20 ЯНВАРЯ 2014г.
ЭКСПЕРТИЗА
РЕПОРТАЖ НЕДЕЛИ
ВИЗАВИ
N2(929)
КАРМАН ИЗОБИЛИЯ/ РФ КОМПЕНСИРОВАЛА РБ ПОТЕРИ ОТ НЕДОПОЛУЧЕННОГО КРЕДИТА АКФ / 12
НИ БУБКИ/ ПРОДАВЦЫ РЫНКОВ СБРОСИЛИ МАК/ 20
МАСТЕРА НА ПОСОШОК/ ПРЕЗИДЕНТ ПООЩРИЛ СВОИХ ХОККЕИСТОВ/ 22-23
«БелГазета»
БЕЛГАЗЕТА
Информационно-аналитический еженедельник. Издается с 1995г. www.belgazeta.by
На произвол наркоза
Тема недели: Идея, где я?/ 7-10 Какие люди! Топ-10 форпостов идеологического фронта/ 9
Андрей Макаров
Девушка угасала, а врачей «ничего не беспокоило»
На второй неделе заседания суда по «делу «Экомедсервиса» выяснились любопытные подробности: медсёстры просили руководство медцентра не заключать контракт с главным инженером Вадимом Лихутой (справа) из-за его низкого профессионального уровня, а анестезиолог Александр Шуров признался, что просил бригаду медиков не распространяться о подробностях трагической операции
На прошлой неделе в Доме правосудия продолжилось рассмотрение дела по факту смерти 25-летней пациентки «Экомедсервиса» Юли Кубаревой (см. начало серии публикаций по «делу «Экомедсервиса» в N1 от 13.01.2014г.) Окончание на стр. 3-5
«БелГазета» за две минуты 2
ТЕМА НЕДЕЛИ
РАСКЛАД НЕДЕЛИ
Идея, где я?
Ренессанс не за горами
На вручении премии «За духовное возрождение» президент призвал интеллигенцию «выделить то, что станет объединяющей всех граждан белорусской идеей». Александр Лукашенко назвал компоненты, или «основания», белорусской идеи: «патриотизм» и «готовность беречь свое наследие». Белорусских идей на самом деле много и слагаются они совершенно из других компонентов. Cтр. 7 ЧТО ПРОИСХОДИТ
От Берлина до Пекина и с тремя Б После двух десятилетий наблюдения за строительством идеологии можно уверенно констатировать: оно идет верным путем - туда же, куда обычно посылают идеологов. Госидеологией у нас занимаются либо номенклатура, у которой плохо с фантазией (зато мертвая хозяйственная хватка, как у пса Бандоса из анекдота), либо обслуживающая эту номенклатуру интеллигенция, у которой фантазия избыточно буйная, но хватки никакой (зато родство с псом Бандосом прослеживается в морально-нравственном плане). Стр. 8 НАШИ ТАЛАНТЫ
Все «Ў» малине 17 января бомонд и богема Минска слились в едином порыве, чтобы впечатлиться одновременно ораторским мастерством модельера Александра Варламова и неожиданно элегантным кроем 1990-х гг. В рамках проекта «90s» модельер демонстрировал архивные видеоролики и прочитал лекцию о моде той эпохи. Стр. 6
Первый зампред Центробанка России Ксения Юдаева, выступая в минувшую среду на Гайдаровском форуме, заявила, что российская экономика находится в состоянии стагфляции, поскольку темпы прироста ВВП приближаются к 1%, а инфляция остается высокой (6,5%). Интересно, а в каких тогда терминах можно описать состояние белорусской экономики, где уровень инфляции в несколько раз выше при аналогичных тенденциях в экономической динамике на протяжении последних двух лет? Стр. 11 ФИНАНСЫ
Сливки и языки Нацбанк является одним из самых противоречивых органов госвласти. Одни его хвалят за профессионализм и компетентность. Другие имеют прямо противоположную точку зрения. Мол, как же это профессионалы за 20 лет обрекли страну на одну из самых высоких инфляций в мире, допустили неоднократное «кидалово» вкладчиков и предприятий? Третьи не морочат себе голову оценками, а пытаются завести себе связи в Нацбанке - им важно вовремя вложиться, в нужный час вынуть и переложиться. Такой Нацбанк стал эффективным инструментом для сколачивания быстрых состояний за счет наивных и доверчивых вкладчиков и тех, кто рассчитывает успешно обыграть банковский регулятор на его поле. Стр. 14
Öèôðà íåäåëè
Br5 075 761 Такой, по подсчетам Белстата, была средняя зарплата белорусов в период с января по декабрь 2013г.
Èòîãè online-ãîëîñîâàíèÿ íà www.belgazeta.by Почему каждый национальный отбор на «Евровидение» у нас сопровождается скандалом?
Ñîðâàëîñü... 16 января президент внезапно анонсировал такую же внезапную проверку Вооруженных сил, принимая с докладом госсекретаря Совбеза Александра Межуева. «Несмотря на то что (надо отдать должное, и я уже об этом говорил) за прошедший год Вооруженные силы были на хорошем уровне и немало сделано министром, тем не менее неприкасаемых в стране нет. Мы должны, особенно людей в погонах, проверять на предмет готовности действовать в любой ситуации в любое время», - предупредил президент стражников родины, добавив, что все делается не для показухи, потому как «денег у нас нет, чтобы заниматься показухой». О том, сокрушит ли внезапная проверка устои белорусской армии и к чему может придраться суровый проверяющий перст, «БелГазете» рассказал офицер запаса, инженер электросвязи Александрр ВОЛКОДАТОВ..
-Все
зависит от того, что именно будут проверять вооружение, организацию или материальное состояние. С организацией, скажу честно, проблем нет. Вот мы окопы копали за 40 минут. Организованно 100-метровые катушки кабелей разматывали, а потом их тряпочкой надо было протереть и назад скрутить. Раз в неделю полностью выбивали одеяла и пододеяльники. Чтобы правильно стоять на воинской присяге, 10 дней обучались ходить по плацу, и если у кого-то что-то не получалось, все повторяли заново. Учились правильно отдавать воинское приветствие, чтобы встречать командира. Один раз за неповиновение одному взводу объявили пожарную тревогу: взвод должен был забрать все свои тумбочки и вещи, вынести их на улицу, расставить там в том же виде, как и в помещении. Очень быстро. А потом, тут же получив команду «отбой», лечь спать на свежем воздухе. Как-то одежду к стульям привязывали. Или в 33о 34 С жары разворачивали радиорелейную станцию, где платформа под антенно-мачтовое устройство весит около тонны… В конечном счете любое монотонное и, казалось бы, бессмысленное действие, наверное, можно представить как полезное для дисциплины. Окружающая обстановка - сносная. Нам повезло: санузлы у нас были с дверцами. А горячая вода - разве нужна горячая вода летом? Была баня раз в неделю. Из оружия мы использовали только автомат Калашникова. Ну и питание - безобразное и однообразное. Еще нам повезло в том, что форму мы сами себе закупали - это такое условие военной кафедры. Все уложилось примерно в $100. Срочникам, которые приехали на две недели раньше, чем мы, повезло меньше. Форму им выдавали, но у многих не совпали размеры берцев - были большие проблемы с мозолями. Всегда как минимум три-четыре человека с растертыми до крови ногами бежали в самом конце колонны в тапочках. Ну и выматывали срочников больше - они так уставали, что у них даже сил не было мыться, а потели они, соответственно, сильнее. Даже жалобы стали от гражданских поступать на их запах. После этого срочников стали ограничивать в выходе в город. А оборудование… Ну да, что-то погнутое, что-то, может, староватое - но все работает. И ремонт сделать не мешало бы - последний раз его делали, наверное, в 1990-х гг. Много проблем было с обслуживанием станций - прапорщиков не хватало и у всех, говорили, совершенно копеечная зарплата. Тогда, во время службы, мы все плевались и нам все не нравилось. А пару лет уже прошло, и в основном интересные и веселые моменты вспоминаются. Так что пусть проверяют…
есть данные*
* Выбор «БелГазеты»
2 (929) 20 ЯНВАРЯ 2014г.
БЕЛГАЗЕТА
СОБЫТИЯ. ОЦЕНКИ
«дело «Экомедсервиса»
На произвол... Продолжение. Начало на стр. 1 Евгения СЕМЁНОВА
«Не стоит об этом говорить» начале минувшей недели продолжился допрос анестезиолога Александра Шурова - единственного из обвиняемых, кто признал свою вину хотя бы частично. Он сообщил суду, что дежурным врачом в клинике в тот злополучный вечер был Виктор Серебро, однако тот уехал сразу после операции, минут через 20-30. Судья Алла Абакунчик поинтересовалась, почему Шуров, имея в кармане билет на поезд «МинскМосква», не сообщил начальству, что в клинике не остается ни одного врача. «Если бы я знал, что может такое случиться, я бы не ушел», - откликнулся Шуров. Оказывается, колба аппарата искусственной вентиляции легких (ИВЛ) МК 1-2 белорусского производства была разбита еще в ноябре 2012г., с тех пор аппарат выдержал 41 операцию и «работал нормально». Насчет ремонта Шуров ни к кому не обращался: ответственность за исправность аппарата, по его словам, несла медсестра-анестезистка Немухина. К слову, одна из старших медсестер центра, давая показания в суде, заметила: «Шуров не раз говорил - для такого медцентра
В
нужен новый аппарат ИВЛ. Как минимум последние полгода». В суде Шуров по-прежнему настаивал, что сбой произошел не из-за неисправности аппарата, а потому, что в центральной системе закончился кислород. «Но перед операцией я проверил - подача кислорода была», - заверил врач. У него только две гипотезы насчет случившегося: к трагедии привело либо отсутствие кислорода в центральной системе (возможно, кислород перестал поступать еще до того, как аппарат подал сигнал), либо аллергия пациентки на наркоз. По словам Шурова, внутреннее расследование пришло к выводу, что во время той операции был перекрыт кислородный кран - накануне операции, 25 марта, проводилась проверка центральной системы подачи кислорода. Когда аппарат дал сбой, он якобы «быстро понял», что все дело в кислороде, и поэтому не стал использовать запасной аппарат ИВЛ китайского производства, тоже имевшийся в операционной. Тот факт, что Шуров не сообщил о ЧП, он объяснил «корпоративными интересами», которые отец девушки Юрий Кубарев в перерыве назвал «шкурными». Более того, после операции - перед отъездом в Москву - анестезиолог попросил бригаду медиков не распростра-
Подписка для юридических лиц - по телефону (017) 200-40-50 в редакции
няться о подробностях: «Я сказал, что достаточно хорошо справились и не надо ни о чем говорить». На следующий день, когда Юля уже находилась в реанимации 4-й больницы, он повторил просьбу, сказав медсестрам: «Не стоит, наверное, об этом говорить, а то каждый добавит что-то».
Кран закрыт? Главный инженер «Экомедсервиса» Вадим Лихута, окончивший сельхозинститут, сказал, что был далек от медицинской темы и отвечал за инженерные сети и здание. До 2011г. он вообще не имел дела с медоборудованием, а в его контракте этот пункт не был четко прописан. Он надеялся, что работа медтехники идет по накатанной: «Я считал, что работа оборудования налажена, надеялся, что квалифицированные инженеры осуществляют контроль должным образом». После долгих препирательств Лихута все-таки признал: контроль за работой медоборудования тоже входил в его обязанности. Интересно, что оборудование медцентра, включая злополучный аппарат ИВЛ, было поставлено на сервисное обслуживание уже после трагедии, а до этого ремонтники приезжали по звонку. Главный инженер подтвердил, что 25 марта проводилась проверка центральной системы подачи кислорода - проверяли трубы и стыки. Обслуживанием системы подачи кислорода занимались специалисты «Белмедтехники», приезжавшие раз в месяц; обычно кран подачи кислорода при этом не перекрывался. Лихута так и не вспомнил,
кто проверял систему, но при этом был абсолютно уверен, что после проверки ему доложили: система работает, давление есть. Однако позже следственный эксперимент показал, что кран подачи кислорода был открыт не полностью. Главный инженер заявил, что не видит связи между ненадлежащим исполнением своих должностных обязанностей и смертью пациентки. Медсестры, давая показания в суде, говорили о своем недовольстве инженерами: «Было сложно работать с нашими инженерами, заявки выполнялись не всегда вовремя. Они не имеют медицинского образования, не инженеры по медоборудованию. Во время испытательного срока Лихуты мы (старшие медсестры, завотделений) были недовольны и писали служебную записку о том, что не стоит заключать с ним контракт, но Лионова не отреагировала, а мы были лишены премий».
«Может, начальник с датой ошибся» Накануне операции систему подачи кислорода в медцентре обслуживал слесарь «Белмедтехники» Михаил Сычиков. По его воспоминаниям, перед проверкой системы на герметичность он перекрыл кран подачи кислорода, но потом сразу открыл - он всегда так делает: «Я на 100% его открыл! Если бы забыл, кран был бы полностью закрыт, потому что он имеет два положения открытое и закрытое». Помещение ему открыл инженер «Экомедсервиса» Шуватов, который во время проверки все время
БЕЛГАЗЕТА
3
был рядом. В ходе следственного эксперимента и в суде Шуватов показал, что кран после проверки остался открытым в позиции «половина третьего», а не полностью. Слесарь это опровергает - по его мнению, Шуватову «показалось». В то же время он указал на результаты следственного эксперимента: даже при приоткрытом кране в системе поддерживалось бы давление кислорода, достаточное для нормальной работы аппарата ИВЛ. Однако если бы кран был полностью перекрыт, кислорода хватило бы максимум на минуту работы аппарата. Он начал работать с «Экомедсервисом» в 2012г.: «За время работы я обнаруживал утечку кислорода в системе - это было в конце 2012г. Потом мы запаяли эту утечку. Был плохо запаян стык трубопровода. А больше не было к ним претензий». Интересно, что в журнале на предприятии «Белмедтехники» посещение медцентра датировано 16 марта, однако представители «Экомедсервиса» говорят, что это происходило 25-го. Добиться ясности от слесаря не удалось: он не помнит, когда это случилось, и понятия не имеет, кто именно напутал с датами. «Я обслуживаю 13 больниц, - оправдывает Сычиков свою забывчивость. - Ну, раз они утверждают, что 25-го, может, начальник мой ошибся и не ту дату поставил. Если моего начальника отвлекли или он уехал в командировку, то мог не заполнить журнал вовремя». Слесарь никогда не записывал сам даты проверок, а просто докладывал начальству, что дело сделано. Окончание на стр. 4-5
2 (929) 20 ЯНВАРЯ 2014г.
4
СОБЫТИЯ. ОЦЕНКИ
«дело «Экомедсервиса»
На произвол... «При малейших сбоях снять прибор с работы» Экс-гендиректор Галина Волжанкина была назначена на новую должность незадолго до операции - 1 марта: «Учитывая, что я проходила повышение квалификации, трагедия произошла на мой 12-й день в должности». В суде она делала акцент на том, что до этого несколько лет проработала главврачом, и техническими вопросами не занималась. Отчет о техническом состоянии оборудования в центре бывший гендиректор центра Елена Лионова, проработавшая на этом посту 5 лет, ей не давала. Но как главврача Волжанкину всегда беспокоило состояние техники: «Все знали, как я отношусь к этому, при малейших сбоях приказ один - снять прибор с работы». По словам обвиняемой, она несколько раз устно говорила Лионовой о том, что нужно поставить оборудование на сервисное обслуживание, но тщетно. Когда совладелец «Экомедсервиса» Владимир Коява предложил работникам высказать свои предложения по улучшению работы центра, Волжанкина воспользовалась этим шансом. Тот прислушался - вызвал инженера и поручил составить график техобслуживания: «Я решила, что вопрос сдвинулся». Рассуждая о причастности хирурга Серебро, обвиняемая сказала, что тот все равно не мог ничего сделать, так что его уход из клиники не сыграл никакой роли. Она даже вступилась за хирурга, заявив, что у них были некие устные договоренности насчет дежурства на дому. «Я считаю, что анестезиолог не должен был начинать операцию с выключенным газоанализатором и треснутой колбой на ИВЛ, - сказала Волжанкина суду. - И он не имел права уходить, не дождавшись, пока пациентка придет в сознание». И добавила, что работник он добросовестный, только немного замкнутый. В объяснительных анестезиолога и двух медсестер Волжанкина прочла примерно одно и то же: «Аппарат ИВЛ выдал техническую ошибку, пациентка была переведена на ручную вентиляцию». Про кислород никто из бригады поначалу не сообщал. Согласно показаниям Волжанкиной, она потом спрашивала у инженера, во сколько прибегала медсестра с сообщением об отсутствии кислорода. Тот ответил, что в 16.00. «Это за час до начала операции», - уточняет Волжанкина (по словам Шурова, медсестра бегала к инженеру уже после сбоя в работе аппарата). Требовательность Волжанкиной к инженерам в суде подтверждали медсестры: «Она требовала обслуживать своими силами то, что можно, а на остальное заключить договоры и обслуживать как положено». 2 (929) 20 ЯНВАРЯ 2014г.
«Родители, не сейте панику» Во вторник, 14 января, свою историю рассказали родители Юли отец кое-как держался, маме допрос давался тяжело. Кубаревы работают сами на себя - в Гродно у них своя дизайн-студия Smyk, но пока они не в состоянии снова взяться за работу: «Музыкант может писать печальные песни, но печальная реклама никому не нужна». Когда Юля была маленькой, дети попали ей в лицо мокрым снежком, сломав нос, однако в травмопункте перелома не обнаружили, из-за чего нос сросся неправильно, одна ноздря перестала дышать. В 15 лет она пыталась исправить перегородку в 9-й больнице под местной анестезией, однако без особых результатов. В марте 2013г. хирург Серебро на консультации предупредил девушку, что она обратилась за помощью вовремя - мол, со временем нос будет «проваливаться, выглядеть все хуже и хуже». Всю операцию родители просидели под дверьми операционной. В какойто момент, когда они уже начинали беспокоиться, почему операция затянулась, из палаты выбежала «встревоженная медсестра» с телефоном в руках и пошла к лифту (маме Юли показалось, что женщина плакала). «Все нормально, скоро закончим», - заверила медсестра на ходу. Примерно через час на каталке вывезли Юлю; девушка дышала надрывно, с хрипами. «Она так дышала, что я боялась даже войти в палату», - сказала Алла Кубарева. Через какое-то время родителям разрешили войти в палату. По словам Юрия Кубарева, он хорошо знает, что такое наркоз и выход из него - сам перенес 7 операций, связанных с онкологией («И ничего не случилось»). Увидев дочь, он испугался: «Нас обуял ужас. У нее был вид мертвого человека мне приходилось видеть умерших девушек. Она лежала абсолютно неподвижно, хоть мы ее тормошили, трогали, надевали носочки, просили сжать ручку». Медики убедили родителей, что будить девушку не стоит, иначе она будет мучиться от боли всю ночь. На вопрос, как прошла операция, Серебро ответил коротко: «В целом неплохо». И «отвел глаза». Заполнил у себя в кабинете какие-то бумаги и сразу ушел из клиники, объяснив родителям, что плохо припарковал свой автомобиль. Назавтра он должен был работать в 4-й больнице, поэтому обещал вернуться только послезавтра. В палате дыхание Юли стало тише, но через какое-то время на шее девушки вздулись вены, «до самых губ, я такого никогда не видела». Мама побежала к анестезиологу, но тот не пришел, попросив ее не сеять панику: «Лучше бы этих родителей вообще не пускали!» - «Глупо вызывать скорую, когда ты в больнице и все поголовно твердят - все нормально, это просто сон», - пожал плечами Юрий. За все время анестезиолог один раз осмотрел Юлию и «два раза просто заглянул в палату». В 22.00 охрана попросила родителей уйти из центра, а в 2.00 ночи им позвонил хирург БЕЛГАЗЕТА
Андрей Макаров
Окончание. Начало на стр. 1, 3 По мнению отца Юли, кто-то из этих двоих - или Шуватов, или Сычиков - лжет.
Галина Волжанкина (справа) уверяет своего адвоката Ирину Шабанову в том, что ещё будучи главврачом «Экомедсервиса» она просила гендиректора поставить оборудование на сервисное обслуживание, но тщетно
и сообщил, что Юлию забрали в реанимацию.
«Юля не хуже среднего европейца» Как позже Юрию сказали врачи 4-й, девушка поступила не только без сознания, но даже без рефлексов и с судорожным синдромом. «Серебро очень волновался и сказал нам, что не знает, что случилось, такое с ним впервые», - добавила мама. В следующие 4 недели, которые Юля провела в реанимации 4-й больницы, родители не хотели верить в дурной исход: «Мы поехали в салон - выбирать ей платье к свадьбе. Когда сотрудницы салона узнали, почему с нами нет невесты, они разрыдались». Уже после смерти Юли врачи 4-й больницы сказали родителям, что, по результатам вскрытия, у девушки не было ни единого шанса. «Это очень страшно - забирать ребенка не из детского сада, не из школы, а из морга», - добавил отец. Работник морга отвел отца в сторонку и предположил, что доказать вину врачей будет тяжело: «Термины «врачебная ошибка» и «преступная халатность» есть, но их четкого юридического определения нет». Юрий Кубарев сравнил эту трагедию с ДТП, когда «хороший человек» сбивает пешехода и скрывается в неизвестном направлении: «Они же просто бросили ее». Во время служебного расследования Кубаревых пригласили в медцентр на встречу с Коявой, Волжанкиной и Шуровым. «Они сказали, что никакой вины за ними нет, - вспомнил отец в суде. - Шуров говорил: моя вина только в том, что не разбудил». Владелец медцентра Коява предлагал родителям свою помощь например, оплатить гостиницу, пока они в Минске. Говорил, что готов помочь с транспортировкой в Москву, Израиль или Германию, но девушка была не транспортабельна. Вернуть Br15 млн. за операцию родителям не предлагали, но они бы и не взяли: «Это значило бы, что мы не имеем претензий». После смерти девушки Юрий Кубарев получил sms с предложением встретиться, однако не отреагировал на это сообщение. Сумму иска к медцентру в Br10 млрд. отец прокомментировал так: «В Риге недавно обрушился торговый центр - кстати, Юлин любимый - и родственники жертв потребовали компенсаций в 1 млн. евро. Мы
учили Юлю в Европе, воспитывали ее на европейских ценностях. Чем Юля хуже среднего европейца?» Отец вспомнил, как они просили Юлю не возвращаться в Беларусь, но та поступила по-своему. Он подчеркнул, что медцентр, который заявляет о европейском качестве обслуживания и оборудования, должен нести европейскую ответственность. Все это время родители погибшей девушки держатся «только на антидепрессантах» и думают об усыновлении ребенка: «Нам надо как-то зацепиться за эту жизнь, потому что смысла в ней больше нет». «От суицида меня удерживает только то, что я тоже дочь», - сказала Алла Кубарева.
«Кояву - приведём» Совладелец медцентра Владимир Коява на судебное заседание в качестве свидетеля пока не явился. «Я не знаю, почему Владимир Тарасович не пришел в суд, - пожал плечами его 32-летний сын Александр Коява. - Но он говорил мне, что повестку не получал». Судья жестко заметила, что речь идет вовсе не о приглашении. «Приведем», - заверил прокурор Николай Жечко. Коява-младший является соучредителем «Экомедсервиса» с 2010г., вместе с отцом и иностранным учредителем. Молодой человек сообщил, что в течение 5 лет гендиректором была Елена Лионова, но из-за «цепочки неправильных действий с ее стороны» центр оказался в таком финансовом положении, что пришлось брать кредит. Назначение Волжанкиной объяснялось тем, что центр хотел получить право выдавать больничные листы наравне с госучреждениями здравоохранения, а для этого нужен медик во главе предприятия. По словам Коявы-сына, в этой должности Волжанкина имела право осуществлять финансовую деятельность - например, принимать решение о покупке оборудования на сумму до $500 тыс. без уведомления руководства. Он полагает, что финансовое положение медцентра в 2012г. не мешало ни приобретению оборудования, ни постановке его на сервисное обслуживание. Совладелец центра не знает, как должно было осуществляться техобслуживание медицинского оборудования, но сейчас оно все «поставлено на сервис».
«Двигала рукой, головой» Скорую в ту ночь вызвала старшая медсестра операционной отделения челюстно-лицевой и пластической хирургии Елена Короткая. В 23.30 ей позвонила постовая медсестра, сообщив, что не может разбудить пациентку. Короткая приехала в центр минут через 20 и увидела, что кожа пациентки розовая, дыхание учащенное («Но такое бывает часто»), пульс и давление в норме, однако девушка не просыпается. Правда, по словам женщины, Юля реагировала на боль - «двигала рукой, головой» в ответ на сильное сжатие руки. «Она была в полусонном состоянии, но адекватно назвать свое имя и фамилию не могла», - сказала медсестра суду. У работников скорой якобы были сомнения, забирать ли Юлю в больницу: по словам медсестры, они тоже предположили, будто девушка просто спит. Но затем ей ввели антидот, нейтрализующий воздействие наркоза, и ничего не произошло; только после этого скорая все-таки увезла Юлю. По просьбе адвоката медсестра конкретизировала обязанности хирурга Серебро после операции: «Он должен оставаться с пациенткой, пока не убедится, что она в удовлетворительном состоянии».
«Шурова ничего не беспокоило» Старшая медсестра Короткая в тот вечер сразу же позвонила эксзаведующему отделением челюстнолицевой пластической хирургии в «Экомедсервисе» Юрию Герасимовичу. В суде он показал, что долго и безрезультатно пытался дозвониться до Шурова: пару раз тот не снял трубку, а потом стал недоступен. В медцентр после звонка Герасимовича выехал Серебро, хотя «должен был ехать анестезиолог - не было осложнений по хирургической части». «Ожидал ли этого Серебро, не могу сказать, - сообщил Герасимович. - Он человек флегматичный, эмоции сложно распознать, даже я более темпераментный». Когда он спросил у хирурга, что случилось во время операции, тот не стал вдаваться в подробности: «По-моему, у него была мысль, что девушка плохо просыпалась после операции. Насчет самой операции сказал, что все прошло благополучно». Герасимович тоже
СОБЫТИЯ. ОЦЕНКИ/ МНЕНИЯ
сообщил, будто бы медики скорой сомневались в том, что Юлю стоит увозить, и предлагали оставить ее поспать до утра. Сразу после операции он возглавил внутреннее расследование. В своих объяснениях Серебро и Шуров признали сбои в работе аппарата ИВЛ, но указали, будто бы операцию приостановили «только на несколько минут» (как установило следствие, Серебро был отстранен Шуровым от работы на 20 минут). Про реанимационные мероприятия они и вовсе не сказали ни слова. «Все сотрудники центра скрыли от вас информацию?» - спросила судья. «Да», - ответил свидетель. В истории болезни, которую передали в 4-ю больницу, сообщения про ЧП тоже не было. А отсутствие дневника постнаркозного наблюдения Шуров объяснил так: «Меня настолько ничего не беспокоило, что я решил написать утром». Свой уход из центра врачи объяснили так: «Шуров считал, что с пациенткой все хорошо. Серебро тоже думал, что по его части все было хорошо». По словам Герасимовича, Серебро во время работы комиссии «был неуловим».
«Серебро мы вызывали дважды» Комиссии Минздрава Шуров объяснил свой уход из клиники точно так же: «Состояние пациентки было стабильным». Об этом рассказал суду член комиссии, заместитель главврача 3-й минской клинической больницы, член комиссии Александр Карпук. Примерно то же сообщила завотделением реанимации 6-й клинической больницы Татьяна Червякова, член комиссии Мингорисполкома. По ее словам, комиссия пришла к выводу, что «действия врача-анестезиолога были недостаточными в период наблюдения» за пациенткой. Задавая вопросы свидетелям, прокурор заметил, что в отчете комиссии - никакой конкретики и сплошные общие фразы. Хирурга Серебро дважды приглашали дать объяснения комиссии Минздрава, но он так и не пришел. Как рассказал Сергей Шахрай, завкафедры неотложной хирургии Белорусской медицинской академии последипломного образования, он лично звонил в 4-ю больницу, где работает Серебро, но напрасно. Тем не менее комиссия пришла к выводу, что такие последствия не связаны с действиями хирурга: Шахрай лично оценивал качество работы хирурга и не нашел ошибок. Правда, хирург никак не отразил в протоколе операции тот факт, что операцию приостановили на 20 минут по требованию анестезиолога. «Да, хирург должен был это отметить», - подтвердил Шахрай. Комиссии Минздрава, как и суду Октябрьского района, Шуров рассказывал, что после операции девушка «поворачивала голову в ответ на вопросы». По словам свидетеля, изучавшего документы 4-й больницы, девушка поступила в тяжелом состоянии, с судорожным синдромом, нестабильным давлением и без сознания. Насколько свидетель мог припомнить из материалов комиссии, у скорой не было сомнений в том, госпитализировать ее или нет. Ожидается, что в понедельник, 20 января, показания в суде даст операционная бригада, включая хирурга Серебро.
компетентно
«Спрашивают
не с техники,
а с людей»
По просьбе корреспондента «БелГазеты» Евгения Владимирова врач анестезиолог-реаниматолог с многолетним стажем работы на условиях анонимности согласился ответить на ряд вопросов, связанных с ознакомлением и соблюдением анестезиологами должностных инструкций, взаимодействием между врачами операционной бригады.
-С
делали ли вы для себя какието выводы по уже имеющейся информации по «делу «Экомедсервиса»? - Насколько известно, основная причина трагедии связана с прекращением поступления кислорода пациентке, развитием гипоксии. Не ознакомившись с документами по делу, невозможно сказать, что привело к гибели - неисправность аппарата, еще какие-то технические детали, - но в данной ситуации все происходящее должно укладываться в понятие «человеческий фактор». Если человек присутствует при этом, этих нюансов не должно было случиться. Даже если аппарат не сработал, но ситуация специалистами была оценена квалифицированно и адекватно, момент по спасению пациентки вряд ли бы упустили. - Сколько времени пациент должен находиться под наблюдением врачей? Какие документы это регламентируют? - Временные рамки не указаны ни в одной инструкции. Работа анестезиолога опасна тем, что, вводя пациента в наркоз, мы лишаем его дееспособности. Задача после проведения операции - вернуть эту дееспособность после всех болезненных манипуляций. В любом документе будет указано, что врач не должен оставлять пациента в опасности, он работает с ним до полного восстановления сознания, а час это будет длиться или сутки - вопрос второстепенный. - Можно ли считать оправданием со стороны специалиста ссылку на незнание определенных должностных инструкций или приказов Минздрава? В чьи обязанности входит доведение до персонала свежих инструкций? - Незнание закона в любой сфере не освобождает от ответственности, а работа руководства как раз направлена на то, чтобы все документы изучались и соблюдались правила. До нас какие-то нововведения обычно доводит начальство во время пятиминуток, затем каждый доктор расписывается в том, что он ознакомлен с положением. Если врач по каким-то причинам не ознакомлен с документами и приступил к работе, дополнительная ответственность возлагается на начальство. - Кто во время операции считается руководителем - хирург или анестезиолог? Правильно ли, что проводивший в «Экомедсервисе» операцию хирург является в зал судебных заседаний только в качестве свидетеля? - У каждого свой участок ответственности, но привести пациента в адекватное состояние после наркоза - задача анестезиолога. Однако при сложившейся неординарной ситуации, если анестезиолог отлучился по каким-то причинам, гипоксию должен заметить и хирург (по потемневшей крови, другим признакам) и забить тревогу. Возможно, операционное поле было маленьким, и врачи не могли заметить и визуально определить какие-то изменения сразу. Вообще во время операции должен быть
Подписка для юридических лиц - по телефону (017) 200-40-50 в редакции
хороший мониторинг, следящий за сердечнососудистой системой аппарат. Не знаю, была ли вся необходимая аппаратура при той операции, но обычно на мониторах сразу появляется информация о том, что что-то не так. Если из строя вышел аппарат ИВЛ, то это только создавало гипоксию, на мониторах и оборудовании всегда более детальная информация. Установка такого оборудования прописана в приказе N26 Минздрава («О мерах по дальнейшему совершенствованию анестезиологии-реаниматологии и интенсивной терапии в РБ»), где, в частности, сказано, что без капнографа [прибор для измерения и графического отображения содержания углекислоты в воздухе, выдыхаемом пациентом. - «БелГазета»] нельзя проводить эндотрахеальные наркозы. - Как быстро и по каким признакам можно отличить глубокий медикаментозный сон от комы? - Обычно это делается визуально, при помощи дифференциальной диагностики: идет наблюдение за пациентом, проверяются различные признаки. Время наблюдения также индивидуально. Анестезиологи знают продолжительность действия наркотических препаратов или препаратов, применяемых для наркоза. Если по истечении этого времени человек не начинает приходить в обычное состояние, следует задуматься, все ли идет, как запланировано. - Что можете сказать по поводу надежности аппаратов ИВЛ МК 1-2 белорусского производства? - В стране только в одной области может работать порядка 150 аппаратов - и нормально, особых претензий не возникает. Причем здесь опять-таки надо учитывать человеческий фактор: аппарат не включишь на автопилот, его работу необходимо контролировать, поэтому в любом случае спрашивать будут не с техники, а с людей, в чью зону ответственности это входит. - Кто из персонала в клинике обычно отвечает за исправность такого аппарата? - Инженерная служба. Но врач должен оценивать готовность своего рабочего места, вносить записи в журнал, в котором расписываются и представители инженерной службы. - Как часто проверяется аппарат раз в месяц, неделю, перед каждой операцией? - После каждого рабочего дня идет проверка оборудования и рассматривается допуск к ее завтрашней работе. - Судебные разбирательства по «делу «Экомедсервиса» показывают, что каждый из обвиняемых пытается переложить ответственность на другого… - Понятно, что будут перекидывать. Но отключение аппарата - форс-мажорная ситуация, к которой тоже надо быть готовым. Для этого в операционной есть анестезиолог, который может начать проводить искусственную вентиляцию легких вручную, предпринять меры по замене аппарата. Я не имею права обвинять анестезиолога или инженера в данной ситуации, не зная полного расклада, тем более что это и не этично, но самое главное, что должно быть в работе команды (операционной бригады, взаимодействии медицинской и инженерной служб) - это дисциплина. А она подразумевает то, о чем мы и говорили: соблюдение должностных инструкций, принятие ответственности за свой фронт работ и т.д.
5
Московский наблюдатель Виталий ПОРТНИКОВ
УКРАИНА МЕЖДУ
ДИКТАТУРОЙ
И РЕВОЛЮЦИЕЙ Немедленно подписав скандальные законы, принятые украинским парламентом с нарушением практически всех регламентных процедур, президент Виктор Янукович доказал правоту спикера Верховной Рады Владимира Рыбака, уверявшего депутатов-«регионалов», что о голосовании за законопроекты просил лично глава государства.
Я
сно, что принятые законы должны облегчить власти борьбу с Майданом - создается широкое законодательное поле, которое в конечном счете должно обеспечить власти «работу» с оппозиционными депутатами, независимыми СМИ и журналистами, гражданским обществом, активистами и протестным движением в целом. Для каждого в этом законодательстве есть своя статья, свои возможности давления, свои ресурсы для действий репрессивного аппарата. Словом, юридический ресурс для настоящего авторитарного режима готов. Но может ли он быть использован? Конечно, у авторитаризма - и в мире, и на постсоветском пространстве - большой опыт. Принимаемые законопроекты во многом связаны с российским представлением о том, как это делается. Но разница все же есть. Владимир Путин осуществлял обмен прав на деньги, используя для этого «тучные» нефтяные годы. Законодательство, призванное ограничить права граждан, вводилось постепенно - по сути, в течение нескольких лет, - и происходило это отнюдь не в момент острой конфронтации между обществом и властью. И самое важное: в России, даже в самом модернизированном ее городе - Москве, - немало людей, считающих себя гражданами и во многом разделяющих политическую философию власти. Более того, таких людей немало даже среди тех, кто выходил на Болотную площадь, ставшую наивысшим достижением российского протестного движения последних лет. Поэтому политика Путина - это политика ползучего авторитаризма, не сталкивающегося с серьезным общественным сопротивлением. На Украине до Майдана тоже старались осуществлять именно такую политику - но общественное противостояние настолько ускорило процессы, что то, что в России принималось два года, на Украине было проголосовано за несколько минут и подписано на следующий день. Суть авторитаризма на постсоветском пространстве в том, что он должен быть сильным именно в столице. И в этом смысле у Януковича куда большие проблемы в Киеве, чем у Путина в Москве или Лукашенко в Минске. Киев - это сердце протестного движения. Киевляне десятками тысяч выходили на Майдан. К приезжим из других регионов они относятся сочувственно и разделяют их политическую платформу. И изоляцией нескольких десятков активистов проблемы не решить, потому как большая часть выходящих на улицы и не знает этих активистов и объединена не симпатией к ним, а общим неприятием ситуации, в которой оказалась страна, и стремлением к переменам. Устанавливать авторитарный режим в таком городе будет очень и очень непросто, и опираться он сможет исключительно на силу, а не на поддержку хотя бы части населения. И при этом главный козырь Путина - обмен денег на права - или главный козырь Лукашенко - обмен прав на порядок - в украинской ситуации просто отсутствует. Но это отнюдь не означает для Виктора Януковича потерю власти или даже уменьшение ее объемов. Потому что украинский Майдан - это на самом деле Майдан мирного протеста. Репрезентантами протестных настроений выступают лидеры парламентских оппозиционных партий, изначально «заточенные» на политический диалог, а не на силовой захват власти. И то, что никакого диалога нет - это не проблема оппозиции и общества, а трагедия страны, потому что в любом цивилизованном государстве такое количество людей на улицах обязательно породило бы желание выслушать недовольных и найти взаимоприемлемую формулу компромисса - что тем более важно при региональных различиях. Эскалация ситуации с логической точки зрения невыгодна обоим лагерям, т.к. приводит если не к политическому, то к ментальному расколу страны. Но логика не работает, и «партия силовиков» побеждает. Побеждает в президентском окружении - что, однако, еще не означает победы в реальном развитии событий. Именно поэтому сегодня Украина «зависла» между моделью авторитаризма постсоветского образца и радикализацией протестных настроений, которые могут перестать координироваться парламентской оппозицией. А это означает полноценный и драматичный конфликт, в котором не будет победителей. Мнения колумнистов могут не отражать точку зрения редакции
БЕЛГАЗЕТА
2 (929) 20 ЯНВАРЯ 2014г.