Communarka book memorial by Александр Тарасов

От Старо-Калужского шоссе просёлочная дорога длиной в 400 метров ведёт в глубину леса и упирается в забор с протянутой поверх него колючей проволокой. Перед входом на огороженную территорию висит небольшая металлическая табличка: «В этой земле лежат тысячи жертв политического террора 1930–1950-х годов. Вечная им память!»

Из истории Когда-то эта земля находилась в частном владении, именовалась Хорошавкой, созвучно с названием соседней деревни — Хорошевка, и была тихой и уединенной лесной мызой с господским домом, липовой аллеей, ведущей к нему, небольшими хозяйственными постройками и прудом в глубине леса, образованным запруженной речкой Ордынкой. Первые сведения о поместье Лареве, в которое входила тогда Хорошавка, относятся к началу XVII века. Поместье было разделено на два владения, которые принадлежали знатному боярину Матвею Федоровичу Стрешневу и ржевскому воеводе Лаврентию Александровичу Кологривову. В дальнейшем поместье неоднократно переходило из рук в руки. Последними его владельцами были дворяне П.И. Баранов, Н.П. Голохвастов, полковник А.В. Поленов и др. Перед конфискацией мызой владел некто Б.А. Малевский-Малевич (сведений Лесная мыза Хорошавка

Бывшая спецзона НКВД «Бутовский полигон»

о нем не найдено). По соседству с Хорошавкой располагались старинные поместья: Прокшино, Макарово, Николо-Хованское — усадьба князей Хованских (один из последних ее владельцев, барон Дмитрий Шеппинг, был расстрелян по приговору ОГПУ в 1930 году). По другую сторону Старо-Калужской дороги находились имения: Тюляево, Фитарево, Столбово. (На этих и соседних землях в советское время был организован подведомственный ОГПУ–НКВД совхоз «Коммунарка», что и дало впоследствии название спецобъекту НКВД.)1 Усадьба Хорошавка не была конфискована сразу после революции, в 1920-е годы в ней еще жили. К настоящему времени все строения, относящиеся к периоду частного владения, утрачены полностью. Уцелели лишь пруд, двухсотлетние липы и речка, бегущая по дну овражка и пересекающая по диагонали всю территорию площадью в 20 гектаров. Неизменными остались

еще многозвучное соловьиное пение по весне да ландыши под темными елями. Но под покровом цветов и зелени — летом, а зимой — под нетронутым снежным покровом скрыты останки тысяч убиенных в 1937–1941 годах. Это место — одно из самых трагических в истории нашей страны XX века. Бывшая дача наркома внутренних дел ОГПУ Г.Г. Ягоды, вернее, одна из его дач, стала после ареста самого наркома (28 марта 1937 года) местом захоронения расстрелянных. Это не единственный

спецобъект, предназначенный для тайных захоронений казненных в Москве. Есть еще Бутовский полигон на Старо-Варшавском шоссе, где, по имеющимся документам, за 14 месяцев 1937–1938 годов были расстреляны 20 760 человек;2 вероятно, есть и другие подобные места, известные пока не по документам, а лишь по воспоминаниям местных старожилов. Документально подтверждены лишь следующие места захоронений после расстрелов: территория Яузской больницы № 23 в самом центре Москвы Ворота бывшего спецобъекта «Коммунарка»

Предполагаемое место захоронений в Мещерино на территории бывшей дачи А.С. Енукидзе (фото 2005 года)

на улице Верхняя Радищевская, Ваганьковское и Донское кладбища (Донской крематорий), куда по предписаниям направлялись тела расстрелянных для захоронения или сожжения. По спецобъектам «Коммунарка» и Бутовский полигон сотрудниками ФСБ (в 1993 году — МБ РФ) были написаны два заключения, основанные на показаниях и.о. коменданта АХУ НКВД в 1937 году А.В. Садовского и свидетельствах очевидцев. В документах, подписанных начальником Управления МБ РФ А.А. Краюшкиным и заместителем министра, начальником управления МБ РФ по городу Москве и Московской области Е.В. Савостьяновым, говорилось, что спецобъекты «Коммунарка» и Бутовский полигон «решено считать местами расстрелов и захоронений». (Частичные раскопки в Бутове подтвердили правильность этого решения.)3

Бутово и «Коммунарка» Между двумя «зонами смерти» — Бутовским полигоном и спецобъектом «Коммунарка» — большая разница. У каждой из зон имелось свое начальство: у Бутова — Московское областное управление НКВД, у «Коммунарки» — Центральный аппарат госбезопасности. В Бутове, по выражению самих чекистов тех лет, была расстреляна «шпионско-диверсионнотеррористическая низовка», а в «Коммунарке» — «заговорщическая верхушка». Расстрелянные в Бутове осуждены по большей части тройками НКВД и милиции РККА, еще двойками, то есть наркомом УНКВД Н.И. Ежовым и Генеральным прокурором Верховного Суда СССР А.Я. Вышинским. Расстрелянные и захороненные в «Коммунарке» осуждены преимущественно Военной коллегией Верховного Суда СССР — высшим органом советской военной юстиции. Большинство из этих осужденных значились А.Я. Вышинский, Генеральный прокурор СССР

Н.И. Ежов, нарком НКВД СССР, комиссар ГБ I ранга

Г.Г. Ягода, нарком ОГПУ СССР

И.В. Сталин (фото 1937 года)

в списках, представленных лично Сталину, — с его резолюцией «за» на обложке или пометами на полях против отдельных фамилий. (Например, напротив некоторых фамилий имеется помета «обождать», напротив других — «бить» и даже «бить, бить!».)4 В так называемых сталинских списках содержатся имена 44 477 ответственных партийных, советских, комсомольских, военных и хозяйственных работников; из них более 38 тысяч осуждены «по первой категории», то есть, на расстрел. Сохранилось 383 подобных списка за период с 27 февраля 1937 года по 29 сентября 1938 года. Вслед за Сталиным списки на расстрел (или на различные сроки осуждения) подписывали его приспешники, в первую очередь Молотов, затем Ворошилов, Каганович, Жданов, несколько списков подписаны Ежовым и Косиором. В представляемых Сталину списках существовала еще особая категория людей, следственные дела которых не отправляли на рассмотрение Военной коллегии. После сталинской подписи этих

людей просто расстреливали; такое «осуждение» называлось «осуждением в особом порядке». Как правило, это были сотрудники ОГПУ– НКВД или их родственники. (Так, например, без суда и следствия были расстреляны и привезены в «Коммунарку» для захоронения жена самого хозяина дачи, родственница Свердлова, И.Л. Авербах и две его сестры — Л.Г. Ягода и Э.Г. Ягода-Знаменская5; всего же вслед за арестом Ягоды были арестованы и уничтожены 15 его близких родственников.) Конечно, в число «осужденных в особом порядке» попадали и случайные люди. В отличие от Бутова, куда людей привозили на расстрел из Таганской и Бутырской тюрем, осужденные Военной коллегией и «в особом порядке» находились под следствием во Внутренней, Лефортовской или загородной Сухановской тюрьме. Кощунственно расположенная в зданиях Зам. председателя ОГПУ Г.Г. Ягода принимает парад войск ОГПУ, 1927 год

Одна из старых московских тюрем — Лефортовская. До революции была тюрьмой для военных преступников

Л.П. Берия (фото 1938 года)

Вид из окна кабинета министра МГБ Л.П. Берии. Здание ОГПУ–НКВД–МГБ–КГБ–ФСБ на площади Дзержинского (ныне Лубянская площадь)

Коридор Бутырской тюрьмы, которая была подведомственна одновременно и Московскому областному, и Центральному управлениями ОГПУ–НКВД–ГУГБ–МГБ СССР

Зал судебных заседаний в здании Военной коллегии Верховного Суда СССР (фото 2007 года)

Подвалы под зданием Военной коллегии, где, по некоторым сведениям, проходили расстрелы (фото 2007 года) В.В. Ульрих, Председатель Военной коллегии Верховного Суда СССР

Внутренняя тюрьма ОГПУ–НКВД–МГБ (фото 1993 года)

Предписание на расстрел коменданту НКВД Союза ССР В.М. Блохину, подписанное В.В. Ульрихом. В документе имеются пометы об исполнении приговоров Справа — здание в Варсонофьевском переулке, где с 1918 года находился так называемый гараж расстрелов

15 марта 1938 года по предписанию от 13 марта были расстреляны высшие должностные лица государства: • Кандидат в члены ЦК ВКП(б), главный редактор газеты «Известия» Бухарин Н.И. • Нарком связи СССР Рыков А.И. • Нарком НКВД СССР Ягода Г.Г. • Первый заместитель наркома иностранных дел СССР Крестинский Н.Н. • Кандидат в члены ЦК ВКП(б), нарком внешней торговли Розенгольц А.П. • Член ЦК ВКП(б), нарком лесной промышленности СССР Иванов В.И. • Нарком земледелия СССР Чернов М.А. • Нарком финансов СССР Гринько Г.Ф. • Представитель правления Центросоюза Зеленский И.А. • Первый секретарь ЦК КП Узбекской ССР Икрамов Акмаль • Председатель Совнаркома Узбекской ССР Ходжаев Файзулла • Первый секретарь ЦК КП Белорусской ССР Шарангович В.Ф. • Заместитель наркома земледелия СССР Зубарев П.Т. • Ответственный секретарь ОСО НКВД СССР Буланов П.П. • Консультант Лечебно-санаторного управления Кремля Левин Л.Г. • Директор медицинского НИИ Казаков И.Н. • Начальник Центрального отдела учета Наркомата путей сообщения Максимов-Диковский В.А. • Директор музея М. Горького, его секретарь и ближайший сподвижник Крючков П.П.

Здание Военной коллегии Верховного Суда СССР на улице 25 Октября, ныне — Никольской (фото 2007 года)

бывшей Свято-Екатерининской пустыни, Сухановская тюрьма была пыточной тайной тюрьмой, она начала функционировать с 1 января 1939 года, именовалась в народе Бериевской, или Дачей Берии, и была предназначена для скорого «выбивания» нужных следствию показаний. Эти три тюрьмы и частично Бутырская тюрьма были подведомственны Центральному аппарату НКВД–ГУГБ. Тройки и двойки являлись внесудебными органами так называемого советского «правосудия» и заседали без состязания сторон защиты и обвинения, а также без присутствия самих обвиняемых. Да это практически было и невозможно. По рассказам самих чекистов, они за вечер иной раз подписывали от 500 до 1000 приговоров (разумеется, списками и даже целыми альбомами). На заседаниях же Военной коллегии Верховного Суда СССР соблюдалась

видимость судопроизводства: вызывались обвиняемые, велся протокол заседания суда, зачитывался приговор. Приговор обжалованию не подлежал, и по закону его должны были привести в исполнение немедленно. Однако часто проходили день–два, неделя, а то и несколько месяцев, в течение которых приговоренный жил в ожидании казни. Военная коллегия заседала в здании № 23 по улице 25-го Октября (ныне — снова Никольская). Зал судебных заседаний находился на третьем этаже. Рядом помещался отделанный дорогими дубовыми панелями кабинет В.В. Ульриха — коллекционера редких бабочек и бессменного председателя Военной коллегии. 107-летний художник Борис Ефимов вспоминает, как он приходил в кабинет Ульриха просить за брата, известного журналиста Михаила Кольцова, к тому времени уже расстрелянного; как Ульрих ходил по устилавшему кабинет роскошному ковру, привычно врал и все норовил Сотрудники для особых поручений, приводившие приговоры в исполнение, слева — П. Магго, справа — Э. Мач

перевести разговор с посетителем, знаменитым художником, обласканным властями, на темы об искусстве6. Есть мнение, что отдельные расстрелы по приговорам Военной коллегии происходили тут же, в глубоких подвалах старинного здания. Подвальные помещения, расположенные на двух, а кое-где — на трех уровнях, вполне могли быть приспособлены для этих целей. Так это было или нет, трудно сказать, но доподлинно известно, что у Центра имелись свои, специально оборудованные помещения для расстрелов. Одно из них находилось неподалеку. Это были обитые цинком подвалы под гаражами автобазы НКВД № 1 в Варсонофьевском переулке. Еще в 1918 году москвичи прозвали это страшное место гаражом расстрелов. (Он просуществовал до 1948 года, когда последовал приказ засыпать оцинкованные подвальные помещения «строительным мусором на 2,5 м»)7. Как стало недавно известно, другим местом, официально отведенным под расстрелы, было здание, расположенное на Каланчевской улице (дом 43). Центр имел и свою «расстрельную» команду, состоявшую из 12 человек; имена некоторых уже стали известны и вошли в историю наравне с их бесчисленными жертвами. Это легендарный по жестокости Петр Магго, на счету которого, по мнению старых чекистов, было до 10 тысяч собственноручно расстрелянных (его имя наводило ужас на заключенных еще в 1918 году; он умер перед самой Отечественной войной, совершенно спившись); это Эрнст Мач, который исправно исполнял обязанности палача в течение 26 лет, и все же его психика не выдержала;

Исполнители приговоров братья Иван и Василий Шигалевы

он был списан с диагнозом «шизофрения»; это братья Шигалевы — Иван и Василий. (Как тут не вспомнить пророческие слова Ф.М. Достоевского о «шигалевщине», которая потопит Россию в крови, сбывшиеся в нашем случае буквально.) Вместе с остальными членами команды братья Шигалевы «работали» не только в Москве, время от времени они выезжали в «командировки» туда, где производились массовые расстрелы: в Калининскую, Смоленскую области, в Белоруссию, под Минск, в другие, не известные пока нам места. За исполнение «особо ответственных заданий» и «беспощадную борьбу с контрреволюцией» исполнители получали правительственные награды, вплоть до ордена Ленина8. Отвечал за исполнение приговоров, захоронение и кремацию расстрелянных начальник АХУ НКВД–МГБ полковник, затем генерал госбезопасности В.М. Блохин. По званию и должности он не обязан был принимать участие в расстрелах, тем не менее, не только собственноручно расстреливал

Предписание на расстрел 165 человек, подписанный В.М. Блохиным

В.М. Блохин, начальник АХУ НКВД-МГБ, генерал-майор

заведомо невиновных людей, но и делал это с особым усердием, предварительно облачившись в длинный резиновый фартук, краги и резиновые сапоги9. Блохин, в отличие от других невежественных и необразованных исполнителей («сотрудников для особых поручений») имел два высших образования, хотя начинал трудовую деятельность простым пастушком в своей родной деревне Гавриловское Владимирской области. Именно подпись «В. Блохин» чаще всего встречается на актах о приведении приговоров в исполнение. Впрочем, по рассказам знавших его людей, это был милейший человек, отзывчивый на всевозможные бытовые просьбы сослуживцев. В 1954 году Блохин был лишен генеральского звания и всех своих многочисленных наград (в числе которых было семь орденов), «как дискредитировавший себя за время работы в органах… и недостойный в связи с этим высокого звания генерала». Он не перенес такого удара судьбы и через два с небольшим месяца умер в возрасте 60 лет. Однако генерал МГБ Токарев на допросе 20 марта 1991 года трижды утверждал, что В.М. Блохин покончил с собой, и это похоже на правду10. Московские расстрелы 1937 и 1938 годов явились следствием приказов наркома НКВД Ежова от 25 и 30 августа, 11 и 20 сентября 1937 года, которые, в свою очередь появились в результате решений Политбюро ЦК от 2 июля того же года. В знаменитом приказе № 00447 были определены квоты на аресты и расстрелы по областям и республикам, составлен план уничтожения своих сограждан. Трудно, почти невозможно понять, какие

Дача наркома ОГПУ–НКВД Г.Г. Ягоды. Рисунок последнего охранника спецобъекта «Коммунарка» А. Панфилова (1980-е годы)

глубинные причины лежали в основе безумных решений и приказов лета 1937 года. Разумеется, они исходили от первого лица в стране, то есть Сталина, называемого на служебном языке чекистов «Инстанцией». Существует несколько версий о причинах беспрецедентного, не имеющего аналогов в истории, истребления собственного народа, и одна из них следующая: готовясь к войне и мировому господству, Сталин убирал на своем пути всех противников и тех, кто по каким-то одному ему ведомым причинам могли бы стать таковыми.

Бывшая дача Ягоды располагалась в подмосковном Ленинском районе, на земле совхоза «Коммунарка», с самого своего основания подведомственного ОГПУ–НКВД. По названию совхоза и сама зона захоронений стала называться «Коммунаркой». Правда, в течение долгих десятилетий она именовалась секретным объектом НКВД «Лоза», а в документах следственного дела Г.Г. Ягоды есть упоминание, что одна из дач его называлась «Лизой»; возможно, речь шла об одном и том же объекте11.

Деревянный одноэтажный дом для наркома был выстроен в 1928 году. В его левой части располагалось шесть или семь комнат — просторных, светлых, с высокими потолками. Помещения правой части дома, более скромные, очевидно, отводились для обслуги и хозяйственных нужд. Эта дача, по воспоминаниям племянницы Г.Г. Ягоды — В.К. Знаменской, не предназначалась для отдыха, а была скорее резиденцией наркома НКВД, куда он приглашал руководителей ведомства для секретных совещаний, здесь же отмечались различные юбилеи, например 45-летие самого наркома. Арестованный бывший начальник УНКВД по Московской области С.Ф. Реденс рассказывал на допросе, что в тот вечер на даче Ягоды

присутствовало 40–45 гостей12. Часто бывал на даче у Ягоды сменивший его на посту наркома НКВД Н.И. Ежов. Сохранилось воспоминание дочери человека, выполнявшего в те годы в доме какие-то работы. Он рассказывал, что когда наезжали хозяева с гостями, то всех находившихся в доме людей запирали в отдаленной комнате до тех пор, пока все не разъедутся. Хозяева приезжали со своими поварами и прислугой. На сегодняшний день известны имена 6,5 тысяч расстрелянных и захороненных на спецобъекте НКВД «Коммунарка». Из них краткие биографические сведения на 4 527 человек имеются в Книге памяти жертв политических репрессий «Расстрельные списки. Москва.

С.Ф. Реденс, начальник УНКВД по г. Москве и Московской области. Справа — его фотография перед расстрелом, сделанная в Сухановской тюрьме

Страницы Книги памяти жертв политических репрессий с упоминанием Н.И. Бухарина и родственников Г.Г. Ягоды (издание НИПЦ «Мемориал»)

1937–1941. «Коммунарка», Бутово». Сколько здесь захоронено людей на самом деле, пока неизвестно. Первоначально сотрудники НКВД высказывали предположение о захоронении 10–14 тысяч человек на территории «Коммунарки», но пока это не подтвердилось, хотя членами Научно-просветительского общества «Мемориал» были просмотрены общие

«расстрельные» книги и выявлена статистика расстрелов, произведенных в Москве в период с 1937 по 1941 год. Спецобъект НКВД «Коммунарка» отличается от всех других мест захоронений, которых немало в нашей стране. Здесь лежат останки расстрелянной советской партийной элиты: членов правительства страны и союзных республик,

А.И. Рыков, нарком связи СССР Портреты репрессированных членов правительства находились в следственном деле как компромат

Н.И. Бухарин, кандидат в члены ЦК ВКП(б), главный редактор газеты «Известия»

членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б), наркомов, заместителей наркомов, министров, заместителей министров СССР и даже иностранных государств, директоров трестов, главков, крупнейших заводов. Среди расстрелянных и захороненных в «Коммунарке» много военачальников — в недавнем прошлом легендарных комдивов, командующих флотами, адмиралов, военных специалистов. Все они до ареста были уважаемыми и влиятельными людьми, имели множество высоких наград, жили в привилегированных

условиях, об иных даже слагались песни, ставились кинофильмы. Стоит посмотреть на адреса, по которым перед арестом жили жертвы «Коммунарки»13. Это, во-первых, Московский Кремль; в кремлевских квартирах проживали кандидат в члены ЦК ВКП(б), в недавнем прошлом «любимец партии», главный редактор газеты «Известия», академик Н.И. Бухарин, первый заместитель наркома иностранных дел Н.Н. Крестинский, заместитель председателя Совнаркома Я.Э. Рудзутак и т. д. Ул. Серафимовича, дом 2. Знаменитый Дом на набережной

Жители Дома на набережной Другим комфортным и вместе с тем опасным местом проживания был Дом Советов, выстроенный на «болоте», гиблом месте — месте московских казней и первых кабаков. Позднее дом 2 по улице Всехсвятской (с 1933 года — улица Серафимовича) стали называть Домом правительства. Решение под грифом «Секретно» о строительстве дома «для ответственных работников ЦИК и СНК Союза ССР, ВЦИК и СНК РСФСР» в феврале 1928 года утвердил председатель Комиссии по строительству дома А.И. Рыков. Здесь он впоследствии жил и здесь же был арестован со всеми своими домочадцами. Жизненный путь наркома и его жены окончился на спецобъекте «Коммунарка». Ответственным за строительство Дома правительства был назначен заместитель председателя ОГПУ Г.Г. Ягода, на территории дачи которого и разместился в 1937 году спецобъект «Коммунарка»14. Знаменитый Дом на набережной был выстроен в 1931–1932 годах по проекту архитектора Б.М. Иофана (1891–1976); его квартира и мастерская помещались в этом же доме. Это была как бы осущественная мечта о совместном проживании соратников по партии, строителей социализма. В комплекс зданий входили все необходимые службы: амбулатория Лечсанупра Кремля, ясли, детский сад, столовая, почта, телеграф, сберкасса, парикмахерская, прачечная, любимый москвичами кинотеатр «Ударник», где перед началом киносеанса играл оркестр и танцевали пары,

прекрасный клуб (там теперь расположился Московский театр эстрады), спортзал, детский клуб, в котором имелось 11 кружков, Мосторг, гастроном № 21 (с таинственным «спецраспределителем» в подвале). Некоторые получали обеды из кремлевской столовой и в судках привозили еду домой. Мебель, спроектированная по проекту Б.М. Иофана, посуда, постельное белье предоставлялись вместе с квартирой в аренду и имели инвентарные номера. В пяти-, шести- и семикомнатных квартирах предусматривались комнаты для прислуги. Стены были отделаны под шелк, в некоторых квартирах плафоны расписывались лучшими в то время мастерамиживописцами. Имелись в доме и однокомнатные квартиры, расположенные на первом этаже, в которых проживали вахтеры, лифтеры, пожарники, дворники (все без исключения сотрудники ОГПУ–НКВД). Численность персонала, обслуживавшего дом, составляла 643 человека. Во дворах были высажены цветы, журчали фонтаны. Чужие сюда проникнуть не могли. Все входы строго охранялись. Дом был рассчитан на 507 квартир. За годы репрессий здесь было арестовано 787 жителей, 338 из них расстреляны (цифры на сегодняшний день, они все время уточняются в сторону увеличения). Останки 164 жильцов дома лежат в земле «Коммунарки»15. О страшной осени 1937 года писал школьник Игорь Зайцев, живший в этом доме на улице Серафимовича. Он тогда еще не понимал, что происходит.

Где-то пустые дачи. Кончилось это лето. Мама, о чем ты плачешь? Почему не спишь до рассвета? Папа, зачем шагаешь Часами по кабинету? В шахматы не играешь, Не зажигаешь света? Почему, скажите на милость, Зачем все это? Ведь ничего не случилось — Просто кончилось лето16. Дом несколько раз менял название. Как уже говорилось, сначала это был Дом Советов, затем его стали именовать Дом правительства, сокращенно — ДОПР. В 1930-е годы народ, горько иронизируя, расшифровывал эту аббревиатуру как Дом предварительного заключения. А с 1976 года прочно утвердилось новое название — Дом на набережной, которое вошло в обиход после публикации одноименной повести Юрия Трифонова. Многие, оказавшиеся после расстрела в «Коммунарке», перед арестом жили в дорогих гостиницах, в специально охраняемом доме на улице Грановского, в прекрасных новых домах на улице Горького.

Старинная московская церковь Святителя Николая на Берсеневке, за ней — Дом правительства. При строительстве ДОПРа архитектор Б.М. Иоафан предполагал снести церковь, но этого по каким-то причинам не произошло

Дом правительства со стороны Обводного канала. Справа — пристань для прогулочных катеров, 1930-е годы

Рыков Алексей Иванович (1881–15.03.1938). Член ЦК в 1905–1907, 1917–1934 годах. С 1924 года по 1930-й – Председатель СНК СССР, в 1930–1936 годах — нарком связи СССР. Осужден и расстрелян по делу «правотроцкистского антисоветского блока» Дочь А.И. Рыкова Наталья Алексеевна. Была арестована в 1939, 1946 и 1950 годах, провела в лагерях 18 лет. Жена А.И. Рыкова Нина Семеновна (1884–22.08.1938), начальник Управления охраны здоровья детей Наркомздрава РСФСР. Расстреляна через пять месяцев после мужа

Трифонов Валентин Андреевич (1888–15.03.1938). Участник Гражданской войны, в 1930-е годы – председатель Главконцесскома при СНК СССР. Арестован 21.06.1937 года и в марте 1938 года расстрелян. Отец писателя Юрия Трифонова, написавшего широко известную книгу «Дом на набережной». Жена В.А. Трифонова, Евгения Абрамовна Трифонова-Лурье, была также арестована и выслана в «АЛЖИР»

Зеленский Исаак Абрамович (1890–15.03.1938). Избирался членом ЦК партии на XI–XVII съездах; в 1924–1931 годах — секретарь СреднеАзиатского бюро ЦК ВКП(б), председатель Центросоюза СССР. Осужден и расстрелян 15 марта 1938 года по делу «правотроцкистского антисоветского блока» вместе с Бухариным, Рыковым и др. Арестована жена, сын помещен в детдом

Дом правительства со стороны строящегося Большого Каменного моста, 1930-е годы

Пятницкий Иосиф Аронович (1882–29.07.1938). С 1921 года работал в ИККИ, с 1935-го — в аппарате ЦК ВКП(б). Арестован в июле 1937 года, через год расстрелян

Соколова-Пятницкая Юлия Иосифовна (1899–1940). Жена И.А. Пятницкого. Умерла в казахстанском лагере в начале 1940 г. Арестован также старший сын Игорь, младший отправлен в детский дом

Каминский Григорий Наумович (1895–10.02.1938). Бывший (в 1920-е годы) секретарь ЦК КП(б) Азербайджана; в 1932–1934 годах — председатель Мособлисполкома, нарком здравоохранения СССР. На июльском пленуме 1937 года выступил против режима Сталина. Расстрелян

Дом правительства со стороны Обводного канала, конец 1930-х годов

Межлаук Валерий Иванович (1893–29.07.1938). Председатель Госплана СССР и зампред СНК СССР. Расстреляны он, его жена и родной брат, также живший в Доме правительства по ул. Серафимовича, 2. В «Коммунарке» — останки всех троих

Левченко Николай Иванович (1894–25.04.1938). Заместитель наркома путей сообщения СССР. Расстрелян и захоронен в «Коммунарке». Жена арестована и отправлена в Карлаг

Розенгольц Аркадий Павлович (1889–15.03.1938). Участник трех революций, член РВСР и РВС ряда армий в Гражданскую войну, в середине 1920-х — на дипломатической работе. С 1930 года — нарком внешней торговли СССР. Осужден по делу «правотроцкистского антисоветского блока». Расстрелян 15 марта 1938 года

Семья Тухачевских на отдыхе. Маршал Советского Союза, 1-й заместитель наркома обороны СССР Михаил Николаевич (1893–12.06.1937), его жена Нина Евгеньевна (1900–16.10.1941) и дочь Светлана (фотография 1930-х годов). После расстрела маршала семья была выселена в Астрахань, где жену его вскоре арестовали и 16 октября 1941 года расстреляли (останки ее — в «Коммунарке»). Мать маршала, Мавра Петровна, была выслана из Астрахани в Среднюю Азию и там умерла. Дочь Тухачевских отправлена в детдом, позже была арестована

Розенгольц Зоя Александровна (1900–25.04.1938). Жена А.П. Розенгольца с дочерью Наташей. Работала заведующей отделом журнала «Большевистская печать». Арестована и расстреляна 25 апреля 1938 года. Прах обоих — в «Коммунарке»

Постышев Павел Петрович (1887–26.02.1939) и Постоловская Татьяна Семеновна (1899–26.08.1938). Оба участвовали в борьбе за Советскую власть в Сибири и разгроме белогвардейцев на Дальнем Востоке. Павел Петрович — секретарь ЦК КП(б) Украины в 1926–1930 и в 1933–1937 годах, в 1930–1933 годах — секретарь ЦК ВКП(б). Татьяна Семеновна также была на ответственной партийной работе. Арестованы в один день — 21.02.1938 года. Прах обоих — в «Коммунарке». Позже были арестованы их три сына. Старший после войны расстрелян на Колыме «за саботаж»

Клейменов Иван Терентьевич (1899–10.01.1938). Один из организаторов и руководителей работ по ракетной технике в СССР, в 1933–1937 годах начальник Реактивного института

Металликова-Поскребышева Бронислава Соломоновна (1910–13.10.1941). Научный сотрудник НИИ эндокринологии наркомздрава СССР, жена помощника Сталина А.Н. Поскребышева. Расстреляна и захоронена на спецобъекте «Коммунарка»

Осинский-Оболенский Валериан Валерианович (1887–1.09.1938). Кандидат в члены ЦК ВКП(б), директор Института истории науки и техники АН СССР. За год до расстрела Валериана Валериановича был казнен его сын Вадим (1912–10.12.1937), инженер-конструктор. Прах отца и сына захоронен в «Коммунарке». Жена Екатерина Михайловна (1889–1975), редактор Детгиза, арестована через три дня после ареста мужа и отправлена на 8 лет в лагерь. Младшие дети, Валериан и Светлана, воспитывались в детдоме

Остатки заброшенной железной дороги из Бутова в «Коммунарку». Следы от случайных пуль на указателе

Cергей Эфрон В числе расстрелянных и захороненных на спецобъекте «Коммунарка» — дипломаты, военные атташе, советники посольств. Здесь же руководители всех десяти отделов Разведупра и контрразведки, разведчики, отозванные из заграничных командировок и по возвращении на родину подвергшиеся аресту и казни. Одним из них был муж Марины Цветаевой — Сергей Яковлевич Эфрон. Земля «Коммунарки» (фото 2000 года)

В молодости Эфрона отличало безоговорочное и стойкое неприятие советской власти. Гражданскую войну он провел в рядах корниловцев, с остатками армии генерала Врангеля эвакуировался в Галлиполи, затем поступил в Пражский университет. В эмиграции, во Франции, произошел непостижимый переворот в его мировоззрении и политических взглядах, сделавший его самым страстным и искренним почитателем Советов. Он стал активным участником

Санитарный поезд, в котором служил вольноопределяющимся прапорщик Сергей Эфрон

Сергей Эфрон и Марина Цветаева в год венчания. Москва, 1911 год

Сергей Эфрон, фрагмент фотографии

Дом сотрудников НКВД в Болшеве (поселок Новый Быт), где в 1937 году был арестован Сергей Эфрон

Сергей Эфрон (Андреев), фото из следственного дела, 1939 год

движения евразийцев и Союза возвращения на Родину17. Деятельность этих обществ направлялась советскими спецслужбами, что привело Эфрона к сотрудничеству с ними. В результате он стал выполнять поручения советской разведки за рубежом, соприкоснувшись с наиболее темной и грязной стороной этой работы — похищением и устранением людей. В 1937 году С.Я. Эфрон (чекистский псевдоним «Андреев») был вынужден бежать из Парижа в Москву в связи с тем, что его разыскивала полиция по делу о причастности к убийству И. Рейсса. С.Я. Эфрон прибыл в Советский Союз в октябре, некоторое время находился на лечении в больницах и санатории НКВД (запущенный туберкулез, болезнь печени, тяжелейшие приступы стенокардии), затем поселился с семьей на даче в Болшеве, в одном из домов, принадлежавших НКВД. Здесь в августе 1939 года была арестована его дочь Ариадна, а в ночь с 9 на

10 октября 1939 года был арестован он сам. Никто из семьи его больше не видел. Как теперь стало известно, он прошел все круги ада сначала в Лефортовской тюрьме, затем — в Сухановской, «славящейся» тем, что там, по воспоминаниям бывшего узника Е. Гнедина, применялось 52 вида пыток18, а ведь Сергей Эфрон был к этому времени тяжело больным и уже пожилым человеком. И все-таки он какое-то время сопротивлялся возводимым на него обвинениям. Допросы «с пристрастием» не улучшили его состояния. Находившегося под следствием С.Я. Эфрона вынуждены были дважды помещать в психиатрическую больницу при Бутырской тюрьме по поводу «острого реактивного душевного расстройства и попытки на самоубийство». Однако допросы продолжались. В декабре проводятся очные ставки с уже сломленным следствием соседом по даче, также секретным сотрудником НКВД, Н.А. Клепниным (Львовым). Сам Клепнин и его жена были арестованы через месяц после ареста С.Я. Эфрона. Сергею Яковлевичу пришлось также встретиться на очной ставке с П.Н. Толстым, поэтом, племянником писателя А.Н. Толстого, и другими. Все они уговаривали Эфрона «признаться во всем», то есть в работе на иностранные разведки. Сопротивление Эфрона было расценено следователями как «провоцирование следствия». Марина Ивановна Цветаева, которая, конечно, не знала всех подробностей следствия, пыталась помочь мужу. Она направила Берии два больших письма, на которые, естественно, не последовало ответа. В них она писала, что Эфрон — «человек величайшей чистоты, жертвенности и

ответственности», что она «прожила с ним 30 лет жизни и лучшего человека не встретила». Уже после начала войны, 6 июля 1941 года, состоялось закрытое судебное заседание Военной коллегии Верховного Суда Союза ССР. Четверо упомянутых обвиняемых и еще двое других, связанных между собой по работе за границей на НКВД, были приговорены к расстрелу. По всей видимости, все были расстреляны в Бутырской тюрьме: супруги Клепнины и еще двое — 27 и 28 июля, Толстой — 30 июля, Эфрон — 16 октября 1941 года. Все шестеро, проходившие по делу Эфрона, захоронены на спецобъекте НКВД «Коммунарка»19. Богослов и издатель Дмитрий Шаховской, будущий архиепископ Сан-Францисский Иоанн, считал, что Сергей Эфрон еще более трагическая фигура, чем Марина Цветаева20. Спецообъект «Коммунарка». Яма, вероятно, приготовленная в конце 1930-х годов для захоронений (фото 2007 года)

Н.П. Горбунов, в 1920-х годах управляющий делами Совнаркома, один из руководителей Памирских экспедиций

Н.В. Крыленко, член ЦК ВКП(б), нарком юстиции СССР

Жертвы «Коммунарки» В «Коммунарке» захоронен один из крупнейших советских государственных деятелей, перед арестом — нарком связи СССР А.И. Рыков. Будучи заместителем председателя Совнаркома, он совместно с управляющим делами Совнаркома Н.П. Горбуновым подписал приказ об организации Соловецкого лагеря особого назначения и о применении принудительного труда заключенных. Здесь же — А.С. Бубнов. Занимая в 1920-х годах пост наркома просвещения, именно он издал приказ о разлучении сестер и братьев и просто знакомых между собой детей репрессированных родителей и размещении их по разным детским домам. В земле «Коммунарки» лежит известный государственный деятель Н.В. Крыленко. Его карьера началась в 1917 году, когда он стал Верховным Главнокомандующим страны.

Приказ об организации Соловецкого лагеря особого назначения, подписанный А.И. Рыковым и Н.П. Горбуновым

С 1918 по 1931 год он — Председатель Верховного трибунала, Прокурор РСФСР, с 1931 года — нарком юстиции РСФСР (с 1936-го СССР), член ЦКК ВКП(б). Кроме того, Николай Васильевич был заслуженным мастером альпинизма, которым увлекся еще до революции — в годы эмиграции. С 1928 года Николай Васильевич возглавлял альпинистские отряды экспедиций Академии наук и Совнаркома на Памире, где была проделана большая научно-исследовательская работа. Им было написано более 100 научных трудов, книги по альпинизму и результатам пяти Памирских экспедиций. Именем Н.В. Крыленко были названы две вершины, перевал и ледник в верховьях ледника Федченко. Н.В. Крыленко был страстным любителем шахмат и занимал руководящие должности в альпинистской и шахматной секциях. Но вся многотрудная деятельность наркома и его увлечения должны были отступить перед арестом, произведенным 1 февраля 1938 года. Обвиненный в участии «в контрреволюционной террористической организации», он был расстрелян 29 июля 1938 года и захоронен на территории спецобъекта НКВД «Коммунарка»21. Где-то неподалеку от Н.В. Крыленко лежит другой государственный деятель и также мастер альпинизма, уже упоминавшийся нами Н.П. Горбунов, академик, непременный секретарь Академии наук СССР, химик, географ, в 1920-х годах — управляющий делами Совнаркома, с 1928 года — один из постоянных руководителей Таджико-Памирских экспедиций. Именем Н.П. Горбунова названа 6-тысячная безымянная вершина в Танымасском хребте на Памире.

Его арестовали спустя 18 дней после Крыленко — 19 февраля 1938 года, обвинили в шпионаже и 7 сентября 1938 года расстреляли22. Здесь же, в этой земле, — заместитель председателя Совнаркома Я.Э. Рудзутак, кандидат в члены ЦК ВКП(б) И.С. Уншлихт. Заместитель председателя ГПУ, сам живший в Кремле, Уншлихт определил в 1925 году для своих соотечественников другое местожительство; в приложении к Постановлению ВЦИК «О создании Северных лагерей» он писал: «Создание И.С. Уншлихт, заместитель председателя Совнаркома, кандидат в члены ЦК ВКП(б), тюремная фотография

Спецобъект «Коммунарка», места захоронений (фото 2007 года)

нового Соловецкого лагеря, в коем предположено разместить до 8 000 человек и пересыльнораспределительного пункта в Кеми обуславливается большим притоком заключенных…»23. О представителях ведомства чекистов следует сказать особо. Судя по некоторым данным, территория спецобъекта вначале предназначалась для захоронения именно сотрудников госбезопасности. (Была найдена записка Ежова после разговора со Сталиным

«Дача Ягоды — чекистам»). Действительно, первые три захоронения расстрелянных 2, 20 сентября и 8 октября 1937 года были захоронениями именно чекистов. Затем, с 21 октября, здесь стали хоронить людей самых разных профессий и занятий24. Всего же сотрудников НКВД, расстрелянных и захороненных в «Коммунарке», насчитывается 254 человека. Среди них нарком НКВД Мордовской АССР, все руководство Дальстроя, в том

числ директор Дальстроя Э.П. Берзин и его заместитель П.П. Будзко, начальник Соловецкой тюрьмы ГУГБ И.К. Коллегов, начальник УПВО НКВД УССР, комдив А.Г. Лепин, начальник управления НКВД по Дальневосточному краю, комиссар безопасности 1-го ранга Т.Д. Дерибас, начальник ГУШОСДОРа, комиссар безопасности 1-го ранга Г.И. Благонравов, начальник УНКВД по Северной области (куда были высланы десятки, если не сотни тысяч человек), начальники УНКВД по Калининской, Саратовской, Омской и других областей, начальник исправительно-трудовых лагерей по строительству каналов Белбалтлага и Дмитлага Л.И. Коган, начальники Волгостроя и Волго-Балта. Здесь же лежит, считавший, вероятно, себя неприкосновенным, А.Я. Беленький, в прошлом — начальник охраны Ленина (перед арестом — помощник особоуполномоченного НКВД). А.Я. Беленький, бывший начальник охраны В.И. Ленина, тюремное фото 1941 года Председатель ВЧК Ф.Э. Дзержинский с одним из своих заместителей М.И. Лацисом, 1918–1919 годы

В 1937–1938 годах расстреляны два заместителя Ф.Э. Дзержинского: его ближайший соратник Я.Х. Петерс (перед арестом – член бюро КПК при ЦК ВКП(б)), захоронен в «Коммунарке», а последовательный идеолог Красного террора, наставник начинающих чекистов М.И. Лацис (перед арестом — ректор Плехановского

других почему-то «пострадал» наркомат лесной промышленности: были расстреляны нарком, два его заместителя и 50 сотрудников, почти все они руководители крупных главков и трестов. Из Совнаркома расстреляны и захоронены в «Коммунарке» 89 человек, из объединения «Главсевморпуть» — 40 (добрались даже до начальника Я.Х. Петерс, заместитель и ближайший соратник Ф.Э. Дзержинского, 1918–1919 годы М.И. Лацис (Бурдас), фото из следственного дела, 1938 год

политехнического института) расстрелян и сброшен в один из бутовских рвов 25. Были расстреляны и захоронены на территории бывшей дачи Ягоды 546 военнослужащих, почти все — высшие чины, представители всех родов войск, сотрудники ГВФ — начальник Управления воздухоплавания, пилоты, летчикииспытатели, начальники и заместители начальников отделов и секторов ГМФ. Тогда же были расстреляны сотрудники трестов, заводов, фабрик и комбинатов (372 человека), больше половины из которых директора и ведущие инженеры. Здесь же работники наркомата тяжелой промышленности — всего 199 человек, в том числе три заместителя наркома, ответственные работники нефтяной (51), угольной (10), газовой промышленности (4), энергетики (27), сотрудники наркоматов оборонной (156), легкой (66), по нескольку представителей (исключительно руководство) пищевой промышленности, наркомата заготовок и наркомата социального обеспечения. Более

Я.Х. Петерс Фото из следственного дела, 1938 год

Двор внутренней тюрьмы НКВД (Лубянка), начало 1990-х годов

Вид на внутренний двор из коридора Бутырской тюрьмы, начало 1990-х годов

Московская Таганская тюрьма, 1950-е годы

Старинные двери № 1 Бутырской тюрьмы, («Бутырского замка для несчастно виновных», как называли Бутырку в старину)

Оставшаяся в «Коммунарке» колючая проволока (фото 2002 года)

полярной станции на Земле Франца Иосифа). 18 сотрудников московского метро убиты и захоронены в «Коммунарке», в том числе начальник Московского метрополитена, его заместитель и начальник политотдела. Здесь же — от прокуратуры — 15 человек, включая помощника прокурора города Москвы и заместителя прокурора РСФСР; от Осовиахима — 24 человека. Не пощадили и врачей, в том числе главного врача уже упоминавшейся нами ведомственной больницы НКВД «Медсантруд», кремлевских врачей, лечивших высших лиц государства, заведующего Рублевской больницей, заведующего Мосгорздравотделом и его заместителя; вместе с маститыми врачами здесь как-то оказались сторож районной поликлиники, медсестра из службы дезинфекции и две лаборантки. Список работников радио из 16 человек возглавляет председатель Всесоюзного радио комитета. В «Коммунарке» — останки 22 сотрудников ВЦИК и ЦИК, работников

областных, республиканских, городских и районных исполкомов, 35 ответственных работников ЦК ВКП(б), 17 сотрудников Коминтерна, директор и сотрудники Московского почтамта, директор телефонной сети с сотрудниками, начальник и сотрудники управления водопроводно-канализационного хозяйства, главный арбитр Московского городского арбитража, Председатель и восемь членов Судебных коллегий Верховного Суда РСФСР (один — СССР), 25 полномочных и торговых представителей СССР в разных странах, 20 сотрудников посольств, более 50 руководящих сотрудников крайкомов, обкомов, райкомов партии, заместитель председателя и 15 руководящих сотрудников Моссовета, восемь работников милиции, в том числе начальник Управления Саратовской области, перед тем начальник московской милиции суровый Л.Д. Вуль26 (еще 50 московских милиционеров расстреляны и захоронены на Бутовском полигоне). Пострадали работники науки и образования: 50 сотрудников различных НИИ, директора, педагоги, несколько академиков, профессора, доценты московских вузов — всего 214 человек, более 50 студентов и аспирантов вузов, все руководители института Красной профессуры, а также директор, старшие научные сотрудники и 9 студентов и аспирантов Научно-исследовательской ассоциации по изучению национальных и колониальных проблем — все иностранные граждане, 22 сотрудника ИККИ — все иностранцы, 20 учителей московских средних школ, трое школьников.

Начальник Саратовского УВД, в недавнем прошлом глава Московской милиции Л.Д. Вуль

Б.С. Стомоняков, заместитель наркома иностранных дел

Не обошлось без представителей физкультуры и спорта: руководители, инструктора, тренеры по боксу, теннису, гимнастике, футбольных команд «Динамо», «Локомотив» и др. (всего 28 человек), а также три руководящих работника Центрального аэроклуба им. А. Косарева27. Совершено «обез главленными» оказались туристические организации, и особенно Интурист, в котором было арестовано и расстреляно все руководство (11 человек). Все они также лежат в «Коммунарке». Подобная участь постигла начальство, включая главного руководителя, Общества Красного Креста и Красного Полумесяца. Не обойдены были и московские музеи. В земле «Коммунарки» лежат 11 музейных работников (сотрудники музеев: Исторического, Изобразительных искусств им. Пушкина, Политехнического, им. А.М. Горького, Центрального Дома Красной Армии).

Рискованной оказалась в те годы профессия железнодорожника. Были расстреляны и привезены на захоронение в «Коммунарку» 235 человек, работавших в сфере железнодорожного транспорта. Это начальники и ответственные работники всех московских, а также некоторых областных железных дорог. Вместе с начальством в этой отрасли более, чем в остальных, пострадал простой, ни в чем не повинный рабочий люд: проводники, буфетчики, стрелочники, весовщики, кладовщики, продавщицы мороженого, путевые обходчики, мойщики паровозов и т. д. Более объяснима с точки зрения идеологии социалистического государства гибель интеллигенции, всегда представляющая, по мнению властей предержащих, потенциальную угрозу стабильности государства. В наибольшей степени это относится к работникам слова и печати, которые, казалось бы, не отклонялись в ту пору от «начертанной партией линии» ни на шаг: когда надо — клеймили, не считаясь ни с чем и ни с кем, когда надо — превозносили до небес. Сотрудники и редакторы более 50 московских книжных издательств, газет и журналов, а с ними заодно курьеры, машинистки, корректоры и типографские рабочие предстали перед расстрельной командой Центра — всего 209 человек. Тогда же были арестованы и казнены известные советские писатели — Борис Пильняк (Вогау) и Артем Веселый (Николай Иванович Кочкуров). Они были арестованы в один день. Их останки также покоятся в земле «Коммунарки».

Борис Пильняк (Вогау) Борис Пильняк был арестован 28 октября 1937 года на даче в писательском поселке Переделкино. В десять часов вечера приехал на «эмке» человек, с которым Борис Андреевич познакомился во время поездки в Японию, где тот работал при посольстве. Нежданный гость был одет не по сезону — в белый костюм. «Человек в белом» был сама любезность и обаяние. «Николай Иванович Ежов, — сказал гость, — срочно просит вас к себе. Через час вы уже будете дома. У него к вам какой-то вопрос». Жена писателя, Кира Георгиевна, при упоминании имени Ежова почувствовала недоброе, но гость развеял опасения, сказав Пильняку: «Если хотите, возьмите свою машину, на ней через час и вернетесь». Борис Андреевич поехал. Но он, конечно, не вернулся ни через час, ни через день — никогда. Спустя месяц арестовали жену Пильняка. (Она была выслана в Казахстан и находилась в женском лагере под Акмолинском вместе с сестрой и женой Тухачевского, другими женами известнейших в стране людей. Лагерь «Малиновка» так и назывался АЛЖИР, что расшифровывается как Акмолинский лагерь жен изменников родины.) Борис Андреевич Пильняк, настоящая фамилия Вогау, родился в 1894 году в городе Можайске Московской губернии. Отец его, по национальности немец, был из колонистов Поволжья, мать — родом из саратовской купеческой семьи. Оба были близки к народническому движению 1880–1890-х годов. Детство писателя прошло в уездных городах Московской

губернии — Можайске, Богородске, Коломне и на родине родителей — в Саратове и селе Екатериненштадте (или Баронске) на Волге. В 1913 году он окончил Нижегородское Владимирское реальное училище, в 1920-м — экономическое отделение Московского коммерческого института. Но писать он начал задолго до этого. Первое его произведение — миниатюра была опубликована в литературном журнале при газете «Копейка», когда автору было всего 14 лет. Началом

своей литературной деятельности Борис Пильняк считал 1915 год, когда его произведения появились в журналах «Русская мысль», «Жатва», «Сполохи» и других. Тогда же появился и ставший вскоре известным псевдоним писателя. («Пильняк» – по-украински, рабочий-пильщик на лесных разработках.) Годы революции Б. Пильняк провел в Коломне, занимаясь литературным трудом. В последующие годы он много разъезжал по России, затем, в 1922 году, был в Германии, в 1923-м — в Англии. Эти поездки, по его признанию, очень много дали ему. В 1920-е годы им

были написаны «Голый год», книга рассказов «Смертельное манит», «Никола-на-Посадьях», «Мать-сыра-земля» и другие. Роман «Голый год» о голодном 1919-м был сразу же замечен. В одной из рецензий его автора сравнивали с А. Чеховым и А. Блоком. А.В. Луначарский писал о Пильняке: «Если обратиться к беллетристам, выдвинутым самой революцией, то мы должны остановиться прежде всего на Борисе Пильняке, у которого свое лицо и который является, вероятно, самым одаренным из них». Одновременно с возрастающей известностью автора растет на В «Коммунарке» зимой

него и давление советской цензуры. Все же, несмотря на изъятие книжки «Новый мир» в 1926 году, где была напечатана запрещенная властями «Повесть непогашенной луны», имя Бориса Пильняка становится все более популярным в писательских кругах и среди читающей публики. В апреле 1929 года он избирается председателем Московского отделения Всероссийского союза писателей. Но уже осенью того же года в печати начинается кампания против Пильняка и Замятина, опубликовавших свои произведения за границей («Красное дерево» и «Мы»)28. В результате Б. Пильняк вместе с Б. Пастернаком подали заявления о выходе из Союза писателей. В 1934 году в Литературной энциклопедии роман Б. Пильняка «Красное дерево», в котором описываются непереносимые условия труда на стройке, называют «пасквилем на советскую действительность». Идейные разногласия власти с автором завершились, как это нередко случалось в 1930-е годы, арестом и приговором к высшей мере наказания. 21 апреля 1938 года известный писатель был расстрелян в одном из чекистских подвалов и привезен для тайного захоронения на территорию бывшей дачи Ягоды29. Бориса Пильняка любили и высоко ценили как мастера слова Борис Пастернак, Сергей Есенин, Анна Ахматова. Анна Андреевна была дружна с Борисом Андреевичем. Еще не зная о дальнейшей судьбе арестованного писателя, Анна Ахматова в 1938 году написала стихотворение, которое назвала «Борису Пильняку». В нем она с присущей истинному поэту интуицией угадала все свершившееся, даже

до мелочей. Те, кто был на месте захоронений в «Коммунарке», тотчас узнают в стихотворении А. Ахматовой пруд в глубине леса, вскользь упомянутые ландыши, сумрачное дно оврага и все то, что остается у большого поэта за пределами слов. Все это разгадаешь ты один… Когда бессонный мрак вокруг клокочет, Тот солнечный, тот ландышевый клин Врывается во тьму декабрьской ночи. И по тропинке я к тебе иду. И ты смеешься беззаботным смехом. Но хвойный лес и камыши в пруду Ответствуют каким-то странным эхом… О, если этим мертвого бужу, Прости меня, я не могу иначе: Я о тебе, как о своем тужу И каждому завидую, кто плачет, Кто может плакать в этот страшный час О тех, кто там лежит на дне оврага… Но выкипела, не дойдя до глаз, Глаза мои не освежила влага30. Артем Веселый В ряду самобытнейших русских писателей 1920–1930-х годов, уничтоженных советской властью, стоит имя Артема Веселого (Николая Ивановича Кочкурова). Сын волжского грузчика, проведший детство в Самарской рабочей слободке и узнавший удручающую бедность и унижения, он после 1917 года был полон «романтического революционного энтузиазма» и желания устроить мир по справедливости. Сам

он писал о себе: «Моя дорога — все дороги! Мой путь — все пути! Мое жилище — весь мир!» Его революционная и писательская деятельность начались одновременно в 1917 году, когда ему едва исполнилось восемнадцать лет. Он был талантливым агитатором — по деревням, в окопах, на городских митингах. В 1919 году ушел добровольцем на деникинский фронт, участвовал в боях, был ранен. После демобилизации редактировал газеты, писал статьи. В его жизни «судьбоносную» роль сыграл агитпоезд «Красный казак», в котором он в 1921 году в течение трех месяцев колесил по городам и весям Дона и Кубани, собирая материалы о Гражданской войне. Он писал впоследствии: «Материал подавлял меня, его хватило бы и на десяток романов… Только спустя четыре года я начал писать книгу свою “Россия, кровью умытая”». Порой молодой писатель сам удивлялся себе: «Громадную силу и невиданной величины талант я чувствую в себе». В 1922 году Николай Кочкуров взял себе псевдоним, сменив предыдущий «Невеселый» на «Веселый». С этим именем он и вошел в историю отечественной литературы. В 1922 году, будучи матросом Черноморского флота, Артем Веселый с ходу, «почти без поправок», написал один из первых и лучших своих рассказов «Реки огненные». (С 1923 по 1932 год этот рассказ переиздавался в разных сборниках и альманахах 14 раз). С осени 1922 года Артем в Москве: участвует в разных молодежных литературных объединениях, запоем читает, пишет. Полураздетый, вечно

голодный, он живет то у друзей, то по какимто общежитиям, выступает на литературных вечерах. «Бурные диспуты, горячие молодые споры, мы росли не по дням, а по часам», — пишет о том времени сам А. Веселый. Он много печатается, редактирует сборники, довольно быстро становится известным. Пришедшая Писатель Артем Веселый (Николай Кочкуров), 1927-й год

с Гражданской войны литературная молодежь жаждала учиться. А. Веселый поступил в открывшийся в 1921 году Московский высший литературно-художественный институт, созданный и возглавляемый В.Я. Брюсовым. Лекции в институте читали известные литературоведы и критики. В 1926 году А. Веселый с несколькими друзьями перевелся на этнологический факультет 1-го Московского государственного университета, но вскоре был отчислен «за невзнос платы за обучение». Творческая молодежь продолжала учиться самостоятельно, пытаясь постичь тайны литературного мастерства. В общежитии на Покровке были устроены теоретические занятия по литературе, комнаты для занятий предоставляли по очереди. Тогда же молодой литератор А. Веселый вошел в круг старших известных писателей, познакомился с А.С. Новиковым-Прибоем, Д.А. Фурмановым, позже — с А.М. Горьким, А.С. Серафимовичем и многими другими. Потом была поездка в Сорренто к А.М. Горькому, затем разрыв с ним. И вот уже написано самое значительное произведение Артема Веселого «Россия, кровью умытая», получившее высокую оценку литературоведов и критиков. Написана «Гуляй Волга». Он теперь молодой классик советской литературы. Его любимые поэты Пушкин и Хлебников — «с юности и до последнего вздоха». На вопрос дочери: «А Маяковский?», — помолчав, ответил: «Не надо наступать на горло собственной песне». В конце 1935 года в издательстве «Военгиз» задумали написать книгу о Тридцатой дивизии,

Писатель Артем Веселый, начало 1930-х годов

которой командовал в годы Гражданской войны В.К. Блюхер. Группа известных писателей, в числе которых был Артем Веселый, отправилась к маршалу Советского Союза, на его дачу в Барвиху, где он рассказал о своей героической дивизии, проделавшей рейд в 1 500 верст в тылу белых. Предполагалось, что каждый из писателей напишет по главе. Но книга не была издана; легендарного маршала арестовали и на допросах терзали так, что выбили глаз из глазницы — лишь расстрел прекратил его немыслимые страдания. В 1935 году появился первый тревожный сигнал в жизни Артема Веселого — «разоблачительная» статья некоего критика, который обвинял писателя в «идеализме», говорил, что «его нельзя даже заподозрить в марксизме». Писатель не обратил на это внимания,

продолжал работать. Через год вышла новая книга А. Веселого «Частушка колхозных деревень». Множество частушек, с любовью собранных автором, наивных, милых, дерзких, грубоватых, завершает одна, с виду невинная, а по существу глубоко трагическая. Выхожу и запеваю, Опускаю вниз глаза. Веселиться неохота И печалиться нельзя. Рецензент проглядел эту частушку, а ведь в ней правдивая картина жизни того времени… Артем Веселый. Рис. Д. Дарана, 1961 год

В 1937 году в «Литературной газете» появилась оскорбительная рецензия на книгу А. Веселого «Частушка колхозных деревень». Рецензент возмущен подбором частушек, считает многие «халтурной подделкой, играющей на руку классовому врагу». За этой рецензией последовала разгромная статья на четвертое издание книги «Россия, кровью умытая», более похожая на донос. Автора вызывают на Лубянку. Дело принимает серьезный оборот. В начале июня Ежов просит у тов. Сталина санкцию на арест «литератора Артема Веселого… в связи с выявленной его контрреволюционной деятельностью». И получает разрешение.

Тюремная фотография, 1938 год

Двор внутренней тюрьмы на Лубянке. Справа — вход в приемник, так называемый вокзал (фото 1997 года)

По какой-то причине писатель еще около пяти месяцев оставался на свободе. Он успел с семьей в последний раз пройти под парусом по рекам Каме, Белой, своей любимой Волге. По возвращении из путешествия у писателя была взята подписка о невыезде. Осенью 1937 года А. Веселый виделся с К.Г. Паустовским, был печален, тревожен, сказал, что ждет ареста. И 28 октября за ним пришли. Жена писателя, Л. Борисевич, вспоминает: «К нему кинулись так, как будто были уверены в сопротивлении. У него, как у вора, вывернули карманы. Меня попросили в другую комнату, а возле него встал солдат

с винтовкой… Опомнились мы, когда внизу бухнула дверь». Его повезли на Лубянку… Артем был так далек от жуткой действительности, что попросил разрешения взять с собой рукописи. Ему разрешили, унесли полный портфель. (Конечно, рукописи пропали в недрах НКВД). От людей, сидевших с А. Веселым в одной камере на Лубянке, стало известно, что по ночам его часто вызывали на допросы, а с допросов приносили. На последний допрос его унесли на носилках. Он сказал сокамерникам: «Прощайте, я больше не вернусь». Многие арестованные уповали на то, что следователи «разберутся, и… отпустят». Лишь Артем понимал, что происходит, он говорил: «Не для того нас посадили, чтобы выпустить». 8 апреля 1938 года 39-летний писатель Артем Веселый был расстрелян31. Мы никогда не узнаем, как встретил он смерть, где сделал свои последние шаги. Но нам известны его слова: «…физически ощущаю, как бегут минуты, и каждую жаль, хочется удержать. Все кажется, что не успею сделать что-то важное…». Так и вышло, он погиб в расцвете творческих сил, его жизнь была оборвана на лету. (В писательской организации в те годы арестовали 300 человек, из них вернулось 60, остальные были либо расстреляны, либо умерли в лагерях. Но и из тех, кто вернулся домой, многие тоже вскоре умерли.)32 Дети Лакобы и другие Как и на Бутовском полигоне, в «Коммунарке» лежат представители более 60 национальностей:

Старинная «Пугачевская» башня Бутырской тюрьмы (фото 1997 года)

русские, евреи, латыши, поляки, немцы — граждане 11 стран. Этого невозможно ни понять, ни объяснить, но чекистами, с разрешения советских властей, были вызваны в СССР, расстреляны, а затем тайно захоронены на территории «Коммунарки» все члены правительства Монголии — 35 министров во главе с премьер-министром и Председателем Монгольского Хурала.

Здесь лежат представители известных старинных фамилий, например двое из княжеского рода Шаховских, двое — из рода баронов фон Гревениц, причем у тех и у других родные пострадали и в Бутове, и в «Коммунарке». Возраст расстрелянных — от 17 до 80 с лишним лет. Самые юные — сын и племянники Нестора Лакобы, ненавидимого Сталиным, были

сжигались секретные бумаги, которые не успели вывезти. А в подвалах Бутырской тюрьмы (может быть, и в Варсонофьевском) производились поспешные расстрелы 220 человек. Сын супругов Лакоба Рауф. Был арестован в Сухуми 15-летним школьником. Спустя два года арестованы племянники Нестора — Тенгиз и Николай. Все трое были расстреляны и захоронены в «Коммунарке»

Нестор Лакоба со своей женой Сарией. Сам Лакоба, его жена, близкие и дальние родственники были уничтожены Сталиным

школьниками 15 и 16 лет, когда их арестовали. Перед арестом они жили в Грузии, в родном селе. Их оторвали от учебников и привезли в московскую тюрьму. Через три года 16 октября 1941 года они были расстреляны33. Систематические захоронения расстрелянных производились в «Коммунарке» до середины октября 1938 года. В 1939 году имели место лишь единичные случаи. Данных о расстрелах и захоронениях в «Коммунарке» в 1940 году пока не имеется. Но вскоре после начала войны, всего за три дня 1941 года — 27, 28 и 30 июля, было уничтожено 513 человек. Самым многочисленным после 1937–1938 годов был расстрел 16 октября 1941 года. В этот день шли бои на подступах к Москв, в городе была паника, готовились оставить столицу. На этот случай минировались многие учреждения и заводы,

В тот день были казнены муж Марины Цветаевой С.Я. Эфрон, А.Я. Беленький, жена ответственного работника Ч.М. Межлаук, жены казненных ранее Тухачевского, Уборевича. Арестованные вслед за мужьями, они были весной 1937 года высланы в Астрахань, затем приговорены к 8 годам лагерей. В августе 1939 года Н.Е. Тухачевская и Н.В. Уборевич были этапированы в Москву, где содержались в Бутырской тюрьме; по обвинению «в связи с руководителями военно-фашистского заговора и в террористических высказываниях в адрес руководителей ВКП(б) и советского правительства» 8 июля 1941 года они были приговорены к расстрелу; приговор привели в исполнение через три месяца34.

произведен в штабс-капитаны. В 1917 году он вступил в партию большевиков и в январе возглавил оборону киевского завода «Арсенал». Во время переговоров представителей Украинской Рады с группой рабочих он был захвачен в плен, но в ночь перед расстрелом ему удалось бежать. В дальнейшем С.М. Мищенко с женой, 1930-е годы

Генерал С.М. Мищенко Некоторые сведения о расстрелянных и захороненных в «Коммунарке» получены от родственников, бережно сохранивших все, что касалось их погибших близких. Генерал-майор Сила Моисеевич Мищенко родился в 1897 году в селе Ивановка Житомирской области в многодетной семье крестьянина-бедняка. По окончании двухклассной школы, его, по рекомендации учителя-священника, как способного ученика за казенный счет отправили в Заболотинскую церковно-учительскую семинарию, которую ему закончить не удалось. Началась война, и в 1914 году он поступил в Киевскую школу прапорщиков. На фронте С.М. Мищенко был награжден несколькими орденами и

он участвовал в организации красного казачества Украины, после чего его перевели в Московско-Саратовский полк на Урал. Там он познакомился с В.И. Чапаевым, командиром Сообщение Главной военной прокуратуры о судьбе С.М. Мищенко, 1989 год

Николаевского полка. Знакомство переросло в дружбу. В период с 1918 по 1921 год С.М. Мищенко — командир полка, начальник штаба Девятой и Семнадцатой стрелковых дивизий, командир бригады Первой стрелковой дивизии. Сила Моисеевич восполняет недостаток образования. В 1921 году он оканчивает Академию Генерального штаба (куда его направили вместе с В.И. Чапаевым) и юридический факультет Московского университета. Тогда учеба комсостава совмещалась с командировками слушателей в районы боевых действий. После окончания Гражданской войны С.М. Мищенко оставляют преподавателем в Академии. С 1924 года он является начальником штаба Первой стрелковой дивизии, затем – начальником Харьковского военного училища Червоных старшин, с 1932 года — начальником Новоград-Волынского укрепрайона. С 1935 года он работает старшим преподавателем Академии им. М.В. Фрунзе, в том же году заканчивает заочно дипломатический факультет МГУ, получив, таким образом, третье высшее образование. В 1939 году становится доцентом, в 1940-м ему присваивают звание генерал-майора и назначают начальником курсов усовершенствования высшего комсостава. Среди его слушателей были Л.М. Доватор, П.К. Кошевой, П.Ф. Батицкий и др. Кажется, прошли страшные 1937 и 1938 годы (для некоторых немногим лучше был и 1939 год), в 1940 году наметилось некоторое затишье. И вдруг 21 апреля 1941 года генерал-майора Силу Моисеевича Мищенко

арестовывают. Его, 44-летнего генерала с безупречным происхождением и репутацией, обвиняют «в антисоветской агитации». Арестован он был по доносу одного-единственного свидетеля, некоего «К», который писал, что генерал в разговорах с ним, начиная с 1938 года «враждебно, клеветнически отзывался о Советском правительстве и т. Сталине, считая, что Советское правительство не в состоянии наладить нормальную жизнь в стране». С автором доноса генерал познакомился в 1921 году, когда тот был курсантом ВоенноВоздушной Академии, и помогал ему как молодому товарищу в течение 20 лет, вплоть до ареста. Так как показаний одного лица было недостаточно для рассмотрения дела в суде даже в те времена, генералу приписали еще «антисоветские» разговоры в камере Бутырской тюрьмы: «…среди заключенных одобрительно отзывался о фашистском режиме, восхвалял немецкую армию». Военной коллегией от 17 сентября 1941 года разжалованный и замученный «допросами с пристрастием» генерал-майор С.М. Мищенко был приговорен к расстрелу. По закону приговор должны были привести в исполнение в тот же день. Но по каким-то причинам прошел почти месяц после оглашения приговора. Только 15 октября передачу, принесенную родственниками в Бутырскую тюрьму, не приняли, ответили в окошке: «10 лет без права переписки». Генерал-майора С.М. Мищенко расстреляли 16 октября 1941 года, в числе 220 человек, казненных в тот день35.

Князь Д.И. Шаховской Князь Дмитрий Иванович Шаховской, потомок Рюриковичей, был одним из самых возвышенных умов России конца XIX — начала XX веков. Являясь внуком известного декабриста и сыном боевого гвардейского генерала, он определил свое существование как служение ближним и своему Отечеству и много потрудился для создания основ гражданского общества в стране. Он был видным земским деятелем, кооператором, одним из организаторов «Союза освобождения» и Конституционнодемократической партии, депутатом Первой Государственной думы. О Дмитрии Ивановиче в те дни писал его современник: «Дмитрий Иванович… всюду старался поспеть, чтобы напомнить о долге совести, не только хотел, но и подлинно горел ненавистью к неправде, насилию над человеком, и не скрывал чувств своих.»36 После роспуска Первой Государственной думы в 1908 году он подвергся аресту по делу о «Выборгском воззвании» — совместном манифесте кадетов, социал-демократов и трудовиков о политических правах — и провел три месяца в одиночной камере ярославской тюрьмы. Лишенный права быть избранным в Государственную думу и органы местного самоуправления, он отдался литературной и исследовательской деятельности, начал собирать бесценные материалы о своих выдающихся предках — историке М.М. Щербатове и философе П.Я. Чаадаеве, который приходился ему двоюродным дедом. Дмитрий Иванович перебирается в Москву и поселяется на Зубовском бульваре.

Князь Дмитрий Иванович Шаховской

Депутаты Первой Государственной думы, третий слева — князь Д.И. Шаховской

Портрет Д.И. Шаховского, 1913 год. Художник Зарубина-Кавас& Холст, масло. (Из частного собрания М.М. Шаховской-Шик)

Д.И. Шаховской. Фотография из следственного дела. 1939 год

Лист из следственного дела Д.И. Шаховского. Собственноручная запись

В годы Первой империалистической войны он не остается в стороне от бед страны и в цикле статей предлагает план всесторонней помощи фронту. Тогда же он становится председателем совета Всесословного потребительского общества. После Февральской революции он занимает пост министра государственного призрения Временного правительства,а с приходом большевиков к власти становится активным участником антибольшевистского подполья. В мае 1918 года он — один из организаторов создания Союза возрождения России, а в апреле 1919-го — Тактического центра. В феврале 1920 года Д.И. Шаховской был арестован ВЧК по делу Тактического центра, но в мае 1921 года освобожден по амнистии. Дмитрий Иванович работает в Госплане, в кооперации, стараясь своими знаниями и опытом быть полезным людям. В конце 1920-х — середине 1930-х годов он снова углубляется в литературные занятия, осуществляет ряд публикаций, начинает подготовку долгожданного издания произведений П.Я. Чаадаева. Но наступил 1937 год. В феврале арестовали его зятя, священника Михаила Шика. Д.И. Шаховской так и не узнал, что отца Михаила Шика расстреляли на Бутовском полигоне; дочь Дмитрия Ивановича, Наталья, осталась с пятью маленькими детьми и шестью престарелыми бабушками и тетушками на руках. Год спустя, в ночь с 26 на 27 июля 1938 года, арестовали Д.И. Шаховского и доставили на Лубянку во внутреннюю тюрьму НКВД.

В течение месяца допросы не велись, а затем, с небольшими перерывами, продолжались до ноября. Дмитрий Иванович, по словам сокамерника, «был тверд и не терял бодрости духа», хотя его сутками заставляли стоять без сна37. Из внутренней тюрьмы Д.И. Шаховской был переведен в Лефортовскую. Под давлением следствия он «признался» в том, что «являлся участником кадетской организации с 1919 года». Но ни имен, ни сведений о его «преступной деятельности» следователи не дождались. Большой друг Д.И. Шаховского академик, лауреат Сталинской премии В.И. Вернадский встал на его защиту. Он написал несколько писем А.Я. Вышинскому, встречался со всесильным Генеральным прокурором, но безуспешно. В мае 1940 года В.И. Вернадский продолжает ходатайствовать о своем друге перед Л.П. Берией, не зная, что Д.И. Шаховского уже нет в живых. В.И. Вернадский пишет Берии: «Я дружен с Дмитрием Ивановичем почти 60 лет — все время мы прожили друг с другом душа в душу, находясь в непрерывном, ни разу не нарушенном, идейном общении. Между нами не было тайн, и я, как все ему близкие, страдающие от несчастия, его постигшего, не сомневаемся в том, что он верно и глубоко служил до момента своего ареста… своей стране и своему народу… Д.И. Шаховской — один из самых замечательных людей нашей страны — глубокий, широкого образования. Искренний и морально честный демократ. Моральной исключительной высоты…»38. Как уже говорилось, это письмо было написано через год после расстрела Д.И. Шаховского. 14 апреля 1939 года состоялось закрытое

заседание выездной сессии Военной коллегии Верховного Суда СССР. Несмотря на то, что 78-летний обвиняемый не признал себя виновным, поскольку, как сказал он в последнем слове, «примирился с существованием советской власти», он был приговорен к высшей мере наказания. На следующий день (или в ночь с 14 на 15 апреля 1939 года) Д.И. Шаховской был расстрелян. Захоронили его на спецобъекте НКВД «Коммунарка». За полгода до этого, 16 сентября 1938 года, был расстрелян и захоронен в этой же земле племянник Д.И. Шаховского — Федор Сергеевич Шаховской, литературный работник, редактор Объединенного научно-технического издательства39. Спустя почти 60 лет, когда стали известны места массовых расстрелов и захоронений, на Бутовском полигоне встал Поклонный крест, у которого были отслужены первые панихиды по убиенным. Автором проекта креста стал внук Д.И. Шаховского, известный московский скульптор Дмитрий Михайлович Шаховской. По его же проекту на территории Бутовского полигона был выстроен и деревянный храм Святых Новомучеников и Исповедников Российских.

При государе Николае II за осуждение расстрела безоружной толпы в 1905 году А.И. Верховский был исключен из Пажеского корпуса. Его отправили в Маньчжурию, в район боевых действий вольноопределяющимся в чине унтер-офицера. Он прошел все ступени воинских званий, от унтер-офицера до генерала и Подпоручик А.И. Верховский с матерью, после возвращения с Русско-японской войны, 1905–1906 годы

Генерал А.И. Верховский Генерал-майор Александр Иванович Верховский — дворянин, военный министр Временного правительства, а перед арестом в 1938 году — старший руководитель кафедры тактики Военной академии Генштаба РККА, профессор.

Генерал-майор А.И. Верховский, военный министр Временного правительства, 1917 год

военного министра, благодаря своим личным качествам, мужеству и храбрости. Нелегко далось ему в 1919 году решение поступить на службу в Красную Армию. Он сделал это только из любви к России. В своей книге «Россия на Голгофе», вышедшей в 1918 году, он писал: «Смертной мукой, невыносимым страданием

были для всех, кто любит свою родную землю, эти страшные годы войны и месяцы революции. Голгофа русской армии, Голгофа русской земли. Великим мучением очищается душа народная от старых грехов, обновляется, ищет правды. С Голгофы же страдания засияет и новый свет, начнет строиться новая русская земля». Но в новой жизни при советской власти он был таким же чужим, как и при царской. Несколько раз он подвергался арестам, дважды его приговаривали к расстрелу — в 1931 и 1938 годах. В 1931 году смертную казнь заменили на 10 лет тюремного заключения, четыре из которых он провел в Ярославском изоляторе особого назначения. В то время, как он сидел в тюрьме, Ворошилов писал о нем Сталину: «Если и допустить, что, состоя в рядах Красной Армии, А.И. Верховский не был активным контрреволюционером, то, во всяком случае, другом нашим он никогда не был. Вряд ли теперь стал им». Несмотря на такие высказывания, через некоторое время после освобождения из тюрьмы А.И. Верховскому присвоили звание комбрига и разрешили занять должность руководителя кафедры тактики в Академии Генерального штаба. Но это продолжалось недолго. 11 марта 1938 года его арестовали как врага народа, шпиона и вредителя. 19 августа состоялось судебное заседание выездной сессии Военной коллегии Верховного Суда СССР, которая вынесла приговор: «Верховского Александра Ивановича лишить военного звания комбрига и подвергнуть высшей мере

наказания — расстрелу». В тот же день приговор был приведен в исполнение. Вспомнил ли в последний день лишенный звания комбриг свои слова, написанные 20 лет назад: «Велики переживаемые нами испытания, но в горе нашем найдем в себе силы прощения. У нас есть Родина, измученная, истерзанная. Будем же бороться во имя родной земли, во имя родного народа!» Нет, комбриг не мог изменить себе. Любовь к Отечеству у этих необыкновенных людей была сильнее смерти40. Министр Временного правительства С.Л. Маслов В земле «Коммунарки» лежит прах еще одного министра Временного правительства, крупнейшего специалиста в области экономики, сельскохозяйственной кооперации, профессора, основателя Московского кооперативного института Семена Леонтьевича Маслова. С.Л. Маслов (1873 г.р.) подвергался арестам и до революции, и после нее. Вместе с женой, дочерью священника (урожд. С.С. Тезавровской), он, как говорилось тогда, ходил в народ, занимался революционной пропагандой среди крестьян, но затем отошел от народничества. О С.Л. Маслове как представителе народнического движения говорил его гимназический друг, писатель М.М. Пришвин: «Семен — это самое-самое святая святых народнической интеллигенции… Это кроткий монах, аскет религии человечества».

Считая крестьянство движущей силой буржуазной революции, Семен Леонтьевич перешел на позиции социалистов-революционеров (эсеров). В результате своей революционной деятельности ему довелось познакомиться с тюрьмой его родного города Ельца, с Орловским централом, московской Таганской тюрьмой. С 1913 года и до конца жизни он занимался сельскохозяйственной кооперацией, став виднейшим специалистом по земельному вопросу. Им написано около 200 научных работ. В период правления Керенского Семен Леонтьевич стал министром земледелия и в этом качестве 25 октября 1917 года был арестован в Зимнем дворце вместе с другими министрами Семья Масловых. Сидят (слева направо): мать (Н.С. Маслова), дочь Елена, С.Л. Маслов, дочь Татьяна, Софья Сергеевна (жена). Стоят (слева направо): сестра Наталья Леонтьевна, дочери Галина и Надежда

Заседание Всероссийского кооперативного съезда. В президиуме С.Л. Маслов (стоит с бумагами в руках), в центре сидят: Е.К. Брешко-Брешковская — «бабушка русской революции» и А.Ю. Гоц — лидер фракции социалистов-революционеров

Временного правительства. Арестованные были водворены в казематы Петропавловской крепости. Правда, по требованию крестьянских представителей С.Л. Маслов вскоре был освобожден. Это был первый послереволюционный арест Семена Леонтьевича. С 1918 года он совершенно отошел от политики и занимался исключительно наукой и преподавательской деятельностью. Тем не менее аресты продолжались: в 1918-м, 1919-м, 1921 году. В 1930 году он был арестован и выслан на 3 года в Алма-Ату, где в то время находилось много бывших эсеров и меньшевиков. После возвращения из ссылки прошло четыре с небольшим года, наполненных научной работой, и снова арест — в феврале 1938 года. При обыске были конфискованы рукописи ученого, и вывезена на нескольких машинах его библиотека в три тысячи томов. Все это бесследно пропало. Семен Леонтьевич обвинялся во «вредительской работе в кооперации» и «связях с эсерами». После многочисленных ночных допросов воля С.Л. Маслова была сломлена. Он признал себя виновным во всех абсурдных обвинениях. Заключение утвердил Генеральный прокурор СССР А.Я. Вышинский. Заседание Военной коллегии Верховного Суда СССР продолжалось ровно 15 минут. Приговор к высшей мере наказания в отношении ученого, всю жизнь работавшего над тем, как накормить и одеть свой народ, был утвержден и в тот же день приведен в исполнение. Останки были захоронены на спецобъекте НКВД «Коммунарка». В этом месте история совершила очередной свой виток.

В.А. Антонов-Овсеенко. Расстрелян и захоронен на территории «Коммунарки» вместе со своей женой. Рис. Ю. Анненкова

Незадолго до расстрела С.Л. Маслова в землю «Коммунарки» лег тот, кто со словами «Именем Революции…» арестовывал его в 1917 году – небезызвестный В.А. Антонов-Овсеенко. К моменту ареста в 1937 году он был наркомом юстиции РСФСР; здесь же захоронена жена наркома, которую расстреляли за два дня до расстрела мужа. Сиротой осталась их приемная дочь.41

Территория спецобъекта «Коммунарка». Тропа вдоль восточной стороны ограды, ведущая к дальним захоронениям (фото начала 1990-х годов)

Супруги Великановы Их арестовали еще до начала массовых репрессий 1937 года. 5 июля арестовали 39-летнего диввоенврача, профессора, доктора медицинских наук Ивана Михайловича Великанова, а на следующий день, 6 июля, — его жену, военврача 1-го ранга, кандидата медицинских наук Зою Ивановну Михайлову. Несколько месяцев шло следствие, сопровождаемое ночными допросами, издевательствами и избиениями. В списке лиц, представленных на утверждение «Инстанции», то есть лично Сталину, под номером «35» значился И.М. Великанов, а под номером «157» — его жена З.И. Михайлова. Фамилия Великанова была обведена жирным красным карандашом и рядом рукою Сталина написано «подождать». Около фамилии Михайловой не было ничего, и это означало только одно — расстрел, что и было исполнено спустя два дня, 9 декабря 1937 года, на Бутовском полигоне. В «расстрельных» сталинских списках от 28 марта 1938 года имя Великанова уже под номером «29» появляется снова — теперь против его фамилии так же нет никаких помет. Значит — конец. Его расстреляли 5 июля 1938 года в Бутырской тюрьме, а тело вместе с другими телами расстрелянных привезли для захоронения на бывшую дачу Ягоды. И.М. Великанов был одним из ведущих специалистов-микробиологов, возглавлял Биотехнический институт РККА. Там же работала его жена. Оба внесли бесценный вклад в решение сложнейших задач советской медицины, создание вакцин и сывороток от газовой гангрены, столбняка, тифа, а также в создание

бактериологического оружия для РККА. Великанов обвинялся в шпионаже в пользу японской разведки, участии в антисоветском военном заговоре, во вредительстве «путем заражения пищевых продуктов средствами бактериологического поражения» и т. д. З.И. Михайлова обвинялась в том, что была «в курсе антисоветской и шпионской деятельности врага народа Великанова и принимала активное участие в осуществлении намеченной бактериологической диверсии…» Прошли десятилетия. В городе Кирове 30 ноября 1998 года на административном здании Института микробиологии Министерства обороны Российской Федерации была открыта мемориальная доска, посвященная первому руководителю института Михаилу Великанову и другим выдающимся ученым, внесшим большой вклад в разработку систем биологической защиты нашей страны42. И.М. Великанов с семьей, 1930-е годы

Доктор П.Н. Обросов Расстрелянный и захороненный в земле «Коммунарки» Павел Николаевич Обросов был крупнейшим хирургом, известным общественным деятелем, ученым и организатором здравоохранения в нашей стране. Он родился в многодетной семье на Вологодщине. Будучи студентом Вологодской духовной семинарии, он сошелся с ссыльными революционерами. На всю жизнь он «заразился» от них болезнью — жаждой революционной перестройки общества. Как главного зачинщика и руководителя беспорядков, творимых семинаристами, его отчислили из семинарии. Но жажда знаний и образования в нем была не менее сильна, чем жажда перестроить мир. В 1902 году он поступил в Томский университет на медицинский факультет. Тогда же он стал Ограда спецобъекта «Коммунарка»

членом Томской организации РСДРП. Учась в университете, притом отлично учась, он продолжал заниматься революционной подпольной деятельностью. За отчаянную смелость, с которой он выполнял разные рискованные партийные поручения, его прозвали «Пашкаразбойник». Его неоднократно задерживали, высылали даже в Вологду под надзор полиции, ему приходилось иногда скрываться чуть ли не по полгода. Но он неизменно возвращался в университет, блестяще сдавал зачеты и продолжал учебу. Помимо пропагандистской работы, он помогал организовывать помощь ссыльным, прибывавшим в Красноярский край, устраивал их побеги, лечил их, вел кружки, участвовал в демонстрациях. В 1910 году П.Н. Обросов написал свои первые труды по медицине, а в 1911-м был утвержден в ученой степени «лекарь с отличием», которая давала право претендовать на место при одной из кафедр. Павел Николаевич выбрал хирургию. Через два года он уже защитил докторскую, продолжая одновременно участвовать в организации забастовок, нередко заканчивавшихся баррикадными боями и кровопролитием. В 1914 году молодого доктора медицины мобилизовали в армию, но через три года за агитацию против войны среди призывников его перевели в состав части, отправляющейся на фронт. Наступил 1917 год, который П.Н. Обросов в составе своей части встретил в Петрограде, участвовал в уличных боях, был ранен. Его избрали в Петроградский Совет

рабочих и солдатских депутатов и направили назад в Томск. В 1918 году он стал руководителем здравоохранения огромного края. В том же году он подготовил и издал большую работу по медицине. События сменяли друг друга, как в калейдоскопе. После занятия Сибири А.В. Колчаком П.Н. Обросов оказался в тюрьме. На суде председателю, назвавшему большевиков «грабителями», подсудимый дал затрещину. Его приговорили к расстрелу. В ожидании казни он сидел в одиночке месяц. Все же его пощадили, не казнили, а отправили этапом в иркутскую тюрьму. Вскоре большевики подняли восстание в Иркутске и освободили заключенных. Верховный Главнокомандующий России, адмирал А.В. Колчак был расстрелян. Институт скорой помощи им. Н.В. Склифосовского, одним из основателей которого был П.Н. Обросов

После окончательного установления советской власти в крае П.Н. Обросов был назначен уполномоченным Наркомздрава по Сибири и членом Сибревкома. Началась жестокая борьба с эпидемиями, охватившими всю страну. Благодаря инициативе П.Н. Обросова, в Омске был открыт Медицинский институт, в котором он возглавил кафедру оперативной хирургии и ему было присвоено звание профессора. А вскоре его перевели в Москву. Он получил квартиру в Кремле и стал руководителем Лечсанупра Кремля и начальником Лечебной комиссии ЦК ВКП(б). Работу в Лечсанупре и комиссии ему по каким-то причинам пришлось оставить в конце 1920-х или начале 1930-х годов. (Деятельность на этом поприще ему потом припомнили.) Хирург П.Н. Обросов, 1930-е годы

С 1926 года и до самого ареста П.Н. Обросов возглавлял кафедру оперативной хирургии в Первом медицинском институте. В 1927 году он стал директором Института травматологии и неотложной помощи им. Н.В. Склифосовского. При устройстве института П.Н. Обросов проявил выдающиеся организаторские способности и преданность делу. Он преобразовал больничные помещения, лечащий состав больницы, много сам оперировал, вел исследовательскую работу. Им написано много фундаментальных академических трудов. Однако в 1931 году П.Н. Обросов был снят с должности директора якобы «по состоянию здоровья», но продолжал заведовать кафедрой в Первом медицинском институте, работал консультантом в поликлинике Московского железнодорожного узла, в хирургическом отделении Карамышевской больницы на строительстве канала Москва–Волга. Дмитлаг НКВД, где работал П.Н.Обросов (фото 1930-х годов)

Работая в больнице гигантского лагеря ОГПУ– НКВД — Дмитлаге, он имел возможность убедиться в том, как на самом деле выглядят «великие стройки пятилетки», что там происходит и сколько они поглощают человеческих жизней. Время было тревожное. В 1936 году в Москве прошло несколько громких политических процессов. Профессор Павел Николаевич Обросов не избежал судьбы, предназначенной многим выдающимся людям тех лет. 27 августа 1937 года его арестовали. Книга Н.И. Бухарина «На пути к социализму», найденная у Павла Николаевича при обыске, послужила для следствия вещественным доказательством его участия в «антисоветской диверсионно-террористической организации». Профессор Обросов на следующий день после ареста подписал все предъявленные ему обвинения. Может быть, он больше, чем другие, понимал, что все заранее предопределено и краеугольный камень следствия — «признание» или «непризнание» вины обвиняемым не имеет для исхода дела никакого значения. Кроме стандартных обвинений, в судебном заключении прямо говорилось «об ошибках Обросова, допущенных при лечении высших партийных руководителей, в частности самого тов. Сталина»43. Павла Николаевича Обросова расстреляли 15 марта 1938 года вместе с недавним членом Политбюро Н.И. Бухариным и секретарем ЦК, первым заместителем наркома иностранных дел Н.Н. Крестинским44.

«Арест отца». Часть триптиха сына П.Н. Обросова — действительного члена Российской академии художеств, Народного художника России Игоря Павловича Обросова

Р.Я. Карклин, нарком финансов советского правительства Латвии

Фрагмент мандата, выданного Р.Я. Карклину в 1920 году

Возвращение драгоценностей государству. Второй справа сидит Р.Я. Карклин, 1923 год

Роберт Карклин В тот же день, 15 марта 1938 года, был расстрелян еще один человек — Роберт Янович Карклин. Он был сыном латышского крестьянина. Будучи студентом Рижского политехнического института, в 1914 году вступил в члены РСДРП. За революционную агитацию был арестован, сидел в рижской тюрьме. После Октябрьской революции служил в дивизии красных латышских стрелков, стал первым комендантом города Риги, наркомом финансов советского правительства Латвии. В 1920 году ему как уполномоченному наркома финансов при Революционном совете трудовых армий были поручены организация «финансовых органов ЮгоВостока России и согласование их деятельности с общей политикой Центральной Советской Власти в области финансового управления». В 1923 году Р.Я. Карклин, тогда помощник члена правительства, наркома финансов РСФСР Г.Я. Сокольникова, получил задание спасти и возвратить в Петроград бесценные исторические реликвии: драгоценные царские короны, диадемы, уникальное старинное оружие и кубки, похищенные из царских хранилищ в первые дни революции. Все это богатство было вывезено белыми офицерами на Дальний Восток и предназначалось, по мнению большевиков, для закупки оружия и военного сопротивления. В Чите часть драгоценностей была обнаружена, реликвии возвращены государству. В совершенстве владевший несколькими языками, Р.Я. Карклин в 1930-х годах работал полпредом в Берлине. В октябре 1937 года его

Р.Я. Карклин с женой

отозвали в Москву, где он успел еще два месяца поработать членом правления Госбанка СССР. 8 декабря его арестовали, а 15 декабря Военной коллегией Верховного Суда СССР под председательством В.В. Ульриха приговорили к расстрелу. В тот же день его расстреляли. Через неделю жену его, которой было 35 лет, приговорили к 8 годам Потемских лагерей. Сиротами остались двое детей45.

Ю.Н. Висковский Юрий Николаевич Висковский был из дворянской семьи. Купеческому роду Висковских дворянство было пожаловано за особые заслуги перед отечеством. Юрий Николаевич родился в 1894 году в Москве в семье офицера. Его отец, Николай Иванович Висковский, к 1917 году дослужился до генерала и, по семейному преданию, заведовал арсеналом

Московского Кремля. В семье вместе с Юрой рос его младший брат Алексей. Юрий окончил гимназию и кадетский корпус, получив по выходе из него чин капитана Преображенского полка. В 1914 году был отправлен на фронт. Его брат Алексей также сражался на фронтах Первой мировой и погиб совсем юным. Вероятно, только это и уберегло его в будущем от встречи с чекистами.

Семья и родственники Ю.Н. Висковского, 1921 год. Ю.Н. Висковский — стоит второй справа, слева от него брат жены – Н.Н. Гучков (в 1920 году уехал в Америку), в центре — сестры Л.Н. Висковская и Н.Н. Прохорова (урожденные Гучковы) со своими детьми, И.Н. Прохоров — сидит крайний справа. Вместе со всеми — четыре няни

стать отцом, что потихоньку ходил смотреть, как купают маленькую племянницу жены, родившуюся на два месяца раньше его сына. Он и в дальнейшем был прекрасным отцом. Его дети — сын Николай и дочь Люба — рассказывали своим детям и внукам о далеких прогулках с отцом, о фейерверках, устраиваемых им в дни рождения детей на даче в Звенигороде. (В течение нескольких лет семья Гимназист Юрий Висковский

Братья Висковские, Алексей и Юрий

С фронта Ю.Н. Висковский писал письма своей невесте Любови Николаевне Гучковой. Их отцы познакомились, сотрудничая в Комитете Великой княгини Елизаветы Федоровны по оказанию благотворительной помощи мобилизованным воинам. Отец невесты, Николай Иванович Гучков, был в те времена известным человеком в Москве: с 1905-го по 1913 год он — московский городской голова, один из директоров крупнейшей чаеторговой фирмы своего тестя П.П. Боткина, член правления нескольких крупных банков и многих благотворительных организаций, а кроме того, церковный староста кафедрального Храма Христа Спасителя. Поженились молодые люди в самое бурное время — между двумя революциями 1917 года. А в 1918-м родился первенец Николай. Сам Юрий Николаевич в свои 24 года так страстно мечтал

Юрий Николаевич со своей невестой Любовью Николаевной (урожд. Гучковой), 1917 год

Висковских снимала дачу неподалеку от СавиноСторожевского монастыря — на Городке.) Советскую власть Юрий Николаевич не любил. Но нужно было содержать семью, а он — военный. С 1918 года служил в РККА, в 1919-м демобилизовался и поступил на службу в Главное артиллерийское управление. С 1921 года работал в Центральном правлении артиллерийских заводов (ЦПАЗ).

15 марта 1921 года, за несколько дней до рождения дочери Любы (родилась 22-го марта), он был арестован, но под поручительство руководства ЦПАЗ освобожден. В тюрьму Юрий Николаевич брал с собой фотографию жены. Позднее на обороте фотографии он написал: «Эта фотография моей любимой обожаемой жены была со мной в Бутырках».

В начале 1935 года Ю.Н. Висковский снова арестован как «участник контрреволюционной фашистской группы из бывших дворян и офицеров». 27 апреля его приговорили к 3 годам ссылки в Северный край. После возвращения из ссылки в 1937 году занимал незначительную должность секретаря факультета в Институте связи. Не прошло и нескольких месяцев, как его арестовали в третий раз. Это произошло в ночь с 12 на 13 февраля 1938 года. Его дочь даже в 1970-х годах каждый раз вздрагивала, если ночью у подъезда останавливалась машина; она с детства знала, что арестовывают ночью. Страх был сильнее разума — ведь в 70-е годы арест уже не грозил. Ю.Н. Висковский находился под следствием четыре месяца. По тем временам это был долгий срок. Его дело рассматривалось в заседании Военной коллегии Верховного Суда СССР. 14 июня 1938 года по обвинению в «шпионаже и участии в контрреволюционной террористической организации» Ю.Н. Висковский был приговорен к высшей мере наказания. В тот же день его расстреляли. Останки захоронили в общих ямах на территории спецобъекта «Коммунарка». Была арестована и сослана его жена Любовь Николаевна. Когда в 1924 году она с детьми гостила у родственников в Париже, все уговаривали ее остаться, обещали помочь устроиться. Но она не хотела жить на чужбине. Впоследствии, пережив гибель мужа и ссылку, она говорила своим детям: «Я ни одной минуты не жалела, что вернулась тогда в Россию»46.

Представители рода Зиминых–Гучковых Широко известна в России фамилия Зиминых — текстильщиков, коннозаводчиков, благотворителей, покровителей искусства47. Это семь поколений предпринимателей ХVIII-XXI веков, к которым принадлежит ныне живущий создатель сотовой сети «Би Лайн» в стране и учредитель Фонда «Династия» Дмитрий Борисович Зимин48. В начале ХХ века Зимины породнились с другим старинным купеческим родом — Гучковыми. Будучи крупными промышленниками, Гучковы стали выдающимися государственными и политическими деятелями. Братья Николай (старший) и особенно Александр (младший) Гучковы сыграли исключительную роль в событиях предреволюционных и первых послереволюционных лет. Николай в 1905–1913 годах был городским головой Москвы; Александр в 1910–1911 годах — председатель 3-й Государственной думы, в годы первой мировой войны — председатель Центрального Борис Николаевич (отец, Москва, начало 30-х годов) и Дмитрий Борисович (сын, Москва, 2008 год) Зимины

военно-промышленного комитета, основатель партии «октябристов», убежденный монархист, тем не менее, принимавший отречение от престола государя Николая II. Дед Гучковых — Ефим Гучков также избирался городским головой Москвы. Российская трагедия 1930-х годов не обошла знаменитый род Зиминых и Гучковых. В предыдущем разделе уже сказано, как сложилась судьба Любови Николаевны Гучковой — жены Ю.Н. Висковского. Но это, к сожалению, не единственный печальный пример. Репрессии затронули и других представителей этого рода. Бориса Николаевича Зимина, отца упомянутого Дмитрия Борисовича Зимина, арестовали весной 1935 года. В то время он был доцентом Московского механико-машиностроительного института имени Н.Э. Баумана (ныне МГТУ им. Н.Э. Баумана). Решением Особого совещания НКВД СССР от 7 июня 1935 года Б.Н. Зимин был арестован и приговорен за антисоветскую агитацию к заключению в исправительно-трудовом лагере сроком на 3 года. В возрасте 31 года он погиб в лагере под Новосибирском. Не избежал репрессий и его брат Александр Николаевич Зимин. Впервые он был арестован ВЧК в Москве как меньшевик, когда ему было 17 или 18 лет. А.Н. Зимин был осужден на 3 года, наказание отбыл. Однако 2 июня 1937 года он был вновь арестован и в 1938 году расстрелян в Саратове. (Оба брата реабилитированы). В земле «Коммунарки» лежит еще один представитель рода Зиминых–Гучковых — Зимин Николай Николаевич. Он родился в 1895 году в городе Порхове. Его отец, Зимин Николай Семенович, был священнослужитель, дед — настоятель храма

Справка о приведении приговора в исполнение в отношении брата Б.Н. Зимина –А.Н. Зимина

в Рязанской губернии. Мать Николая Николаевича была из дворян, дед со стороны матери — польский помещик Миницкий, а бабушка — урожденная княжна Шаховская. Раннее детство Николай Зимин провел в имении незамужних теток своей матери — княжон Шаховских. В 1915 году он поступил в университет на юридический факультет. Попав в среду революционно настроенного студенчества, он увлекся политикой, стал членом РСДРП. Но университет он не окончил: то ли бросил сам, то ли был отчислен за участие в студенческих беспорядках. Начиная с 1917 года, Н.Н. Зимин попеременно занимал множество партийных должностей. В 1920-е годы он какое-то время работал в Сибири вместе с А.Н. Косыгиным. На фотографиях того времени Н.Н. Зимин снят рядом с ним. В начале 1930-х годов Зимин занимал пост второго секретаря горкома партии в Ростовена-Дону, после чего был отозван в Москву и стал

первым замом Л.М. Кагановича в Наркомате путей сообщения. В конце 1936-го или начале 1937 года лично Сталиным Н.Н. Зимин был назначен первым секретарем Ярославского обкома партии, являлся делегатом многих съездов партии, вплоть до ареста был членом Комиссии партконтроля ЦК ВКП(б); его избрали депутатом Верховного Совета СССР. За свою активную деятельность на ответственных государственных постах Н.Н. Зимин был награжден орденом Ленина и многими другими знаками отличия. Но в начале февраля 1938 года в газете «Правда» появилась большая статья «Бюрократический стиль работы Ярославского обкома партии». Н.Н. Зимина вызвали в Москву, но ни в ЦК, ни в Комитет партконтроля не допустили, а прямая вертушка к Сталину в его кабинете уже была отключена. Николаю Николаевичу позвонила сестра Нина, сказала, что приедет на следующий день. Николай Николаевич ответил: «Если ты меня еще застанешь». Он все понял. Для Н.Н. Зимина, как и для всех старых партийцев, авторитет Сталина был непререкаем. Однако дружба с И.А. Пятницким, который поручился за Зимина, когда того обвинили в правом уклоне, и совместная работа с Шеболдаевым (оба к тому времени были расстреляны, причем Пятницкий захоронен также в «Коммунарке»), сделало Зимина для Сталина нежелательной фигурой49. Николая Николаевича арестовали 11 февраля 1938 года, но не ночью, как обычно, а рано утром. Его дочь, которой было тогда 20 лет, заплакала, а он сказал: «Не плачь, я скоро вернусь, это ошибка». Возможно, он сам верил в то, что

говорил. Но, конечно, он уже не вернулся. Как и всех ответственных партийных работников, на допросах его особенно терзали. Пытками и избиениями его, здорового 42-летнего мужчину, довели до того, что он потерял рассудок. Об этом сообщил семье один из сокамерников, оставшийся в живых. 10 сентября 1938 года Н.Н. Зимина расстреляли и захоронили в общих могилах на территории «Коммунарки»50. На территории «Коммунарки» расстреляны и захоронены еще два представителя рода Зиминых. Зимин Василий Андреевич родился в 1904 году в деревне Мурхово Каргопольского района Архангельской области. Он получил незаконченное среднее образование. Перед арестом был начальником отделения Разведывательного управления РККА. Жил он в Москве на улице Плющихе, в доме 13, квартире 11. Его арестовали 25 апреля 1938 года и приговорили к расстрелу по обвинению в участии в контрреволюционной террористической организации. Был расстрелян 27 сентября 1938 года. Реабилитирован в 1958 году. Еще один Зимин, Владимир Васильевич, был из латышей, родился в 1898 году в Риге, в семье рабочего, имел высшее образование, был преподавателем немецкого языка в московской школе № 172. Перед арестом проживал на улице Кузнецкий мост, в доме 21/5, квартире 7. Был арестован 20 июня 1941 года, и через месяц с небольшим, 27 июля, его расстреляли по обвинению в шпионаже и захоронили на территории «Коммунарке». Реабилитирован в 1956 году51.

Элиазар Ильич Гуревич Гуревич Элиазар Ильич — один из ведущих специалистов советского тракторостроения, основоположник производства дизельных двигателей и дизельных тракторов на Челябинском тракторном заводе (ЧТЗ). Э.И. Гуревич родился в многодетной семье 10 марта (по новому стилю) 1898 году в селе Малая Перещепина Константиноградского уезда Полтавской губернии. Учился Э.И. Гуревич в Полтаве в реальном училище, в 1916 году поступил в Харьковский технологический институт. Учебу прервала революция и Гражданская война. Однако после вынужденного перерыва он в 1921 году окончил институт и начал работать в качестве инженера на одном из харьковских заводов. Еще в институте Э.И. Гуревич особенно заинтересовался новой для того времени техникой — двигателями внутреннего сгорания, изобретенными Элиазар Ильич (отец, Ленинград, 1931 год) и Виктор Элиазарович (сын, Санкт-Петербург, 2008 год) Гуревичи

в 1897 году Рудольфом Дизелем. Тогда он еще не предполагал, что развитие этого технического направления и внедрение дизельных двигателей в тракторостроении станут делом всей его жизни. В конце 1924 года семья Гуревичей переехала в Ленинград. Э.И. Гуревич продолжил там инженерную карьеру на заводе точного машиностроения им. Макса Гельца. В то время завод выпускал машины для табачной промышленности, позже перешел на производство типографского оборудования и стал называться «Линотип», сейчас это «Ленполиграфмаш». Уже на первом этапе своей инженерной деятельности Э.И. Гуревич проявил себя как творческий работник. В соавторстве с главным механиком завода написал книгу в двух частях о гильзомундштучных и папиросонабивных машинах. Для того времени, когда в табачной промышленности преобладал ручной труд, выпуск книги, посвященной автоматизации производства, имел большое значение. На нее впоследствии ссылались многие авторы монографий и учебников по теории механизмов и машин. Для решения заводских технических вопросов Гуревич неоднократно выезжал за границу, в частности, в Швецию и Германию. Стремление освоить и внедрить в практику западноевропейский уровень точного машиностроения привело его на завод «Электросила», где он возглавил только что организованное конструкторское бюро по новой технике. Здесь Э.И. Гуревич встретил в 1928 году свое тридцатилетие.

29 мая 1929 года Советское правительство приняло постановление о строительстве тракторного завода на Урале, конкретно — в Челябинске. В том же году Э.И. Гуревич переходит на работу в Государственный институт по проектированию металлических заводов (Гипромез), где началось проектирование Челябинского тракторного завода (ЧТЗ). В начале 1930 года заказ от Советского правительства на техническое проектирование ЧТЗ

получила американская фирма Albert Kahn, Inc., расположенная в Детройте (штат Мичиган) столице американской автотракторной промышленности. В марте 1930 года представителями Челябтракторостроя в Детройте было образовано проектное бюро Chelyabinsk Traktor Plant, в которое входили 12 американских и 40 советских специалистов, среди них будущий руководитель подразделения Элиазар Ильич Гуревич. Генеральный проект завода был выполнен

Захоронения на территории бывшего спецобъекта НКВД «Коммунарка» в северо-западной части

в жесткие сроки, и в начале июня 1930 года был передан в Челябинск для начала строительства завода. Э.И. Гуревич участвовал в создании ЧТЗ на всех стадиях этой работы, от проектирования завода до освоения производства тракторов Здание Военной коллегии Верховного Суда СССР, в котором проходили судебные заседания 1930–1940-х годов (фото 1934 года)

с дизельными двигателями. Занимался закупкой станков и другого оборудования для завода. Вел деловые переговоры не только в США, но и в Германии, Бельгии, Франции. Высокий уровень профессиональных знаний в области машиностроения и неплохое знание английского языка позволяли ему эффективно и в сжатые сроки выполнять сложные поручения правительства, наркомата тяжелой промышленности и руководства ЧТЗ. В порядке исключения из общих правил его даже командировали в США вместе с семьей. В марте 1933 года у Гуревичей родился сын Виктор, будущий известный в СССР и России специалист в области передачи информации по каналам связи. В настоящее время Виктор Элиазарович Гуревич — один из ведущих специалистов отрасли «связь» в России, профессор Санкт-Петербургского государственного университета телекоммуникаций (СПб ГУТ) им. проф. М.А. Бонч-Бруевича52. Казалось бы, инженерная карьера Э.И. Гуревича складывалась не только успешно, но и просто блестяще. В апреле 1935 года он возглавил дизельное производство завода, в августе 1936-го был назначен заместителем директора завода и главным инженером по его реконструкции. Он знал завод досконально, от первого технического проекта, сделанного при его участии в Детройте в 1930 году, до станка, установленного на заводе в последнее время. Как вспоминали сослуживцы, Э.И. Гуревич был человеком спокойного нрава, некоторым казался излишне сухим, сдержанным, неулыбчивым. Однако единодушно признавался коллегами прекрасным

специалистом в своей области, быстро и смело принимал необходимые технические решения. Среди работников завода пользовался авторитетом исключительным. Э.И. Гуревича знало и руководство страны, ему неоднократно давал поручения народный

комиссар тяжелой промышленности СССР Григорий Константинович (Серго) Орджоникидзе, лично курировавший строительство и работу завода. 5 мая 1935 года группу директоров и ведущих инженерно-технических специалистов тракторных заводов СССР, в состав

Внутренний двор Военной коллегии Верховного Суда СССР. Бывшие склады аптеки Ферейна (видна на заднем плане). Фото 2005 года

которой входил и Гуревич, принимал в Кремле И.В. Сталин. За существенный личный вклад в строительство Челябинского тракторного завода и организацию производства дизельных тракторов Э.И. Гуревич неоднократно был отмечен руководством наркомата и правительством. В марте 1934 года он был удостоен именной грамоты ЦИК Союза ССР. В апреле 1936 года, по распоряжению Г.К. Орджоникидзе, наряду с другими руководителями завода награжден личным автомобилем, знаменитой «эмкой» первого выпуска. В 1937 году был представлен к награждению орденом Ленина. Завод первым в стране освоил серийное производство дизельных тракторов, уже 27 декабря 1937 года был выпущен дизельный «пятитысячник». Во время Великой Отечественной войны 1941–1945 годов советские дизельные тракторы и танки блестяще показали себя и сыграли большую роль в борьбе с фашистскими захватчиками. Но высшую награду страны — орден Ленина — Элиазар Ильич получить уже не успел. В ночь с 27 на 28 сентября 1937 года он был арестован в своей квартире и бесследно исчез для товарищей по работе, родных и близких. Арестована была и его жена Ш.Я. Гуревич, а четырехлетний сын Виктор отправлен в детский дом. Закончилась карьера блестящего инженера, внесшего неоценимый вклад в развитие дизельного тракторостроения в нашей стране. Он был обвинен по хорошо знакомой советским людям 58-й статье Уголовного кодекса в «контрреволюционной троцкистской деятельности» (хотя никогда не состоял ни в какой политической партии), увезен

в Лефортовскую тюрьму в Москве и почти через год, 3 сентября 1938 года, расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР. Захоронен Э.И. Гуревич на территории спецобъекта НКВД «Коммунарка», где в настоящее время при поддержке общественности и Русской Православной Церкви ведется строительство мемориального комплекса. Решением Военной коллегии Верховного Суда СССР 4 июня 1957 года Э.И. Гуревич полностью реабилитирован. Печальная участь постигла не только главного инженера завода Э.И. Гуревича. Из первопроходцев — руководящих инженерно-технических работников, поднимавших ЧТЗ с нуля, уцелели буквально единицы. В 1937 году был репрессирован первый директор завода (май 1931 — сентябрь 1932) Василий Иванович Ильичев. Первый начальник Челябтракторостроя и второй директор завода (1932–1934) Казимир Петрович Ловин, будучи уже начальником Главэнерго Наркомтяжпрома СССР, арестован 20 августа 1937 года и расстрелян 15 ноября того же года. Третий директор завода (1934–1936), Александр Давидович Брускин, ставший народным комиссаром машиностроения СССР, арестован в июне 1938 года, расстрелян 7 марта 1939 года. Четвертый директор (август 1936 — июнь 1938) И.Я. Нестеровский арестован 3 июля 1938 года, расстрелян 29 августа 1938 года. Все эти люди, как и многие другие, посмертно реабилитированы. Вечная слава всем честным труженикам, беззаветно и преданно служившим своей Родине и своему делу!

«Враг народа» Шахгильдян Ваган Перумович Шахгильдян родился в 1901 году в городе Шуша в семье ремесленника. Его детство прошло в родном городе. В.П. Шахгильдян рано встал на путь революционной деятельности. В 1915 году он, 14-летний армянский мальчик, был принят в подпольный молодежный марксистский кружок Эриванского железнодорожного узла. В феврале 1917 года стал членом Коммунистической партии Армении, в 1918 году вступил в ряды ВКП(б). Работал рассыльным, грузчиком, учеником печатника в типографии. В конце 1917 года, вскоре после Октябрьской революции, власть в Армении захватили дашнаки. Армению оккупировали англотурецкие войска. Сочувствовавшие Советам были подвергнуты гонениям, многие были арестованы. В.П. Шахгильдян также был арестован и приговорен к каторжным работам. Свобода пришла к В.П. Шахгильдяну в 1920 году, когда в Армении установилась власть Советов. К тому времени в партийных кругах молодой Ваган Шахгильдян зарекомендовал себя как способный, подающий надежды работник. Его избирают членом ЦК КП Армении и поручают руководство орготделом этого высшего партийного органа республики. В конце 1921 года его посылают на учебу в Свердловский коммунистический университет, где он познакомился со своей будущей женой Ниной Маркосовной Шахгильдян. После учебы в университете В.П. Шахгильдян был направлен на ответственную партийную работу в Москву — заворготделом

Ваган Перумович (отец) и Ваган Ваганович (сын, Москва, 2007 год) Шахгильдяны

Краснопресненского райкома ВКП(б) столицы. Здесь он вскоре стал заместителем секретаря райкома. Далее, казалось бы, карьера партийного работника складывалась благополучно и даже успешно. В 1924 году он стал секретарем горкома партии Ярославля, а чуть позднее заворготделом губернского комитета партии. В 1928 году В.П. Шахгильдян был назначен ответственным инструктором Уральского обкома ВКП(б). Это назначение состоялось незадолго до развертывания известного в то время Березниковского химкомбината. Вскоре В.П. Шахгильдян был рекомендован на должность первого секретаря Верхнекамского окружного комитета партии. В березниковской партийной организации, среди трудящихся Верхней Камы этот умный, принципиальный и отзывчивый человек пользовался непререкаемым авторитетом. В 1932 году В.П. Шахгильдян назначается инструктором Свердловского обкома партии,

а в 1933-м — начальником политотдела Пермской железной дороги. Его весомый вклад в дела коллектива был замечен, и в январе 1935 года он был назначен на должность начальника Пермской железной дороги. В феврале 1935 года в семье В.П. Шахгильдяна родился сын Ваган Ваганович Шахгильдян — будущий известный специалист в отрасли «связь»53. Перед начальником Пермской железной дороги В.П. Шахгильдяном была поставлена конкретная задача: напряженно работающую, отстающую магистраль вывести в число передовых. Новому руководителю понадобилось потратить немало сил и энергии, чтобы сплотить свой коллектив, мобилизовать его на выполнение этой сложной задачи. Уже через год, в апреле 1936 года, В.П. Шахгильдян докладывал на первом пленуме Совета при народном комиссаре путей сообщения Фрагмент забора бывшего спецобъекта НКВД «Коммунарка»

о первых существенных успехах своего коллектива, оперируя конкретными цифрами. Вскоре наряду с другими руководителями и работниками железных дорог он был отмечен правительственной наградой за достигнутые успехи. В.П. Шахгильдяну, ранее награжденному орденом Ленина, был вручен орден Трудового Красного Знамени, а Пермская железная дорога завоевала право именоваться железной дорогой им. Л.М. Кагановича. В то время это расценивалось выше любых наград. А в стране набирала обороты машина розыска «врагов народа» и преследования ни в чем не повинных людей. Эта машина коснулась практически каждого коллектива, каждой советской семьи. Атмосфера страха и подозрительности охватывала многие коллективы. «Бдительные» сотрудники НКВД следили не только за простыми сотрудниками, но и тщательно оценивали действия руководителя по отношению к так называемым врагам народа и саботажникам на производстве. Подвергались такой оценке, конечно, и действия В.П. Шахгильдяна. Случаев на железной дороге, которые сотрудники НКВД могли легко рассматривать как «саботаж» на производстве, было более чем достаточно. Произошел, например, сход вагона на сортировочной горке, сорвано отправление ряда грузовых поездов, В.П. Шахгильдян разбирает эти случаи совместно со всеми причастными к происшествию лицами и устанавливает ряд ошибочных, непрофессиональных действий дежурного по горке. Он наказывает виновного,

Старое дерево на тропе, ведущей к захоронениям 1937–1941 годов

чтобы в дальнейшем этот сотрудник не повторял ошибок, но не считает это преднамеренным вредительством. Такая оценка руководителя действий своего персонала не могла удовлетворить сотрудников НКВД, квалифицировавших подобные случаи как саботаж и вредительство. Вокруг В.П. Шахгильдяна стали сгущаться тучи, в НКПС шли соответствующие «сообщения» — доносы. Вот, например, донос начальника политотдела Заговалко наркому Кагановичу: «Шахгильдян занимает позицию гнилого либерализма с примесью обывательского брюзжания. Это поведение Шахгильдяна мешает нормальной работе. Подано несколько письменных заявлений, в которых выражено предположение о причастности Шахгильдяна к кадровой группе правых троцкистов из Свердловского обкома». Нашлись журналисты, которые стали открыто травить в печати опытного руководителя. В «Гудке» 24 мая 1937 Прицеп, использовавшийся на спецобъекте (фото 2007 года)

года появилась статья «Товарищ Шахгильдян не борется с врагами» авторов Н. Чапцева и В. Бурцева, которые писали: «Потеря бдительности, идиотская беспечность Шахгильдяна приводит к тому, что на дороге вредители чувствуют себя вольготно». А через три дня еще одна публикация «Начальник дороги Шахгильдян покрывает врагов». Это был уже открытый призыв к аресту руководителя Пермской железной дороги. Можно представить, какое мужество и самообладание должен был иметь этот человек, чтобы работать, не сорваться, не предать работников своего коллектива. Финал наступил 1 июня 1937 года., когда был издан приказ наркома Кагановича: «Освободить от работы начальника железной дороги им. Л.М. Кагановича т. Шахгильдяна, оставив его в распоряжении НКПС». В августе 1937 года В.П. Шахгильдян был арестован как «враг народа, член право-троцкистской группировки», а 27 апреля следующего года он уже был приговорен Военной коллегией Верховного Суда СССР к расстрелу по обвинению «в участии в контрреволюционной террористической организации». Расстрелян В.П. Шахгильдян 10 мая 1938 года. Так трагически оборвалась жизнь талантливого организатора, отдавшего много сил на служение своей Родине. Захоронен В.П. Шахгильдян в безымянной братской могиле в лесу под Москвой, на территории спецобъекта НКВД «Коммунарка». Решением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 28 февраля 1956 года В.П. Шахгильдян полностью реабилитирован.

Ю.Ф. Геккер Будущий доктор философских наук Юлий Федорович Геккер родился в 1881 году в СанктПетербурге в семье простого рабочего, «российского немца». Родители умерли рано, он и две его сестры остались круглыми сиротами. Поэтому после окончания приходской школы он не смог продолжить учение и пошел на завод, был вовлечен в подпольную революционную деятельность, принимал участие в стачках. Обстоятельства сложились так, что Ю.Ф. Геккеру грозил неминуемый арест. В 1903 году он нанялся на корабль, следующий в Новый Свет. Кочегаром у огнедышащих корабельных топок провел он весь долгий путь через океан. В НьюЙорке устроился рабочим на металлургический завод. Местная методистская церковь помогла с оплатой вечерних курсов при заводе, где он мог освоить английский язык и продолжить образование. Но он мечтал о другом, и в 1906 году его мечта сбылась: простой рабочий паренек из дореволюционной России стал студентом одного из лучших в Америке Колумбийского университета, поступив на факультет философских и политических наук. Из России к нему приехали его сестры и устроились на работу в больницу, чтобы брат мог учиться в университете, не заботясь о хлебе насущном. Так преданно в семье служили друг другу. Юлия Геккера привлекало сочетание научной и общественной деятельности, которую он никогда не оставлял. С начала своего пребывания в Америке он был связан с Христианским

Юлий Федорович Геккер

союзом молодых людей (YMCA)54, а затем работал в этой благотворительной организации. Еще в студенческие годы он начал печататься в журнале «Просвещение», издаваемом для русской диаспоры, в 1913-м — успешно защитился, выбрав для диссертации тему «Русская социология», и получил звание доктора философских наук. Еще до окончания университета он женился на подруге одной из своих сестер – Елизавете

Павловне Юнкер, немке, урожденной города Бремена. В 1913 году в семье появилась дочь Алиса. Всего у Геккеров было пять дочерей, и все родились — в соответствии со служебными поездками Юлия Федоровича — в разных городах Америки и Европы. После начала Первой мировой войны Христианский союз молодых людей направил Юлия Геккера в Австрию, где в городе Визельбурге находился лагерь русских военнопленных. Там им были организованы мастерские для рабочих и школы по ликвидации неграмотности. Оттуда он переехал в Швейцарию и в Берне сотрудничал в издательстве с русским религиозным философом Н.А. Бердяевым. В 1917 году Ю.Ф. Геккер восторженно встречает известие о революции в России. Он едет в США и работает в журнале «Советская Россия», призывая всех прогрессивных американцев поддержать страну Советов. Результатом стало преследование со стороны американских властей, что не позволило Геккеру, как он намеревался, выехать из Америки в Советский Союз. Но YMCA собирает средства ему на дорогу, и под чужим именем он все же приезжает в Петроград, который оставил в 1903 году. А.В. Луначарский, познакомившись с Геккером, предлагает ему работу в Комитете помощи голодающим. С полученными из Америки средствами от благотворительных организаций Ю.Ф. Геккер в составе Комиссии едет на Волгу. В 1922 году он перебирается с семьей в Москву, где получает отдельную двухкомнатную квартиру в Старо-конюшенном переулке. Он работает

по ликвидации неграмотности, занимается устройством заочного обучения. В соседней пустующей квартире, с разрешения Луначарского, устраивает курсы иностранных языков, стенографии и машинописи. Все оборудование доставляется из Америки. Как человека образованного и знающего языки, Ю.Ф. Геккера просят сопровождать иностранных писателей, приезжающих в СССР. Он встречался с Бернардом Шоу и, по его приглашению, дважды посещал Англию с лекциями о жизни в Советском Союзе. В Америке он провел шесть месяцев, разъезжая с лекциями по штатам. Ю.Ф. Геккеру предлагали работу в Московском университете, но когда он вернулся в 1935 году из Америки, все изменилось. Его теперь не брали на работу никуда. С трудом зачислили внештатным сотрудником в Институт философии. Уехать в Америку он теперь также не мог, не давали разрешения. Кое-как он перебивался частными уроками, а ведь у него было пять дочерей, и одна девочка-инвалид. После перенесенного полиемилита она долгое время не ходила. Юлий Федорович, находясь за границей, возил ее к лучшим врачам в Женеву, в Вену, где ей делали сложнейшие операции и применяли новые методы лечения, после чего она встала на ноги и смогла ходить, опираясь на палочку. В ночь с 15-го на 16 февраля 1938 года, в разгар истребления «националов», Ю.Ф. Геккера арестовали. Его имя значилось в одном из так называемых сталинских списков на 327 человек (от 19 апреля 1938 года),

подписанных Сталиным, Молотовым, Кагановичем и Ждановым. На заседании Военной коллегии Верховного Суда СССР от 27 апреля 1938 года список представлял к рассмотрению начальник 8-го отдела ГУГБ НКВД И.И. Шапиро (расстрелян, кремирован, прах захоронен на Донском кладбище). Ю.Ф. Геккер, который готов был жизнь отдать

за Страну Советов, обвинялся в шпионаже в пользу американской разведки; его приговорили к высшей мере наказания и в тот же день расстреляли. Останки захоронены в общей могиле на спецобъекте «Коммунарка». Позже были арестованы его жена и три дочери, в том числе дочь-инвалид. Они были высланы на разные сроки в Казахстан55. Земля бывшего спецобъекта НКВД «Коммунарка»

Депутат Верховного Совета СССР М.Н. Родин В детстве Михаил Наумович Родин пас барских коров, был упаковщиком, развозчиком товаров у купца, затем слесарем у торговца сельскохозяйственными машинами. Долгий путь и большую жизненную школу прошел он, прежде чем в 1934 году стал секретарем Канавинского

райкома партии. Далее, на крошечном отрезке времени, события развивались стремительно. В феврале 1937 года он избирается вторым, в июне — первым секретарем Кировского обкома партии. В газете «Кировская правда» от 16 октября 1937 года выходит большая статья с биографией и портретом М.Н. Родина и призывами «вверить свою судьбу в его верные

М.Н. Родин (слева) в годы работы на автозаводе г. Родники Ивановской области. Заботы молодого профорга, 1917 год

М.Н. Родин с семьей до ареста, 1930-е годы

руки». Его избирают депутатом Верховного Совета СССР. Вскоре он уже в Москве, адрес его проживания: ул. Серафимовича, дом 2 (Дом правительства), подъезд № 9 (для самых ответственных советских работников), кв. 177. Он теперь заместитель наркома лесной промышленности. И что же? Не проходит

и нескольких месяцев, как снова все меняется до неузнаваемости. 11 мая 1938 года М.Н. Родина арестовывают. Военная коллегия Верховного Суда СССР выносит приговор: высшая мера наказания. Обвинение: «участие в контрреволюционной террористической организации»56.

Газета «Кировская правда» от 16 октября 1937 года с предвыборными статьями и биографией М.Н. Родина

Бывший спецобъект «Коммунарка». Лесная поляна — место предполагаемых захоронений расстрелянных (фото 2007 года)

М.К. Аммосов В предписании на расстрел, подписанном В.В. Ульрихом 28 июля 1938 года, значатся 57 человек. В списке, кроме М.Н. Родина, имена уроженца Якутии, крупного государственного и общественного деятеля, перед расстрелом — первого секретаря ЦК Киргизской ССР М.К. Аммосова, завотделом ЦК М.К. Аммосов, 1-й секретарь ЦК Компартии Киргизии

Памятник выдающимся госудственным деятелям Республики Саха (Якутия), расстрелянным и захороненным в «Коммунарке»

И.А. Пятницкого, заместителя председателя Совнаркома СССР Я.Э. Рудзутака, кандидата в члены ЦК И.С. Уншлихта, председателя Всесоюзного комитета по делам Высшей школы И.М. Межлаука и других. Правда, почти все перечисленные оказались в списке по ошибке, но не потому, что им была изменена мера наказания, а потому, что они уже были расстреляны ранее. Их фамилии зачеркнуты и против

каждой рукою Ульриха помечено: «Исполнено». И подпись: «В. Ульрих». Из списка на 57 человек в тот день (вернее, в ту ночь) расстреляли 45. Об этом свидетельствует размашистая

карандашная запись в конце списка с тремя подписями: заместителя прокурора СССР, начальника 1-го спецотдела НКВД СССР и коменданта НКВД, неизменного В. Блохина. Бутырская тюрьма, камеры смертников (фото 1992 года)

Узники Сухановской тюрьмы в земле «Коммунарки» Они были арестованы в 1938-м или осенью 1940 года: руководители различных производств, комбриг и инженер, журналист и директор дома отдыха в Теберде, главный ветеринарный врач Главконупра — все они и многие другие ценные работники и специалисты, столь необходимые в военное время, оказались заточенными в застенках Сухановской тюрьмы.

Здесь испытали они нечеловеческие страдания, о которых никто из них уже не смог поведать миру. Эти люди по ложным обвинениям были приговорены Военной коллегией Верховного Суда СССР к высшей мере наказания и расстреляны через месяц после начала войны — 27, 28 и 30 июля 1941 года. Их останки захоронены на глухих лесных участках бывшей дачи Г. Ягоды, на земле спецобъекта НКВД «Лоза» (ныне «Коммунарка»)57.

Свято-Екатерининский мужской монастырь. Поминальные кресты и памятная доска на территории, где в 1939–1952 годах находилась Сухановская пыточная тюрьма.

Тайная политическая Сухановская тюрьма, Бериевский следственный корпус (фото 1990 года)

Коридор корпуса Сухановской тюрьмы, где находились камеры узников

97 9

Бондаревский Борис Михайлович, журналист, старший инженер Государственной научной библиотеки Наркомата угольной промышленности. Арестован в июле 1940 года. Расстрелян 27 июля 1941 года

Тольский Евгений Павлович, начальник технического отдела Наркомата боеприпасов, военинженер 1-го ранга. Арестован в ноябре 1940 года. Расстрелян 30 июля 1941 года

Бериевский корпус. Лестница в подвалы, где находились знаменитые сухановские карцеры

Брандуков Николай Васильевич, директор дома отдыха в Теберде. Арестован в ноябре 1939 года. Расстрелян 27 июля 1941 года

Гусев Петр Васильевич, руководитель группы дизелестроения в Наркомате тяжелого машиностроения. Арестован в августе 1940 года. Расстрелян 27 июля 1941 года

Корж Василий Константинович, главный инженер завода № 53. Арестован в октябре 1940 года. Расстрелян 28 июля 1941 года

Свято-Екатерининский собор где, по свидетельству очевидцев, размещался крематорий. Ниша, где до 1993 года находилась труба крематория

Назаров Павел Степанович, уроженец Генуи (Италия), из дворян. Помощник главного секретаря Наркомата иностранных дел. Арестован в мае 1939 года. Расстрелян 28 июля 1941 года

Южные ворота монастыря. Этот въезд предназначался для Берии и высшего начальства, приезжавшего в тюрьму для ночных допросов. (Фотография 2004 года)

Леонов Валентин Андреевич, комбриг, начальник УПВО НКВД 100 ССР. Жил в Ашхабаде. Туркменской Там арестован в сентябре 1938 года. Расстрелян 28 июля 1941 года

Оболенский Алексей Григорьевич, сын священника, главный ветеринарный врач Главконупра Наркомата земледелия СССР, арестован в октябре 1940 года. Расстрелян 28 июля 1941 года

Орехов Иван Михайлович, старший технический инспектор в Наркомате тяжелого машиностроения. Арестован в сентябре 1940 года. Расстрелян 28 июля 1941 года

Силин Георгий Георгиевич, техник-геодезист треста «Водострой». Арестован в январе 1938 года. Расстрелян 30 июля 1941 года

Сохранившиеся до наших дней решетка и замок Сухановской тюрьмы Фотографии сухановских узников и сведения о них предоставлены сотрудниками Центрального архива ФСБ России

Плисецкий Михаил Эммануилович Отец выдающейся танцовщицы XX века Майи Плисецкой был расстрелян и в числе тысяч других захоронен на территории спецобъекта НКВД «Коммунарка». Когда Михаила Эммануиловича арестовали, его дочери Майе было 12 лет. Она училась в Московском хореографическом училище и подавала большие надежды. Семья жила неподалеку от училища — в Гагаринском переулке. Отец будущей знаменитой балерины, являясь с 1932 года генеральным консулом и управляющим трестом «Арктикуголь» на острове Шпицберген, бывал в Москве только наездами. В первые два года его работы на Севере семья жила вместе с ним. Майя с удовольствием каталась на лыжах с гор, училась в начальных классах школы. Там же, на Шпицбергене, она впервые участвовала в самодеятельном спектакле — опере Даргомыжского «Русалка». М.Э. Плисецкий (справа) и его знаменитая дочь Майя Плисецкая

102

Михаил Эммануилович был арестован во время приезда в Москву по обвинению в шпионаже 30 апреля 1937 года. Он находился под следствием около года и 8 января 1938 года Военной коллегией Верховного Суда СССР был приговорен к высшей мере наказания. В тот же день приговор был приведен в исполнение. Вскоре мать Майи — Рахиль Михайловну Мессерер-Плисецкую, актрису немого кино — арестовали и вместе с младшим сыном, родившимся за два месяца до гибели отца, отправили в Бутырскую тюрьму. Над оставшимися двумя детьми нависла угроза попасть в детский дом. Но их тетка и дядя, видные танцовщики Большого театра, Суламифь и Асаф Мессереры58, разобрали детей по домам и сумели добиться смягчения участи для своей сестры Рахили. Она была выслана в Казахстан. В раскаленном от зноя летом и в продуваемом

ледяными ветрами зимой Чимкенте она прожила несколько лет. Ее актерский опыт и увлечение балетом пригодились ей в ссылке, где она, не имея специального балетного образования, давала уроки танца в одном из чимкентских клубов, и сумела даже поставить со своими учениками танец маленьких лебедей из балета «Лебединое озеро». Ее увлечению балетом способствовали ее брат и сестра Асаф и Суламифь Мессереры. В Москву ей удалось вернуться весной 1941 года, а через два месяца началась война. Под сенью тихих дерев где-то в безымянной общей могиле лежит Михаил Эммануилович Плисецкий. А его знаменитая дочь, легендарная балерина, гастролируя по всему миру, утверждает славу русского искусства. Народная артистка СССР, лауреат Ленинской премии, Герой Социалистического труда, она трижды награждалась орденом Ленина, многими другими отечественными и зарубежными наградами59. Ее имя запечатлено теперь даже на небесах. В 1994 году астрономы назвали ее именем одну из малых планет 4626.

Родословная Збруевых уходит корнями далеко в прошлое и имеет свое начало со времен Петра I. Некоторые представители этого древнего рода были дворянского происхождения. В.А. Збруев. Начальник Главного строительного управления Наркомата связи СССР, член Совета при наркоме связи. Фотография 1930-х годов

Виктор Алексеевич Збруев Некоторые отрасли хозяйства в годы большого террора стали особенно опасными для их сотрудников. Под угрозой оказалась жизнь предприятий оборонной промышленности, железнодорожников, представителей службы связи. Последних захоронено в «Коммунарке» особенно много. Среди них покоится прах известного в 1930-е годы строителя объектов связи Виктора Алексеевича Збруева, славного представителя древнего рода Збруевых60.

103

Немало испытаний пришлось на род Збруевых за все время его существования, но наиболее тяжкие испытания пришлись на период политических репрессий 30-х годов XIX столетия. Родился В.А. Збруев в 1892 году в Москве в семье служащих, свою трудовую деятельность начал в 1910 году с профессии счетовода, затем был приказчиком. Он получил незаконченное высшее образование, увлекся общественной работой. Уже в 1918 году В.А. Збруев стал заведующим отделом совета районной Думы в Москве. Начиная с 1919 года, некоторое время, он работал в Московской ЧК, занимался вопросами экономического характера, в период 1924–1927 годов был помощником начальника экономического управления ОГПУ Москвы. Далее В.А. Збруев оставил службу в ОГПУ, и его карьера продолжилась в чисто хозяйственной сфере деятельности. Вершиной его карьеры является работа в должности начальника Главного строительного Жена В.А. Збруева — Т.А. Федорова с маленьким Сашей. Рыбинск. Конец 1930-х годов

104

управления Наркомата связи СССР. Эта должность соответствовала должности заместителя Наркома связи. В соответствии с занимаемым служебным положением В.А. Збруев был также членом Совета при наркоме связи. Казалось бы, его карьера складывалась вполне успешно. В.А. Збруев проявил себя в работе и как опытный администратор, и как профессионал высокого уровня. При его непосредственном участии были построены важные для страны объекты. В частности, в Москве под его руководством был построен первый в Москве Шаболовский телецентр с его знаменитой башней архитектора Шухова. Для закупки теле- и радиооборудования в процессе реализации этого проекта Збруев выезжал в Германию во главе делегации специалистов. При его участии была введена также в строй радиостанция в городе Таллинне (Эстония). Удачно складывалась и семейная жизнь В.А. Збруева в его втором браке с Федоровой Татьяной Александровной. Жена Федорова была дворянского происхождения. Родилась она в адвокатской семье, в советское время работала на кинофабрике имени Чайковского. Здесь она окончила высшие актерские курсы, успела даже сняться в нескольких немых кинофильмах. Но, выйдя замуж за В.А. Збруева, Татьяна Александровна оставила свои актерские притязания и полностью посвятила себя семье. Для нее это тоже был второй брак, от первого брака рос сын Евгений. Виктор Алексеевич Збруев полюбил своего приемного сына как собственного, и тот отвечал ему взаимной любовью. Семья жила на

Арбате в доме 20 в отдельной квартире. Супруги ждали появления собственного ребенка. Несчастье пришло неожиданно, хотя к тому времени многие друзья и коллеги В.А. Збруева были уже арестованы. Но он был уверен, что эта беда его коснуться не может. И вот 5 ноября 1937 года, после его возвращения из Америки, где Виктор Алексеевич находился в служебной командировке, его арестовали. В момент ареста, когда Виктор Алексеевич уже покидал свою квартиру, он на ходу жене сказал: «Танечка, не волнуйся, я скоро вернусь. Это какие-то недоразумения». Но он уже не вернулся в свою семью. А через полгода, 7 мая 1938 года, его — по решению Военной коллегии Верховного Суда СССР — расстреляли. Суд продолжался не более 15 минут. Дома, конечно, ничего не знали о судьбе главы семьи, еще долгое время считали его живым, а жена, Татьяна Александровна, продолжала носить ему передачи в тюрьму. Меж тем у Виктора Алексеевича родился сын Александр, отцу и сыну не суждено было увидеть друг друга. Вскоре Татьяну Александровну как жену «врага народа» выслали с младенцем в Рыбинск. В этом городе проживало множество ссыльных: бывших дворян, царских специалистов, интеллигенции. Жила там подруга Татьяны Александровны: артистка кукольного театра Анна Ефимова. Мать с ребенком прожила в Рыбинске шесть лет, в 1944 году они вернулись домой. Старший сын Евгений избежал участи ссыльного, нашлись добрые люди, которые позаботились о мальчике, оставшемся без отца и матери в большом городе. Управдом, который очень уважал Виктора Алексеевича, похлопотал, чтобы Жене Федорову

Сыновья В.А. Збруева — актеры Александр Збруев и Евгений Федоров

разрешили жить там же, где жила его семья до ареста родителей. Шесть лет в ожидании возвращения матери подросток жил один на те средства, которые ему оставила мать после продажи семейной реликвии — рояля. Правда, к моменту возвращения матери с братом собственная квартира Збруевых стала многонаселенной коммуналкой. Несмотря на все беды, свалившиеся на плечи старшего поколения семьи Збруевых, сила и слава их рода все-таки возродились. Этому в значительной степени способствовал успех, которого достигли в жизни сыновья Виктора Алексеевича. Оба сына — и старший Евгений Федоров, и младший Александр Збруев — стали известными артистами. Жаль, что успеху своих сыновей не сможет порадоваться их отец Виктор Алексеевич Збруев. Его прах покоится на территории спецобъекта НКВД «Коммунарка». Вечная ему память. Реабилитирован В.А. Збруев 21 марта 1956 года.

105

Священник Павел Боротинский Как видно из документов, большинство людей, расстрелянных и захороненных в «Коммунарке», имели высшее образование, занимали высокие посты. Это был костяк страны, ее мозговой и культурный центр. Все они любили свое Отечество и, не жалея сил, служили ему. Священник Павел Боротинский

106

Когда же с ними случилось несчастье, они, за редким исключением, не в состоянии были понять, что происходит. Их держали в узах, терзали, грозили расстрелом, а они продолжали надеяться на помощь власть имущих, писали письма в ЦК или «Самому…» с просьбой разобраться в их деле. Они были уверены, что произошла роковая ошибка, уж они-то ни в чем не виноваты. Они просили сохранить им жизнь, смерть ужасала их. Совсем по-иному относились к своему заключению христиане, смиренно принимая волю Божию и понимая, что все несчастья в стране даны народу в наказание за отступление от Бога и заповедей Божиих. Истинно верующий человек не боится смерти. Всю жизнь он ждет встречи с Господом. Многие из верующих выражали на следствии готовность и даже радость умереть за Христа, и это запечатлено на страницах многих уголовно-следственных дел. На Бутовском полигоне расстреляно около тысячи священнослужителей, монашествующих и мирян, пострадавших за веру. В «Коммунарке» их единицы. Один из них — подвижник веры и благочестия священник Павел Боротинский. Он родился в 1887 году в крестьянской семье, в 1908 году окончил Санкт-Петербургскую духовную семинарию и уехал в Финляндию, где служил на приходе. Но в 1918 году он вернулся в Россию в связи с гонением, возникшем в Финляндии на православное духовенство. Отец Павел начал свое служение в России в самое страшное для Русской Православной

На строительстве Беломорско-Балтийского канала (Белбалтлага), где находился в заключении отец Павел

Церкви время. Он становится священником Серафимо-Дивеевского Троицкого монастыря в Нижегородской губернии. Отныне и, можно сказать, до сегодняшнего дня отец Павел связан с Дивеевскими монахинями, которые почитают его и по крупицам собирают сведения о нем. В 1922 году отец Павел организовал в Дивееве «активное противодействие изъятию церковных ценностей». (По его совету они были заменены на бытовые предметы и таким образом сохранились). Он бурно выступал против «Живой Церкви», за что был отстранен от служения правящим архиереем, архиепископом Евдокимом. Не боясь последствий, отец Павел распространял воззвание Патриарха Тихона, «Письмо оптинских старцев», письмо священномученика

Вениамина Петроградского с призывами встать на защиту Русской Православной Церкви. С 1927 года отец Павел оказался без работы и без постоянного места жительства. В 1928 году он написал и распространил брошюру «Отношение к советской власти с точки зрения православного учения». Эсхатологический взгляд на природу советской власти не улучшил отношения к нему карательных органов. Все это привело к первому аресту в январе 1930 года. Отец Павел был заключен в Тамбовскую тюрьму, где находился два месяца, после чего его отпустили. Но в 1931 году его снова арестовали. Особое совещание при Коллегии ОГПУ приговорило его к 10 годам исправительно-трудовых лагерей. Его направили на строительство Беломорско-Балтийского канала. Там он стал

107

Бывшая дача Г.Г. Ягоды («Лоза»)

108

«злостным отказником», то есть отказывался работать «вследствие непризнания соввласти». Как он выжил в лагере — непонятно. В 1935 году отца Павла выслали в Вологду, откуда он вскоре бежал. До последнего ареста он жил нелегально в Нижегородской области в Арзамасском районе в селе Выездное. После закрытия монастыря там жили несколько монахинь, которые приютили его. Когда 2 февраля 1938 года пришли арестовывать отца Павла, они попытались спрятать своего батюшку, заперев его в сундуке в подвале дома. Но его все-таки обнаружили. Он был отправлен этапом в московскую тюрьму. Выездной сессией Военной Коллегии его приговорили к расстрелу и 15 сентября 1938 года расстреляли61. Кроме священника Павла Боротинского, в «Коммунарке» лежат останки трех священниковобновленцев, учительницы церковно-приходской школы и столяра, работавшего при храме… К.К. Стриевский Место захоронения своего деда — Константина Константиновича Стриевского — нашли на земле «Коммунарки» священнослужители братья Стриевские — Константин и Александр. Они получили имена в честь своих погибших дедов Константина и Александра Стриевских. Константин Константинович Стриевский (старший) родился в 1885 году в местечке Гольшаны Ошмянского уезда Виленской губернии в многодетной крестьянской семье. Отец его был унтерофицером в отставке. Жили очень бедно, и отец в 1893 году перевез семью в Ригу, где устроился

рабочим в паровозное депо. Константин окончил два класса Рижского народного училища, а с 11 лет начал работать на водочном заводе. Рабочий день ребенка продолжался 14 часов (с 5 утра до 7 вечера, с двухчасовым перерывом на завтрак и обед, плюс дорога до места работы длиной в 5–6 верст). По субботам бочки с водкой развозили по кабакам и трактирам, и мальчик был свидетелем самых неприглядных стороны человеческого бытия. Это заставило его задуматься «о противоречии и неустройстве жизни людей», как он позже писал в своей автобиографии. С 1900 года он перешел на работу в Рижские железнодорожные мастерские, где попал в среду революционно настроенной молодежи. Там же в 1902 году в 17-летнем возрасте стал членом РСДРП. В период с 1902 по 1909 год Стриевский работал под партийной кличкой «Плутарх». В революции 1905 года К.К. Стриевский принял самое активное участие: был членом боевой дружины. В эти годы он дважды подвергался арестам — в 1905 и 1908-м. После второго ареста К.К. Стриевский был выслан на 2 года в Великий Устюг. Время, проведенное в ссылке, он использовал для самообразования, изучая марксизм, одновременно сам вел марксистский кружок для местных гимназисток. Когда кончился срок ссылки в 1911 году, К.К. Стриевский приехал в Москву. Через знакомых по ссылке он устроился на электростанцию в трансформаторный отдел, которым заведовал тогда Г.М. Кржижановский. На электростанции была организована так называемая Московская инициативная группа

109

Софья Васильевна, жена К.К. Стриевского. Арестована вслед за мужем. Выслана в АЛЖИР на 8 лет

Стриевский Константин Константинович. Арестован 22 ноября 1937 года. Расстрелян 21 апреля 1938 года

большевиков, которая фактически была Московским комитетом партии. Видное место в ней занимал К.К. Стриевский. В феврале 1913 года группа была выдана известным провокатором Малиновским; в одну ночь по Москве арестовали свыше 100 человек, в том числе К.К. Стриевского. Константин Константинович провел несколько месяцев в Таганской и Бутырской тюрьмах, а затем был выслан на три года в Олонецкую губернию. На ленинградской пересылке в общей камере К.К. Стриевский встретился с И. Сталиным. Они провели вместе дней десять, и перед отправкой Сталина в Сибирь выяснилось, что у будущего единоличного диктатора страны нет ни копейки денег. Он взял у Стриевского предложенные ему 3 рубля и зашил их в брюки. Стриевский трижды бежал из ссылки, но

110

неудачно. В конце концов он тяжело заболел, и его перевели в Астраханскую губернию. По окончании ссылки К.К. Стриевский в 1916 году был мобилизован сначала в Николаев, затем в Петроград — в запасный электротехнический батальон. Там застала его Февральская революция. В первый же день он был избран председателем батальонного и ротного комитетов. К 1918 году его авторитет был уже настолько высок, что он был назначен комиссаром продовольствия в Петрограде. В Гражданскую войну он — начальник снабжения четырех фронтов. В 1922 году его отозвали в Москву, где он жил до конца жизни. Он сменил несколько важных государственных должностей, вплоть до наркома легкой промышленности, неоднократно избирался членом ВЦИК и ЦИК СССР. К.К. Стриевский — автор многочисленных статей и брошюр по вопросам профессионального движения в промышленности. Перед арестом он занимал должность председателя ЦК Союза рабочих тяжелого машиностроения. В ноябре 1937 года 52-летний строитель и верный сын первого в мире социалистического государства был арестован. Более пяти месяцев провел под следствием, испытав на себе весь ужас тогдашних методов дознания. Он обвинялся как «участник антисоветской террористической организации правых» (троцкистско-зиновьевского блока). На допросах его ответы то и дело прерывались окриками следователей: «Вы врете, Стриевский!», «Не виляйте, вам все равно не удастся скрыть свою подлую предательскую к-р деятельность!», «Мы требуем от вас правдивых показаний!» и т. д. Несмотря на допросы

с пристрастием (а иначе и быть не могло в подобном деле!), на протяжении всего следствия К.К. Стриевский отрицал свою вину. Следователь вынужден был довольствоваться лишь «уличающими показаниями» сломленных к этому времени однодельцев. Редчайший случай, особенно в среде крупных государственных деятелей. Правда, некоторые из них, собрав последние силы, в заседании Военной коллегии все же отказывались от своих показаний, говорили, что на них в течение всего следствия «оказывалось физическое воздействие» – так неопределенно называли тогда почти средневековые пытки, санкционированные, как теперь стало известно, лично Сталиным. Но все эти признания, стоившие больших физических и душевных сил подсудимым, не имели уже никакого значения, ведь все заранее было предрешено. Имя К.К. Стриевского значилось в «расстрельных» сталинских списках62. Приговор был вынесен 8 апреля 1938 года: высшая мера наказания — расстрел. Но решение Суда не было приведено в исполнение «немедленно». Отчего-то прошло еще 13 бесконечно долгих дней в ожидании казни. Константина Константиновича Стриевского расстреляли 21 апреля 1938 года и вместе с другими, казненными в тот же день, отвезли в «Коммунарку» для тайного захоронения63. Вместе с именем К.К. Стриевского в сталинских «расстрельных» списках стояло имя его брата — Александра, полковника, начальника ПВО Балтфлота. Он был расстрелян спустя шесть месяцев после брата — 12 сентября 1938 года под Ленинградом, скорее всего на Левашовской пустоши64.

Жена Константина Константиновича, милейшая Софья Иосифовна, была арестована вслед за мужем и отправлена на долгие годы в Казахстан (АЛЖИР). Жена его брата, Нина, комиссар в Гражданскую войну, а перед арестом – заместитель директора Института Красной профессуры, также была арестована и 17 лет провела в лагерях. Семья Стриевских. Крайняя слева во втором ряду — няня Пелагея Карповна Мартынова

111

Поминальная служба на бывшем спецобъекте НКВД «Коммунарка». В центре — внук К.К. Стриевского, священник Константин Стриевский

112

В семье Стриевских жила няня Пелагея Карповна Мартынова — Полечка, как все ее называли, сирота, простая неграмотная женщина из Рязанской деревни. Она была глубоко религиозна, никогда не скрывала этого и, конечно, влияла на воспитание осиротевших детей, к которым была очень привязана. И вот в семье, далекой от религии, в третьем поколении появились священнослужители, молитвенники за своих неверующих дедушек, бабушек и всех, отпавших в свое время от Бога. Братья-близнецы Константин и Александр Стриевские ныне служат в московском храме Святителя Николая в Кузнецах, работают в Православном Свято-Тихоновском университете. После того как в 1999 году земля бывшего спецобъекта НКВД «Коммунарка» была передана Русской Православной Церкви, братья Стриевские принимали участие в богослужениях — в память о своих расстрелянных дедах и всех убиенных и захороненных здесь. «Коммунарка» — место особенное, даже в ряду подобных мест в нашей стране. Здесь лежат многие из тех, кто стояли у истоков революционного переворота в стране, в чьих руках была власть, не только созидавшая, но и разрушавшая, принесшая неисчислимые бедствия своему народу. Почти все из захороненных здесь были убежденными атеистами, даже богоборцами, гонителями верующих. Правда, такое случалось и прежде. Уже в глубокой древности звучал горький вопрос Плотина: «Почему люди забывают Бога, Отца своего?!» Но есть пределы людской забывчивости. И в очередной раз дойдя до края, человек вспоминает о своем предназначении, определенном ему от века.

Ныне на территории бывшего спецобъекта НКВД «Коммунарка» расположено подворье Свято-Екатерининского мужского монастыря, того самого, где с конца 1930-х и до начала 1950-х годов находилась пыточная Сухановская тюрьма. О «забывших Бога», об умерших без покаяния, обо всех убиенных — сугубые молитвы настоятеля подворья игумена Стефана и тех, кто подвизается на скорбном месте сем.

113

Территория «Коммунарки» после бури 2003 года

114

Лесная тропа, ведущая к дальним захоронениям

Дочь расстрелянного депутата Верховного Совета СССР М.Н. Родина — Надежда Михайловна Родина. У поворота дороги к Памятнику истории «Спецобъект НКВД “Коммунарка”» 1. Новак Л. Лоза (фрагменты будущей

книги) // «30 октября». 1999, № 1. 2. Книга памяти жертв политических ре-

прессий «Бутовский полигон». 1937– 1938. М., 1997–2004. Т. 1–8. 3. Книга памяти «Бутовский полигон». М., 1997–2004. Т. 1. С. 357–358. 4. «Сталинские расстрельные списки»: Компакт-диск / Архив Президента РФ и Международного общества «Мемориал». 5. Отец и брат И.Л. Авербах были также расстреляны и кремированы, прах их захоронен в общей могиле на Донском кладбище. Жена Г. Ягоды решением ОСО при НКВД СССР от 26.06.1937 г. была осуждена на 5 лет ссылки

116

в Оренбург. Через 10 дней решение было пересмотрено и изменено на 8 лет Темниковских лагерей, еще через 11 дней ее в «особом порядке», т. е. единоличным решением Сталина приговорили к высшей мере наказания / (Расстрельные списки. Москва. 1937– 1941. «Коммунарка», Бутово. М., 2000; Генрих Ягода. Нарком внутренних дел СССР, Генеральный комиссар государственной безопасности / Сборник документов. Казань, 1997. 245 с.) 6. Из беседы автора со старейшим художником Борисом Ефимовичем Ефимовым. 7. ГА РФ. Ф. Р-9423 сч. Оп. 27. Д. 65. 8. Левицкий В. Из материалов об исполнителях приговоров. Рукопись; Сопельняк Б. Палачи // Совершенно секретно. 1996. № 10. С. 14–15. 9. Запись допроса генерала КГБ Токарева / Видеозапись от 20.03.1991 г. 10. Там же. 11. Генрих Ягода. Нарком внутренних дел СССР, Генеральный комиссар государственной безопасности / Сборник документов. Казань, 1997. 12. Там же. 13. Расстрельные списки. Москва. 1937–

18. Гнедин Евг. Катастрофа и второе рож-

дение. Мемуарные записки. Амстердам: Фонд им. Герцена, 1977; Гнедин Евг. Выход из лабиринта. New-York, 1982, 1994. 19. Расстрельные списки. Москва. 1937– 1941. «Коммунарка», Бутово. М., 2000. С. 20. 20. Фейнберг М., Клюкин Ю. Дело Сергея Эфрона // Столица. № 38–39. 21. Головкова Л. Шпионаж на вершинах / Книга памяти жертв политических репрессий «Бутовский полигон». 1937– 1938. Т. 6. С. 42–54. 22. Расстрельные списки. Москва. 1937– 1941. «Коммунарка», Бутово. М., 2000; С. 112, 225. 23. Там же. С. 410; Бродский Ю. Соловецкий лагерь особого назначения. М., 2002. С. 55. 24. Рогинский А. Послесловие / Расстрельные списки. Москва. 1937– 1941. «Коммунарка», Бутово. М., 2000. С. 485–501. 25. Расстрельные списки. Москва. 1937– 1941. «Коммунарка», Бутово. М., 2000. С. 46, 64, 205, 245, 134, 50, 202, 40, 318; Книга памяти «Бутовский полигон». М., 1997–2004. Т. 1. С. 255.

1941. «Коммунарка», Бутово. М., 2000. 14. Там же. С. 68, 222, 353, 356. 15. Шмидт Т. Политические репрессии в московском Доме правительства. М., 2007. Машинопись. 16. Из архива музея «Дом на набережной». 17. Дядичев В., Лобицын В. Доброволец двух русских армий. Военная судьба Сергея Эфрона. 1915–1921 годы.

26. Расстрельные списки. Москва. 1937–

М., 2005; Струве Г.В. Русская литература в изгнании. Париж: YMCA-Press; М., Русский путь, 1996.

29. Расстрельные списки. Москва. 1937–

1941. «Коммунарка», Бутово. М., 2000. С. 91. 27. Расстрельные списки. Москва. 1935– 1953. Донское кладбище. М., 2005. С. 237. 28. Пильняк Борис. Повесть непогашенной луны // Знамя.1987. № 12; Пильняк Борис. Красное дерево // Дружба народов. 1989. № 1. 1941. «Коммунарка», Бутово. М., 2000. С. 322.

30. Из материалов Святославской Ж.Ю.

42. Расстрельные списки. Москва. 1937–

(Архив при храме Свв. Новомучеников и Исповедников Российских, в Бутове убиенных). 31. Расстрельные списки. Москва. 1937– 1941. «Коммунарка», Бутово. М.,: 2000. С. 218. 32. Веселая Гайра. Судьба и книги Артема Веселого. М., 2005. 33. Расстрельные списки. Москва. 1937– 1941. «Коммунарка», Бутово. М., 2000. С. 235. 34. Там же. С. 271, 408, 409. 35. Там же. С. 282; Фотографии, документы и сведения семьи С.М. Мищенко / Архив при храме Свв. Новомучеников и Исповедников Российских/. 36. Расстрельные списки. Москва. 1937– 1941. «Коммунарка», Бутово. М., 2000. С. 80; Верховская Л. (монахиня Зосима). В горе нашем найдем в себе силы прощения… // Московский журнал. 2003, № 11. С. 14–19; Россия на Голгофе. (Из походного дневника 1914–1918 г..) // Военно-исторический журнал. 1993, № 8. С. 62–68. 37. Слова И.И. Гессена о Д.И. Шаховском (Кузьмина Ирина, Лубков Алексей. Князь

1941. «Коммунарка», Бутово. М., 2000. С. 78; Великанов В.И. Судьба основателя советской военной бактериологии дивизионного врача, профессора Великанова И.М. 43. Профессор П.Н. Обросов: Материалы Ученого совета, посвященного 120-летию со дня рождения. М., 2001. 44. Расстрельные списки. Москва. 1937– 1941. «Коммунарка», Бутово. М., 2000. С. 301. 45. Там же. С. 187; Фотографии, документы и сведения семьи Р.Я. Карклина / Архив при храме Свв. Новомучеников и Исповедников Российских. 46. Расстрельные списки. Москва. 1937– 1941. «Коммунарка», Бутово. М., 2000. С. 83; Фотографии, документы и сведения семьи Ю.Н. Висковского / Архив при храме Свв. Новомучеников и Исповедников Российских. 47. Основателем своего рода Зимины считают Семена Григорьевича, который родился в 1760 г. Этот крестьянинстаровер основал небольшое шелкоткацкое дело, которое продолжил его второй сын Никита Семенович. От

Шаховской. Путь русского либерала. М.: Молодая гвардия, 2008. 209 с). 38. Там же. С. 332 (из письма Г.Г. Старицкого, племянника друга Д.И. Шаховского — В.И. Вернадского). 39. Там же. С. 333–335. 40. Расстрельные списки. Москва. 1937– 1941. «Коммунарка», Бутово. М., 2000. С. 442. 41. Там же. С. 267; Фотографии, документы и сведения из семейного архива

него и пошла ветвь рода Зиминых, до 1917 г. владевшего ткацким делом. 48. Дополнительные сведения о сыне Бориса Николаевича Зимина — Дмитрии Борисовиче Зимине подготовил В.Г. Шульга.

С.Л. Маслова / Архив при храме Свв. Новомучеников и Исповедников Российских/.

Дмитрий Борисович Зимин — Почетный Президент Открытого акционерного общества «Вымпел-Коммуникации» (ОАО «ВымпелКом», торговая марка «Би Лайн»). Д.Б. Зимин сыграл ведущую роль в организации и формировании компании, приведя ее к статусу эффективного, быстроразвивающегося предприятия. Д.Б. Зимин сыграл также ведущую роль в становлении компании и обеспечении ее продвижения на позицию лидирующего оператора сотовой связи в России и первой российской компании,

включенной в листинг Нью-Йоркской фондовой биржи (15 ноября 1996 г.). Под руководством Д.Б. Зимина ОАО «ВымпелКом» внес большой вклад в развитие сотовой связи в России. Д. Б. Зимин родился 28 апреля 1933 г. в г. Москве. В 1957 г. он окончил радиофакультет Московского авиационного института, защитил диссертации кандидата (1963), а затем доктора технических наук (1984). В настоящее время Д.Б. Зимин — академик Международной академии связи, член-корреспондент Российской академии инженерных наук и член Президиума Российской Академии Бизнеса и Предпринимательства. Более 35 лет Д.Б. Зимин занимал руководящие посты в Радиотехническом институте им. академика А.Л. Минца. Он работал в должности начальника лаборатории, затем, в течение 14 лет, был начальником научного отдела, а позже директором центра по разработке радиотехнического оборудования. Вскоре Д.Б. Зимин был назначен на должность заместителя главного конструктора крупнейшей наземной радиолокационной станции, входящей в систему противоракетной обороны страны. Д.Б. Зимин является автором более 100 научных трудов и изобретений. Ему присвоено звание лауреата премии им. А.С. Попова Академии наук СССР (1965 г.) и лауреата Государственной премии Российской Федерации (1993 г.). В 2001 году Д.Б. Зимин стал лауреатом Национальной премии «Бизнес-Олимп» в номинации «Бизнес-репутация». В 2008 году ему присуждена медаль «Символ Науки» В 1992 году Д.Б.Зимин стал инициатором создания телекоммуникационной компании мобильной связи ОАО «ВымпелКом» (сотовая сеть «Би Лайн»). Д.Б. Зимин являлся президентом и генеральным директором ОАО «ВымпелКом» с момента основания компании по май 2001 г. В мае 2001 г. Д.Б. Зимин оставил должность Генерального директора и стал Почетным Президентом ОАО «ВымпелКом». Решением совета директоров ему присвоено звание «Основатель компании». После ухода из компании ОАО «ВымпелКом» Д.Б. Зимин стал активно заниматься общественной работой и благотворительностью, являясь членом многих общественных организаций. Однако наибольший вклад в развитие общественных проектов он внес в рамках своей деятельности в Фонде «Династия». Фонд некоммерческих программ «Династия» был основан Д.Б. Зиминым в 2001 г. Это первый в России нового времени семейный благотворительный Фонд. Фонд «Династия» ведет ряд программ и проектов в области поддержки и популяризации науки, развития образования и просвещения. Фонд «Династия» участвует в создании памятного мемориала «Спецобъект “Коммунарка”», где расстреляны и захоронены тысячи жертв политических репрессий 30–40-х годов.

117

49. Дочь Н.Н. Зимина прописала у себя

сына И.А. Пятницкого после его возвращения из лагеря и реабилитации в то время, когда никто не хотел ему помочь. 50. Воспоминания об отце дочери Н.Н. Зимина / Архив храма Свв. Новомучеников и Исповедников Российских в «Коммунарке»; Расстрельные списки. Москва. 1937–1941. «Коммунарка», Бутово. М., 2000. С. 164. 51. Расстрельные списки. Москва. 1937– 1941. «Коммунарка», Бутово. М., 2000. С. 164. 52. Сведения о Элиазаре Иьиче Гуревиче и его сыне Викторе Элиазаровиче Гуревиче подготовил В.Г. Шульга. Виктор Элиазарович Гуревич, сын Элиазара Ильича Гуревича, расстрелянного и захороненного на «Спецобъекте “Коммунарка”» в сентябре 1938 г., является одним из основоположников нового направления в технике связи — цифровой техники передачи аналоговых сообщений, крупный специалист по вопросам линейного кодирования, синхронизации и регенерации цифровых сигналов. Еще в 1968–1973 г. он в соавторстве с ведущими специалистами промышленности средств связи, издал несколько книг по применению ИКМ в многоканальной телефонии, явившихся первыми в мировой и советской научнотехнической литературе. Эти книги, в том числе монография «Импульсно-кодовая модуляция в многоканальной телефонной связи», широко известны, по ним учились несколько поколений специалистов цифровой связи, на них имеется множество ссылок в российской, советской и зарубежной литературе. В.Э. Гуревич — автор более 160 печатных работ и докладов на научно-технических конференциях, в том числе 3 монографий и 10 учебных пособий, а также 12 изобретений. Награжден медалью «Ветеран труда», знаками «Почетный радист» и «Изобретатель СССР». За заслуги в разработке приоритетных направлений науки и телекоммуникационной техники, в подготовке инженерных и научных кадров Указом Президента Российской Федерации от 19 июля 2004 г. В.Э. Гуревичу присвоено почетное звание «Заслуженный работник связи Российской Федерации». Проф. В.Э. Гуревич продолжает и сейчас активно трудиться в области связи, читая лекции по системам передачи информации в СП ГУТ для

118

нового поколения российских радиоинженеров. Многие из его учеников стали ведущими специалистами отрасли, руководят современными промышленными и эксплуатационными предприятиями.

53. Cведения о Вагане Перумовиче

Шахгильдяне и его сыне Вагане Вагановиче Шахгильдяне подготовил В.Г. Шульга. Шахгильдян Ваган Ваганович — один из ведущих специалистов отрасли «связь» в России, доктор технических наук, профессор, президент Московского технического университета связи и информатики (МТУСИ), член-корреспондент РАН РФ. В.В. Шахгильдян родился 28 февраля 1935 г. в Свердловске. Как раз в этом году его отец, Ваган Пирумович Шахгильдян, был назначен начальником Пермской железной дороги (арестован в 1937 г., расстрелян в 1938 г., полностью реабилитирован в феврале 1956 г.). Окончив в 1957 г. Московский электротехнический институт связи (МЭИС), В.В. Шахгильдян 5 лет работал в этом же институте в должности инженера в научно-исследовательском секторе. С 1962 г. по 1970 г. совмещал работу в должности старшего научного сотрудника с преподавательской деятельностью. В 1959 г. защитил кандидатскую диссертацию, а в 1967 г. — докторскую. В 1970 г. ему было присвоено ученое звание профессора, и он был избран заведующим кафедрой радиопередающих устройств. В 1987 г. В.В. Шахгильдян был избран ректором МЭИС, преобразованного в дальнейшем в Московский технический университет связи и информатики (МТУСИ). Он работал в этой должности 18 лет и внес значительный вклад в создание новой системы подготовки специалистов для отрасли «связь». Под его руководством МТУСИ не только стал одним из самых престижных вузов страны, но и признанным международным центром науки в области связи. В 2005 г. В.В. Шахгильдян оставил пост ректора МТУСИ, но и сейчас ведет активную научную, педагогическую и общественную деятельность. С марта 2005 г. он является президентом МТУСИ и одновременно руководит двумя научно-исследовательскими лабораториями, ведущими важные работы в области новых перспективных телекоммуникационных систем. Он состоит в ряде редколлегий отечественных и зарубежных научно-технических журналов, активно работает в научно-техническом обществе радиотехники и связи им. А.С. Попова, а также является: ученым секретарем одного из научных советов ОИТВС РАН, председателем специализированного докторского совета, членом Научно-технического совета Мининформсвязи РФ, действительным членом Российской

инженерной академии и Международной академии информатизации. В 2006 г. избран член-корреспондентом РАН РФ. В этом же году избран академиком Армянской национальной академии наук. Заслуги В.В. Шахгильдяна в отрасли «связь» нашей страны неоднократно отмечались высокими государственными наградами и знаками отличия. Профессор В.В. Шахгильдян имеет медали «За трудовую доблесть» и «За доблестный труд», орден Трудового Красного Знамени и орден Дружбы. Он является лауреатом Государственной премии СССР и двух премий Правительства РФ. В 1988 г. ему присвоено почетное звание «Заслуженный деятель науки и техники РСФСР».

54. YMCA — Христианский союз молодых

людей, одна из старейших и самых массовых молодежных организаций в мире; основана в Лондоне в 1844 г., в Америке (Нью-Йорке) – в 1852 г. YMCA предоставляет возможность проживания в Нью-Йорке для тех, кто приезжает на краткосрочное обучение в США, и просто для молодых туристов, также является официальным спонсором по трудоустройству иностранных студентов. 55. Расстрельные списки. Москва. 1937– 1941. «Коммунарка», Бутово. М., 2000. С. 99; Фотографии, документы и сведения семьи Ю.Ф. Геккер / Архив при храме Свв. Новомучеников и Исповедников Российских. 56. Расстрельные списки. Москва. 1937–

1941. «Коммунарка», Бутово. М., 2000. С. 347; Фотографии, документы и сведения семьи М.Н. Родина / Архив при храме Свв. Новомучеников и Исповедников Российских. 57. Сведения об узниках Сухановской тюрьмы, расстрелянных и захороненных на территории «Коммунарки», предоставлены сотрудниками ЦА ФСБ РФ. 58. Асаф Мессерер (1903–1992) впослед-

ствии нашедший свое второе призвание

в педагогике. В течение долгих лет народный артист СССР Асаф Мессерер вел класс в Большом театре. У него занимались все ведущие артисты балетной группы, в том числе его знаменитая племянница Майя Плисецкая. Кроме перечисленных М. Плисецкая была награждена Первой премией и золотой медалью на конкурсе артистов балета II Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Будапеште, премией имени Анны Павловой Парижской академии танца, медалью «Про Финляндия», премией «Виа Кондотти» (Италия), золотой медалью Испании за заслуги в области изящных искусств, премией «Триумф», премией «Российский Национальный Олимп». Она является кавалером орденов Франции «За заслуги в литературе и искусстве» и Почетного легиона, российских орденов «За заслуги перед Отечеством» I, II и III степени. Майя Плисецкая — почетный доктор Сорбонны и почетный профессор Московского государственного университета. В 2005 году легендарная русская балерина Майя Плисецкая стала лауреатом премии Фонда принца Астурийского, престижной награды, которую часто называют «испанской Нобелевской премией».

59. По кн.: Шадрина Н.И. «Я, Майя Плисец-

кая…» М.: Новости, 1994. 60. Материалы о Викторе Алексеевиче

Збруеве и его сыновьях — Евгении Евгеньевиче Федорове и Александре Викторовиче Збруеве подготовил В.Г. Шульга. Евгений Евгеньевич Федоров родился 3 марта 1924 года. Вырос в семье Збруевых как приемный сын Виктора Алексеевича Збруева, начальника Главного строительного управления Наркомата связи СССР, арестованного в 1937 г. и расстрелянного в том же году на территории «Спецобъекта Коммунарка» по решению Военной коллегии Верховного Суда СССР. Е.Е. Федоров окончил в 1945 г. театральное училище (вуз) им. Б.В. Щукина. С тех пор и до настоящего времени работает в театре им. Евг. Вахтангова в Москве, являясь старейшим актером этого театра. За этот достаточно большой период времени Е.Е. Федоров сыграл большое количество ролей в театре. Его основные роли следующие: Альтман («Господа Глембаи» — Крлежа М.); Аргант («Плутни Скапена» — Мольер Ж.-Б.); Вайнгард («Государь ты наш, батюшка» — Сцен. композиц. П.

Фоменко по пьесе Ф.Горенштейна «Детоубийца»); Ворзинский («Лето в Ноане» — Ивашкевич Я.); Жора («Город на заре» — Арбузов А.Н.); Лескалье («Шестой этаж» — Жери А.); царевич Федор («Великий государь» — Соловьев В.А.). Немало ролей сыграл Е.Е. Федоров в кино и телеспектаклях: «Город на заре» (телеспектакль) — 1958 г.; «Сердца должны гореть» (телеспектакль, роль Феди) — 1960 г.; «Под каштанами Праги» (телеспектакль, роль поручика) — 1965 г.; «Принцесса Турандот» (телеспектакль, роль Исмаила — бывшего воспитателя самаркандского князя) — 1971 г.; «Антоний и Клеопатра» (телеспектакль, роль Менаса — приверженца Секста Помпея) — 1980 г.; Тевье-молочник» (телеспектакль, роль Менахем-Мендл) — 1985 г.; «Этот фантастический мир» (Выпуск 15: «Абсолютная защита») — 1989 г.; «За двумя зайцами» (телеспектакль, роль Иоськиростовщика) — 2001 г.; «Повторение пройденного» (роль бизнесмена) — 2003 г.. Е.Е. Федоров имеет звание заслуженного артиста России, обладает высоким авторитетом в коллективе театра. Недавно (3 марта 2009 г.) он отметил свой 85-летний юбилей и продолжает активно работать в театре Евг. Вахтангова. Александр Викторович Збруев, известный актер театра и кино, младший сын Виктора Алексеевича Збруева — начальника Главного строительного управления Наркомата связи СССР, арестованного в 1937 г. и расстрелянного в этом же году на территории «Спецобъекта “Коммунарка”» по решению Военной коллегии Верховного Суда СССР. А.В. Збруев родился 31 марта 1938 года в Москве, через несколько месяцев после ареста его отца. Вместе с матерью Федоровой Татьяной Александровной отбывал пять лет ссылку в Рыбинске и только в 1944 г. вернулся в Москву. Основным увлечением А.В. Збруева в школе был спорт. Он занимался боксом и гимнастикой, в которой добился определенных успехов и даже получил первый разряд. Однако впоследствии его интересы переместились в сторону театра. После окончания театрального училища в 1961 г. А.В. Збруев стал актером Театра им. Ленинского комсомола (сейчас Ленком). Взлет его театральной карьеры начался в 1963 г. с приходом в театр великого режиссера Анатолия Эфроса. С тех пор прошло много лет, и актер Ленкома А.В. Збруев стал не только знаменитым театральным актером, но и очень популярным актером кино. Трудно назвать человека в России, который бы не знал его широко известные роли в таких фильмах как «Два билета на дневной сеанс», «Большая перемена», «Романс

о влюбленных», «Одинокая женщина желает познакомиться» и многие другие. Со временем его успех в кино только развивался, он снялся более чем в 60 фильмах. В 1989 году А.В. Збруеву присвоено звание «Народного артист России». Он дважды удостоен премии «Кинотавр» в номинации «Приз за лучшую мужскую роль». Збруев А.В. — лауреат Государственной премии РФ (2003 г.), лауреат Международной театральной премии им. Станиславского (2005 г.), профессор Российской академии театрального искусства. В марте 2008 г. актер Збруев А.В. отметил свой 70-летний юбилей, но до сих пор продолжает работать, и его популярность не утрачивает силу.

61. Расстрельные

списки. Москва. 1937–1941. «Коммунарка», Бутово. М., 2000. С. 58; ГА РФ. Ф. 10035. Оп. 1. Д. П-59458; ЦА ФСБ РФ. Д. Р-39811. Т. 3; УФСБ по Куйбышевской обл. П-17773. Т. 2. 62. Сталинские расстрельные списки: Компакт-диск / Архив Президента РФ и Международного общества «Мемориал». 63. Расстрельные списки. Москва. 1937– 1941. «Коммунарка», Бутово. М., 2000. С. 389; Сведения из автобиографии: «Член Всесоюзного общества старых большевиков К.К.Стриевский» (предоставлены внуком К.К. Стриевского – иереем Константином Стриевским). 64. Кузина жены А.К. Стриевского — знаменитая Лина Штерн, выдающийся ученый, первая женщина-академик Академии наук СССР, лауреат Сталинской премии, проходила по делу «Антифашистского еврейского центра»; единственная из всех отрицала все возводимые на нее обвинения и была освобождена Сталиным от расстрела; провела несколько лет в ссылке в Джамбуле. (Борщаговский Александр. Обвиняется кровь. Документальная повесть. М., 1994. С. 378–380 и др.).

119

УДК 351.746.1(47+57)<1937/1940> ББК 67.401.212 С71

Издание осуществлено при финансовой и организационной помощи Фонда некоммерческих программ «Династия», основанного Д.Б. Зиминым. В деле увековечения памяти жертв политических репрессий и создания памятного мемориала «Спецобъект НКВД “Коммунарка”» принимают деятельное участие организации, представители отраслей которых были расстреляны в 1937–1941 годах на территории бывшего спецобъекта: Оператор мобильной связи ОАО «ВымпелКом», Оператор мобильной связи ОАО «МТС», Группа операторов мобильной связи ОАО «СМАРТС», Оператор стационарной связи ОАО «ЦентрТелеком», Оператор междугородной и международной связи ОАО «Ростелеком», ООО «Межрегионгаз», ОАО «Газпромрегионгаз», ОАО «Российские Железные Дороги», ЗАО «Институт экологии города» и другие.

Спецобъект НКВД «Коммунарка» (1937–1941) Использованы фотоматериалы Л. Головковой, С. Князева, В. Левицкого, А. Лохова и музея «Дом на набережной»

Редактор-составитель Л. Головкова Дизайн, верстка А. Тарасов Корректор Н. Шелудякова Подписано в печать 17.04.2009. Бумага мелованая Тираж 2000 экз.

Издание подготовлено Рекламно-издательским агентством «BE-ART Group» 125047, Москва, ул. 2-я Брестская, 8, тел./факс: (495) 514-0860, www.beartgroup.com Отпечатано в типографии ЗАО «Локус станди», 129090, Москва, ул. Щепкина, 8 тел./факс: (495) 737-7887, www.ls.ru

120 ISBN 978-5-9901754-1-9