Как меня принимали в ударники коммунистического труда

Как меня прнимали в ударники коммунистического труда

Работала я после университета в одном научно-исследовательском институте, по-тогдашнему — НИИ. Жизнь и работа младшего научного сотрудника в те застойные времена были безденежными и бесцветными. И захотелось мне жизнь и работу немного украсить. По своей инициативе и своими силами.

Незадолго до новогоднего праздника я принесла из дома лист ватманской бумаги, цветные карандаши, краски и после работы располагалась за свободным столом, сочиняя «отдельскую» стенгазету. Никаких полномочий от коллектива отдела я не получала, просто захотелось сделать людям и себе — приятное.

Но люди отнеслись к этому очень странно. Одевшись, чтобы идти по окончании работы домой, они нависали над моим столом, разглядывали наброски газеты, и каждый виновато говорил одно и то же, только с разной интонацией: — Ничего у тебя не получится!

К тому времени я уже имела большой опыт в выпуске стенгазет (начиная с семи лет), и пророчества насчет того, что «не получится», меня не трогали. К тому же мне помогали дома муж (он придумал отличный заголовок для газеты) и маленький сын Паша (он выбрал из любимой книжки про Винни-пуха стихотворение «Возьмем это самое слово Опять»… Оно очень удачно перефразировалось в название нашего отдела «НИО-пять»).

Было в газете немало любовно выношенных шуток и наблюдений, полушутливых интервью с коллегами и научного ехидства. И все получилось. Когда уже стало ясно: получилось! — молоденькая секретарша разрази-

Белый карандаш 37

лась стихами о нашем отделе: «Люблю я НИО-5, Но странною любовью…» Секретарша сама перепечатала свои стихи на машинке, и мы с ней приклеили их на единственный свободный пятачок наверху рядом с заглавием газеты.

Мы вывесили стенгазету поздним вечером в коридоре, а наутро наш отдел НИО-5 стал знаменитым. Сначала читать газету сбежались сотрудники со всего этажа, потом слава достигла других этажей, и к газете было трудно протолкнуться. Мужчины из нашего отдела многозначительно курили, а дамы кривили губы и скромно говорили: — Да разве это газета! Ничего в ней особенного нет!

Но тут творение увидел партком, оживился и объявил конкурс на лучшую новогоднюю стенгазету. Другие отделы, проклиная наш отдел, наскоро понарисовали огромных Дедов Морозов под огромными елками, среди которых затерялись два-три дежурных текста: поздравление с Новым годом, «Кому что снится в новогоднюю ночь», да пара анекдотов из отрывного календаря — стандартный набор самодеятельной печати.

В конкурсе победила газета нашего отдела, и отдел был награжден огромным тортом. Торт ели всем отделом в молчании. Больше газет в нашем отделе выпускать не хотелось.

А тут пошла мода бороться за звание коллектива коммунистического труда. Наш начальник очень хотел, чтобы мы стали таким коллективом. Не поинтересовавшись заранее, как лучше подготовиться к такой процедуре, он привёл нас на комиссию парткома.

Комиссия сидела за столом, покрытым дефицитным красным ситцем (красное сукно давно повывелось) и важно задавала вопросы:

— Ну, расскажите, какой общественной работой вы

38Наталья Коноплева

занимались? Первая же старшая научная сотрудница, кандидат наук, растерялась и промямлила: — Участвовала в ленинском субботнике! — Ну, — рассмеялась комиссия, — в субботнике все обязаны участвовать, попробовали бы вы не поучаствовать.

— Я работала на подшефной овощной базе, — напряглась сотрудница.

— Все работают на овощной базе! — строго сказала комиссия. — Причем в рабочее время и за зарплату. Это не общественная работа.

Начальник нашего отдела был чернее тучи. Так не хотелось его подводить! И тут старшая научная сотрудница нашлась и просияла: — Я выпускала стенгазету отдела! — Ах, газету? — комиссия помнила триумф «нашей газеты» и одобрительно заулыбалась. Следующие, кого спрашивали, уже знали правильную дорогу и дружно отвечали: — Мы выпускали стенгазету! Молоденькая секретарша, которая единственная помогла мне с газетой, давно уволилась и поэтому ничего не сказала.

А я сидела в дальнем углу и с весёлым любопытством наблюдала за происходящим. Очередь отвечать дошла до меня последней. Но что мне было ответить? Мой стандартный ответ про активное участие в стенгазете уже вызвал бы подозрение. Я потупила глаза и сказала виновато:

— Я пока ничего не сделала. У меня маленький ребёнок, и он часто болеет.

Подобревшая комиссия мягко пожурила меня и сказала коллективу:

— Раз уж вы теперь будете коллективом коммунисти-

Белый карандаш 39

ческого труда, вы должны взять шефство над вашей несознательной сотрудницей. Привлеките ее, например, к выпуску стенгазеты. Пусть хотя бы рамочки вокруг статей чертит, раз больше ничего не может. А то в прошлый раз статьи были без рамочек.

Это верно, рамочки я тогда не нарисовала, лишнее это.

Нам всем выдали красные книжечки «Ударник коммунистического труда» и большие аляповатые значки с красными знаменами и желтыми колосьями. Я значок никогда не надевала. Он напоминает о том, как легко и бескорыстно теряли совесть люди перед столом под красным ситцем…

Впрочем, не берусь судить, много ли изменилось с тех пор в человеческой природе.

«Мельницы Господа Бога мелют долго-долго, и размалывают все дотла»…

5 февраля 2004 г

40Наталья Коноплева