Галух, Олександр. Сын Евгения Березняка: «В свои 99 лет отец мог „под грибочки“

Галух, Олександр. Сын Евгения Березняка: «В свои 99 лет отец мог „под грибочки“ и рюмку водки выпить» [Електрон. ресурс] // Факты и комментарии [сайт]. – Текст. дані. – Київ, 1997-2020. – Режим доступу: https://fakty.ua/177389-syn-evgeniya-bereznyaka-v-svoi-99-let-otec-mog-podgribochki-i-ryumku-vodki-vypit - Дата публікації: 25.02.2014. – Дата перегляду: 22.04.2020. Сын Евгения Березняка: «В свои 99 лет отец мог „под грибочки“ и рюмку водки выпить» Александр ГАЛУХ Сегодня легендарному разведчику, ставшему прототипом майора Вихря из одноименного фильма, исполнилось бы 100 лет Герой Украины, заслуженный учитель УССР Евгений Березняк, часть военной биографии которого Юлиан Семенов положил в основу романа «Майор Вихрь» и сценария к одноименному фильму, не дожил до своего 100летия всего три месяца. 20 ноября 2013 года Верховная Рада приняла постановление о праздновании на государственном уровне векового юбилея Евгения Степановича, а через три дня его не стало. Уроженец Днепропетровска Евгений Березняк до июня 1941-го работал учителем, директором школы, затем руководил Львовским городским отделом народного образования. Во время войны стал активным участником днепропетровского подполья. Пройдя обучение в разведшколе в Москве, в ночь с 18-го на 19 августа 1944 года вместе с двумя коллегами десантировался на территорию оккупированной немцами Польши. Шансов выжить у советских разведчиков практически не было… Тем не менее все трое чудом вернулись домой, а напичканный взрывчаткой древний прекрасный Краков был взят нашими войсками в целости и сохранности. Разведгруппу «Голос» легендарный командир Евгений Березняк превратил в большой разведывательно-диверсионный отряд и 156 дней командовал им во вражеском тылу. Своими воспоминаниями о Евгении Степановиче поделились его сыновья Виктор и Василий.

с «ФАКТАМИ»

«После статьи в газете и выхода фильма „Майор Вихрь“ письма папе почтальоны приносили мешками» — Папа скончался 23 ноября 2013 года в республиканской больнице «Феофания». У него случился обширный инсульт, — рассказывает 57-

летний Виктор Березняк, младший сын разведчика. — Некоторые газеты писали, что отец «умер после долгой и продолжительной болезни», но это неправда. В последние годы отец потерял зрение, тем не менее максимально старался все делать без посторонней помощи: одеваться, бриться, звонить по телефону. Он чувствовал себя здоровым, полным энергии человеком, встречался с ветеранами, студентами, журналистами… Причем отговорить его от этих встреч было практически невозможно. А «сгорел» очень быстро. В начале ноября вдруг почувствовал себя плохо, «скорая помощь» увезла его в больницу, где через три недели он и умер.

— Евгений Степанович мечтал дожить до 100-летнего юбилея? В семье строили планы по поводу празднования этой даты?

— Мы не сомневались, что его юбилей отметим вместе. Отец любил жизнь, боролся за нее до последнего момента, и она долгие годы отвечала ему взаимностью. Конечно, понимал, что возраст уже очень почтенный и с ним в любой момент может что-то случиться. Поэтому еще несколько лет назад съездил во Львов, где живет мой старший брат Василий, чтобы навестить могилы всех своих друзей. А что касается самочувствия, то оно у отца было вполне сносным. Все лекарства принимал вовремя, но никакой диеты никогда не придерживался. Обожал блюда с белыми грибами и в свои 99 лет запросто мог «под грибочки» и рюмку водки выпить. Кстати, до того как начал терять зрение, папа был заядлым грибником. И на реке с удочкой любил посидеть… Кстати, у него в паспорте датой рождения значилось 25 февраля, хотя в метрике было указано 11 февраля 1914 года, по старому стилю. А разница между новым и старым календарем составляет ровно 13 дней, поэтому свой день рождения отец всегда праздновал 24 февраля. Этот день непременно становился семейным праздником, на который к отцу в его квартиру на Печерске съезжались близкие родственники. Раньше, когда была здорова, приезжала и моя старшая сестра Валентина — дочь отца от первого, еще довоенного брака. Затем война свела его с Елизаветой Вологодской. Елизавета работала в разведгруппе «Львов», а когда ее командир оказался предателем, она под псевдонимом Ольга Комар стала радисткой отцовского отряда «Голос». Как и Евгений Березняк, была схвачена гестапо. Бежать ей помог начальник третьего отделения военной контрразведки (абвера) Курт Гартман. Он попросил Елизавету передать, что предлагает советской разведке свои услуги. Конечно, наши согласились: Курт Гартман был человеком с очень широкими возможностями… После Великой Отечественной войны отец вместе с Елизаветой, которая была на седьмом месяце беременности, попали в лагерь НКВД под Москвой. Вскоре их освободили, и у них родился сын Василий. Когда ему

исполнилось десять лет, супруги развелись. Отца из Львова перевели на работу в Киев, и там он полюбил другую женщину, мою мать — учительницу Екатерину Кузьминичну.

— А вы лично когда узнали о роли отца в спасении Кракова?

— Мой дед, проживший после Победы девять лет, был уверен, что во время войны его сын где-то партизанил. Я же знал только, что отец был активным участником днепропетровского подполья. В 1965 году «Комсомольская правда» опубликовала статью под названием «Город не должен умереть!» — вот тогда-то и я, и вся страна узнали настоящие имена, а также подлинную историю разведчиков группы «Голос». Через два года на экраны вышел фильм «Майор Вихрь» по одноименному роману Юлиана Семенова. Мне тогда было 11 лет, и я знал, что в основу фильма положены события, происходившие непосредственно с группой «Голос» под командованием моего отца. Правда, меня немного смущала любовь Евгения Березняка и радистки, хотя это и было правдой. После статьи в газете и выхода фильма письма отцу приносили мешками. Несмотря даже на то, что адрес, как правило, был указан просто: «Город Киев, майору Вихрю». Всю корреспонденцию почтальоны несли отцу либо домой, либо на работу — в главное управление школ Министерства просвещения УССР, где он работал. Отца благодарили за подвиг не только ветераны, но и студенты, и школьники, и даже заключенные. Папа по мере возможности отвечал на письма. Но поскольку писать всем просто физически не мог, правдивую историю своей разведгруппы он изложил в книге «Я — Голос».

— Признайтесь, в детстве вам удавалось обхитрить легендарного «майора Вихря»? Например, притвориться больным, чтобы не идти в школу или переложить вину за разбитую вазу на кошку?

— Как курсанта разведшколы, отец меня не муштровал. Он вообще практиковал щадящий режим воспитания. Может, потому, что я был поздним, так сказать, осознанным для родителей ребенком, меня чаще баловали, чем наказывали. Хотя неприятностей я доставлял немало. Помню, однажды к отцу в гости приехали его польские друзья. Я у них стащил сигарету с фильтром и пытался выкурить ее под кроватью… Разговор был очень серьезный, но руки на меня отец не поднял. И никогда не поднимал. Да, кажется, и желания такого у него не возникало. Кстати, о сигаретах. Сам отец бросил курить в один день, хотя всегда был заядлым курильщиком. Рассказывал, что однажды зимой свою единственную фуфайку променял на махорку…

*Евгений Степанович Березняк с сыновьями Василием (слева) и Виктором.

2013 год «Партизаны из УПА зашли в дом с приветствием «Слава Иисусу Христу!» Отец ответил: «Аминь!»

— После войны отец возглавлял Львовский горотдел народного образования, избирался депутатом Львовского горсовета, — рассказывает «ФАКТАМ» старший сын легендарного разведчика 68-летний Василий Березняк. — Они с мамой жили в коммунальной квартире с львовянами, которые, как оказалось впоследствии, были из ОУН-УПА. О «партийной» принадлежности своих соседей отец узнал, случайно наткнувшись в квартире на сумку с листовками. «Агитки» он сжег, а 18-летней соседке Лиде сказал, чтобы подобных вещей в доме больше не было.

— Неужели член Львовского горкома партии, советский разведчик не сообщил об этом куда следует?

— Думаю, что человеческие отношения для отца были важнее идеологических разногласий. В голодные послевоенные годы они с соседями делились продуктами и чем могли помогали друг другу. Я в детстве постоянно болел. И Лида сказала моим родителям: «Это потому, что ваш сын некрещеный». Мама (кстати, уроженка России) вместе с отцом «сдали» меня на милость Лиды, и активисты УПА окрестили сына советского разведчика и члена КПСС в греко-католической церкви! Но самое интересное, что после крещения я действительно перестал болеть. Впрочем, если бы о факте крещения и о политических взглядах моих «крестных» узнали власти, то в лучшем случае я бы воспитывался в какомнибудь интернате, да еще и под чужим именем. А мать с отцом наверняка бы просто расстреляли, поскольку они как потенциальные шпионы долгие годы находились под пристальным наблюдением органов госбезопасности.

— А Евгений Степанович как-то рассказывал мне, что бойцы УПА приговорили его к расстрелу…

— Действительно, отец вспоминал, как ему на работу пришло письмо с приговором УПА. И та самая соседка Лида как-то предупредила его: мол, домой не возвращайся, хлопцы с оружием поджидают… Позже я разыскал свою крестную. Когда спросил ее о той истории, Лида сказала, что

смертный приговор моему отцу был отменен. Ведь, возглавляя Львовский горотдел народного образования, отец открывал украинские школы. Вообще, он почти всю жизнь находился под контролем КГБ и только под конец жизни рассказал некоторые малоизвестные факты. Например, о том, как в 1948 году со своим другом Павленко, в то время возглавлявшим финансовый отдел Львовского гороно, поехал организовывать колхоз в один из районов области. Остановились ночевать в доме директора сельской школы, сели ужинать. Вдруг прибегает дочь хозяина, кричит: «Батьку, з лісу хлопці з автоматами до нас в хату йдуть!» Мой отец, прошедший войну, сказал своему молодому коллеге, чтобы тот спрятал пистолет, и «что будет, то будет». Партизаны из УПА зашли в дом с приветствием «Слава Иисусу Христу!» Отец ответил: «Аминь!» Они рассмеялись, сели за стол, налили себе по чарке, выпили и говорят: вы, мол, нам ничего плохого не делаете, наоборот, детей учите… «Когда появилась возможность ознакомиться со своим личным делом в КГБ, Березняк отказался: «Чтобы ни в ком не разочароваться» — Ваш отец с матерью вместе прошли все ужасы войны, а в мирное время расстались. Почему?

— Что вам сказать?.. Любил папа жизнь и женщин. Я помню выражение лица Виктора Ющенко, когда он приехал к отцу на 95-летие вручать орден. Судя по всему, ожидал застать лежащего на диване дедушку с просьбами о субсидии. А увидел бодрого и энергичного ветерана, который представил президенту меня, невестку, а затем и свою супругу Екатерину Кузьминичну: «Это моя третья жена, Катерина. Думаю, что менять ее не буду». Юмор, неуемная жажда жизни поддерживали отца на протяжении всех лет. Помню, как в начале 1980-х годов у него отказали почки. В реанимации, придя в себя после тяжелой операции, первое, что он сказал медсестре: «Принесите мне, пожалуйста, бритву, не могу перед вами с такой щетиной лежать…» *Роль Майора Вихря в трехсерийном художественном фильме, снятом в 1967 году режиссером Евгением Ташковым по одноименному роману Юлиана Семенова, исполнил Вадим Бероев

Моя мама умерла в 2010 году в возрасте 88 лет. Это случилось 24 февраля — в день рождения отца, и я не сразу сказал ему об этом, за что

он на меня еще долго потом обижался. Кстати, родители всю жизнь называли друг друга военными именами: отец маму — Ольгой, а она его — Василием. Они действительно много всего вместе пережили. Достойно пережили. Мама не предала отца ни во время пыток в гестапо, ни в лагере НКВД. А советская контрразведка все искала доказательства предательства моих родителей. Поверить в их историю было и впрямь очень трудно. Побег из гестапо сначала отца, затем — матери, сотрудничество немецких контрразведчиков с группой «Голос», работа заместителя Евгения Березняка, Алексея Шаповалова по кличке «Гроза», в абвере — все это казалось невероятным… Из лагеря НКВД родителей выпустили лишь благодаря поручительству начальника отделения разведшколы Василия Евенко, у которого папа в свое время учился. А позже историю о том, как Евгений Березняк бежал, обманув гестапо, подтвердил начальник абверкоманды 305 подполковник Христианзен, попавший в руки советской контрразведки. А Курт Гартман, который к концу войны добровольно сдался в плен, рассказал, как содействовал побегу моей матери. Тем не менее родители еще очень долго были под пристальным вниманием органов госбезопасности. В 1963 году польское правительство наградило отца высшим орденом — «Виртути Милитари» — и Партизанским крестом. Но поехать в Краков ему не разрешили. В отделе международных связей ЦК КПСС сказали, что в Польше, дескать, неспокойная ситуация. На что отец им сказал: «Можно подумать, в 1944-м, когда меня в оккупированную немцами Польшу забрасывали, ситуация была спокойной…» Окончательно же родителей реабилитировали только в 1965 году. Их стали награждать орденами и даже разрешили поездки за границу. Интересно, что, когда у отца появилась возможность ознакомиться со своим личным делом в КГБ, он отказался. Решил оставаться в неведении, кто писал на него многочисленные доносы. Чтобы ни в ком не разочароваться. Ни в друзьях, ни в коллегах, с которыми работал, кому доверял.