чуть больше, чем искусство, он не заметил подмены. «Три песни о Ленине» — шестьдесят минут обратного движения, авангард, искусство, колдовство. Аргумент, что его якобы раздавила машина сталинского регулирования искусства, разбивается о количество сценарных заявок, написанных Вертовым с тридцать четвертого года. Пресловутая машина не дала ему сделать фильмы по этим заявкам, но желание снимать кино она не отменила. Жестокая ирония — в автореферентности истории о трех обезьянах, ставшей основой его следующего фильма «Колыбельная»: НИЧЕГО НЕ ВИДЕТЬ, НИЧЕГО НЕ СЛЫШАТЬ, НИЧЕГО НЕ ГОВОРИТЬ.
Но оставим Вертова. Авангард навыворот опасен тем, что в изменившихся условиях метод его остается прежним. В уже цитировавшемся отрывке сценария «Трех песен о Ленине» Вертов формулирует его так: «Мы говорим кадрами и сложными сочетаниями отдельных кадров <…>». Упрощая построение фразы в фильме, ее можно передать конструкцией «Было плохо — стало хорошо — Ленин». Три эти элемента и составляют фильм. Примерно по такой схеме разворачивалась и советизация Центральной Азии. Начавшись в тридцатые годы, сразу после преодоления первых трудностей индустриализации европейской части страны, она тяготела к скорейшему слому всего исламского. Я не вполне согласен с той точкой зрения, что переориентация с русского крестьянства на народы востока была вызвана непримиримым сопротивлением, которое деревня оказала раскулачиванию во всех его формах, и, следовательно, невозможностью создания на ее базе «советской коллективной идентичности». Советизация региона, включавшая в себя экономические, политические и культурные преобразования, происходила в тот момент, когда производственная база СССР оказалась способна к масштабной промышленной «интервенции»: на азиатских полях появились тракторы, перерабатывающие машины, квалифицированные специалисты, занимавшиеся прокладкой оросительных каналов, в горной местности — буровые установки, началась перепланировка городов, их оснащение новейшим транспортом, электрификация. На юго-восток отправлялись учителя, проводилась русификация алфавитов. Во внешней политике этот процесс совпал с окончательным поражением всех революционных движений в Европе, в первую очередь, в Германии, где даже на протяжении двадцатых годов
142 | #10-11 [ Транслит ] 2012 | trans-lit.info
сохранялся потенциал к коренному изменению общественного строя. Большевикам оставался лишь путь на Восток. Другим важным внутренним фактором «путешествия на Восток» было то, что большевикам не удалось справиться с собственным способом отправления жизни. Новое видение в старых интерьерах принципиально невозможно. В фиксации этой трудности кино сыграло заметную роль. Так, «Девушка с коробкой» Бориса Барнета и «Третья Мещанская» Абраама Роома — оба сняты в 1927 году — это прежде всего фильмы об интерьерах, понятых как образ жизни. Первый — это фильм о рабочем, приехавшем в Москву и ночующем в абсолютно пустой комнате. Наутро он бодро вскакивает с пола и упражняется с гирей, единственным предметом в помещении. Жизнь трех персонажей «Третьей Мещанской» подчинена совершенно нелепой в новых условиях обстановке комнаты. За неимением отдельного жилья им приходится делить пространство изящной ширмой. Центральная Азия была своего рода бегством «в тридесятое царство», «с глаз долой». Бегством от самих себя. Советизация Востока, проделав действительно громадную работу по эмансипации населения и изменению типа хозяйствования, оказалась тем не менее обречена на все то же спотыкание. Отсюда — потребность в натяжке, маскировке. «Бренд оказался удачным: еще долго на протяжении 20-го века Средняя Азия будет “миражом” жаждущих модернизации стран Африки и Азии. Сегодня, однако, можно утверждать, что стремительное развитие “советского Востока” осуществлялось по правилам, навязанным извне и вынужденно принятым восточной периферией СССР» — пишет Борис Чухович в каталоге Павильона Центральной Азии на 54-й Венецианской биеннале. С некоторыми оговорками (хотя бы и весьма значительными) можно утверждать, что советизация Востока была лишь обновленным, приспособленным к изменившимся временам способом освоения земель, доставшихся большевикам от Российской империи. Та же Ферганская долина, в составе Кокандского ханства, была окончательно присоединена к России в 1876 году. Расширение на юго-восток в последней трети XIX века было вызвано не только экономическими, но и политическими соображениями. Российская империя противостояла другой колониальной державе — Англии. Советский колониальный проект рухнул вместе с СССР. Прекратились щедрые дотации из центра, производственные цепочки, координировавшиеся Государственным