Часть шестая всех угнетателей, даже самых требовательных, можно в конце концов удовлетворить. Их стратегия всегда была направлена на то, чтобы спасти «оставшееся». За 4000 лет евреи никогда не сталкивались с таким противником и даже не представляли, что может быть такой, который потребовал бы не части, пусть даже большей, их собственности, а всего; не некоторых жизней, пусть даже многих, а всех, до последнего младенца. Кто мог вообразить подобное чудовище? Евреи, в отличие от христиан, не верили, что дьявол может принимать человеческий облик. Нацисты же безжалостно использовали особенности еврейской социологии и психологии, причем именно для того, чтобы свести до минимума возможности сопротивления. В Германии они эксплуатировали еврейское гемейнде в каждом городе, Ландесфербенде в каждом регионе и Рейхсферейнигунг в масштабах всей страны, чтобы еврейские чиновники сами вели работу по подготовке «окончательного решения»: подготовка списков, учет смертей и рождений, передача новых распоряжений и правил, учреждение специальных банковских счетов, открытых для гестапо, концентрация евреев в выделенных жилых кварталах и подготовка схем и карт для депортации. Это стало моделью для еврейских советов (юденрате) в оккупированных странах, которые непреднамеренно помогали нацистам проводить «окончательное решение» в жизнь. Всего было организовано около 1000 этих юденратов, в которых было занято 10 000 человек. Они формировались в основном из состава существовавших до войны религиозных структур конгрегаций кехиллот. В районах, занятых Советами, все самые храбрые лидеры к моменту прихода немцев были уже расстреляны. Немцы использовали юденраты, чтобы выслеживать людей, которые были действительными или потенциальными источниками неприятностей, и немедленно уничтожать. Постепенно еврейское руководство становилось все более уступчивым, трусливым и подхалимским. Нацисты использовали его сначала для того, чтобы лишить евреев всех ценностей, затем организовывать их для принудительного труда и отправить в центры уничтожения. В обмен эти руководители получали определенные привилегии и власть над своими товарищами. Самую гнусную и опасную форму эта система приобрела в крупнейших польских гетто, особенно в лодзинском и варшавском. В лодзинском гетто находилось 200 000 евреев, в среднем по 5,8 человека на жилую комнату. Оно само уже являло собой центр уничтожения, так как здесь от болезней и голода умерло 45 000 человек. В варшавском гетто теснилось не менее 445 000 евреев, по 7,2 человека на комнату; здесь меньше, чем за 20 месяцев от голода и болезней умерло 83 000 человек. 576
ХОЛОКОСТ Евреев сосредотачивали в гетто, откуда вывозили поездами смерти. Внутри гетто представляли собой маленькие тирании, которыми управляли люди вроде Хаима Мордекая Румковского; этот напыщенный диктатор лодзинского гетто ухитрился изобразить свою голову на почтовых марках. Их власть поддерживалась невооруженной еврейской полицией (в варшавском гетто ее численность достигала 2000), за которой присматривала польская полиция, а за всеми следила вооруженная немецкая полиция безопасности СИП и СС. Нельзя сказать, чтобы гетто были совсем уж нецивилизованы. Еврейские социальные службы пытались сделать все, что позволяли их скудные ресурсы. Были организованы тайные иешивы. В Варшаве, Лодзи, Вильнюсе и Каунасе даже имелись оркестры; правда, официально им разрешалось играть только произведения еврейских композиторов. Печатались и распространялись еврейские подпольные газеты. В лодзинском гетто, как и положено средневековому институту, имелась своя летопись. Но в сознании немцев никогда не было ни малейшей неясности насчет предназначения гетто и его еврейских властей. Они должны были вносить такой вклад, какой возможен, в решение военных задач (в Лодзи, например, имелось 117 мелких военных предприятий, в Белостоке — 20), а затем, когда приходил приказ о депортации в лагеря, обеспечить организованное проведение этого процесса. Чтобы сопротивление было минимальным, немцы на всех этапах использовали довольно сложные маскирующие методы. Они всегда уверяли, что депортация производится в места будущей работы. У них были напечатаны почтовые открытки со штампом «Вальдзее», которые узники лагерей должны были посылать домой с текстом вроде: «У меня все нормально. Я работаю и здоров». По дороге на Треблинку они соорудили лжестанцию с кассой, нарисованными часами и указателем «На Белосток». Газовые камеры маскировали под душевые, с эмблемой Красного Креста на дверях. Иногда эсэсовцы заставляли оркестр из заключенных играть, когда евреев вели в «душевые помещения». Иллюзию старались сохранять до самого конца. В кармане одного из погибших была найдена записка: «Мы прибыли сюда после долгой дороги. На входе — вывеска «Баня». Снаружи люди получают мыло и полотенце. Кто знает, что с нами сделают?» В Бельзеце 18 августа 1942 г. эсэсовский специалист по дезинфекции Курт Герштейн слышал, как офицер СС объявлял раздетым догола мужчинам, женщинам и детям, которых загоняли в газовую камеру: «Никакого вреда вам не собираются причинить. Дышите глубже, это только укрепит ваши 577