Елена Чевакина "Лёгким росчерком пера" by Lukhkraeved

Библиотечка родного края Выпуск 36

Елена ЧЕВАКИНА

Лёгким росчерком пера

ФУРМАНОВ 2010

ББК 84 (2Рос=Рус) Ч34

Серия основана в 1998 году

В оформлении книги использованы фотографии картин художника Владимира Васильевича ЕМЕЛЬЯНОВА из города Южи. Рисунок на 45 странице Сергея ВОРОБЬЁВА из города Фурманова

Чевакина Е.Н. Ч34 Лёгким росчерком пера: Стихи. – Фурманов.: «Издательский Дом Николаевых», 2010. – 62 с. ЧЕВАКИНА Елена Николаевна, пишет стихи. Родилась в 1974 году в посёлке Лух. Окончила Ивановское педагогическое училище, Шуйский государственный педагогический университет. Работала учителем в школе. Сейчас работает корреспондентом редакции газеты Лухского муниципального района «Родная нива». Живёт и работает в посёлке Лух.

SMZA 979-5-001-1998-140-10

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

Странные, какие-то необычные сти-хи… Вначале, когда я только позна-комился с ними, у меня появилось ощу-щение незаконченности, какого-то тех-нического несовершенства. Но, наступил переломный момент, и я вдруг увидел, услышал поэтессу, её боль и отчаяние, её радость и ликование. И я наконец-то понял, что не стих несовершенен, а моя душа не готова для восприятия того, о чём пишет автор. И я начал спешно настраиваться на волну автора, торопясь услышать, почувствовать то ускользающее чувство прекрасного, в котором буквально купаются стихи Елены Чевакиной. Лёгким росчерком пера Расписался в небе ветер И куделью облака Перепутал на рассвете. Крыльев взмах – прощальный почерк, Что растает до утра… Лишь остался в сердце росчерк Журавлиного пера… Глубина внутреннего познания происходящего вокруг - вот что отличает эту поэтессу. Она перевела чувственный ряд ощущений в видимый, осязаемый: Лишь остался в сердце росчерк

Журавлиного пера… С особой любовью описывает Елена родной край. Те места, где она живёт. И любовь эта не показушная, не наигранная, а настоящая, с лёгкой грустинкой, поэтому и проникает так в душу: Невыразима, неразгаданна, Раскинув руки вольно вширь, Лежит моя деревня малая: Дороги, пашни, монастырь… Или: Тропинка вьётся меж берёз, То ниткой тянется, то строчкой, Как будто вышивку ведёшь По шёлковому узорочью. Кто здесь бродил в раздумьях строгих Или вдыхая аромат? А может, проезжали дроги Каких-то сорок лет назад?.. Особое место в творчестве Елены Чевакиной занимает любовная лирика. И в этих стихах Вы, дорогие читатели, увидите такие же яркие и настоящие чувства, как и в других её стихах: Он, как глоток пьянящего вина, Твой поцелуй - божественный и свежий…

И ночь с тобой. И с ночью ты нежна, Как океана вечный зов безбрежный… *

Так потаённо падал вниз Хрустальной ноты звук. Плыл твоего лица абрис Под лёгкий сердца стук. И так кружилась голова Навстречу всем ветрам, И как же я была права Среди твоих быть дам… Да, творчество Елены вроде бы как-то необычно с точки зрения поэти-ческого технаря. Но это ошибочное мне-ние. На самом деле, техника её стиха в точности повторяет поэтический замысел, который она вкладывает в свои произведения. А поэтому стихи Елены, как никакие другие, точны и по форме, и по содержанию. И благодаря этой точности, они проникают в душу к читателю легче, чем какиелибо другие. Пожелаем удачи автору, и новых находок, и открытий на нелёгком пути российской поэтессы. Сергей НИКОЛАЕВ.

Больше всего опасаюсь (боюсь), что эти стихи Будут похожи на чьи-то другие (чужие). Может, действительно, правильно, что не стараюсь (не рвусь), В мире и так много стихов, хорошие есть (и плохие). Да и зачем? Душу излить? Вполне, бумага всё стерпит (и не осудит). Душа бы стерпела. Движется в кротком терпеньи (вокруг). Иногда это кажется мне, может быть, к смерти?.. (что будет). Значит, каждый из нас – в вечном движеньи (замкнутый круг).

УТРО НАД ЛУХОМ Рассвет розовощёкий Всё красит в нежный тон. Проступит неприглядность Потом, потом, потом. Вся будничная серость Пусть в щели заползёт, Пока рисует белым По синему пилот. Вдруг золотом искристым Заблещут купола, И пеньем птиц цветистых Взорвётся тишина. И солнца отраженье Падёт, как нимб святой, Луча одним движеньем На Лух любимый мой. Рассвет розовощёкий Ресницы опустил, Прозрачною росою Он церкви окропил.

Карминовою краской Касается земли, Предутреннею лаской – Признанием в любви. КРАЙ РОДНОЙ Край родной невелик, В скромных ходит нарядах, Журавлей слышен крик, Зной духмяный над садом. Смех детей над рекой, Песен многоголосье Дарит щедрой рукой Неоглядная просинь. Лес зелёной стеной Облака подпирает, Как кружит лист резной, Осень пряная знает. На полях колоски Ветер гребнем причешет, Полон нежной тоски Рог пастуший потешит.

В синеокой реке Отражается солнце, Наполняются им По округе колодцы. И зелёной рукою Приветно качает, Колыбелью земною Мою жизнь начинает. МОЯ ЗЕМЛЯ Проносятся столетия над Лухом – Цивилизации забытое дитя. На бересту ложатся строчки сухо: «Есть в царской вотчине зелёная земля...» В брусничных топях Лухо-глухомани Сбивает мигом городскую спесь. В таком же мшанике водил врагов Сусанин, И много ворогов легло в болота здесь. И с незатейливым названием на слух, Неся спокойно свои воды вдоль земли, Вздыхая, вспоминает речка Лух, Как большегрузные ходили корабли. А Лух всё тот же, что и пять веков назад, Всё так же бабы ходят к проруби с ведром, И рядом мирно в центре площади стоят Гнедая лошадь и железный «автоконь». Купцы-барышники, торговля в добрый час!

Несли дары самой земле Московской, А луковые ярмарки у нас Уступят разве лишь Нижегородской. Летят века – тысячелетья вехи. «Медвежий угол» все зовут тебя вокруг. Но любы мне распахнутые веки, Смущённым взглядом отражающие Лух.

Невыразима, неразгаданна, Раскинув руки вольно вширь, Лежит моя деревня малая: Дороги, пашни, монастырь.

* Так потаённо падал вниз Хрустальной ноты звук. Плыл твоего лица абрис И как же я была права Среди твоих быть дам… Под лёгкий сердца стук. И так кружилась голова Навстречу всем ветрам,

Я СОГЛАСНА Я согласна стать твоим воспоминаньем, Ни хорошим, ни плохим, так, мимоходом. Ни поэзией, ни прозой, так, романом, Без начала, без конца, без продолженья. Я согласна стать

ненужною игрушкой: Поиграют и отбросят – надоела! Ни любимой, ни чужою, так, подружкой, Развлечением, когда захочет тело. Я согласна стать Наташей, Жанной, Ниной, Ни имён, ни судеб – всё во мгле…

Ни сырым мазком, ни целою картиной, Так, этюдом на расплавленном стекле. Я согласна стать железной цепи звеньем, Ни свободой, ни тюрьмою, так, неволей… Ни огнём, ни камнем, так, прибоем, Серой пеной, растворённою волной. Я согласна стать птенцом без оперенья, Ни стихов, ни песен, всё – отпела!.. Ни тоскою жгучей, ни забвеньем, Так, занозой в сердце – отболело… Я согласна стать знакомой незнакомкой, Ни царицей, ни пастушкой, так, поэтом. Ни по пуху, ни по бритве,

так, по кромке. Я согласна. Ты поверил в это? ЗОЛУШКА В фиолетовых ливреях, Жёлтых позументах, Лошадей украсив шеи Бубенцами в лентах, На запятках у кареты, Выпрямившись гордо, Мчат лакеи, как кадеты, За придворным лордом. На коне сребристогривом, Уносясь в мечту, Он везёт с собою диво – Девушку-красу. И поспорить с бубенцами Мог её бы смех, Золотистыми волнами Вслед струится мех. У камина сядут рядом: Бархат спустит ночь, Как закружит листопадом, Народится дочь. Улыбнётся лорд в развязке Золушке-невесте, О себе расскажут сказку Маленькой принцессе.

НАДЕЖДА Плачет кукушка над бором, Совестно ей за обман. Вытканный серым узором, Тянется с речки туман. Вот замолчала, скучает: Видимо, нота не та. …Вновь мою жизнь начинает С чистой полоски листа. ПЛАЧ ЛЮБВИ Слеза… Ну почему опять слеза? Не стон, не плач… Лишь одинокая слеза. Слеза.

Горяч… Полоски влажный след горяч… Не обжигающ и не жгуч, А по щеке лишь след горяч. Горяч. Беги… От одиночества беги! Не стой, не жди… Как по щеке слеза, беги. Беги. Поймёшь… Ты сам когда-нибудь поймёшь – Любовь – тоска… А может, это просто дождь? Любовь – как пуля у виска. Слеза. ДВОЕ А в том далёком сентябре Такой красивый был закат, И много-много лет назад Марш Мендельсона пел в душе. И, опалённый синевой, Багрянец клёнов, увядая, Клин журавлиный провожая, Бросался в ноги нам с тобой. Сентябрьский день, не зная муки, Струной натянутой звенел, И двое, словно на расстрел, Рука об ру́ку шли к разлуке. * Он, как глоток пьянящего вина, Твой поцелуй - божественный и свежий… И ночь с тобой. И с ночью ты нежна, Как океана вечный зов безбрежный…

СЕБЕ Тоска на грудь упала, распластавшись Израненною птицей, душу в клочья Терзала, разрывая на куски. И гордость бесполезная, прощавшись, В поклоне, павшем низко, к изголовью, Кричала, заключённая в тиски. Страданьем захлебнулся вздох, Надежда, отчаявшись, застыла не дыша. Уже кружилось над землёю тело, И ввысь стремилась чистая душа. РАЗГОВОР Он намечается про верность, А получается про ревность Разговор… Катятся, как бусинки, слова. И мы поспорили про ревность,

А жизнь выносит нам на верность Приговор… Она всегда права. Уже не бусинки, а льдинки, Из глаз – колючие иглинки До слёз… Нежность постепенно тает в них. Любовь холодной льдинкой стынет, И каждый ждёт – другой отринет Всерьёз… А верность неделима – на двоих.

* Подари-ка мне звёздную россыпь, Обмакни мои волосы в свет И сведи разведённые мосты, Пусть поладят с собой «да» и «нет». Ты другой посвящаешь поэму, Я с другим в эту ночь, как в бреду, Но рассвета багряную тему Утро нам сочинит на ходу. Отплыла каравелла в тумане, Лишь маяк светит призрачно вдаль. Закружи меня в сладком дурмане, Ничего в этой жизни не жаль! Пусть деревья взметнут хороводом, И луна подмигнёт невзначай, Подари мне глаза небосвода И на розе ветров укачай! Эх, залётная, как загуляла! Хмеля омут вишнёв, как любовь. Этой ночью свободы мне мало, Ты вином подхлестни мою кровь! Чтоб каскадом взметнулась потеха По-над нами, разгул – не беда! …Подари-ка мне горное эхо, Чтобы было похоже на «да»…

Лёгким росчерком пера Расписался в небе ветер И куделью облака Перепутал на рассвете.

Крыльев взмах – прощальный почерк, Что растает до утра… Лишь остался в сердце росчерк Журавлиного пера.

ОБЛАКА Рассыпаны пригоршней облака По небу крыльями парящими, Как будто лёгкая рука Ведёт их строчками изящными. Их солнце, синеву пронзив, Лучом касается алмазным, И лёгкий ветерок, игрив, Качает лодочкой бумажной. МЕЖДУЗИМЬЕ Апрель. И лужи вдоль дорог. И снег ещё лежит. А вдоль весёлого ручья Лыжня ещё бежит. И между стужей и теплом, Сквозь мёрзлых дней толпу, У мая будет с февралём В апреле рандеву.

ПЕРЕПЛЯС Дождь, как игривая девчонка, По лужам скачет невпопад, Захлёбываясь смехом звонким, Швыряя брызги наугад. Дождь – шаловливый лягушонок – Воздушные пускает пузыри. Деревья тянутся спросонок, Ладошки подставляя изнутри. Дождь – озорной босой мальчишка – Из лейки поливает сад, Играет с солнцем в «кошки-мышки», Меняет радуге наряд. УЛЫБКА Природа плачет неустанно, Выплёскивая синь свою пригоршнями навскид. И, как Царевна-несмеяна, Грустит.

Природа плачет благодатно, Щедра к страдающей земле в ответ на стон. Лесов дворцовые палаты – В поклон. Природа плачет неутешно, Не в силах сдерживать ресницами озёр глаза. Как помыслы Творца, безгрешна Слеза. Природа смотрит удивлённо В промокших тучах, смахивая ветром слёзы влёт. Улыбкой радужной влюблённо Цветёт. ПО ТРОПКЕ Тропинка вьётся меж берёз, То ниткой тянется, то строчкой, Как будто вышивку ведёшь По шёлковому узорочью.

Кто здесь бродил в раздумьях строгих Или вдыхая аромат? А может, проезжали дроги Каких-то сорок лет назад? Берёзки шепчутся игриво, Склоняя ветви над тропой. И, кажется, неторопливо Зовёт она и нас с тобой. БЕРЁЗКА Стоит берёзка белая Стройна и тонконога, Скромницей несмелою Склонилась у порога. Я её за веточку, Как за руку, возьму, Она в ответ заветное Прошепчет: «Обниму!» Жаль, что моей берёзоньке Хоть миг любви не дан: Как девушки молоденькой Её бы обнял стан. * * * Дышал величьем божий храм

Среди стволов берёз кипенных. Сирень цвела спокойно там Между окон благословенных. От лип духмяный запах плыл Над переливчатым трезвоном. Кто святотатство разрешил: Срубить зелёные короны?! Переломился липы ствол, Заплыл медвяною слезою. Глядел, казалось, сам собор На издевательство такое. И христианская сирень, Что век второй уж разменяла, Листвою в собственную тень Под топором жестоким пала. А может, это нужно так? Кустов слеза очистит душу, Но видит Бог на небесах: Её покой уже нарушен. Главу склонил храм на горе, И церковь пала на колена, Святых иконы в серебре Замироточили на стенах… ЛЕТО Что серебрится там? Ковыль? Нет, тимофеевки метёлки Сгоняют луговую пыль Под ветром низовым и колким. Трава колышется, волнуясь, С землёю перейдя на ты, И, как цветные поцелуи, На тёмной зелени цветы. ОСЕННИЕ ЦВЕТЫ Цветов осенних Тихий свет, Но для меня их Краше нет. Качаясь, Кланяются мне И не тоскуют По весне. Захлопнулись За ними двери Палящих солнцем

Летних снов, Они живут сейчас В преддверьи Сентябрьских Жёлтых холодов. Им, беззащитным, Босоногим, Бороться с ветром – Тяжкий труд. Он гнёт их головы К дороге, А они – цветут! СЕНТЯБРЬ Закружит листвою беспечная осень, Ветвями прижав жёлтый платья подол, Наивно-чиста ещё ясная просинь, И как же далёк стылых дней частокол. Примчат уже скоро промозглые ветры, Но им не задуть этот рыжий костёр. Бежит, обгоняя он дни-километры, Чтоб вырваться на необъятный простор.

ВАЛЬС-БОСТОН Подхватили вальс осенний Листья на лету, Под страдания свирели Сбросив красоту, Вверх порывисто взлетают, Хлопая в ладони, И учтиво им кивает Ветерок-поклонник. Он обнимет листьев ряд В ритме «раз-два-три» И закружит листопад Ветреной любви.

БАБЬЕ ЛЕТО Осенний плач дороги запылённой. Бегут ручьи в неведомую даль. По ним корабликами кружат листья клёна, И лета жаркого не жаль, не жаль, не жаль… Осенняя морозная прохладца. Клубочками малюсенькими пар. И паутинка вышивкою гладкой. Второе лето, словно божий дар.

ДЛЯ САМЫХ

МАЛЕНЬКИХ

ГРОМ Как-то в небе голубом Простудился утром гром, Громко кашляет, ворчит, Он на молнию сердит. «Ты сверкнула слишком ярко, Мне, конечно, стало жарко, Облака я распахнул, А холодный ветер дул. Тут-то я и простудился: Дождевой воды напился. Ох, водица холодна, Выпил залпом три ведра! Как же мне теперь работать? В облаках прилечь охота, Скрыться в небе голубом, Но работать должен гром! Где помощника мне взять, Чтобы мог он громыхать?..» Целый день вот так ворчит, Видно, и на нас сердит.

ПРИШЛА ЗИМА Вышла кисонька во двор

Умываться лапкою, Глянь – завешен весь забор Белою царапкою. Как же по нему пройти? Здесь иголки на пути. Мёрзнут лапки и болят, Шёрстка задрожала, Киске бегать не велят – Колет одеяло. Всё на вид пушистое, А такое льдистое! Забралась она на доску: «Ах, наверно, неспроста, Я вылизывала шёрстку От усов и до хвоста! Намывала я гостей, Вот так гости у дверей?! Зазвала Зима во двор Умываться лапками, Мол, залезешь на забор, А сама – царапками! Без гостей домой пойду, Их на печке подожду!»

КОЛЫБЕЛЬНАЯ Словно тигр на мягких лапках, Сон к тебе придёт, Тьмы накроет лёгкой шапкой,

За руку возьмёт. Уведёт тебя подальше В розовый рассвет, Где нет зависти и фальши, Только солнца свет. Он накроет пеленою Лунной тишины, Все заботы и тревоги Превратит он в сны. Дети за руки возьмутся – К поднебесью мост, Закружившись, унесутся К мириадам звёзд. И на солнечных качелях, С первыми лучами, Потянувшись на постели, Возвратятся к маме. Словно тигр на мягких лапах, Сон к тебе придёт И забытый лунный запах Детства принесёт.

ЗАГАДКИ

Белоснежной пухлой ватой Облака плывут куда-то, А как грянет в небе гром, Опрокинутся …………… (дождём)

Мы надели сапоги И гуляли вдоль реки, Дождик нам уже не нужен, Он взамен оставил……….. (лужи)

В зоопарке мы гуляли, Шею длинную видали, Даже папа мой со шкафа Не допрыгнет до …….. (жирафа)

НАХОДКА Рассказ - Санька-а-а! Вихрастый малец лихо сидел на высоком заборе и крутил над головой верёвку. - Санька-а! - опять закричал он. Из-за маленького сарайчика в дальнем углу сада показался подросток с круглым добродушным лицом. Он, неспеша прошагал к забору и, не глядя на мальца, вытер грязные руки ветошью.

- Ну, ты что, не слышишь, - малец обиженно шмыгнул веснушчатым носом. - Я зову, зову… На рыбалку же собирались. - Не понимаю, зачем так кричать, Василь, - Санька спокойно пожал плечом. - Раз собирались, значит, пойдём. Видишь - червей копаю. А тебе бы только кричать, всех ворон распугал. Васька спрыгнул с забора, наколол босую пятку о сучок, коротко ойкнул и захромал к банке с наживкой. До знакомого места добрались быстро. За ними увязался глупый лопоухий щенок. Всю дорогу он весело гонялся за бабочками и ловил свой коротенький хвост. Мальчишки решили пройти чуть дальше, по краешку болота, к озеру, куда без взрослых им ходить всегда запрещалось. Но у обоих отцов убило на войне, и были они теперь в доме хозяева и главные помощники. А на том нетронутом озере рыба клевала отменная. «Вот бы хорошо принести домой целую сетку улова! Тогда маманька не стала бы ругаться», - думал Васька. Гать вдоль болота уже подгнила: чинить её было некому. Осторожно ступая, затаив дыхание, мальчишки гуськом пробирались по ненадёжным мосткам. Даже присмиревший щенок, тоже почуяв опасность, молча бежал впереди. Он опустил к земле влажный нос и, подражая взрослым собакам, изредка коротко тявкал. И вдруг щен замер, неумело сделал стойку и стал яростно взрывать лапами землю. Он бегал кругами около ямы, затянутой ярко-зеленым мхом, лаял до хрипа, призывая взглянуть на его находку. Потом ткнулся ещё раз носом в яму, чихнул от незнакомого запаха и, скуля, отполз к Санькиным ногам. - Не понимаю, - удивлённо протянул Санька. Он наклонился и, задумчиво хмуря брови, поглаживал собаку. А торопливый Васька уже наклонялся над ямой.

- Смотри, Сань, проволочки торчат, давай открутим, как раз на крючки сгодятся, - и он протянул руку к проводкам. Внезапно побледневший Санька с несвойственной ему быстротой оттащил Ваську от ямы. - Ты чего, Сань? - испуганно прошептал тот. - Не тронь, Василь! Надо Александра Степановича позвать, он недалеко живёт. Ребята молча зашагали к домику лесника. Санька тяжело дышал, а Васька непонимающе чесал в затылке. - Дядь Саш, дядь Саш! - закричали они под окном. Согнувшись в дверном проёме, из дома шагнул человек в гимнастёрке. Был он высок и худощав. Гимнастёрка сидела на нем ладно, и были видны дырочки от наград. - Кому я так срочно понадобился? - густым басом спросил он. Но, увидев ребят, добродушно улыбнулся в седые усы. - Привет, тёзка! - потрепал по голове Саньку. Взял в горсть собачьи уши и, внезапно разогнувшись, щёлкнул по носу Ваську. - У-у! - взвыл тот. - Так нечестно! Лесник рассмеялся, но тотчас посерьёзнел: - Так что же, ребята, привело вас ко мне на такую даль? Санька уже успокоился, принял обычный невозмутимый вид, и лишь глаза его тревожно блестели. - Пойдемте, дядя Саша, там, на болоте, что-то непонятное, оно похоже… - он не закончил. Лесник понял мальчиков с полуслова. Во время войны здесь проходили бои. И в лесу часто попадались неразорвавшиеся мины и снаряды. Подойдя к яме, он внезапно остановился и резким голосом скомандо-вал: - Ложись! Ребята послушно плюхнулись в грязь. - А теперь отползай, да подальше!

А сам наклонился над ямой и стал осторожно что-то делать с непонятным предметом. Возился он долго, мальчишки успели устать от томящего чувства неизвестности. Щенок спал, а Васька канючил: - Сань, а Сань, ну скажи, чего дядя Саша испугался, ну скажи-и! Но нахмурившийся Санька только тёр чумазой ладонью лоб и повторял: - Не понимаю. Неужели это … Не понимаю. Наконец, вспотевший, но чем-то довольный лесник подошёл к ним и тяжело опустился на траву. Скрутил «козью ножку». Ребята изумлённо переглянулись: чтобы у дяди Саши дрожали руки?! Значит, дело и вправду серьёзное. - Ну, пацаны! Задали вы мне задачку! Знаете, что там? он махнул рукой в сторону злополучной ямы. - Мина. С войны осталась. В болото упала и не взорвалась - глубоко затянуло. - А как же, дядь Саш, а как же теперь? - зачастил побледневший Васька. Только сейчас до него дошло, что мать могла не дождаться его домой. - Обезвредил я её, заразу. Теперь она не кусается. Пять лет пролежала в земле, как же я её проглядел, растяпа. Он сгрёб ребят в охапку: - Ох, пацаны, а если бы … Отец твой, Шурка, на такой же подорвался. - Знаю, - хмуро отвечал Санька, - вот потому я и заподозрил неладное. А Василь, торопыга, проволочкикрючочки… - Сань, - виновато протянул тот, - ты только маманьке не говори, ладно. Она и так за меня переживает. - Ну, пошли, провожу, а то заругают дома-то. Солнце вон уж садится, - лесник подтолкнул мальцов вперёд себя. - Эх, удочки-то на болоте остались! - у самого дома вспомнил Васька. - Придётся новые делать.

Он уже забыл, что недавно ему угрожала опасность. А Саньку у калитки ждала мать с ремнём. - Мам, ты плачешь, ну, ты что, мам? - Отца побоялся бы, надрал бы он тебе уши-то, - и вдруг, заплакав, прижала его к себе, - Один ты у меня остался, сы́ночка. А глупый щенок, почуяв домашнее тепло, весело крутился у их ног и ловил свой куцый хвост…

СОДЕРЖАНИЕ От издателя……………………………….. «Больше всего опасаюсь…»……………… Утро над Лухом…………………………… Край родной……………………………….. Моя земля………………………………… «Невыразима, неразгаданна…»…………. «Так потаённо падал вниз…»……………. Я согласна………………………………… Золушка……………………………………

Надежда…………………………………… Плач любви……………………………….. Двое………………………………………… «Он, как глоток пьянящего вина…»…….. Себе………………………………………… Разговор……………………………………… «Подари-ка мне звёздную россыпь…»……. «Лёгким росчерком пера…»………………. Облака…………………………………… Междузимье………………………………. Перепляс…………………………………. Улыбка…………………………………….. По тропке………………………………….. Берёзка…………………………………….. «Дышал величьем божий храм…»……… Лето………………………………………. Осенние цветы…………………………… Сентябрь………………………………….. Вальс-бостон………………………………. Бабье лето………………………………… Гром………………………………………. Пришла зима………………………………. Колыбельная………………………………… Загадки…………………………………….. Находка (Рассказ)…………………………..

Издание бесплатное. Не для продажи. Литературно-художественное издание _______________________________________

Чевакина Елена Николаевна

ЛЁГКИМ РОСЧЕРКОМ ПЕРА _________________ Фотографии картин выполнены Ниной Валентиновной Сухановой _______________ Под общей редакцией О. Николаевой Техническое исполнение: С. Николаев Цветная печать: М. Гайворонская А. Молчанов Программное обеспечение: А. Молчанов Подписано в печать 10.03.2010 г. Гарнитура Times New Roman. Тираж 500+. Заказ 121. SMZA 979-5-001-1998-140-10 «Издательский Дом Николаевых» 155526, Ивановская область, Фурмановский район, деревня Акульцево, дом 16. Телефон: 8-915-826-59-20. svetochIDN@yandex.ru