Триада Москва, 2011
Originally published by InterVarsity Press as Parents in Pain by John White. Translated and printed by permission of InterVarsity Press, P.O. Box 1400, Downers Grove, IL 60515, USA. УДК 37.0 ББК 86.37 Уайт, Дж. У 12 Трудные дети хороших родителей: Пер. с англ. / Джон Уайт. – М.: Триада, 2011. – 336 с. – ISBN 978-5-86181-453-9 (в обл.) Что делать с чувством вины, стыда, отчаянием и болью, когда понимаешь: с ребенком беда, а ты вовремя не предпринял меры? Как такое могло случиться? Джон Уайт написал книгу-утешение для родителей, которые столкнулись с серьезнейшими и страшнейшими проблемами: пьянство, гомосексуальные наклонности, попытка самоубийства ребенка. Все семьи несчастливы по-разному, так что проблем не перечислишь... Эта книга предназначается родителям, чье сердце болит за ребенка. УДК 37.0 ББК 86.37 Редактор Г. Раевская Компьютерная верстка О. Воскресенская Дизайн обложки П. Ожгибесов Корректор В. Корякина Перевод Л. Сумм
© 1979 by InterVarsity Christian Fellowship/USA © Перевод на русский язык, оформление МРО ЕХ ХМ «Триада», 2011 Лицензия ЛР № 030464 от 23 декабря 1997 г. Подписано в печать 15.08.2011 г. Формат 84х108 1/32. Печать офсетная. Усл. печ. л. 10,5. Тираж 3000 экз. Изд. № 2124. Заказ № МРО ЕХ ХМ «Триада». 101000, Россия, Москва, а/я 371, тел. (495) 964-85-89, email: info@triad.ru, www.triad.ru
ОГЛАВЛЕНИЕ
Пролог
5
Часть 1. Все очень непросто
17
Глава 1. Век неуверенности Глава 2. Кто виноват? Глава 3. Ложные надежды
19 27 45
Часть II. Родительские муки
73
Глава 4. Боль от утраты доверия Глава 5. Бури и затишья Глава 6. Брак в беде Глава 7. Помощь специалистов Глава 8. Неприятности с законом
75 99 137 163 199
Часть III. По ту сторону прагматизма
219
Глава 9. Отказ от прав Глава 10. Из утопии в Галилею Глава 11. Достоинство человека Глава 12. По образу и подобию Его Глава 13. Достоинство человека и разговор с Богом
221 243 261 287
Эпилог
325
307
ПРОЛОГ
илый, у нашего дома остановилась полицейская машина! Джим с Элейн уставились на полицейский автомобиль, который даже с выключенной сиреной, казалось, нес в себе угрозу. Вот уже на автомобиль глазеет парочка зевак. Прибежали соседские детишки. Тихонько раздвигаются шторы на окнах ближних домов. На мгновение все замерло. Потом из машины вышли двое полицейских. Один из них придержал дверцу, выпуская растрепанного паренька.
-М
5
6
Трудные дети хороших родителей
– Это Питер! – голос Элейн внезапно охрип. Но была ли она удивлена? Нет – она уже давно со страхом ожидала чего-то в этом духе. Сын, с вызовом задрав подбородок, медленно шел к дому между двумя полицейскими. Джим и Элейн почувствовали себя детьми, заблудившимися в страшной сказке. Но когда эта мрачная троица достигла входной двери и полицейский нажал кнопку, звонок прозвучал неожиданно громко и слишком реально. – Боже! – еле слышно прошептала Элейн. – Что же нам теперь делать? Девичий голос в трубке. – Мистер Блэквелл? Это Джоан... Джоанна, подруга Кэти. — Слушаю, Джоанна. – Кэти, она... ей плохо... понимаете, она, типа, напилась. Лежит на снегу и не может встать. Вы уж простите, мистер Блэквелл, мне так неловко. – Откуда вы звоните? – Из магазина на углу Осборн и Ривер. – Она там? – Снаружи. Вы сможете за ней приехать? – девочка с трудом сдерживала дрожь в голосе. Блэквелл устало вздохнул. – Сейчас приеду, Джоан. Подъехав, он увидел только Джоан, ожидавшую его под уличным фонарем. Но даже после того как Блэквелл, выйдя из машины, подошел к девочке, он так и не понял, где его дочь. Джоан шагнула ему навстречу. – Где она? В ответ – взмах рукой. У высокой стены, в тени, намело высокий гребень снега, и мистер Род Блэквелл
Пролог
7
ничего не мог разглядеть, пока не подошел почти вплотную. Три скорчившиеся фигуры – двое мальчишек и с ними Кэти – полусидят-полулежат на снегу. Склонившись над дочерью, он сразу почувствовал запах виски и блевотины. Обхватил девочку за плечи, заставил сесть. – Эй! Кэти! Кэти, вставай! Голова ее завалилась на плечо, изо рта потянулась струйка густой слюны. – Не могу... – Помоги мне, Джоан. Надеюсь, мы сумеем довести ее до машины. Он присел на корточки, закинул себе на плечо левую руку дочери и поднялся, рывком подняв и ее. Джоан поддерживала подругу справа. Довели. Он то ли втолкнул, то ли швырнул бесчувственное тело на переднее сидение. Кэти съежилась, закашлялась, ее снова вырвало. Род затолкал ее ноги в машину, захлопнул дверцу автомобиля. – Сколько они выпили? – Точно не знаю. Покупал Джим, ему на вид дают восемнадцать. – Ну хотя бы примерно – сколько? – Две полуторалитровые бутылки «Гимли Гуз», это вино там было самым дешевым... И бутылку виски, только не маленькую, а граммов семьсот... – И всё выпили? Девочка кивнула. – Кто выпил больше всех? Джоан покачала головой: – Не знаю. Я немножко попробовала, но мне не понравилось. – Кто такой Джим?
8
Трудные дети хороших родителей
– Я не знаю его фамилию. Он живет в Ист-Килдомане. – А второй парень? – Это Брэд Фризен. Его родители ходят в вашу церковь. Блэквелл с минуту постоял, размышляя. Отвезти Кэти в больницу? В приемной придется ждать несколько часов. Потом молоденький врач, на которого спихивают дежурства по «скорой», быстро и небрежно осмотрит Кэти и, едва у нее прояснится голова, велит им убираться прочь. Род почувствовал, как в нем нарастает ярость – ярость, стыд, отвращение... и жалость. – Мистер Блэквелл... – Да, Джоан? – А что делать с ребятами? Он призадумался. – Давай посадим их сзади. Ты можешь сесть с ними вместе? Она кивнула. – Ты знаешь, где дом Джима? Кивнула еще раз. – Рядом с Фризенами, сразу за углом. Я тоже там живу. Через полчаса они прислонили бесчувственное тело Брэда к дверям его дома, позвонили в дверь и вернулись к машине. Едва дождавшись, когда кто-то вышел на крыльцо, Род нажал на акселератор и отъехал. Ему вовсе не хотелось беседовать с родителями Брэда. Джим тем временем вроде бы оклемался. – Я доведу его до двери, – вызвалась Джоан. – В гостиной свет, дома кто-то есть. Я смогу его дотащить. Они вместе поставили Джима на ноги, Джоан положила его руку себе на плечо. – Намаль. Мгу идти. Ничо не пьян.
Пролог
9
Джоан направила Джима на тропинку между сугробами. Садясь в машину, Род услышал ее прощальные слова: – Спасибо, мистер Блэквелл. Мне очень жаль, что так вышло. Правда жаль! Всю дорогу домой Кэти кашляла, сотрясалась в судорогах и всхлипывала: – Папочка, прости! Я напилась... Папочка, не сердись на меня! Пожалуйста, пожалуйста, не сердись на меня! Я не хотела поступать плохо, не хотела огорчать тебя... И опять набедокурила! Пробираясь сквозь городские заторы, Род Блэквелл вздыхал и думал: вот уж действительно, истина в вине. Завтра Кэти вновь станет самой собой – непослушной и дерзкой девчонкой. Он уже привык, что она такая. Она наткнулась на него на чердаке. Длинное тощее тело подростка висело на балке. Она уронила таз с бельем – принесла сушить, – мокрые вещи рассыпались по полу... А она кинулась к нему, торопливо перерезала веревку, ломая ногти, пыталась развязать узел, ослабить стянувшую тонкую шею петлю. – Маленький мой, маленький! – без слез рыдала она. Она сидела на полу, неловко поджав под себя ноги, раскачивалась, баюкая на коленях его неподвижные плечи, его голову... Записку она увидела только минут через двадцать... «Мама и папа, простите, – писал сын. – Я люблю вас, правда. Знаю, вы думаете, что это не так, но я вас люблю. Просто не хочу все еще больше осложнять. Каждый раз, когда я пытаюсь что-то исправить, увязаю еще глубже. Скажите ребятам, что я их всех тоже люблю. Простите, что я все испортил. Но теперь уже
10
Трудные дети хороших родителей
все закончилось. Отдайте мою гитару Стэну, а радио – Сьюзен. Я хочу, чтобы папа взял мою Библию, а ты, мама, носи мое кольцо. Очень тебя прошу! Я сделаю это, потому что все очень плохо. А так я больше никому не причиню боли». Но боль только начиналась. Месяцы и годы беспросветной боли. От телефонных звонков Мери невольно подскакивала. Это началось с полгода тому назад, и сейчас она нервничала больше обычного, потому что ночевать Рене так и не вернулась. А девочке всего четырнадцать! – Алло! Это миссис Грэй? – настороженный мальчишеский голос. – Я слушаю. – Э... Я... это... Я насчет Рене звоню. – Кто говорит? – Ее друг. – Какой друг? Как тебя зовут? Где она? – Она просила передать, что с ней все в порядке. Чтоб вы не беспокоились. – Где она? Пауза. – Ну, я это... я не знаю. – Она у кого-то осталась ночевать? – Нет! – на этот раз мальчишка ответил без колебаний. – Так что же? – Она просила передать, что уезжает. – Уезжает? Куда уезжает? – Понятия не имею. Вроде в Ванкувер. – У нее и денег-то нет. Как она доберется до Ванкувера?
Пролог
11
В голосе мальчика зазвучала тревога: – Она просила передать, что с ней все в порядке. Вот и все, больше ничего не говорила. Миссис Грэй, мне на урок пора. Щелчок – и телефон замолчал. Мери постояла с минуту, бессознательно сжимая в руке умолкнувшую трубку. Потом уронила ее и ринулась наверх. – Джерри! Джерри! Джерри! Она уехала! Она сбежала из дома! Джерри! Бывает, конечно, что родителям наплевать. Они как-то привыкли – смирились с трудностями и горестями, пожимают плечами, отмахиваются. Но тысячи, если не миллионы родителей страдают ужасно. И страдания их возрастают многократно оттого, что обычно они стараются скрыть домашние трагедии. Для многих людей внешние приличия имеют огромное значение. Скажем, священнослужители и политики не желают обнажать свои раны, предпочитая носить маску перед всем миром. Растерянные, рассерженные, измученные, терзаемые чувством вины, в сотый раз задающие себе вопросы, ответов на которые нет и не будет, иные родители уже не заботятся ни о чем, кроме самого насущного: как пережить вот эти четверть часа. А потом – следующие пятнадцать минут, и следующие. Кто-то бредет по жизни, согнувшись под бременем, которое с годами не становится легче. Кто-то уже давно погрузился в отчаяние. В их душах царит тишина – но это не светлая и мирная тишина, а кладбищенское молчание погибших надежд. Надежды не только умирают, но люди гасят их сами, ибо каждая надежда грозит обернуться мучительной болью.
12
Трудные дети хороших родителей
Причисляете ли себя к утратившим надежду, страдающим родителям и вы? Я не могу обещать вам исцеление, но когда разделяешь свою боль с другими, становится легче. Многие родители в страдании приходили ко мне. Некоторые даже позволили мне включить свои истории в эту книгу. Разумеется, чтобы сохранить тайну личной жизни, я изменил имена и подробности. Но суть оставил неизменной, ибо кого-то из моих читателей она может утешить, а кому-то помочь. Я пишу с единственной целью: помочь родителям. Воспитание детей – не главная тема моей книги. В конце концов, существует море всевозможных пособий по воспитанию ребенка от колыбели до университетского порога. Однако книги по воспитанию не останавливают поток подростковых проблем и трагедий – поток, который разрушает жизни. Довольно учить родителей их ремеслу! Пора дать им средство, которое поможет справиться с разочарованиями и обрести надежду. Вот зачем я пишу эту книгу. Хотя я практикующий психиатр, я опираюсь не на свой клинический опыт. В этой книге я выступаю как родитель, который тоже совершал ошибки, порой боролся с мучительным чувством собственной некомпетентности, терпел жестокие поражения, терзался стыдом и болью... И все – из-за того, что один из его пятерых детей оказался паршивой овцой. Мне знаком мучительный страх, который леденит душу, когда возле дома останавливается полицейский автомобиль, и мужчины в темно-синей форме подходят к входной двери. Мне знакомы бессонные ночи, бессильный гнев, горечь, разочарование, срам, обманутые, едва воскресшие и вновь разбитые вдребезги надежды, жестокая борьба между жалостью и презрением.
Пролог
13
Заключая брак, мы с Лори понятия не имели, во что мы ввязываемся. Нет, конечно, мы догадывались, что семейная жизнь не только сплошные соловьи и розы. Я даже гордился тем, что у меня уже разработана собственная безукоризненная система воспитания детей. Я никогда не критиковал педагогические подходы других родителей. Я был чистым листом и свято верил, что, став отцом, на деле всему и научусь. И ни я, ни жена даже отдаленно не предчувствовали, какие нас ждут радости и горести, восторги и страдания – причем на протяжении многих, многих лет. Я-то мнил, будто ум мой свободен и незашорен, а на самом деле я был полон иллюзий, ложных ожиданий и ни на чем не основанной самоуверенности. Мы с Лори думали, что вполне осознаем свои достоинства и недостатки. Нет, мы не заносились: я с полным правом могу утверждать, что во многом мы были смиренны. Мы оба христиане. И мы искренне признавали, что без Божьей помощи с жизнью нам не совладать. А когда мы твердили, что средоточием нашего брака станет Христос, то и в самом деле были уверены, что понимаем, о чем говорим. В то же время меня не миновала и гордыня: я с набожной наивностью полагал, будто у столь разумного и духовного мужа и у столь прекрасной верующей жены, безусловно, вырастут четверо детей, которые станут объектом всеобщей зависти (мы планировали четырех, но напоследок родились близнецы). Да, нас подкарауливало много неожиданностей, и далеко не все они оказались приятными. Шли годы, и в наших душах копились недоумение, горечь, унижение. Настал день – на заре нашего брака мы и представить такого не могли, – когда мы в глубокой печали сидели рядом и молчали, ибо сказать было уже нечего.
14
Трудные дети хороших родителей
Но если бы все начать сначала, мы не захотели бы прожить свою жизнь иначе. Месяцы и годы тьмы преподали нам такие уроки, которые никогда не дал бы свет: терзаясь, наши души возрастали, увеличивались и в итоге стали вместилищем такого объема страданий и радостей, какого не смогли бы вобрать в себя прежде. От боли сердце съеживается. Она способна искалечить, отравить душу. Но с нами было иначе, мы вышли из страданий более сильными и живыми. Мы обрели иное ощущение Бога – такое, о котором раньше и помыслить не могли. Мы осознали, что Бог – тоже Отец, Который готов разделить с нами таинство родительства. Он создал и само это таинство, и институт семьи. Ему известно куда больше, чем всем специалистам, вместе взятым. В Нем мы обрели исцеление и мир. С Ним мы изо дня в день учились и учимся справляться с непосильными проблемами. Благодаря Ему наш брак укрепился. Он научил нас молиться за наших детей – показал, о чем можно молиться, а о чем нельзя. Мы продолжаем учиться. Нам предстоит усвоить еще многое. Однако держать при себе обретенные нами радость и утешение – чистой воды эгоизм. Нужно делиться ими, распространять как можно шире. Я пишу о нашем опыте и молюсь, чтобы он помог страдающим родителям исцелиться. А если будет на то воля Божья – чтобы Бог вернул им детей, даже если сейчас ситуация представляется совершенно безнадежной. Я разделил книгу на три части. В первой части я пытаюсь разобраться, почему в наше время воспитание детей сделалось столь сложной проблемой и каким образом здравый смысл, наука и Библия помогают нам ее решить. Вторая часть книги посвящена отношениям между родителями и детьми. Еще она пове-
Пролог
15
ствует о том, что происходит, когда исчезает доверие, вспыхивают конфликты и возникает потребность в медицинской и юридической помощи. Третья часть подытоживает темы, обсуждавшиеся ранее. В ней речь идет о том, что христиане призваны использовать не те подходы, которые приносят временное облегчение, а истинные принципы воспитания. Мы должны следовать библейским заповедям и не считать детей своей собственностью. Нужно воспитывать их, молиться о них и не отступаться от родительского призвания, даже если результаты нас совсем не радуют. Вы можете открыть мою книгу на любой странице. Некоторые ее разделы лично вам будут бесполезны, а из других вы почерпнете совет или пример. Эта книга написана для вас. Даже если отчаяние мешает вам в это поверить, я прошу вас помнить: Господь-Утешитель всегда находится рядом, держа возле ваших уст чашу с живительной влагой истины.
I ВСЕ ОЧЕНЬ НЕПРОСТО
1 ВЕК НЕУВЕРЕННОСТИ
плоть до ХХ века родители знали, как следует воспитывать детей. Безусловно, проблемы были и у них. Более того, порой они сами не ведали, что творят. Но по крайней мере их не одолевало столько сомнений и тревог, сколько терзает современных мам и пап.
В
Преимущества стабильности На протяжении практически всей истории человечества воспитание детей определялось традицией. Их растили в простоте и строгости, без затей и многоэтажных педагогических теорий – так, как воспитыва19
20
Трудные дети хороших родителей
ли самих родителей и как воспитывали детей все вокруг. Конечно, традиционного воспитания придерживались не все. И многие семьи постигало то же самое разочарование, от какого страдаем ныне и мы. Кто-то чересчур потакал своим отпрыскам, кто-то был сверх нужды суров. Но, так или иначе, до начала ХХ века родителей не преследовали сомнения по поводу их собственной роли в семье и возложенной на них ответственности. Если подросток вел себя дурно, взрослые чаще всего возлагали вину на самого недоросля, а не обвиняли себя, как делаем это мы. На исходе XIX века на помощь родителям пришла наука (хотя, откровенно говоря, они и не знали, что так уж нуждаются в ее помощи). Бихевиоризм* доступно растолковал родителям, насколько они плохие. Выяснилось, что всевозможные неприятности – ночное недержание мочи или кала, истерики и капризы, воровство, вранье, подростковое хулиганство и непослушание, страшные сны, прогулы и другие проблемы в школе, а также обгрызенные ногти, курение, пьянство и мастурбация – все это или несомненные последствия родительских ошибок, или совершенно естественные формы поведения, на которые взрослые должны закрыть глаза и не возмущаться. Что бы детишки ни творили, всему найдется научное объяснение. Тут вдруг открылись все тайны развития человеческой личности. Родители сорвали плод с древа позна*
Бихевиоризм (от англ. behaviour – поведение) – психологическое направление, где в качестве предмета изучения и воздействия фигурирует не субъективный мир личности, а внешние характеристики поведения, которое возникает в ответ на какие-либо внешние воздействия и усваивается человеком. – Прим. ред.
1. Век неуверенности
21
ния добра и зла. Да, он был хорош на вид и так и просился в руки и в рот, суля человекам мудрость – но нас, к нашему ужасу и прискорбию, изгнали из отеческого сада (не Эдем, конечно же, но там было очень неплохо) в холодный и враждебный мир. Земля произрастила терния и волчцы, и мы стали возделывать свои семьи в поте лица своего (см. Быт 3:17-19). Сомнения осаждают нас со всех сторон. Начать с того, что сами «эксперты по чадоводству» далеко не во всем между собой согласны. Статьи в популярных журналах с равной убедительностью отстаивают прямо противоположные мнения. Нас лишили нашей бесхитростной уверенности, а взамен снабдили противоречивыми, сбивающими с толку указаниями. Надо признать, что поначалу кое в чем все новомодные рекомендации совпадали: первые новаторские публикации дружно осуждали родителей за строгость и излишнюю приверженность наказаниям. Занимался рассвет века вседозволенности. Мы вдруг узнали, что детям требуется самовыражение – и тут уж они самовыразились! Во многих семьях отцовская и материнская власть сменилась младенческой – как в притче о человеке, из которого изгнали демона, и в чисто подметенную горницу его души явилось умножившееся бесовское войско, и было последнее гораздо хуже первого (см. Мф 12:43–45). Но вскоре акценты начали смещаться, изъяны новейших теорий латались сверхновыми открытиями. Западный мир отбросил традицию и все свое упование возложил на ученых, то есть отказался от понятной и надежной системы ради вечных перемен. Права ли традиция или она заблуждается, но у нее есть одно несомненное преимущество: стабильность. Пока человек придерживался установленного поряд-
22
Трудные дети хороших родителей
ка, он знал, кто он и куда идет. Если его спрашивали, почему он поступает так-то и так-то, он спокойно отвечал: «Потому что так правильно». Но у тех, кто связался с наукой, такой уверенности уже нет и никогда не будет. Вернее, у них не будет вообще никакой уверенности. Великие открытия вчерашнего дня сегодня оказываются выброшенными на помойку. Только начнешь разбираться в какой-то теории и попытаешься ее применить, как является новый гений и заявляет, что эта теория уже признана ошибочной. И ты к своему великому ужасу обнаруживаешь, что, пытаясь помочь детям, только еще пуще им вредишь. Но не отчаивайтесь, пророчески вещает гений, еще не все потеряно. Старая теория нанесла ущерб, но все исправит новая. Вот только кто бы мог гарантировать, что и новую теорию не придется исправлять, прибегнув к еще более свежей?
Неуверенность усугубляется Неуверенность проникает в наши души все глубже. В былые времена взрослые не сомневались в том, что им приходится иметь дело главным образом с врожденными задатками ребенка: бороться с ними или их развивать. А теперь мы боремся со средой, с домашним окружением и сами с собой. Еще столетие назад люди, глядя на старшего сыночка, приговаривали: мол, «яблочко от яблони недалеко падает». Если яблоня, то бишь папаша, был пьяницей, пусть даже давно завязавшим, он с огорчением увидел бы, как сын попадает в ту же ловушку, в которую некогда угодил он сам. Отец печалился бы о том, что сыну передался его характер, его «природа», однако он не терзался бы невыносимым – и бесплодным – чувством вины из-за
1. Век неуверенности
23
того, что не сумел воспитать своего мальчика «как надо». Скорее всего, в ту пору отец утешился бы мыслью, что мальчик получил в семье всю возможную помощь и никогда не оставался без родительского внимания, совета и предостережения. А современные родители (сколько бы они ни отрицали это мое утверждение) практически всегда первым делом берут вину на себя. Такую ошибку сплошь и рядом совершают те, кто не имеет отчетливых религиозных убеждений, однако ситуация оказывается ничуть не легче и для искренне верующих людей. Как же, ведь Библия учит: «Наставь юношу при начале пути его: он не уклонится от него, когда и состарится» (Притч 22:6). Следовательно, если ребенок сошел с правильного пути, это вина родителей, а чья же еще? И чем явственнее проступают грозные признаки беды, тем больше усилий прилагают родители, пытаясь осуществить на деле выбранную ими теорию воспитания, за которую они в отчаянии цепляются. Нет, я не хочу сказать, что традиция во всем права, а от науки – лишь одни беды. Конечно же, это не так. Ни традицию, ни современную науку не стоит осуждать, но хотелось бы привлечь внимание к тому жестокому парадоксу, жертвой которого пали нынешние родители. Этот парадокс порожден своего рода поверхностным детерминизмом*. Идея, будто любое событие является неизбежным следствием вполне определенной причины, лежит в основе многих теорий вос*
В данном случае имеются в виду вульгарные представления о научном детерминизме, согласно которым между всеми явлениями существует постоянная и незыблемая причинно-следственная связь и «одни и те же причины производят одни и те же действия». – Прим. ред.
24
Трудные дети хороших родителей
питания, которые автоматически считают, что личность человека является «продуктом» конкретной воспитательной системы. Согласно этим теориям, душа новорожденного ребенка – это tabula rasa*, чистый лист, на котором родители начертают все, что им будет угодно. Если родители станут писать грамотно, то есть будут воспитывать своих детей хорошо, то по завершении «текста» они получат высоконравственную, самостоятельную, социально адаптированную личность. Любые дефекты конечного продукта свидетельствуют о родительской безграмотности и прочих проколах. К счастью, кое-кто из родителей сумел устоять перед детерминистскими теориями и не впал в безысходную тревожность. Но большинство стенают под бременем вины, а их семьи переживают периоды острых мучений и горя. Мало того, что ребенок пошел по кривой дорожке, так еще и ты, его отец (мать), полностью виноват в заблуждениях дитяти. И вот – в ужасе от своих промахов и совершенно безуспешно – ты задним числом пытаешься исправить хоть что-то. Адская пытка, которой не ведали родители прежних поколений, или, по крайней мере, были не столь, как мы, склонны ей себя подвергать. Научные советы, разумные и не слишком, сделали из нас родителей худших, чем наши предки. Родители викторианской эпохи нередко проявляли излишнюю суровость, злоупотребляли наказаниями, однако они были добродетельны, сознавали это, и такое знание давало им уверенность. Кстати, и детям необходимо *
Tabula rasa (лат. «чистая доска») – в Древней Греции – покрытая воском дощечка для письма. Разгладив на ней воск, можно было стереть написанный ранее текст и использовать чистую дощечку снова. – Прим. ред.
1. Век неуверенности
25
чувствовать, что родители (пусть даже суровые и наказывающие) знают, что надо делать. Если опытный капитан корабля распоряжается как диктатор, матросы станут ворчать, но не будут дрожать за свою шкуру, как дрожат моряки под командованием неуверенного в себе, вечно колеблющегося шкипера. А когда разразится буря, так они даже порадуются неукоснительной суровости своего командира. Мне кажется, что для детей наши сомнения, растерянность и непоследовательность куда опаснее викторианской строгости. Дети нуждаются в знающих, уверенных в себе родителях. Однако мир захлестнули потоки научных статей, популярных советов и религиозных наставлений по воспитанию детей. Эти потоки вынесли на размытые педагогические берега вот уже второе поколение неуверенных в себе, объятых тревогой, склонных к самообвинению родителей. В былые дни у родителей была возможность видеть причину проблем своего ребенка не только во врожденных задатках, но и, с б\ольшими или меньшими на то основаниями, в «дурной компании». Примерно с такой же обоснованностью обвиняют «плохих друзей» и современные мамы и папы. Но социальные работники, психологи и психиатры тут же указывают им: нечего пенять на друзей, вы бы, уважаемые родители, на себя оборотились. Вы работаете, занимаетесь своими делами, а дети по восемь-десять часов в день проводят вне дома, подвергаясь иным, чем в семье, влияниям. Так что, господа хорошие, не сбрасывайте со счетов эти часы. И такое указание во многом справедливо. Я вовсе не призываю огульно отречься от всех выводов бихевиоризма – это было бы по меньшей мере глупо. Психологические теории снабжают нас знаниями, которые действительно помогают нам понять не-
26
Трудные дети хороших родителей
которые особенности человеческого поведения. Например, интересно отметить, что в Японии, где родительский авторитет все еще охраняется традицией, гораздо меньше, чем на Западе, случаев подростковой преступности, но заметно выше уровень неврозов и самоубийств. Где же родителям почерпнуть надежные инструкции по воспитанию детей? А может быть, неверна сама постановка вопроса? Может быть, не следует спрашивать: «Как мне успешно воспитать ребенка», а вместо этого задуматься над вопросом «Как стать хорошим родителем»? На первый взгляд, эти вопросы перекрываются. Но на самом деле между ними имеется принципиальное различие. Первый вопрос нацелен на результат: он подразумевает, что родители должны достичь успеха, то есть, применив определенный метод воспитания, сформировать заданный тип личности. А вопрос о «хорошем родителе» конкретного результата не предполагает. В первом случае мы спрашиваем, что нам делать, во втором – кем нам быть. В вопросе «Как стать хорошим отцом или матерью?» скрывается еще несколько вопросов. Например: «Как совладать с неизбежными разочарованиями? Как справиться с собственными изъянами и слабостями – с нетерпеливостью, эгоизмом, незрелостью, обидами, усталостью и сомнениями?» Ведь мы нарушаем даже основные правила воспитания, хотя и сознаем их чрезвычайную важность. Мы страдаем не от неведения, а от неумения. Какие же шаги следует сделать, чтобы исправить хотя бы самые явные наши недостатки? Одна из главных задач этой книги – попытаться ответить именно на второй вопрос: кем нам быть?
2 КТО ВИНОВАТ?
то мы сделали неправильно? Может быть, мы и сейчас что-то делаем не так? Наверное, мы сами во всем и виноваты? Есть ли на свете родители, которых не преследовали бы подобные вопросы? Вопросы страшные. Они калечат душу. Под их натиском мы содрогаемся от боли и тревоги, от сомнений и неуверенности в себе. Они не делают нас свободными – напротив, из-за них мы спотыкаемся и оскальзываемся на каждом шагу, словно ступаем по неровному льду. Неуверенность – нерешительность – невозможность действовать. Мы превращаемся в бес-
Ч
27