ганты, и Аршавин, и Обама, и Гагарин, и Майкл Джексон, и сказочный Тянитолкай из «Доктора Айболита», и еще мириады вымышленных и действительных тварей. И вдруг президент увидел себя на просторной земляничной поляне, а перед собой — сто сорок миллионов человек, и все улыбались ему. А потом поляна канула, и вздыбились из темноты устремленными к звездам ракетами кремлевские башни, и звезды, мерцающие игривыми красными фонарями, и перемигивающиеся головы золотых орлов. И батоны докторской колбасы длиной в десятки световых лет, и соленья всякие, и милый дом. А потом Длань Божия прикоснулась ласково к его затылку и все вдруг кончилось. Президент раскрыл рот широко, словно только что действительно вынырнул, и набрал полную грудь затхлого воздуха. Он был жив! Загадочные похитители не хотели отравить его! Он ошарашенно пялился полуслепым взглядом в облепившую его со всех сторон темноту; после сказочного многоцветия волшебного мира, из которого он только что вернулся, действительность показалась ему слишком блеклой, пресной, ненастоящей. Предводитель капюшонов стоял рядом и тихо смеялся. — Что… Что это?! Что со мной случилось?.. — оглушенно спросил президент. — Водка, — был ответ. Потрясенный, президент брел по желтому коридору. Рядом шагал здоровяк в рясе с капюшоном — вызвался проводить до Боровицких ворот. — Теперь можете спрашивать, — милостиво дозволил предводитель капюшонов. — Где я оказался? — тут же выпалил президент. — Это было коллективное бессознательное русского народа, — поведал предводитель Госсовета. — А что за волшебный поток, который меня подхватил? — Это был великий Зеленый Змий, — произнес тот, — кусающий свой хвост. — А мне показалось, что это река… — задумчиво проговорил президент. — Иным он предстает и в виде реки, — кивнул предводитель. — Войдя в которую единожды, выйти и просохнуть уже нельзя.
...Цикута?!.. — задохнулся догадкой президент; вопрос и робкая надежда в его голосе были почти задавлены мрачной уверенностью. — Я не буду!.. русский пионер №5(17). октябрь–ноябрь 2010
— Кто вы? — внимательно взглянул на проводника президент. — Госсовет — древний союз мудрецов, допущенных к Знанию. При помощи этой священной жидкости мы научились присоединяться к душе народа… Погружаться в русскую аниму. Путешествовать по своему желанию в то загадочное состояние, в коем эта анима находится постоянно. Ибо только так, настроившись с ним на одну волну, дыша и чувствуя с ним в унисон, возможно его постичь. — Простая водка? — В ваших словах слышно презрение непьющего! — осуждающе покачал головой глава Госсовета. — Тем временем, вино — инструмент тонкой настройки, камертон душ, а сквозь бутылочное горлышко течет пролив, ведущий в нирвану, к Богу. Кто научил народ причащаться вином? Он. Власть земным царям дана от Бога, и от Бога дано нам вино. Им — чтобы спать, нам — чтобы зрить их сны. — Почему вы решили… открыть это мне? — У нас не было выбора. Непьющий царь не сможет разуметь пьющий народ. Все слова его будут абракадаброй для подданных, и все поступки — оскорбительной бессмыслицей. Чтобы узнать чаяния народа, чтобы стать с ним единым, нужно причастие. — И что теперь?.. — Теперь все будет иначе, — улыбнулся предводитель. — Вы это почувствуете. Пропасть между вами схлопнулась, и края ее срослись. Теперь вы можете видеть, что в их душе. Они вышли на мост — от Боровицких ворот за ними потащилась цепочка ФСОшников, как невидимые слонопотамы за Винни-Пухом и Пятачком, но ни президент, ни предводитель на них совсем не обращали внимания. Будильник на Айфоне-Четыре запиликал подъем: было шесть утра. Президент достал чудо-телефон из кармана, удивленно оглядел его, словно не узнавая любимую игрушку, пожал плечами и кинул прибор с моста в Москву-реку. Предводитель удовлетворенно усмехнулся. — Все будет иначе, — повторил он. Предводитель незаметно извлек из кармана сплюснутый о чей-то висок старинный серебряный портсигар. — Хотите беломорину? Президент сначала замотал головой, но потом подумал еще, улыбнулся и согласился. Они еще постояли на мосту, дымя и глядя, как солнце красит нежным светом стены древнего Кремля. Потом подъехал бесшумно президентский пульман, распахнул двери. Президент, сделавший было шаг к машине, задержался на миг и сказал стеснительно: — Слушайте… Семен Семеныч… А может, это?.. Придадим вашему Госсовету конституционный статус? Ну, в смысле… может… — Обязательно повторим, — кивнул ему с улыбкой предводитель ордена.
102