Счастливый конец by Ivan PIgarev

Екатерина Борисова Счастливый конец

Москва, 2012

удк 821.161.1-93 ббк 84(2Рос=Рус) 6-44 б 82

Екатерина Борисова

Счастливый конец Волшебная сказка

Иллюстрации Г.А.В. Траугот Борисова Е. б 82 Счастливый конец. Волшебная сказка / Екатерина Борисова; ил. Г.А.В. Траугот. — М.: Студия «4+4», 2012. — 152 с., ил. isbn 978-5-9902284-7-4 «Счастливый конец» — история о девочке по имени Веснушка, о её друзьях, о приключениях и опасностях, которые им вместе пришлось преодолеть в поисках похищенных из книги волшебных сказок счастливых концов. Её автор Екатерина Борисова — творческий псевдоним Екатерины Борисовны Долбежевой (1906– 1972) — написала 11 пьес для детей, одна из них — «Когда часы пробили полночь» — впоследствии легла в основу сказки «Счастливый конец». Иллюстрации выполнены замечательными художниками — братьями Александром (р. 1931) и Валерием Трауготами (1936–2009), известными многим поколениям читателей под псевдонимом Г.А.В. Траугот. В книгу также включены ранее не публиковавшиеся рисунки, не вошедшие в первое издание сказки в 1967 году.

удк 821.161.1-93 ббк 84(2Рос=Рус) 6-44

isbn 978-5-9902284-7-4

Предисловие «Мы не делим книги на детские и взрослые. Это имело бы смысл, если бы люди жили, как библейские патриархи, по 300–400 лет и набирались мудрости. А при нынешней продолжительности жизни взрослый мало чем отличается от ребёнка, ничего не успевает понять, им подходят одни и те же книги». Александр Траугот

огда я был маленьким, у меня была любимая сказка. Мне читала её перед сном мама, а я рассматривал завораживающие картинки. Прошли годы, я вырос, у меня родились дети, которым я, как и многие родители, читаю перед сном традиционную «одну главу». Старая домашняя библиотека была довольно быстро исчерпана, а книжные магазины не радовали новинками. Несмотря на изобилие всевозможных изданий, я не находил в них тех эмоций, той наивности, душевности и искренности, которыми были пропитаны книги моего детства и которыми мне так хотелось поделиться со своими детьми. Тогда я решил отыскать ту сказку, но ни названия, ни имени автора я не помнил; как из тумана, всплывали добрые и трогательные, но совершенно нечёткие образы. Не особо веря в удачу, я попытался найти книгу в Интернете. И каково же было моё удивление, когда оказалось, что я не одинок — множество людей помнят, любят и ищут эту книгу — сказку Екатерины Борисовой «Счастливый конец» с иллюстрациями Г.А.В. Траугот. Вышла она в далёком 1967 году, потом было два дополнительных тиража, последний — в 1970 году. С тех пор за сорок с лишним лет её не переиздавали ни разу. Мне показалось, что я должен исправить эту несправедливость. И как только я так решил, моя жизнь превратилась в настоящую сказку... «Я давно вас жду, — сказала мне Надежда Баталова, внучка Екатерины Борисовой, при встрече. — Всё думаю, когда же найдётся тот, кто переиздаст эту книгу...» Так мы познакомились и договорились о совместной работе. Надежда Алексеевна рассказала мне о жизни и творчестве бабушки, которая написала 11 замечательных

детских пьес, оказавшихся сейчас незаслуженно забытыми. Они шли в разных театрах по всей стране. Наибольшую известность получила пьеса «Когда часы пробили полночь», которая не сходила со сцены Театра имени Моссовета много лет подряд и впоследствии легла в основу сказки «Счастливый конец». Но где найти иллюстрации? Сохранились ли оригиналы? Что таят в себе загадочные инициалы Г.А.В. перед сказочной фамилией Траугот? Оказалось, Г.А.В. — это аббревиатура, сложенная из первых букв имен Георгия Николаевича Траугота и его сыновей Александра и Валерия. Братья-художники всегда работали вместе, а инициал отца, которого они считали своим главным учителем, сохранили и после его смерти, подчеркивая этим, что их совместное творчество по-прежнему продолжается. В 2009 году не стало одного из братьев — Валерия. Но Александр, продолжая дело их жизни, по-прежнему много работает и, к моей величайшей радости, согласился на встречу. И вот поезд мчит нас с моим другом-издателем Дмитрием Аблиным в Санкт-Петербург, в мастерскую, где создавались иллюстрации к сказкам Андерсена, Перро, братьев Гримм, Гофмана, Киплинга, Пушкина, Гоголя, кажется, чуть ли не ко всем детским книгам. «Я давно вас жду, — сказал нам Александр Георгиевич при встрече. — Всё думаю, когда же найдётся тот, кто переиздаст эту книгу». И положил на стол огромную папку с иллюстрациями, в которые я влюбился на всю жизнь, ещё будучи маленьким мальчиком. Это было совершенно невероятное, головокружительное ощущение: я находился в сказочной мастерской легендарных художников и листал рисунки 60-х годов, предназначавшиеся для моей любимой детской книги. Более того, оказалось, что в старые издания вошло меньше половины подготовленных Трауготами иллюстраций. Остальные ждали своего часа и теперь впервые опубликованы на этих страницах! Я не припомню книг, где говорилось бы одновременно обо всём, о чём так важно рассказать детям: о любви и дружбе, о верности и предательстве, об уважении к старости и проблеме выбора, об отношениях и переживаниях, о том, насколько могущественна и коварна Скука и как с ней бороться. У нашей книги семь глав — каждый вечер перед сном читайте своему ребёнку по одной. А если вы сами потом не сможете уснуть, посмотрите, не сидит ли рядом с вашей кроватью в кресле сгорбленная старушка с большим клубком ниток... Прочтите сказку «Счастливый конец», и вы поймёте, что я имею в виду... Иван Пигарёв, папа Насти и Вани

Глава первая

днажды, не очень давно, но и не так уж недавно, в маленьком городке, название которого до нас не дошло, в домике с зелёными ставнями, остроконечной крышей и высоким крылечком родилась девочка. 9

Зима была на исходе. На улице ещё завывала метель, но под снегом уже рождались подснежники, обещая весну. Девочку назвали Веснушкой. Прошло несколько лет. Веснушка подросла, и пришло её время садиться за букварь. Но едва она научилась складывать буквы в слова, как домик с зелёными ставнями посетила беда. Веснушка потеряла мать. Отец Веснушки — моряк — был в это время очень далеко. Он уплыл на корабле открывать новые земли. Сестра отца, которую жители городка называли не иначе как «почтеннейшая тётушка Лиза», взяла осиротевшую девочку на своё попечение. В домике с зелёными ставнями водворилась новая хозяйка и завела новые порядки. Для начала тётушка вышла в палисадник. По забору вилась повилика. Белые зонтики диких растений, пахнущих мёдом, тянулись к солнцу. Незабудки смотрели на тётушку сотнями изумлённых голубых глаз. Изумрудные спинки ящериц мелькали в траве. Огромные лопухи теснились вдоль забора, спеша перерасти друг друга. Коренастый белый гриб, опираясь на свою крепкую ножку, выбирался из-под земли, стряхивая налипшие на шляпку соломинки. И было так тихо, словно ни птиц, ни лягушек, ни кузнечиков не было дома. Совсем ещё недавно в этих зарослях пряталась Веснушка со своими друзьями, и детям казалось, что они бродят в заколдованном лесу, полном тайн и неожиданностей.

— Сколько бурьяна! — сказала тётушка и, засучив рукава, выполола всё, до последней травинки. Затем, вооружившись садовыми ножницами, она обстригла кусты вдоль дорожек ровноровно, все, как один. Вернувшись в дом, тётушка выстроила кастрюли на кухонных полках, как солдат на смотру, начистила толчёным кирпичом дверные ручки так, что они заблестели, как золото, и запретила Веснушке до них дотрагиваться. Время шло. В один счастливый для Веснушки день пришло письмо от отца. Он просил девочку терпеливо ждать его возвращения и обещал прислать подарок ко дню её рождения. Накануне этого дня тётушка тоже купила подарки племяннице: грибок для штопки чулок и счёты. «По этим разноцветным костяшкам девочка научится подсчитывать расходы за день, — размышляла тётушка. — Грибок — тоже полезный подарок. В крайнем случае ей можно будет дать поиграть мясорубкой». Вечером, когда Веснушка легла спать, тётушка, перевязав свёрток с подарками голубой ленточкой, положила его у изголовья кроватки, чтобы Веснушка, проснувшись, сразу же увидела их. У двери раздался звонок. Запорошённый снегом запоздавший почтальон вручил тётушке посылку от отца Веснушки. «Наверняка какая-нибудь дребедень, — подумала тётушка. — Бесполезная кукла или никчёмный мячик. Придётся выбросить всё это на чердак. Посмотрим, посмотрим!» Но... едва тётушка успела коснуться обёртки, чтобы снять её, как... ...свёрток засиял ослепительным светом. От неожиданности тётушка выронила свёрток, и он, упав на пол, стал расти, расти, пока не сделался огромной книгой. Буквы на переплёте, вспыхивая разноцветными огоньками, сложились в надпись: «ВОЛШЕБНЫЕ СКАЗКИ». Послышалась отдалённая музыка. Тётушка зажмурилась, думая, что всё это ей чудится и книга тотчас же исчезнет, стоит только открыть глаза. Но книга и не думала исчезать. Буквы на переплёте сияли всё ярче, музыка звучала всё громче, и наконец... ...книга открылась сама собой. Тётушка увидела картинку. Красивая девушка сбегала вниз по мраморной лестнице.

Пепельные волосы красавицы, высоко зачёсанные над белым лбом, были украшены веночком из незабудок. Серые глаза сияли, как звёзды. Внизу стояла раззолоченная карета. Стрелки башенных часов подходили к двенадцати. Высокий юноша, затянутый в голубой атлас, протягивал руку, пытаясь удержать девушку. Чей-то голос зазвучал со страниц книги: Кто знает, что с нами случится в пути И как мы сумеем друг друга найти? Для юных влюблённых, для пылких сердец Желанная встреча — счастливый конец. Изображения на картинке шевельнулись, ожили. — Ты слышишь, Золушка! — сказал юноша. — Эта сказка про нас. Про тех, кто умеет верить в чудеса, любить, ждать, надеяться. Золушка улыбнулась юноше, и снова со страниц книги зазвучал голос: Но счастье и в сказках приходит не вдруг. Пусть стрелки опишут положенный круг. И будет наградой для верных сердец — Желанная встреча, счастливый конец. Страница перевернулась, скрыв юношу и девушку. Перед тётушкой возникла новая картинка: зубастый верзила в шляпе с пером и в ботфортах со шпорами грозил маленькому мальчику в заплатанной курточке, норовя схватить его за шиворот. — Да ведь это же Людоед и Мальчик-с-пальчик! — сообразила тётушка. Мальчик-с-пальчик подмигнул ей с картинки, и тётушка услышала его задорный голосок: Я весь перед вами! Хоть верьте, хоть нет! Я просто мальчишка, а он — Людоед! Я меньше, я младше, слабее, чем он, Но я — победитель, а он — побеждён! Мальчик-с-пальчик подпрыгнул на одной ножке, залился весёлым смехом и показал Людоеду нос. — Довольно! — взвизгнула возмущённая тётушка. — Я против сказок! Я — возражаю! Едва она успела произнести эти слова, как музыка оборвалась, сияние, окружающее книгу, померкло, точно кто-то дунул и погасил

его, как гасят свечу. Книга захлопнулась и стала маленькой, такой, какими обычно бывают книги на прилавках книжных магазинов.

В эту ночь тётушка не могла уснуть. Мягкие пуховики казались ей жёстче мешков, набитых соломой. Ворочаясь с боку на бок, тётушка приметила у своего изголовья какую-то тень и, приглядевшись, увидела незнакомую женщину, примостившуюся в кресле. Она наматывала на клубок чёрную нить, вытягивая её из-под тётушкиных подушек. При этом незнакомка напевала себе под нос песенку: Тянется, тянется, тянется нить. На пол клубок мне нельзя уронить. За ночь должна я исполнить урок: Чёрную нить намотать на клубок. Ночь холодна, и заря далека, И, утомлённая, медлит рука.

— Кто ты такая? — всполошилась тётушка. — Как проникла сюда? Убирайся немедленно вон! Незнакомая женщина взглянула на тётушку, не прерывая своего занятия. — Я прихожу, когда меня не ждут, и исчезаю, не предупредив. Меня нельзя выгнать. Я — Бессонница. — Этого ещё не хватало! — возмутилась тётушка. — С тех пор как я себя помню, мне ни разу не случалось уснуть позже десяти! Сегодня же часы на ратуше уже пробили полночь, а я всё ещё не сомкнула глаз!

— Ты не спишь, потому что думаешь, — сказала Бессонница. — Эта чёрная нить — твои мысли, твои сомнения, твои тревоги. Раньше их не было. — А о чём мне было тревожиться? — сказала тётушка, приподнимаясь на локте. — О том разве, как бы не выкипел из кофейника утренний кофе или не подгорели сливки! Только и всего. А сегодня... — Знаю, знаю. Волшебные сказки — вот что у тебя на уме, — посмеиваясь, сказала Бессонница. — Ты никак не можешь решить: отдавать Веснушке подарок отца или нет? — А ты их знаешь, эти сказки? — спросила тётушка. — Отлично, — кивнула Бессонница. — В них говорится о том, что счастье получает тот, кто его заслуживает. — Вздор! — вспылила тётушка. — Сказки совсем о другом! Вот, например, сказка про Золушку: кто она, эта Золушка? Ловкая девица, которая пробралась без билета на бал, сделала вид, что потеряла туфельку, сбила с толку Принца и под конец женила его на себе! Это вредная сказка. Она учит лжи, изворотливости, непослушанию! Бессонница даже подскочила в кресле. Клубок выпал у неё из рук и покатился по полу, запутывая нить тётушкиных раздумий. Бессонница бросилась разыскивать клубок. — Кому ж придёт в голову так дурно истолковать эту прекрасную сказку?! — сказала она, шаря по полу.

— Мне же пришло! — торжествующе заявила тётушка. — Может прийти и Веснушке. — Не думаю, — покачала головой Бессонница, подобрав клубок и снова усаживаясь в кресло. Но тётушка не сдавалась. — Пусть так, — сказала она. — Но тогда может случиться нечто худшее! — Но что же может быть хуже? — Рука Бессонницы снова замелькала, распутывая нить. — А то, что Веснушка поверит во все эти чудеса! — Вот и отлично, — обрадовалась Бессонница. — Что стоила бы жизнь, если бы каждый новый день не приносил чуда. Я и сама готова поверить, что тыква может стать золотой каретой. — Лукавишь! — прищурилась тётушка. — Ведь и ты, и я, и все наши соседи знают, что самое бóльшее, во что может превратиться тыква, — это в тыквенную кашу! Волшебных палочек не бывает на свете, Золушки остаются Золушками, а замуж за принцев выходят девушки из почтенных и зажиточных семейств! Установленные порядки не должны меняться! Это повлекло бы за собой ужасные последствия! Бессонница смотрела на тётушку и слушала, не перебивая. — А Мальчик-с-пальчик, — не переставала кипятиться та. — Ведь это же настоящий разбойник! — Не согласна! — не выдержала Бессонница. — Это храбрый и смышлёный ребёнок. — Нет, смутьян! — упорствовала тётушка. — Он из тех деток, которые, дай им лестницу повыше, перетаскают с неба все звёзды! Он только и делал, что хитрил, обкручивал старших вокруг пальца, и под конец оставил их в дураках! — Но ведь старшие были не кто иные, как Людоеды!

— Тем более! — веско возразила тётушка. — Послушание — вот основа порядка. В этих правилах воспитывалась я, мои сверстники, мои соседи. Мой долг — воспитать так же и Веснушку. Она не должна читать этих сказок! Как жаль, что их нельзя переделать по своему вкусу, как, скажем, платье! А впрочем... — тут тётушка откинула пуховик, сунула ноги в ночные туфли и, шаркая ими, бросилась к рабочему столику, на котором лежало её рукоделие. В руках у тётушки сверкнули большие острые ножницы. — Я отрежу у сказок счастливые концы! — сказала тётушка, торопливо перелистывая книжку. — Золушка навсегда останется у кухонного очага выбирать из золы чечевичные зёрна, а Мальчик-

с-пальчик — в плену у Людоеда! И поделом! — Одумайся! — крикнула Бессонница. Но было поздно. Счастливые концы сказок полетели в печку. В трубе загудело. Багровый отсвет пламени упал на лицо тётушки, и на миг оно стало зловещим. Страницы съёжились, почернели, подёрнулись пеплом. Тётушка с наслаждением прихлопнула их кочергой. Огонь погас. С концами сказок было покончено. Тётушка положила книгу у изголовья Веснушки рядом с остальными подарками, задула свечу и, нырнув под пуховик, тут же уснула. — Я видывала виды, — исчезая, сказала Бессонница. — Но такого — не приходилось!

Проснувшись утром, Веснушка увидела книжку. Переплёт был яркий и блестел, как зеркало. «Волшебные сказки, — прочитала Веснушка надпись на нём. — Волшебные сказки! — повторила она, замирая от радости. — Сколько, наверное, в них чудес!» Она не ошиблась. Тыква в один миг превратилась в золотую карету, а рыжие крысы — в белых коней с гривами до земли. Золушкины лохмотья стали атласным платьем, а стоптанные туфли — бальными башмачками. Золушке удалось попасть на бал и танцевать с Принцем! А дальше? А дальше — тыква снова стала тыквой, рыжие крысы с писком убежали обратно в подполье, а Золушка осталась коротать свой век у кухонного очага. Принц так и не приехал за своей невестой. Следующая сказка тоже кончилась бедой: как ни старался Мальчик-с-пальчик перехитрить Людоеда и спастись вместе со своими братишками, всё было напрасно. Бедняжкам только и оставалось, что сидеть и ждать, когда Людоед съест их. Когда Веснушка перевернула последнюю страницу, тётушка подсела к племяннице и, погладив её по голове, спросила, понравились ли девочке эти сказки. — Нет, тётушка, — ответила чистосердечно Веснушка. — Это очень плохие сказки. Тётушка насторожилась. — Чем же они плохи? — спросила она. — Они несправедливые.

— Ты, кажется, начинаешь рассуждать? — А этого нельзя? — Ни в коем случае, — голос тётушки стал строгим. — Имей в виду, в жизни всё устроено точь-в-точь так, как в этих сказках. — Так плохо? — спросила Веснушка недоверчиво. — Не тебе судить о том, что хорошо и что плохо, дитя моё, — сказала тётушка, и голос её стал ещё строже. — За тебя это сделают старшие. Твоё дело — не рассуждать, а подчиняться. Вот как, например, Золушка. — Нет, тётушка, — твёрдо сказала Веснушка. — Будь я на месте Золушки, я не дала бы себя в обиду. Слова эти обеспокоили тётушку. Она пристально заглянула Веснушке в глаза и увидела в них непокорные огоньки. «С этим надо бороться, — решила про себя тётушка. — Девочка должна научиться покорности». — Ты будешь сидеть под замком и твердить эти сказки, пока не вызубришь каждую наизусть. Только тогда я буду спокойна за твоё будущее, — сказала тётушка, и, прежде чем Веснушка успела помешать ей, вышла из комнаты и дважды повернула ключ в замке. — Откройте! — закричала Веснушка и забарабанила кулачками в дверь. — Я не умею сидеть взаперти! Я не буду зубрить эти несправедливые сказки! Тётушка, я прошу вас — откройте! Откройте! Откройте! Откройте! Не откроете — всё равно убегу! — и Веснушка зарыдала, сознавая своё бессилие.

Но тётушка была не из тех, кого можно пронять слезами, просьбами или угрозами. Дверь оставалась закрытой. Веснушка бросилась на диван и зарыдала ещё пуще. — Всё кончено! — прошептала она. — Всё кончено!

— Вы ошибаетесь! Всё только начинается! — послышался незнакомый голос. Он звучал так близко, точно кто-то сидел на диване рядом с плачущей девочкой. Изумлённая, она огляделась по сторонам. В комнате никого не было. На диване лежала подушка, которую Веснушка видела каждый день на одном и том же месте. Коричневый плюшевый пудель, нашитый на малиновый бархат, смотрел на девочку жёлтыми глазами. Ей почудилось, что они светятся живым, влажным блеском. — Всё только начинается, поверьте! — повторил тот же голос, и Веснушка поняла, что это говорит пудель. — Так вы настоящий?! — изумилась она. — Ну разумеется! — подтвердил пудель. — Но я пришит крепко-накрепко и не могу шевельнуться. Я попросил бы вас для первого знакомства чуть-чуть подпороть мой хвост. Вы представить себе не можете, как мне хочется помахать хвостом. Веснушка мигом схватила ножницы и отпорола от подушки хвост пуделя.

— Готово, машите! — сказала она. — Тяв! Тяв! Тяв! — залаял пудель, но тут же, спохватившись, покосился на дверь и закончил шёпотом: — Благодарю вас, благодарю! — А теперь лапы! — предложила Веснушка. — Сначала правую, — попросил пудель, и, когда лапа была освобождена, он протянул её Веснушке. — Позвольте представиться — Прыжок! — И он осторожно пожал маленькую детскую ручку. — Очень приятно познакомиться! Меня зовут Веснушка, — сказала девочка. — Сейчас я отпорю вас от подушки, только сидите смирно. — И через несколько мгновений пудель спрыгнул с дивана на пол и, прихрамывая на все четыре лапы, заковылял по комнате. — Мурашки? — посочувствовала Веснушка. Пудель кивнул: — Ещё бы! Столько времени без движения. — Как вы сюда попали? — полюбопытствовала Веснушка. — Это длинная и печальная история, — вздохнул пудель. — Однако её стоит послушать, так как она достаточно поучительна. — И, ещё раз покосившись на дверь, пудель вполголоса начал свой рассказ.

— Я жил у дрессировщика зверей и выступал на цирковой арене. О, какое это было золотое время! Я выступал под музыку, махал в такт хвостом и прыгал через обручи. Я играл на гитаре с голубым бантом и умел считать до пяти. Зрители хлопали мне, и я считал себя самым великим пуделем на свете. Я был ужасно честолюбив, и это меня погубило. Вот как это произошло. Однажды вечером к моему хозяину пришёл какой-то сгорбленный пьяный старикашка и, подмигивая, вытащил из-за пазухи белого облезлого кота, предлагая купить его за баснословную цену. Хозяин хотел было выгнать старика вместе с его подозрительным товаром, но проклятый гном шепнул хозяину что-то на ухо, и тот сразу заговорил иначе. Он предложил пьянице войти в комнату, заперся с ним, и через полчаса старик вышел, пересчитывая деньги.

Хозяин принёс коту блюдечко с молоком. Дрожа и фыркая от жадности и нетерпения, кот кинулся к молоку и, мгновенно вылакав его, долго мурлыкал и тёрся о сапоги своего нового хозяина, не взглянув больше в сторону прежнего. Кошки, как известно, вероломны, и привязанность их можно купить за гроши. Пересчитав деньги, старик спрятал их в карман своего рубища и, оглянувшись на пороге, сказал: — Вам никогда не придётся раскаиваться в своём поступке. — После этого он хихикнул и скрылся в темноте.

С этого дня жизнь моя пошла прахом. Кот совершенно вытеснил меня из сердца моего хозяина. Я не знал ещё тогда, в чём заключался талант моего соперника. Умел ли он, как я, ходить на задних лапах, считать до пяти или играть на гитаре, — мне было неизвестно. Хозяин считал нужным скрывать это до поры до времени. Готовя первое выступление кота перед зрителями, хозяин запирался с ним в комнате и репетировал часами, выходя только к обеду и к ужину. Я не буду упоминать о том, что это были за обеды и что за ужины! Скажу только, что проклятый замухрышка кот стал неузнаваем. Он отъелся и потолстел. Куда девались комья свалявшейся грязной шерсти! Во что превратился хвост, похожий вначале на ёжик для чистки бутылок! Даже я, враг его и соперник, не мог не признать, что кот превратился в красавца. Он стал белым, как только что выпавший снег, и до того пушистым, что сам не мог разобрать, где у него хвост, а где — баки. Глаза у него напоминали крыжовник, а нос — розовый леденец. Хозяин не сводил с него глаз и баловал так, как не балуют даже собственных детей! А я, глотая слёзы, играл ежевечерне кое-как на своей гитаре и стал от горя до того рассеянным, что не мог сосчитать, сколько будет дважды два. Я похудел, и в кисточке на кончике моего хвоста завелись блохи. Я чувствовал, что должен на что-то решиться, иначе погибну. И вот накануне первого выступления кота я принял решение. Правда, оно оказалось для меня роковым, но, если уж говорить правду, положа лапу на сердце, случись это сейчас — я поступил бы точно так же. До того была сильна во мне ненависть к этой белой пушистой твари! Была полночь, когда я, полный решимости, поднялся на чердак. (Кот имел обыкновение дышать по ночам свежим воздухом у слухового окна.) Мой враг сидел и смотрел на луну, которая только что выползла из-за крыш. Она была похожа на медный таз для варки варенья. Все подробности этого вечера — луну, чердак, кота, сидящего у слухового окна, — я вижу как сейчас.

Итак, я очутился на чердаке. Дрожа от волнения и гнева, я подкрался к моему врагу. Кот оглянулся. Увидев меня, он сразу понял, что я не шучу. Я был страшен. Белая шерсть моего соперника поднялась дыбом. Шипение, похожее на свист дракона, оглушило меня. Острые когти вонзились в мой нос. Тут я окончательно потерял голову. Я оскалил зубы и зарычал так, что сам не узнал своего голоса. Кот понял, что сила на моей стороне, и ринулся на крышу. Я выскочил за ним. Оранжевая луна светила нам обоим. Мы мчались по крыше как сумасшедшие. Кота гнал страх. Меня — ненависть. Кот опередил меня и скатился вниз по дереву, прилегавшему к стене дома. Этот путь был не для меня, но, на моё счастье, я заметил пожарную лестницу. Не все собаки решились бы на это, но я рискнул и спустился благополучно. Белый хвост кота мелькнул впереди. Не спуская с него глаз, я помчался за ним. Догнать врага и растерзать в клочья — такова была моя цель. Мы неслись, сворачивая в переулки, перескакивая через заборы и канавы. Город кончился. Мы выбежали на дорогу. Тем временем луна успела побледнеть, и звёзды стали меркнуть. Заросли кустарника возникли на нашем пути. Мы продрались сквозь них, оставляя на колючках клочья белой и коричневой шерсти. Наконец мы оказались в тупике. Он упирался в серую калитку. Возле неё стояло кривое мёртвое дерево. На нём была прибита табличка с надписью: «ТУПИК ЧЕТЫРЁХ МОКРИЦ». Спасаясь, кот перемахнул через калитку. Я — за ним. Мы оба оказались на поляне, посреди которой возвышался большой серый дом.

К этому времени окончательно рассвело. Навстречу нам шёл человек с метлой, на которого мы с разбегу и налетели. Кот и я — мы оба запыхались от усталости и поэтому не сопротивлялись, когда человек взял каждого из нас за шиворот и понёс в дом. Унылая седая женщина, сидя в неудобном кресле, подняла нам навстречу глаза, похожие на оловянные пуговицы, пришитые неизвестно зачем. — Кто вы? — спросила она скрипучим голосом. — Я — артист, — сказал я. — Выступаю в цирке. Моё имя — Прыжок. — Меня зовут Фунт, — промурлыкал мой враг. — Я — кот. Наступило молчание. Мы не смели его нарушить. Дверь распахнулась, и слуга внёс на тарелке отбивную котлетку. На нас повеяло запахом, который я помню по сей день. Поставив тарелку на стол, слуга удалился. Я почувствовал, что теряю власть над собой. Ещё миг, и я, забыв о приличиях, кинусь на котлетку! Взглянув на кота, я понял, что и его обуревают те же чувства. Однако мы оба удержались и сказали так жалобно, что могли бы растрогать камень: — Мы голодны! — Бродяги всегда хотят есть, — презрительно сказала женщина. — Бесплатно вы ничего не получите. Что именно умеешь делать ты, Прыжок? Я был застигнут врасплох. Со мной не было ни гитары с голубым бантом, ни квадратиков с цифрами, ни позолоченного обруча. Я был беспомощен, как новорожденный щенок. Понимая, что всё потеряно, я промямлил глупо и невразумительно:

— Я... умею... лаять! Женщина не удостоила меня ответом. Смерив меня уничтожающим взглядом, она обратилась к коту: — А ты? Кот приосанился. Я замер. Ведь до сих пор я не знал, в чём заключался талант моего соперника. Я ждал его ответа, сгорая от любопытства. Кот откашлялся, покрутил ус и сказал с достоинством: — Я знаю наизусть все сказки на свете. Любую из них я могу рассказать без запинки. Мяу! Пожалуйста, хоть сейчас. — И он облизнулся, покосившись на котлетку. Я взглянул на женщину. В её тусклых глазах появился блеск. — Великолепно, — усмехнулась она. — Ты очень порадовал меня, Фунт. И не потому, что я люблю сказки! О нет. Я их ненавижу. Моё имя — Скука. И я не желаю, чтобы ты рассказывал сказки людям. Поэтому ты навсегда останешься в моём доме, — с этими словами она трижды хлопнула в ладоши. На пороге вырос слуга. — Запереть кота в чулане! — приказала она. — Можешь рассказывать свои сказки мышам, прежде чем их скушать, — кивнула она в сторону Фунта. И не успел Фунт пикнуть, как был схвачен за шиворот, и белый пушистый хвост мелькнул передо мной в последний раз. — А этого бездарного дурака, — сказала Скука, указывая на меня сухим, как карандаш, пальцем, — выгнать вон. Пусть отправляется на все четыре стороны и лает сколько ему угодно. Мне дали пинка, и я очутился по ту сторону калитки. Я лёг и завыл. На сердце у меня, как говорится, скребли кошки. Правда, я погубил своего соперника! Убрал его со своего пути, но какой ценой! Я не знал, смогу ли пережить такое унижение. С какой радо-

стью я поменялся бы с Фунтом! Как горд, вероятно, этот набитый дурак, сидя в чулане и обдумывая, как велик и опасен его талант! О, какая тоска! О подлый, подлый соперник! Рыча от обиды, я стал кататься по земле. Репейник цеплялся за мой великолепный хвост. Меня кололи колючки и кусали муравьи. Голод мучил меня. Я изнывал от жажды. Наконец я поплёлся домой. Обнюхивая следы, я быстро нашёл дорогу, и до самого дома меня преследовал ненавистный

кошачий запах, напоминая мне о моём унижении. Я стонал. Это было нестерпимо! Кое-как я добрался до дома. На пороге стоял мой хозяин. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Я понял, что он видел, как я ночью гонял его любимца. На всякий случай я упал на землю и, глотая пыль, пополз на животе к ногам хозяина. — Где Фунт? — раздался надо мной зловещий голос. Я молчал. Что мог я ответить? — Где Фунт? — спросил он ещё раз, и я понял, что гибну. Я ждал заслуженного наказания, но не мог предположить, что оно будет так ужасно! Мой хозяин был не только дрессировщик, но ещё и фокусник. Фокусы его часто смахивали на чудеса, и я их побаивался. Думал ли я когда-нибудь, что буду наказан таким ужасным способом?! Хозяин поднял руку. Из-под его манжет посыпались разноцветные искры, мелкие, как бисер, и колючие, как булавки. У меня закружилась голова, и я лишился чувств. Теряя сознание, я успел заметить в руке у хозяина толстую иглу. Он вдевал в ушко чёрную нитку. Когда я очнулся, то оказалось, что я пришит к подушке крепко-накрепко и не могу шевельнуться. — Жалкий завистник! — сказал хозяин громовым голосом. — Я знаю, почему ты возненавидел кота. Ты не мог перенести его превосходства! Чужой талант был тебе ненавистен. Сам же ты только и умел, что играть на гитаре. Но мы-то с тобой знаем, что ты не извлек бы из неё ни единого звука, не будь она заводной. Ты — ремесленник, а он был артист. И ты погубил его, о преступник! Скажи по крайней мере, куда ты задевал его шкурку?!

Я сознавал свою вину, но не мог ответить. От всех передряг я потерял дар речи. Я горевал и раскаивался молча, а хозяин понял моё молчание как вызов и упорство. — Так будь же в наказание свидетелем чужих успехов, не имея возможности даже махнуть хвостом! — сказал он, и я в один миг очутился в ложе, куда приехала какая-то важная дама смотреть представление. Меня положили на барьер, чтобы даме было удобней облокачиваться. Первый же вечер оказался для меня пыткой. Худые локти, как гвозди, впивались в мои несчастные бока, а я не мог ни зарычать, ни укусить мою мучительницу. Униженный и несчастный, я выглядывал из-под её рукавов и видел, как на арене плясали учёные фокстерьеры, сновали морские львы, галдели попугаи, которых я всегда считал круглыми идиотами! А зрители хлопали им и смеялись, а я... да что там говорить! Хозяин знал, как меня наказать! Я страдал ужасно! Дальше всё было, как во сне. Наступил день, когда всё цирковое имущество упаковали в ящики, в сундуки и погрузили в большой фургон. Цирк уезжал. Как случилось, что я попал в магазин, а оттуда в качестве «случайной вещи» к вашей тётушке на диван, я толком не помню. «Превратности судьбы», как говорится в книжках. Жизнь моя потекла в покое и бездействии. Пригревшись, я сидел смирно, не подавая голоса. Боялся за своё насиженное местечко. Но сегодня я понял, что оставаться в стороне и молчать было бы нечестно, — тут пудель наклонился к самому уху девочки и шепнул: — У сказок были другие концы!

— Какие?! — спросила изумлённая Веснушка. — Не знаю точно, — шёпотом продолжал пудель. — Мне известно, что случилась большая беда! — Беда? — переспросила было Веснушка. — Ссс! Слушайте и не перебивайте. Это книжка не простая, а волшебная! Люди, которые не верят в чудеса и не умеют мечтать, видят в ней только раскрашенные картинки да буквы, большие и маленькие! На самом деле в ней всё настоящее! Люди, их поступки, беды и радости, улыбки и разочарования! — Настоящее?! — переспросила Веснушка. — Значит... значит, Золушка может стать моей подругой, а Мальчикс-пальчик и его братишки — товарищами! Скорее на помощь! Ведь они во власти злых людей и жадных Людоедов! Друзей нельзя оставлять в беде! Надо найти концы сказок! — Увы, — сказал пудель, — концы сказок похищены сегодня ночью вашей тётушкой! — Она должна вернуть их! — и Веснушка подбежала к двери. — Тётушка, тётушка, отдайте сейчас же концы сказок! — Тсс! Кричать и требовать бесполезно, — остановил её пудель. — Концы сказок сгорели в печке. Это — дело рук вашей тётушки. — Как она могла? Зачем? — Стоит ли судить о том, чего нам всё равно не понять. Вам — по молодости, а мне — потому, что я хоть и породистая, но всё-таки собака, — рассудительно сказал пудель. — Однако я знаю: есть средство отвратить беду. Надо узнать, чем кончались сказки. Тогда в книжке всё станет по-прежнему, наперекор тётушке. — Но как узнать? У кого? Я готова бежать, плыть, нырять, карабкаться! — Прежде всего вы должны ответить мне на очень серьёзный вопрос, — сказал пудель. — Вы храбрая или трусиха?! Веснушка на мгновение призадумалась. — Трусиха, — краснея, призналась она. — Один мальчик, с которым мы дружили, брал в руки дохлых мышей, лягушек, а раз даже живого таракана. А я не брала. Боялась. — А брать в руки себя вы никогда не пробовали? — А это можно? — Это необходимо. Однако редко кому удаётся. Вы, я надеюсь, справитесь с этой задачей. Поэтому я предлагаю вам отправиться со мной за концами сказок. — Хоть на край света. — Это гораздо ближе. Если мы не будем мешкать, то засветло доберёмся до Тупика Четырёх Мокриц. Мы проникнем в дом Ску-

ки, освободим кота Фунта, и он расскажет нам с начала до конца все сказки, — сказал пудель. — Но прежде чем уйти, напишите тётушке записочку. Постарайтесь писать по линеечкам и по возможности без клякс. Веснушка вырвала второпях из тетрадки листок бумаги и обмакнула перо в чернильницу.

Взяв записочку, пудель подул на неё, чтобы скорее просохли чернила, и положил на видном месте. — А теперь в путь! — и он нажал на оконную раму, заклеенную на зиму полосками бумаги. Окно открылось. По комнате заплясали снежинки. — Сейчас я попрощаюсь с моим другом, — сказала Веснушка, прижимая к груди маленького игрушечного Трубочиста. Он был одет в бархатную курточку и изрядно потрёпан, как бывают потрёпаны самые любимые игрушки. — Я ухожу! — шепнула Веснушка Трубочисту. — Но я вернусь. Я обязательно вернусь. Я взяла бы тебя с собой, но мало ли что может приключиться в пути, ты — маленький, испугаешься. Я взяла бы тебя с собой, но на улице метель, ты — тряпочный, размокнешь. Сиди тут и не высовывай носа. Тётушка не заметит тебя в тёмном уголке. Выглянешь — забросит на чердак. — И Веснушка спрятала Трубочиста под кресло.

Прихватив с собой книжку волшебных сказок, Веснушка протянула руку пуделю. — Я готова. В эту минуту из-за двери послышался голос тётушки. — Веснушка! Ты учишь сказки? Ей никто не ответил. Веснушка и пудель уже шагали по глубокому снегу.

Если бы путники оглянулись, то увидели бы, как маленькая чёрная фигурка вскарабкалась на подоконник, прыгнула в снег и пустилась за друзьями вдогонку. Это был игрушечный Трубочист. Колючий ветер хлестнул его по лицу, сорвал с головы шапочку, растрепал волосы, свалил с ног. С трудом преодолевая натиск ветра, Трубочист поднялся, поймал на лету шапочку, запахнул полы куртки. Вспомни он в эту минуту, что он игрушечный и даже не заводной, мужество, пожалуй, покинуло бы Трубочиста, и бедняга остался бы лежать в сугробе. Но, к счастью, Трубочист не думал о себе. Мысли его были там, где в снежной сумятице мелькала, удаляясь, Веснушка. Он не хотел покидать её в трудную минуту и надеялся пригодиться в дороге. — Догоню! — повторял про себя Трубочист. — Догоню! Догоню! Догоню во что бы то ни стало! Он продирался через заснеженный кустарник, скатывался с пригорков, увязал в сугробах, стараясь не потерять из виду Веснушку и пуделя. И (Трубочист не заметил, как это случилось) вместо того чтобы почувствовать усталость, выбиться из сил, Трубочист бежал всё быстрее, и силы его прибывали. Он заранее посмеивался

тому, как будут удивлены Веснушка и пудель его появлению. Ведь они уверены, что Трубочист сидит себе в безопасности в тёмном уголке под креслом. Ещё немножко, и Трубочист будет у цели. Но тут на беду усилилась метель, и Веснушка с пуделем исчезли из виду. «Они могут сбиться с пути! — подумал, испугавшись, Трубочист. — В этой снежной сумятице легко потерять друг друга!» — И он запел песенку так громко, как только мог, чтобы друзья услышали его голос и отозвались:

Пусть снег метёт — Иду вперёд И не сверну назад! Промок насквозь, Хоть скинь и брось Мой кукольный наряд. До самых крыш Сегодня в ночь Сугробы намело. Но кто идёт Друзьям помочь, Тому всегда тепло. Пусть будет слышен Голос мой Тебе издалека: «Ты не одна, Твой друг с тобой! И вот его рука!»

Тем временем пудель действительно сбился с дороги. Усталые, продрогшие, плелись наши путники, и, куда бы ни сворачивали, всюду расстилалось перед ними снежное поле. Ни кустика, ни деревца, ни одной дорожной приметы, знакомой пуделю. Всё замело снегом.

Оба молчали, стараясь не огорчать друг друга. Первым не выдержал пудель. — Презираю себя! Сбиться с пути собаке! Засиделся на подушке, пригрелся! Вот и потерял чутьё. Куда я теперь гожусь?! Мы заблудились по моей вине. Вокруг — никого. Да и кому охота бродить по полю в такую погоду! Мы одни. Никто не придёт к нам на помощь! Никто не выручит из беды! И вдруг ветер донёс издалека слова песенки:

Но кто идёт Друзьям помочь, Тому всегда тепло.

— Ты слышишь? — встрепенулась Веснушка. Из снежной мглы вынырнул Трубочист. Но не прежний, не игрушечный, а настоящий рослый мальчик. Веснушка и пудель уставились на него, не зная, что и думать. Трубочист поспешно скинул с плеч курточку и закутал озябшую Веснушку. — Эх ты! — с упрёком обратился он к пуделю. — Не мог одеть девочку потеплее!

— Оплошал... — пробормотал пудель. — Забыл, что бывают вьюги. — Какой хороший сон! — пролепетала Веснушка. — Мне стало тепло, и Трубочист здесь... Как жалко, что сны кончаются. — Это не сон, — сказал Трубочист. — Я останусь с тобой навсегда. — Но ведь ты был игрушечный... — всё ещё не веря своим глазам, сказала Веснушка. — И даже не заводной... А теперь... Как это случилось? Тут только Трубочист оглядел себя и понял, что он — настоящий, живой, долговязый мальчик. Он развёл руками. — Не знаю, — признался он. — Чудак! — удивился пудель. — Стал человеком, а как — не заметил. — Человеком? — Трубочист всё ещё не мог поверить своему чудесному превращению. — Значит, я теперь могу быть не игрушкой, а другом? — Конечно! — подтвердила Веснушка. — Только чур — уговор: за косички не дёргать! — И за хвост не таскать! — предупредил пудель. — А это делают все настоящие мальчишки? — Все до единого, — кивнул пудель. — А я что, игрушечный? — и Трубочист на радостях дёрнул за косички Веснушку и за хвост пуделя. — А теперь, — сказал он, — куда вы, туда и я! Прыжок, ты знаешь дорогу! Веди же нас. Ну, что же ты стоишь на месте? — Пни меня лучше сапогом или ударь метёлкой, — жалобно ответил пудель. — Я сбился с пути. Я недостоин называться собакой. — И он завыл. — Перестань! — прикрикнул на него Трубочист. — Этим делу не поможешь. Говори, дорожные приметы помнишь? — Все до единой. Кривое мёртвое дерево — раз! Табличка с надписью — два! Серая калитка — три! И...

...не успел он договорить, как туман рассеялся, словно по волшебству, и все увидели и кривое мёртвое дерево, и табличку на нём, и серую калитку. Путники, сами не зная этого, были у цели. Так нередко случается в жизни: цель достигнута, но туман сомнений скрывает её от нас до поры до времени. — Она! — взвизгнул пудель. — Пусть я стану кошкой, если это не та самая калитка! Веснушка привстала на цыпочки. Надпись на табличке гласила: «ТУПИК ЧЕТЫРЁХ МОКРИЦ. СОБСТВЕННЫЙ ДОМ СКУКИ». — Значит, я шёл правильно! Я не потерял чутья! Я могу служить людям! Никогда, никогда больше я не вернусь на мягкую подушку! — кувыркаясь от радости, повторял пудель. — Теперь надо проникнуть в дом, не вызывая подозрений, — сказал Трубочист. — Я выманю Фунта через печную трубу на крышу. Мне это легче всего. Я — Трубочист. — Будь осторожен. Не попадайся Скуке на глаза, — предупредил пудель. — Найдёшь Фунта, волоки, как бы ни царапался. — Без кота не вернусь, — пообещал Трубочист. — Ждите меня на опушке леса в покинутом шалаше. — Не робей! — шепнула ему Веснушка. — Держи себя в руках. Сумеешь? Трубочист усмехнулся: — Что я, игрушечный? — и он помахал друзьям на прощание метёлкой. Возле калитки не было ничьих следов. Трубочист протянул было руку, чтобы открыть калитку, как вдруг... ...скрежеща ржавыми петлями, она распахнулась перед ним настежь, точно кто-то давно уже поджидал Трубочиста.