Гнездовье by KNPK KNPK

Владислав Косарев

ГНЕЗДОВЬЕ

Астана, 2015 год

УДК 821 (574) ББК 84 (5 Каз-Рус) К 71 Косарев В.Б. К 71 Гнездовье. - Астана: ИП «Saya_design», 2015. - 180 с.

ISBN 978-601-06-3422-0 Почему жители покидают обжитые места… Как обустроить село для людей… Кому служит земля… Обо всем этом и о том, как из частной собственности извлечь доход для общества Вы узнаете в этой книге. Найти тот путь, который приведет к всеобщему труду, труду самоотверженному, способному поднять благосостояние общества. Труд не только оказывает решающее значение на благосостояние людей, формирует высокие общественные нравы и привычки. Единство и сплоченность общества начинается в коллективе, где на равных правах объединяются представители разных национальностей, возрастов и социальных сословий способных управлять своей судьбой. «С судьбой человек может бороться, побеждать. Поэтому смысл жизни простого человека – нормально жить, трудиться на благо своей Родины», - сказал недавно Глава государства. Поколение работников воспитанное на уроках свободного труда сможет создать прочный фундамент нового общественного строя. В книге нашли отражение судьбы людей стремящихся к улучшению жизни села. Различными путями, коллективным трудом создается Общество Всеобщего труда. Восстановление и расцвет казахстанских сел основа благополучия сельских жителей Республики.

УДК 821 (574) ББК 84 (5 Каз-Рус)

ISBN 978-601-06-3422-0

«Я убежден, что Казахстан 2050 года это Общество Всеобщего труда. Это государство с сильной экономикой, где все делается для человека. Где лучшее образование, лучшее здравоохранение. Где царят мир и спокойствие. Где граждане свободны и равны, а власть справедлива.»

Жанай Под утро в доме стало прохладно. Жанай встал, накинул куртку, вышел в сени. Все двери вроде бы плотно прикрыты, а прохлада откуда-то так и ползет в дом. Снова лег в постель, набросил на ноги полушубок, подвернул с боков одеяло. Стало теплее, но не спалось. Думы приходили не о будущем, а вспоминалось прошлое. Дом строили все родственники, месили саман, сушили, переворачивали тяжелые глиняные блоки, складывали в пирамиды. Просили у Создателя теплого ветерка и чтобы не набежал дождь, от которого саман плохо сох. За одно лето удалось сложить только стены и ждать пришлось до следующего года, пока они просохнут и осядут. За это время заготавливали доски, лаги, стропила, окна и двери. Жанаю повезло, что он работал на машине. Попутно прихватывал то пару-тройку досок, то еще что-нибудь нужное для стройки. Все, кто знал о стройке Жаная, старались помочь. Как-то выгружали вагон с пиловочным лесом. Пришло с десяток машин. Федор Протасов подошел вместе с прорабом к машине Жаная. – Жаке, мы тут решили по три бруска с машины подкинуть тебе на лаги. Лишними не будут, сбросишь до того, как поедешь на стройдвор. Прораб тут-же подал накладную, где написал намного меньше груза, чем было уложено. Где-то теперь Федор Степанович, добродушный и справедливый товарищ. С ним было легко идти в рейс и в непогоду пробираться, и когда надо машину отлаживать. Уехал к детям, вот уже скоро десяток лет тому назад. Не пишет, не звонит. Но люди говорят, живет неплохо, здоровье только пошаливает. 4

Стройка отняла у Жаная три полных года. Обустройство ограды, сарая, гаража, бани стало непрерывным хозяйским занятием. Каждое завершение начатого объекта было праздником и для семьи, и для души. Жанай подолгу вечерами мастерил что-то в гараже или сарае. Радовался, что стало удобнее, аккуратнее. Привлекательность домашнего очага стала такой высокой, что летом в дом съезжались то дети, то гости, а потом и внуки. Не будь этого дома, вряд ли поехали бы племянники из города в село на все лето. Сандугаш то и дело просила хозяина что-нибудь сделать для малышей. То навес, то качели, а зимой – снежную горку. Тепло домашнего очага согревало всех, кто переступал порог отцовского дома. И хоть были привлекательные увлечения за воротами дома: лес, ягоды, котлован за селом, где дети целыми днями плескались и визжали, все же всех объединял, укрывал и в непогоду, и в зной дом. Дом, где было тепло и уютно, где щедрые и добрые руки Сандугаш умели и накрыть стол, и постирать детские вещи, и отгладить костюмчики сыновьям, когда они собирались в клуб на танцы или шли в гости к друзьям. Все шло своей чередой и казалось не остановить эту жизнь никогда и никому, потому что, она была потребностью. Это было веление времени, самой жизни. Дом связывал в крепкий узел и родных, и соседей, и коллег по работе. Какие теплые и радушные встречи были в доме, когда в осенние вечера собиралась вся совхозная бухгалтерия, где Сандугаш была начальником расчетного стола. Собирались по поводу дней рождения взрослых и детей, на праздники, просто в свободные вечера. В селе было принято просто зайти на огонек. Без предупреждения, да и без приглашения. Посидеть за чаем, погрызть семечки, поиграть в карты, лото, домино. А иногда распить поллитровочку водки под пельмешки или куырдак. 5

Это не такие вечера, которые приходилось посещать Жанаю в городе. Списки, кто, где должен сидеть, кто за кем будет говорить тост, и томительные ожидания прихода начальников. Люди знали, почему не приглашают за стол. Хозяин старался, чтобы уважаемого, загруженного делами бастыка, встретило как можно больше приглашенных у входа, где хозяин представлял поочередно всех, кто был в зале. Жанай тяготился такими процессиями. Ему больше по душе было тесное и шумное торжество, где все друг с другом знакомы, испытывали тепло и доверие, где все знали, что под крышей этого дома никто не обидит другого, не скажет плохого слова, где никогда не упрекнут за недостаток на столе и невниманием к гостям. Хоть и стало немного теплее ногам, холод продолжал тревожить хозяина дома. Он за эти три десятка лет привык к тому, что все в доме зависит от него. Как дышится и живется под крышей дома, где он хозяин. Ему даже в голову не приходило, чтобы он мог допустить, когда больная жена пожаловалась на холод, отсутствие в доме воды или продуктов. Эта ответственность подняла хозяина с постели. Он быстро очистил топку печи и положил несколько сухих, заранее заготовленных поленьев. Печь разгорелась быстро, по потолку побежали блики света, пробившегося в щели между кружков плиты. Стало светло, включать свет не было нужды, да и щелкать выключателем не хотелось, боялся расстроиться, что лампочка вдруг не загорится, потому что улица и дом попали под «веерное» отключение. Вначале в доме было две печи. Одна топилась утром и вечером, а другая только на ночь. Теперь тепло идет по трубам и батареям. Жаная волнует не то, как согреется он сам, он представил, как протянет руку к батарее Сандугаш и поймет, что тепло идет, значит, хозяин заботится, он здоров, встал и растопил печь. 6

Жена хозяина дома никогда не отставала от дел, которые вершил её муж. Брала на себя ответственность за него, его здоровье, настроение. Жанай только спустя неделю узнал, что его дом посещал инспектор отдела по борьбе с хищениями соцсобственности на втором году их жизни в новом доме. Проверяющего интересовало, сколько материалов ушло на строительство, есть ли на них документы. Сандугаш достала из сундука сумку с квитанциями и поочередно выложила их перед сержантом милиции. Это накладная на шифер, количество листов, их можно посчитать, вот счет на стекло, приобретенное в рабкоопе, здесь документы на гвозди, доски, провода, трубы. Опыт бухгалтера пригодился в домашних делах. Не случайно жена забирала у хозяина все накладные, счета, даже квитанции за наем машины, на которой работал Жанай Омаров, с номером и датой использования, наименованием груза. Жанай знал, что это надо, но никогда не придавал большого значения документам. Сандугаш не посвящала мужа в свою документацию, но каким-то профессиональным чутьем вела свое делопроизводство, даже не отдавая отчета тому, когда и кому это потребуется.

Видимо кому-то стало любопытно, какие средства и материалы использовала семья совхозного бухгалтера и шофера на красивый и обустроенный дом. Теперь Жанай улыбаясь, вспоминал, как жена учитывала горбыль и провода, и цемент, и известь. Жанай знал, что на выметенные из кузова четыре ведра цемента и ссыпанные в сухую бочку в сарае накладной нет и быть не могло, но у предусмотрительной хозяйки и она была на месте, где и вес, и дата, и копеечная цена, все было проставлено и пропечатано. Сандугаш не стала перегружать трудолюбивого и непоседливого мужа учетом и документацией. Она знала, что у него это никогда не получится. Он, то в бардачке машины оставит смятую квитанцию, то просто забудет её взять. Как-то летом мы ехали с Сергеем, шофером национального заповедника «Кургальджино», вдоль каскада озер. Впервые я увидел настолько увлеченного и квалифицированного орнитолога. Он неустанно рассказывал о птицах, их повадках, численности, приплоде и местах зимовья. Он рассказал, что однажды ему поручили встретить француженку, которая интересовалась одним видом воробья, которого в Европе встречать не приходилось, а увидеть его ей очень хотелось. Водитель с переводчицей встретили довольно пожилую женщину и, когда она назвала цель своего приезда, - увидеть черного воробья, Сергей не задумываясь повернул машину в сторону от дороги, немного поколесив по проселкам, остановился и посоветовал коллеге из Парижа пройти к редким кустикам. Гостья настроила фотоаппарат и пошла в указанном направлении, затем она вдруг замерла, навела камеру на стайку птиц и вскоре вернулась к машине. Переводчица выхватила из длинной и торопливой тирады слов всего лишь благодарность Сергею за то, что он помог ей исполнить многолетнюю мечту – увидеть птицу, которой не было в её объемном каталоге. 8

В Европе этой птицы уже давно нет, хотя раньше ей не было счета. Сергей недоумевал: чему же они пытаются нас учить, если даже простого воробья уничтожили. Это же признак варварства, а не цивилизованности, о которой неустанно твердят, поучая других. Удовлетворенная парижанка попросила отвезти её снова в аэропорт, откуда она обратным рейсом улетела в свою страну. Об этом рассказал наш парень, шофер из заповедника. Мы много колесили по территории природного парка. Вдруг машина встала. - Смотрите, - посоветовал водитель, – сейчас самка серого скобчика встретит самца с добычей. Вдоль дороги действительно летел серый хищник с ношей в когтях. Скорее всего, это была полевая мышь. Скобчик громко кричал. Навстречу ему с земли поднялась самка. На большой скорости она подлетела к своему партнеру. Он вытянул когти вперед, а сам, часто махая крыльями, завис в неподвижном состоянии. Самка ловко подхватила его ношу и почти камнем ринулась вниз. Самец перестал кричать, поднялся выше и полетел назад, видимо за новой добычей. Сергей пояснил: - У этого вида скобцев существует строгое правило, когда мать не подпускает отца к детенышам, пока они не поднимутся на крыло, а кормить их обязан самец, но добычу он передает только через мать. Мы только что видели весь этот процесс. Этот случай вспомнился вместе с описанием того, как жена, оберегая мужа от несвойственных ему забот, делала эту работу. Зная, что когда то она окажется нужной и спасительной. Сухие дрова в печи разгорелись быстро. У огня легко думалось, а настроение наполнялось уверенностью и спо9

койствием. Вся прожитая жизнь представлялась Жанаю, как хорошо спланированное мероприятие. Дети поднялись, они в совхозе были не хуже других, их знали как выходцев из трудолюбивой и порядочной семьи, живущей в крепком, хорошо отстроенном доме с продуманным подворьем, огородом, скотом и овцами. Дети не знали нужды и в студенческие годы. Когда выпадал рейс в город, Сандугаш упаковывала в машину и банки с соленьями, и копченку, и тушки гусей или уток. А когда приезжали на каникулы, то увозили с собой от зимних припасов родителей и мясо, и масло, и все, что было в доме от огородных сборов. Все, кто имел частные дома, иногда завидовали тем, кто получал совхозную квартиру. Хоть и ждать приходилось подолгу, и дома были на два хозяина. Не все из них умели ладить и понимать соседа. Мало кто в селе понимал, насколько сложно иметь свой дом. Живущие в совхозных домах имели возможность на текущий или капитальный ремонт. Кому-то меняли крыши, некоторым перестилали пол, обновляли окна, двери. А те, кто похитрее и понастойчивее даже добивались ремонта сараев. Делалось все в случаях крайней необходимости, в старых домах, но среди населения всегда не умолкали разговоры о плохом содержании жилья. Жанай в душе не воспринимал такие суждения. Живешь в доме, платишь копеечную квартплату, так хоть дверь-то подкрепи, пока она не сорвалась с петель, и не жди, когда прораб пошлет плотников. Когда надеяться ни на кого не приходится, человек сам не допустит разрухи и сам устранит поломку или дефект. За долгие годы многие в селе по нескольку раз ремонтировали одно и то же. Днями простаивали в конторе с заявлением в рабочий комитет или к директору. Таких было сложно понять, но упрекнуть их в завышенных требованиях, ни у кого смелости не хватало. 10

Дом с заколоченными окнами Но эти времена прошли, все жилье передали в частную собственность. Те, кто всегда берег жилье и теперь содержал его бережно и аккуратно, а другие довели квартиры до ветхого и жалкого состояния. Многие, уезжая, так и не смогли их продать, бросили и уехали кто куда. Иные подались к детям, в город, другие пристроились там, где смогли приобрести квартиру тоже полуразрушенную или вовсе брошенную. Тем временем, на каждой улице пустовало по 3-4 дома, отдельные из них были как бы, законсервированы. Окна и двери забиты досками, подходы завалены камнями и бревнами.

Случилось так, что многоквартирные дома, оставшиеся без тепла и воды, использовались далеко не все. Встречались в райцентре дома, где были заняты не более половины квартир. Жанай отчетливо осознавал: что-то делается не так. Не должно быть, чтобы человек бросил свое жилище, пошел по 11

белому свету, куда глаза глядят. Но годы прояснили и этот и другие вопросы. Жизнь приобретала полную независимость от предприятия, от местных госорганов. Прочный и прибыльный совхоз оказался в большом долгу по зарплате рабочим. За сданное на элеватор зерно оплаты не поступало. Прошел разговор, что с элеватора кто-то вывез несколько эшелонов пшеницы неизвестно куда и без оплаты. Успокаивали лишь слухи о том, что идет следствие, вроде кого-то задержали. Шли устойчивые разговоры о том, что совхозы будут преобразованы в частные предприятия. И эти слухи скоро подтвердились. Прошло несколько собраний, где обсуждались вопросы, как поделить землю, технику, имущество. Жанай сначала прислушивался, переживал, как, что будет, но постепенно понял, что говорят подолгу те, кто мало в чем разбирается, а те, кто знает суть проблем, чаще всего помалкивают, поскольку на каждое их предложение или просто мнение набрасываются, как оголтелые вертопрахи и бездельники. Как-то на собрании зашел разговор о директоре. Его в клубе не было, он болел, лежал дома, поэтому отдельные так разошлись, что слушать было стыдно. - Он грубый и бесчеловечный. Весной он задержал моего сына на силосной яме, заставил выгрузить корм, прогнал с сеновала. А коня отхлестал кнутом. Тлеубай не больной, он просто не хочет с нами встречаться. Надо послать людей проверить болеет ли он на самом деле. В такой склочной и злобной обстановке ничего разумного не решить. Жанай знал, что директор больше других заботится о том, чтобы сохранить хозяйство, но понимают его лишь единицы. Большинство норовило урвать себе побольше, даже если это делалось в ущерб другим, таким же, как он людям. Жанай стал все реже участвовать в бесконечных дебатах, а потом и вовсе перестал ходить в клуб, тем более что там было всегда холодно, а иногда не было света, кресла разло12

маны, мест не хватало, многие перестали ходить на сборы и сходы. Но это были не главные причины, основной бедой было отсутствие разумных и полезных суждений. Когда окончательно поделили землю и технику, семье Жаная, его жене, всю жизнь отдавшим совхозу, двум сыновьям, и двум дочерям приходилось семьдесят четыре гектара пашни, восемнадцать гектаров сенокосов и пастбищ, а ещё, как сообщила Сандугаш, Жанаю досталась его же машина Газ53, правда, с доплатой в счет долга по зарплате, при пробеге около полутора миллионов километров, выпущенная двадцать три года тому назад.

«Ну что ж, - рассуждал ветеран труда, - чему быть, того не миновать.» Есть земля, есть дом, машина, которая, как он верил, прослужит еще не меньше десятка лет, есть огород, две коровы, кобыла с жеребенком, два десятка овец, птица. Своим аналитическим хозяйским разумом Жанай понимал, что на жизнь ему должно хватить, хоть и чувствовал, что трудиться придется не разгибаясь от зари до зари. 13

- Не мы одни, все в таком положении - успокаивала его жена. Действительно, все оказались без работы, жили продуктами с подворья. Совхоз как-то легко и незаметно избавился от скота. Новый собственник, которого называли новым непонятным словом «инвестор», меньше чем за два месяца вывез весь скот на мясосдачу. Объяснили, что надо погасить накопившиеся налоги и долги за дизтопливо, полученное на уборку урожая, обещали и людям «закрыть» зарплату. Но этого так и не дождались, ни доярки, ни механизаторы. Все село продолжало жить в долг. Под зарплату завозили уголь, собирали подписи за свет. Сначала Жаная звали с машиной то на ток, то в рейс на станцию, то по хозяйству. Вся работа учитывалась и расценивалась, но оплаты не было даже, когда держали в руках живые деньги. Жанай не сильно переживал, чувствуя за спиной и свое хозяйство, и крепкий ухоженный дом, собирал средства на учебу детей. Все же двое студентов, как-никак нуждались и в оплате за жилье, и на питание, и на одежду, обувь. Как-то по осени приехали Самат студент 3 курса и Асель - первокурсница. Радости в доме было как никогда. Жена наварила, нажарила, заходили соседи, родственники, как всегда разделить радость семьи. Все беззаботно шутили, веселились. И только Жанай на второй день оставшись наедине с супругой, задумчиво и с грустью сообщил о своем решении зарезать полуторагодовалую телку: - Не могу, мать, смотреть на то, что дети в ноябре ходят в кроссовках, да и те еле дышат. Присмотрел у приезжего торговца ботинки и Самату и Асельке. Куплю, сколько-бы не запросил. Ранним утром Жанай с соседом завалили телку, которую планировал оставить на племя. Корова уже шла на седьмой отел. Пора подготовить замену. К полудню сделали куырдак, отметили свежину, мясо тут же увез проворный заготови14

тель. Собрав всю выручку, Жанай вместе с детьми двинулся к рабкооповскому магазину, который хоть и был давно закрыт, около него останавливались приезжие продавцы из района, да и местные, кто начал этот промысел не на шутку. Дети смущенно стояли поодаль, не прося и не убеждая отца купить обувь по их выбору. Жанай тоже не был склонен долго торговаться. Упрашивать скидку, унижаться перед продавцом он не мог, не позволяло отцовское достоинство. Вещи куплены, уложены в пакеты, деньги отданы. Вернувшись домой, Жанай выложил оставшиеся деньги на стол перед хозяйкой. Сандугаш поделила деньги пополам: - Это вам на дорогу и на первый случай, - сказала она, отдавая деньги детям. Жанай не жалел о своем поступке, знал, что так должен поступать любой отец, но в нем боролось с его родительскими суждениями другое тревожное чувство, ведь он только что пустил под нож крупную телку, выручки от которой должно было хватить не только на две пары обуви, пусть теплой, на меху, пусть модной, в которой не стыдно показаться ни детям, ни их родителям, когда пойдут по селу провожать детей в город. Тревожило отсутствие равновесия в ценах на мясо и вещи. Он знал, что сегодня и завтра он выдержит такую несправедливость, а что если случится и дальше терпеть такое надругательство над трудом крестьянина. Нет, так не должно быть, рассуждал наш герой, пока вернувшиеся из гостей дети не отвлекли его своими радостными рассказами о друзьях, учебе и надеждах на работу после учебы. Они были первыми в роду Омаровых, кто получал высшее образование и Жанай этим не только гордился, он связывал с их новыми профессиями и свое, и их будущее. Представлял, как инженер-механик и врач-терапевт пойдут по жизни, и люди будут вслед говорить: дети Жаная и Сандугаш, выходцы из этого добротного и благополучного дома. 15

Нет, не померкнет их доброе имя, не погаснет свет в доме, который он построил, обжил своими руками, создал в нем уют и благополучие, которым теплой завистью завидовали друзья и приводили в пример тем, кто не познал радости и теплоты своего дома. У многих народов принято говорить: «мой дом – моя крепость». Точно так думал Жанай Омаров, веривший в то, что и Сандугаш, и дети дружны и едины, пока горит очаг в их доме. Пусть Нурлан, возможно, и не вернется в дом отца, поскольку ему, офицеру приходится нести службу в разных городах, в далеких гарнизонах, а после службы ему государство даст квартиру по выбору, по тому насколько высоко будет его служебное положение. Да и старшая дочь уже сама дважды мама теперь будет озабочена не родительским домом, а своим очагом. И только теплая и радужная память о лучших днях детства, будет волновать и тревожить сердца детей, Жаная и Сандугаш. Годы обновления, тревоги и сомнения дополнялись радужными надеждами на лучшую долю. В село пригнали новые комбайны, тракторы и автомобили. Жанай сознавал, что его старый Газ-53 не может соперничать с новым Камазом, а комбайны и сеялки можно было сопоставить с прошлой техникой, как воробья с ястребом. Жизнь меняется настолько стремительно, что не успеваешь уследить даже за их названиями, терминологией. Особенно сложно даются пожилому Жанаю новые термины «бренд», «маркетинг», «менеджмент». А ведь, это не все. В недрах проводимых реформ еще много непознанных взаимоотношений и понятий. Жанай долго пробовал уяснить, что значит «Рошна», что значит «Компания», «Корпорация», «Холдинг», «Консорциум». Односельчане с гордостью стали твердить, что в село пришла «Рошна», это не то, что у соседей «Целина» или 16

«Тогви». В село зачастили иномарки. Все они из класса «джипов». Быстроходные, не боятся ни грязи, ни заносов. Идут везде, где другим путь заказан. Жители тоже старались не отставать от новых хозяев, покупали, правда подержанные, но с виду яркие иномарки «Mazda», «Toyota», «Audi» и другие. Жанай тоже подумывал завести себе легковушку, чтобы не голосовать у околицы села, а сесть да поехать к детям, либо в город за покупками или в больницу. Благо за землю давали зерно. От урожая причиталось доля до 5-7 тонн. Зависело от того, как уродится хлеб. Столько зерна никому, конечно не нужно, но продать его можно по той же цене, что продавала «Рошна» на внешнем и внутреннем рынке. Стоило дать расписку, что доверяешь свое зерно продать по приемлемой цене и жди, когда придет оплата. Лет пять дела шли без колебаний и издержек, люди держали скот, часть работали в ТОО, а те, кто не работал, искали себе удобное занятие. Кто-то занялся картофелем, пахал, удобрял, сеял, поливал, собирал и хранил урожай. Искал и договаривался о сбыте. Село жило своей неторопливой жизнью без прихотей и больших надежд. Прошлой зимой остановилась котельная. Кто говорил, будто потек котел, иные твердили, что угля не хватило. Одно было ясно и понятно, что котельная не работает, теплосеть разморожена, а вместе с ней и водопроводные трубы, которые лежали вместе с тепловыми. Люди потянулись к водонапорной башне с бидонами, молочными флягами, либо просто с ведрами на коромыслах. Ближние к Жанаю соседи приходили к нему во двор просили разрешения набрать из колодца воды для домашних нужд. Жанай не возражал, только просил скот на водопой во двор не водить, поить в переулке или у себя дома. Но, как говорят, беда одна не ходит. 17

Обвал Прошел слух, что «Рошна» перестает управлять производством и землями, якобы они заложили земли в банк, а банк не разрешает их использовать пока не будет возвращен кредит более двухсот миллионов тенге. Кроме разговоров, эту печальную новость подтверждало и то обстоятельство, что в Уялы все реже стали приезжать руководители на джипах и других иномарках. Контора чаще была на замке, почта и медпункт, оставшись без отопления, тоже пустовали. Бригадиры и специалисты не могли ничего ответить людям, поскольку не были посвящены в особенности взаимоотношений с банком. Ближе к весне тревога усилилась. Каждый понимал, что надо сеять, а техника не прошла ни ремонта, ни техобслуживания. Солярки и моторных масел на нефтебазе не осталось. Бензином заправлялись на колонке в райцентре, заливая баки и канистры. Так уж устроен человек, что он должен делать все в свои сроки, когда надо сеять, когда пахать, душа хлебороба зовет его, как птицу в перелет осенью на зимовку или весной на гнездовья. Люди собирались у домов, вблизи мастерской, делились сведениями, кому что удалось выяснить в отношении земли. Успокаивало лишь то, что тракторы и комбайны были в соседнем селе закрыты за забором на замок и под надежной охраной, среди которой ни одного местного человека не было. Все они приезжали на смену, жили в вагончике, а через неделю менялись. Эти люди никакой информации не давали. Это их не касалось. Складывалась психология частника, каждого тревожило только то, что ему принадлежит. Жанай понимал, хоть и с трудом, что те у кого богатство, у того и жизненных сил больше и полномочия много шире, чем у тех кто не сумел овладеть собственностью. 18

Возвращаясь как то вечером из рейса, Жанай задержался у железнодорожного переезда, потому что на путях стоял пассажирский поезд. Машин набралось много. Водители томились в ожидании, высказывались догадки, почему пассажирский поезд остановился прямо на переезде у разъезда, где такие поезда никогда не останавливаются. В колонне машин стоял большой красивый джип с двумя кабинами и небольшим кузовом, где на прочных тросах был закреплен снегоход. Молодые пассажиры вышли покурить, и тоже рассуждали о закрытии переезда. Один из пассажиров уверенно заявил, что как только пройдет эшелон с углем, пассажирский поезд сразу уйдет и переезд откроют. - Это Кайыржан гонит свой уголь в Россию. Ему нельзя опаздывать на пограничный таможенный пост, потому что за это наложат большой штраф. Пока он не пройдет, все другие поезда ждут. Это не впервой. Простояв около часа, путники увидели свет прожектора электровоза, который невероятно быстро двигался, вместе с длинной вереницей вагонов. Жанай двинулся в сторону дома, сожалея, что задержался, но в его сознании не угасала мысль о том, что пассажиры поезда тоже потеряли много времени и переживают, что не успеют на пересадку в другой поезд. А может кого-то тревожили более сложные жизненные обстоятельства. Пытаясь как-то связать переживания односельчан в связи с задержкой посевной и пассажирами поезда, Жанай все отчетливее понимал, как сложно жить человеку, когда он потерял опору в жизни. Такой опорой у жителя села была земля. Теперь эту опору отнял банк, который вероятнее всего не до конца осведомлен, где лежат эти поля, где проходит низина и речка, где лесок и щебеночная сопка с карьером. Понимает ли банк, его руководитель, что значит эта земля для людей, которые проводили здесь на вечный покой стариков, где 19

сами отдали силы и здоровье тому, чтобы на земле рос хлеб, паслись стада, земля, по которой гонялись друг за другом недавно родившиеся жеребята. Земля, которая была для людей и радостью и болью, навевала раздумья и печаль.

Интересно, как мыслит о земле банковский работник, у которого в шкафу лежит договор на кредит за землю. Наверное, эта земля для служащего банка не представляется как неотъемлемый элемент жизни сотен людей, вынужденных думать о работе, о возможности купить булку хлеба к столу, о заработке на одежду детям, о топливе на зиму, о том, как у человека поет душа, когда просыпается земля весной, как расцветают подснежники, как благоухают поля и как сжимается сердце, когда летний зной иссушает землю, покрытую глубокими трещинами, либо когда оказывается не способной порадовать урожаем, но и при этом земля не утрачивает к себе человеческого тепла и надежды. Хлебороб всегда знает, что земля ему не изменит и только теперь он задумался, погрузился в грустные раздумья о 20

том, что земля не хранит к своим сыновьям, дочерям того тепла, на которое всегда рассчитывал человек, сын матери-земли. Проснувшаяся природа манила в поле, напоминала о долге человека перед землей. Крестьянские хозяйства, жившие обособленно от других со своей техникой и земельными наделами вышли в поле, по одному разу прошлись боронами по рыхлой зяблевой вспашке, обработали края полей, вывезли на прогрев семена из складов и сараев. Работники товарищества с завистью поглядывали в сторону тракторов, ползающих по полям с широким шлейфом пыли. По селу прошел слух, будто в ближайшую субботу состоится собрание владельцев земельных долей. В подтверждение этому появились объявления у конторы, у клуба и водонапорной башни. Людей собралось больше, чем обычно. Все ждали руководителей «Рошны», многие жители села успели проникнуться к ним доверием. К назначенному времени клуб был полон. Обособленно держались трое незнакомых молодых человека, да еще два работника милиции в форме, видимо не из района, а городские. Собрание открыл аким сельского округа, он сообщил, что большинство владельцев земельных долей собрались и представил им новых инвесторов. Старший из них любезно поблагодарил собравшихся за участие в сходе граждан и подробно до приторности многословно сообщил, что «Рошна» уже не является учредителем товарищества, поскольку все земли ею заложены в банк в счет погашения кредита. И теперь этот залог выкупила инвесткомпания «Жадыра» и к ней переходит право на земли, технику и недвижимое имущество. Представитель компании заверил, что сил на посевную достаточно, семена и топливо будут завезены в срок. По залу прошел шумок одобрения. Представитель закончил информацию и предложил задавать вопросы о том, как будет с 21

водой в селе, будет ли восстановлена котельная и теплосеть. Ответы были отвлеченные, типа: в пределах нашей компетенции, при наличии возможностей, посмотрим по обстоятельствам. Наконец, поступил вопрос, о том, сохранится ли оплата за земли в виде части урожая. Видимо зная, что этот вопрос будет непременно задан, представитель начал издалека: - Наша компания не имеет ничего общего с прежним инвестором «Рошной» и не является её правоприемником. Следовательно, не отвечает по её обязательствам, долгам и гарантиям. Мы пришли в силу того, что приобрели право на пользование землями, оплатив за это большие средства инвесткомпании «Жадыра». Мы предоставим работу, будем на взаимовыгодных условиях обеспечивать жителей кормами, топливом, другими коммунальными и бытовыми услугами. Мало кто до конца понял, что от земельных долей теперь ждать нечего. Посыпались другие вопросы, о медицинской помощи, о почте, школе, клубе. По всем этим вопросам ясность вносил аким сельского округа, который здесь же живет и знает не больше, чем любой из участников собрания. Люди долго не расходились, беседовали меж собой, с представителями инвесткомпании «Жадыра». Охотно разговаривали, строили планы на весенний сев. Обещали совместить интересы компании и нуждами населения. Обещали даже доложить руководству о необходимости ремонта дорог по селу и выезду автодороги на район и город. В конце инвесторы побывали в котельной, на току, в медпункте и школе. В этот день, пожалуй, никто не понял, что их земли теперь им не принадлежат, и ничего за них никто не получит. Как же так, недоумевал Жанай, по закону землю дали каждому на многие годы, а теперь ею будет пользоваться новый хозяин, а люди будут покупать у него и сено, и фураж, и уголь, и дрова на «взаимовыгодных условиях». Хорошо, что на выгодных 22

условиях, но где найти такие доходы, которых будет хватать на эти условия. И вновь Жаная успокаивала мысль о доме, который убережет его от всех невзгод. Надеялся, что беда обойдет его стороной, как и прошлой осенью, когда весь пропал табун, среди которых были две лошади Жаная и еще других соседей, а в основном весь табун принадлежал какому-то большому начальнику из столицы. Табунщики и другие хозяева коней объехали в округе до двухсот километров, но табун как сквозь землю провалился. Никто из соседних сел не видел и ни от кого не слышал, чтобы проходил табун, в котором около шестисот голов. Люди загоревали. Жанай уже было смирился с потерей, в последнее время такое случалось нередко. В один из дней к старшему табунщику приехали представители хозяина. Они подробно опросили всех, кто участвовал в поисках, уточняли, где находились табуны из соседних аулов, рассматривали подробные карты местности, где предположительно могли пройти с табуном угонщики лошадей. О том, что коней украли, никто не сомневался. Сами кони из своей местности далеко не уйдут. Волки их тоже не могли распугать. Табунщики много раз видели, как волки ходили среди табуна и лошади вели себя спокойно. Волки никогда не нападали на коней, даже тогда, когда они отбивались в сторону от табуна и были ослаблены болезнями или истощены. Зверю хватало последов, выкидышей и свежего конского помета, густо - насыщенного червями. Поисковики по карте определили маршрут, по которому вероятнее всего угнали лошадей. Тут же созвонились с коллегами и те послали на поиск несколько вездеходов из столицы. На завтра обещали вертолет. Дня три спустя табун обнаружили на территории соседней республики за триста пятьдесят километров от дома. Около лошадей никого не оказалось, но среди них были четыре оседланных коня. Люди либо ушли в село, а 23

может быть, их подобрала машина, которых немало колесило по зимним просторам под видом охотников. Радости людей не было предела. Все подходили со словами благодарности к опытным следователям, обсуждали, как не допустить новой барымты, табунщикам купили валенки, тулупы, а хозяева большого табуна снабдили их рациями и биноклями, наказав неотлучно быть при табуне. Быстротечная весна незаметно превратилась в лето. Самат закончил институт. Это событие тепло и радостно отмечали в кругу родных и близких, с приглашением гостей за широким дастарханом. Друзья понавезли подарков, баранов, кумыса, одним днем не обошлось. В знак уважения Жаная и Сандугаш приглашали в гости соседи, родственники. Все жили одной радостью, что теперь Самат станет правой рукой у хозяина дома, не сомневались, что ему дадут работу инженера-механика в инвесткомпании «Жадыра», куда выпускник уже отнес свои документы: резюме и копию диплома. Ответа парень не получил. Жанай видел, что сын нервничает, понимал и то как ему тяжело начать с отцом разговор о трудоустройстве в другом месте. Некоторые выпускники сельхозуниверситета пошли не по специальности, а туда где была хоть какая-то работа. Многим отказали, поскольку у них не было трехлетнего стажа работы по специальности. Самат предчувствовал, что и ему дадут такой же ответ.

Вдохновение Чтобы как-то отвлечься от чувств унижения и неполноценности, молодой инженер взялся готовиться к зиме. Жанай побывал на стройдворе, выкупил несколько бревен дровяных кондиций, на станции повезло закупить сразу машину дров. Сначала отец с сыном пилили дрова ручной пилой, но Жанай не мог долго стоять, полусогнувшись из-за радикулита, 24

и просил у сына передышки. В один из таких «перекуров» Жанай стал рассказывать сыну про соседа с другой улицы, с которым граничили огородами. Там ранее жил местный киномеханик Эдик Цваер, который никогда не пилил дрова руками, а приспособил движок от зернопогрузчика и циркулярную пилу. Этот же мотор служил ему, чтобы качать воду из колодца, размалывать отходы через зернодробилку и даже месить смеси из песка и глины для штукатурки стен дома. Самат с интересом слушал, а потом пошел к заброшенному дому Цваера через огород, густо заросший полынью. Сын вернулся с улыбкой на лице и рассказал отцу о том, что в сарае бывшего киномеханика он нашел сварную раму для распиловки дров, растворомешалки и еще кое-какие приспособления для хозяйства. Жанай не стал проверять обнаруженные сыном приспособления, а пошел к деду Шевину Семену Павловичу, который работал когда-то заведующим мастерской, а позже мотодвором. Старик Шевин, который уже давно распечатал восьмой десяток, радушно встретил Жаная, позвал в дом, поговорили о житие-бытие, поделились опытом лечения от всяких болезней, чем лечиться. Семен Павлович был заядлым травником. Собирал и сушил с десяток наименований лечебных растений, охотно делился с теми, кто обращался, когда было невтерпеж. Когда разговор подошел к концу Жанай спросил про Цваера. Нет ли сведений, как он живет, не собирается ли приехать, или у кого есть адрес, чтобы попросить Эдуарда Цваева разрешить попользоваться его приспособлениями. Дед Шевин оживился и с присущей ему уверенностью заявил: - Что ты, Жанай, какое разрешение. Бери, если надо. Вон в совхозе все разобрали и не то, что в пользование, даже исправную технику на металлолом сдали. Жанай другого ответа и не ждал, но пойти в соседний двор, хоть соседа уже давно там нет, а остались только бро25

шенные им железяки, да полуразвалившийся дом с сараем, он не мог. Боялся, что люди осудят за самоуправство, а поэтому попросил деда Шевина пройти вместе с ним и Саматом, чтобы осмотреть и кое-что взять, хотя бы для временного использования. Самат первым делом достал из-под хлама станину, на которую укладываются дрова, есть место крепления пилы и приводов от мотора. – Бери, бери, чего добру пропадать, я посмотрю у меня где-то и циркулярный круг есть. Я посмотрю, заходи. Жанай не захотел везти это оборудование на машине, а притащил от соседей ручную тележку. На ней они перевезли приспособление к себе во двор. Везти эту станину в машине было бы вызывающе. Особенно въезжать во двор дома Цваера, куда никто много лет не открывал ворот. А потом, думал Жанай, вдруг еще что-нибудь из дома исчезнет, вся вина ляжет на него. Он знал, что у жены Цваера Веры где-то в соседнем районе живет племянник, который может предъявить претензии. Чуть позже подошел Семен Шевин, принес циркулярную пилу, изрядно заржавевшую, но зубья старательно отточены. – Возьми. Диаметр вроде должен подойти и по ступице, и по зубьям. Ржавчина сойдет, а резцы я отточил. Получалось, что у Жаная появился в доме станок для распиловки дров, который во много раз облегчал весь процесс заготовки топлива на зиму. Все дело теперь заключалось в том, где найти движок. Во всем селе такого давно ни у кого не было. Пока Жанай с Семеном Павловичем рассуждали, где взять двигатель, Самат уже прикинул, как соединить станок с колесом машины. Нужно было лишь установить машину на домкрат и приладить на шпильки ступицы скобу с карданным соединителем, который Самат предусмотрительно прихватил вместе со станком. Он собственно и был неотъемлемой частью всего этого механизма. 26

Жанай, поняв затею сына, ушел отдыхать, а Самат еще долго приспосабливал привод лесопилки. Тем же вечером он опробовал работу станка. Все шло как надо, оставалось только придумать подачу бревна к циркулярной пиле. Поручать эту работу отцу не хотелось, поскольку это не просто двигать трехметровое бревно по желобу станка. Помороковав немного над рычагами, Самат решил перемещать бревно через рычаг, который следовало одной рукой перебрасывать на длину чурки одновременно сбрасывать отпиленную часть. Утром такое приспособление было почти готово, осталось отвезти его на сварку и установить на раму. К полудню пошла работа. Самат один накатывал бревно в желоб станка, прихватывал его роликами, а рычагом подвигал к месту отреза, другой рукой нажимал на рычаг до тех пор, пока отпиленная чурка не откатывалась в сторону. Жанай с трудом верил своим глазам. Он ожидал, что придется недели две пилить, колоть и укладывать дрова. Оказалось, что к вечеру от большой кучи бревен почти ничего не осталось. Дед Шевин подходил пару раз посмотреть на чудо механизации, восхищался, что такая работа сподручна одному, тогда как у Цваера работало три человека. Да и то, процесс шел на много медленнее. - Молодые, они головастые, тем более с инженерным образованием легко и просто. Осталось переколоть и сложить готовые поленья. Самат смущенно молчал, но ухмылялся, когда заходил разговор, о том, как сложно колоть кряжистые чурки. На следующий день Самат ненадолго ушел из дома, а вернулся, неся в руках швеллер на подставке и несколько шлангов. Оказывается, он мастерил дровокол. На швеллер он укрепил рычаг с заточенным долотом. Приводился в движение рычаг от гидронасоса, подключенного в электриче27

скую розетку. Чурку Самат ставил на подставку, нажимом на рычаг гидравлического цилиндра и долото опускалось на чурку до тех пор, пока она не раскалывалась надвое. Так, подкидывая под рычаг чурки одну за другой, они превращались в поленья таких размеров, как того хотел дровосек. Жанай позвал Сандугаш посмотреть на чудо техники, сотворенное их сыном. Жена растрогалась, чуть ли не до слез. Не зря учили сына. И себе польза и перед людьми не стыдно. После того, как с дровами было закончено, Самат начал собирать и восстанавливать сенокосильную технику. Лето закончилось, Самат так и не получил никакого ответа от фирмы, по поводу трудоустройства. Люди, знавшие структуру управления производством рассказывали, что весь инженерно-технический персонал находился в головном офисе, а оттуда их отправляют в хозяйства по необходимости. Это был обдуманный и рассчитанный прием. Три-четыре инженера управляли эксплуатацией сотен комбайнов, тракторов и автомобилей, а повседневная работа велась бригадирами. Ремонты проводились путем замены агрегатов, а во время зимнего технического обслуживания в центральной мастерской больше опирались на гарантийные сроки эксплуатации. Заводы – изготовители имели фонды узлов и агрегатов для замены. Самату такие приемы были не знакомы. Он был готов к эксплуатации и ремонту любых механизмов, но система гарантированного обслуживания поставщиками его пугала дороговизной и потерей времени на доставку запасных узлов и агрегатов. Однажды Самат встретил своего одноклассника, который работал на комбайне. Кстати из всего села на комбайне сидел только он, да еще на тракторах работало не то трое, не то четверо местных механизаторов. Борис, так звали одноклассника Самата, стоял уже около месяца в ожидании привоза молотильного барабана. 28

- Что же ты, Борис заработал за уборку? - поинтересовался Самат. Парень ничего не ответил, у него задрожали губы, отвернулся, и ушел за комбайн. Другой комбайнер с нескрываемым раздражением заметил: - Ничего он не заработал. Он больше за питание должен, чем получит. Вообще мы здесь приложением к технике служим... Такой мимолетный разговор расстроил и насторожил молодого специалиста. Видимо поэтому фирма ему ничего не предложила. Скорее всего, на эти должности ставят людей, которые не интересуются проблемами и заботами механизаторов. Наверняка руководство прознало, что Самат не захочет жить так, чтобы не воспринимать чужую боль и заботу, а будет во всех обстоятельствах разделять нужды односельчан. Самат видел, как работают другие руководители и специалисты. Они ориентированы на беспрекословное подчинение интересам компании и ничего другое их не интересовало. Они даже не выслушивали ничего, интересующего людей, их жизнь и быт, кроме как обслуживание техники инвестора.

Общежитие Рассуждая о своем непростом положении специалиста, остающегося без работы, Самат уже не впервые воспроизвел в памяти и вступительные экзамены, и регулярные платежи за учебу, и тягостное осознание того, что родителям не просто набрать необходимую сумму на учебу ему и сестренке. И тем не менее студент не испытывал такого угрызения совести, как теперь в период неустроенности. Наоборот он чувствовал себя легко и свободно среди сокурсников и соседей по общежитию, где шум и подвижность прекращались ближе к трем часам ночи. И только когда шли экзаменацион29

ные сессии, студенческие сообщества погружались в напряжение и озабоченность. Да и тогда происходили жизнерадостные эпизоды, возникавшие из трудностей студенческого быта. Нередко расторопный и настойчивый Валерка Петров среди ночи вдруг восклицал: - Ой, ребята, что-то жареной картошечки так захотелось, что до утра не доживу. И не имея в комнате ничего для приготовления пищи, он приносил от соседей электроплитку, с другого этажа заимствовал сковородку. - Займите до понедельника с десяток картошин, - просил он. Все знали, что Валера пришел в эту комнату потому, что видел, как в нее заносили недавно мешок с картошкой. В другой комнате он выпрашивал жира, масло: - Ребятки, удружите, маслица, картошечка подгорает. Через полчаса собранные продукты были готовы к подаче на стол. Все жители комнаты не сомневались, что следом прибегут и соседи по этажу. Хоть немного, хоть по две-три ложки, а свежего блюда попробовать удавалось всем. Многие из пришедших несли с собой и соления и пирожки, молочные пакеты и оставшиеся от ужина продукты. Эта процедура не только давала возможность подкрепиться среди ночи, но позволяла и жить дальше просто, на доверии и уважении к окружающим, с уверенностью, что прожитые вместе годы будут порукой на взаимодействие в дальнейшей жизни. Только где теперь друзья-однокурсники, куда их раскидала непредсказуемая судьба? Как определились они в бурном потоке жизни, кто зацепился за профессию, а кого-то все еще несет поток перемен и нескончаемых преобразований? Не только бытовые проблемы сближали студентов. Больше всего их объединяло стремление к знаниям, взаимовыручка. Однажды Черноголовин Иван возвращался в общежитие вместе с Саматом. У входа в корпус женщина продавала кар30

тофель. Наполненное выше краев ведро привлекало своей щедрой выкладкой. Иван взял картофелину и спросил: - Сколько женщина просит за ведро? - прокрутил клубень в руках и вдруг запустил в парня, выглядывающего из открытого настежь окна второго этажа. Парень увернулся, но из комнаты разнеслись вопли негодования. Попутчики поспешили в корпус, по второму этажу сплошным валом неслись брань и проклятия. Оказывается, брошенная Иваном картофелина угодила в потолок, разбилась об него на мелкие части, и они посыпались на стол, где лежал чертеж, выполненный в зачет курсового проекта. Зурабу оставалось заполнить паспортные данные к курсовой работе. Но оказалось все пошло насмарку. Курсовая работа, которой отдано больше двух недель, превратилась в грязный лист ватмана. Самат, чувствуя свою причастность к происшествию успокоил однокурсника Зураба, которому трудно давались и обмер детали и нанесение её проекций на ватман. Очистив стол от остатков клубня и от ватмана, парни начали курсовую работу заново. Теперь уже Зураб лишь следил за ними и старался понять ход исследований и расчетов. Зная, что работу надо представить не позже как завтра к полудню, Самат и Иван не ложились спать до завершения проекта. Мало того, они стояли у двери кафедры пока Зураб не вышел вспотевший, но довольный и благодарный за четверку, на которую не рассчитывал прежде. Годы учебы, годы созревания и осмысления особенностей профессии – это счастливые годы. Они наполняли жизнь знаниями, а с ними и уверенность, что эти знания будут воплощены в труд, в созидание и наверняка на высокую оценку окружающими. Больше всего студенты инженерного факультета рассчитывали, что их знания будут нужны простым людям, механизаторам. Уверенность в том, что к инженерам будут обращены взоры при распутывании секретов 31

ремонта и эксплуатации техники и поиски в механизации ручного труда. Весь процесс учебы был насыщен примерами применения инженерных знаний в жизненной практике. Потеряв всяческую надежду на получение работы в инвесткомпании «Жадыра», Самат обратился еще в несколько предприятий в районе. Кое-кто его охотно приглашал, но суть его работы была очень далека от механизации. Чаще это были снабженческие функции, а они сопровождались и заботами о реализации. И везде, где такая возможность открывалась, была очень уж низкая зарплата, на которую устроить жизнь молодому человеку просто невозможно. Самат отказывался, ссылаясь не на оплату, а подбирал другие поводы и условия. В одной строительной компании оказался нужен механик, где имелось несколько автомашин, тракторы, краны и другие механизмы. Самат согласился, тем более при этой должности полагалась легковая машина. Такие же условия были и у руководителя строительной фирмы. Руководитель, мастера и снабженцы использовали свой личный транспорт с оплатой на договорных условиях. Но получить средства за аренду машин удавалось не всем и не всегда. Хорошо, что хоть зарплату удалось получить хотя и в 2-3 месяца раз. Строящиеся объекты не всегда обеспечивались материалами, не хватало людей, а самая главная причина – неритмичное финансирование, на которые выделялись менее третьей части стоимости, а освоение было почти полное. Фирма жила на банковских кредитах и на займах материалов. Где бы не приходилось бывать Самату, почти все просили передать руководству, что давать в долг дизтопливо и бензин, щебень и песок, а тем более кирпич и лакокрасочные материалы больше не могут, поскольку не поступила оплата, за полученное прежде. Самату пригодились знания и студенческие навыки. Он 32

принялся делать курсовые и дипломные проекты, просиживая все свободное время, до глубокой ночи, а нередко и вообще без сна и отдыха. Общение со студенческой братией помогло ему и устроиться с жилищем. В одной из комнат общежития мехфака у ребят оказалась свободная кровать, сетку которой они пристроили к батарее отопления, и она не была заметна, служила как бы ограждением и украшением ниши под подоконником. Кровать легко собиралась, и Самат становился ее обладателем на время выпадения дипломной работы. Преподаватели, особенно те, кто помоложе, знали об участии Самата в выполнении курсовых и дипломных работ, даже подсылали к нему тех, кто затруднялся с выполнением трудоемких и непростых по техническому содержанию проектов. Время неумолимо бежало, отсчитывая зиму, весну, приближалось лето. Самат выбрал свободную субботу, чтобы поехать к родителям помочь управиться с огородом. Отец особо не настаивал на том, чтобы сохранить прежние объемы посадки овощей, а мама настойчиво хотела высадить все и ни на одну грядку не меньше, чем было в прежние годы. Асель узнала, что Самат собирается к родителям и настояла, чтобы он забрал и ее. – Тебе же одному не справиться, а я буду помогать. Да и в пути тебе будет повеселее. Родители были счастливы, что дети не порывают своих связей с ними и с домом. Отработав два выходных дня в огороде, сделав все, что было возможно в эту весеннюю пору дети уезжали. Асель объясняла маме, какие таблетки пить, в какой последовательности и как следить за пульсом, давлением. А папе дочь советовала не снимать утепленный пояс–бандаж, когда прохладно, и не напрягать спину. Особенно родителей порадовал подарок дочери - тонометр, автоматически нака33

чивающий бандаж на руке и сбрасывающий давление, показывая давление и пульс. – В эту тетрадь каждый день записывай давление и утром и вечером. Но имей в виду, что этот тонометр хранит в памяти до десяти последних измерений. Давление зависит не только от ритмов сердца, но и от состояния сосудов, от режима питания, труда и отдыха.

Сандугаш с большим душевным теплом воспринимала рекомендации дочери не только как специалиста, а как своего ребенка, дорогого и близкого по крови и нравам. Мать воспринимала внимание дочери и как свою заслугу. И отводила достойное место отцу. Сознание матери наполнялось теплом от того, что младшая доченька, которой родители отдавали внимания и заботы больше чем старшим, уже выросла, уже многое знает и может. Мать не просто гордилась своими детьми, она вместе с этой гордостью оценивала и прожитые вместе с Жанаем годы. Они наполнялись радостью, что рос34

ли и взрослели дети, которые уже самостоятельно определились в жизни. Родителей не за что упрекнуть, они сделали все для своих детей. Вот только не покидала сердце пожилой женщины грусть от того, что их с Жанаем лучшие годы остались далеко в прошлом, а годы зрелости теперь сопряжены и с не прочным здоровьем, не совсем устроенным бытом, с постоянной тревогой о том, как дотянуть до следующей пенсии, не навалится ли какая-нибудь новая нужда. Одно обстоятельство вселяло надежду и уверенность в будущем это то, что рядом был муж. Вот уже больше пятидесяти лет они идут по жизни душа в душу без осложнений и обид. С полной уверенностью в том, что муж, отец детей, не подведет, не спасует перед любыми невзгодами. Ей и самой всегда представлялось, как она, ни минуты не сомневаясь и не колеблясь, пойдет на все, чтобы облегчить участь своего мужа, хозяина дома. Она понимала, что домашний очаг греет семью его трудами, его мыслями, его верностью своему родительскому долгу.

И хоть сложно теперь удержаться в разломанном быте, когда нет сил содержать скот, когда топливо достается невероятными усилиями, а его машина, казалось бы неотъемлемая часть жизни стоит больше полгода без заправки, но Жанай знает, что она жива, и когда надо будет опять и двигаться, и возить груз. Ведь он бережно законсервировал машину, залив под свечи масла, сняв трамблер и катушку зажигания, спрятав в кладовой. Сберег и аккумулятор. В эти зрелые и нетребовательные годы человек сокращает свои запасы, ограничиваясь теплом в доме, скромным набором продуктов и общением с соседями, односельчанами, живущими на такой же ноте с теми же возможностями. Одно обстоятельство вдохновляло Жаная, приводило к уверенности, это его дом, который по-прежнему служил оплотом и опорой. Как бы ни было сложно по материальным возможностям, хозяин дома с особым гневом и протестом воспринимал увиденное много раз в родном селе падение, разрушение домов, подворий, заросших бурьяном огородов. Когда Жанай проходил по родной улице, по которой ходил на работу, в магазин и от начала пути до его окончания он общался с людьми, то просто поздороваться, то останавливался справиться о здоровье, а с иными приходилось обговорить какую-то жизненную ситуацию, обменяться новостями. Это была жизнь, неотъемлемая часть человеческого существования в обществе. Нередко обстоятельства заставляли переживать за людей, а чаще всего радоваться вместе с земляками их успеху. Неизменная тоска и тревога посещала Жаная, да пожалуй и не только его, а всех других жителей улицы, когда хозяин с семьей покидал дом, оставляя его с заколоченными окнами, как признак того, что он хочет сохранить свое жилище и что кусок доски на оконной раме послужит оберегом от вторжения в дом, свидетельством того, что хозяин намерен вновь вернуться в дорогой ему очаг при благоприятных обстоятельствах. И 36

такие случаи по этой улице уже были. Кое-кто вновь вернулся, иные продали дома и их заняли новые хозяева, а чаще всего в крепкие и обустроенные дома переходили те, кто прежний дом не смог уберечь от разрухи, то ли от весеннего снега на чердаке падал потолок или обрушивались стены из-за постоянной сырости и затекания через трещины в кровле. Дом, жилище чаще всего копирует и хранить в своем облике образ жизни и характер его хозяина. Где-то человек проявил слабость, неосмотрительность, либо заурядную лень и это стало причиной неприятностей, невзгод и даже жизненных трудностей. Жанай переживал за каждый опустевший дом, за каждый оторванный штакетник или повалившееся звено ограды. Но больше всего он страдал от вида брошенного дома. Он воспринимал заброшенный дом как трагедию семьи, как остановившуюся жизнь. Иногда, в его сознании, вдруг начинала шевелиться мысль, что и его дом когда-нибудь станет нежилым, перестанет идти дым из трубы, погаснет свет в окнах, зарастет двор сорной травой, покроется зеленой тиной вода в колодце. Но он всегда настойчиво гнал прочь эту грустную мысль. Он верил, а скорее не столько верил, сколько хотел поверить, чтобы дом не осиротел, чтобы дети воспитали в нем внуков, а те своих детей. Так устроен поступательно развивающийся мир, того требуют и устои человеческого развития и земля, которая неотвратимо, прочно присутствует в сознании и чаяниях человека. Сердцем и душой Жаная согревала мысль о том, что сын Самат инженер - механик, пусть сегодня не нашел для себя достойного применения, но с этим не все потеряно, ведь он сын своей земли, корень, связывающий силы земли и семьи Омаровых, семьи, не запятнавшей своего прошлого ни плохой памятью, ни дурной славой. Жанай верил, что его дом не окажется в плачевном состоянии, не обретет статуса брошенного. 37

Подозрение Жанай не мог согласиться с тем, как угасает вокруг него жизнь, покидают дома соседи. Он был оптимистом и всегда предвидел благополучный исход. Пусть даже острые моменты возникают и подавляют его сознание, вера в силу правоты никогда не покидала разум трудолюбивого от природы, справедливого и настойчивого мужчины. Он верил, что это не навсегда, что лучшие дни еще вернутся. В жизни Жаная были случаи острых переживаний. Когда он служил в армии в далеком Закавказье, ему пришлось испытать переживание небывалой остроты. Рано утром Жанай пришел в автопарк, выписал путевой лист по маршруту к родниковому колодцу. Закончивший дежурство Ленька Панов, его ровесник и приятель попросился: - Можно мне с тобой на родник, хоть искупаюсь да арбузов поем? У Жаная не было повода отказать товарищу. Они быстро доехали до родника, пока Жанай закачивал цистерну водой, Панов искупнулся в небольшом пруду, сбегал на бахчу, попроведовал своего старого знакомого, принес подарок – два холодных арбуза, которые опытный охранник накрывал мокрой тканью и травой. Такой способ охлаждения знали не многие, а поэтому всегда восхищались, как на знойном солнцепеке сохранялась такая прохлада. Жанай не допускал задержек в пути, поэтому наскоро перекусив арбузами с лепешкой, оба путника возвращались в свой военный городок. Заехав в несколько точек, где полагалось залить воду, Жанай вместе с Ленькой подъехали к столовой, куда постоянно и в полном достатке завозилась родниковая вода. Не успел водитель выйти из машины, как к ней подошли четверо незнакомых офицеров и начали наперебой задавать вопросы Панову. 38

Жанай ничего не понимал, но его отозвал в сторону зампотех капитан Блинов и коротко объяснил, что этой ночью совершено хищение из парашютного хранилища, что стена проломлена киркой, которая по номеру значилась за автопарком, где служил Жанай. Зампотех рассказал, что у следователей из соседней части сложилась версия о том, что кто-то взял кирку, взломал стену парашютного класса и похитил два боевых парашюта. Собака-ищейка взяла след и привела к воротам автопарка. Там след обрывался, поэтому все сводилось к тому, что в этой операции участвовал Панов. Он же утром уехал с Жанаем из расположения части. Других предположений не было и быть не могло, так как на пожарном щите около стоянки машин кирки не оказалось. Блинов не обвинял Жаная, поскольку знал его как честного и дисциплинированного воина. Он лишь задавал вопросы: - Не было ли чего в спецящиках и цистерне. Не вывозил ли Панов какие-либо мешки? Жанай, недоумевая, отрицал. Он утверждал: - Панов был без вещей и никому в пути они ничего не передавали. И тем не менее, водитель Омаров Жанай был задержан по подозрению в соучастии в хищении военного имущества. Его посадили в грузовую автомашину, оборудованную для пассажиров, повезли в штаб соседней воинской части. Вместе с ним сели два охранника с автоматами и один солдат с огромной овчаркой. Панова повезли отдельно. Им не дали возможности переговорить. До конца дня Жаная допросили четыре раза. Четыре разных следователя. Было удивительно много вопросов о всех сторонах жизни Жаная. На все он отвечал солидно и обстоятельно. Когда начинало темнеть, Жанай сидел перед следователем, заполнявшим какие-то бумаги, в кабинет вошел подпол39

ковник Чучелов, командир части, в которой служил Омаров, следователь встал, вытянулся в струнку и доложил: - Провожу дознание по подозрению в хищении имущества со взломом. Подполковник сел в стороне сказав почтительно: – Продолжайте. Подполковник Чучелов Михаил Матвеевич был всего год командиром части. Ранее он служил на Дальнем востоке в должности командира авиатехнической базы, участвовал в корейской войне в качестве советника, поговаривали, будто корейские военоначальники ходатайствовали о награждении Чучелова высокой правительственной наградой Советского Союза. В части подполковника тепло называли «Батя». Он и действительно проявлял отеческую заботу о солдатах. Нередко заходил в столовую подсаживался на свободное место и просил у ближайшего солдата его порцию, а дежурному по столовой поручал принести другую порцию. Были случаи, когда случались «ЧП», и командир не покидал казармы почти сутки. Однажды он до полуночи просидел на стуле около дневального, ожидая когда вернутся трое самовольщиков. Он никогда не повышал голоса, но мог пригрозить: «Вот напишу родителям о твоем поведении». При этом и отца и мать он уважительно называл по имени и отчеству. – Ведь они надеются, что ты честно служишь Родине, а ты их доверие и надежду нарушил. Жанаю было крайне неудобно из-за того что его командир в неурочное время пришел из-за него в другую часть и терпеливо ждет конца допроса, который неизвестно когда закончится. Просидев так до конца беседы и после подписания показаний Жаная, подполковник встал: - Вы вот что, капитан - обратился он к следователю. - Ищите похитителя в своей части. Этот парень не причастен к воровству, пошли, рядовой Омаров. 40

Жанай последовал вслед за командиром. Офицеры штаба, встретившиеся на пути до КПП отдавали честь командиру части и дань уважения человеку недавно смотревшему смерти в глаза в другой стране за честь и достоинство и корейцев, и русских, воевавших против сильного и коварного врага. Командир сел в ожидавший у ворот «Газик», Жанаю указал на заднее сиденье. Когда вышли у штаба своей части Чучелов посмотрел строго на Жаная: - То, что ты не причастен к хищению, я уверен. А Панов не использовал твою машину? - Никак нет, - выпалил Жанай. - Ну смотри не запутайся в показаниях. Они будут тебя еще долго тревожить. Жанай был окрылен таким доверием и горд своим командиром, поставившим на место особистов соседней части, и тем не менее все три последующих месяца Жаная вызывали на допрос, правда в пределах расположения части. Задавали то один, то несколько вопросов, опираясь на время, места пребывания его машины. И вдруг неожиданная и радостная весть: замполит части Четверяков подозвал Жаная вместе с Пановым и объяснил: - Наконец-то задержали похитителя парашютов. Им оказался военнослужащий соседней части. Он действительно украл кирку с пожарного щита автороты, взломал стену парашютного склада, похитил два парашюта и на дороге против ворот автопарка, откуда и выезжал Жанай с Ленькой, сел на попутную машину, уезжавшую в город. Солдат служил на полигоне, где проводились бомбометания и парашюты, на которых сбрасывали осветительные фонари, солдаты собирали, чтобы использовать высококачественный шелк вместе с местными жителями для пошива 41

одежды и белья. Спрос на эти изделия был, и он стал источником наживы служивших на полигоне солдат. Выписавшись из госпиталя, он украл кирку со щита, взломал ей стену парашютного класса, взял два парашюта и проголосовал у ворот автопарка, уехал до города, а потом и до паромной переправы. Там спрятал парашюты в песчаном карьере и долго не мог их оттуда забрать. И вот когда он, забрав оба мешка с трофеем, переправлялся на пароме через реку, на том же пароме находились несколько военных летчиков, один из которых обратил внимание на вещмешок, на боку которого явно просматривался парашютный замок. Офицер показал на вещмешок своему коллеге. - Держу пари, что в этом вещмешке парашют. Не его ли ищут по всему гарнизону. Вдвоем они задержали солдата, взяли его документы и вскрыли вещмешок. Воришке ничего не оставалось, как признаться, как он совершил хищение. Жанай больше всего был тронут памятным выводом Чучелова: - Вы ищете похитителя в своей части. Никто из оперативников не сообщил ничего ни Жанаю, ни Леньке. Все выглядело так, будто их никто и ни в чем не обвинял, не допрашивал среди ночи в наглухо запертой каптерке, и только друзья и близкие солдаты сочувственно и тепло поздравляли с окончанием всех мытарств выпавших на их долю. Этот случай Жанаю был памятен всегда. Он как бы густой черной чертой подводил итог того, что когда человек прав, он всегда эту правду подтвердит, докажет и тем самым возвысит свою обыденную праведную жизнь. А еще для себя Жанай понял из этого горького случая, что ему верил командир. Верил с первой минуты и не дал в обиду. Не окажись рядом такого человека, мало ли чем могло кончиться следствие. 42

Из всех пережитых невзгод и трудностей Жанай ждал благополучный исход. Вот и теперь, когда на его глазах обрушились производство, развалился автогараж, совхоз, Жанай Омаров верил, что все это пройдет. Ведь не может того быть, чтобы неправедные шаги зерновой компании, отнявшей у людей работу, доход, землю остались нормой жизни. Не может того быть, чтобы добро, разум и здравый смысл уступили и сошли на нет, утратили свое значение в жизни людей. Благоразумие и приверженность истине должны возобладать над всем, что внесли новые порядки, невидимые люди с непонятными взглядами и нормами жизни. Как бы ни сложилась жизнь в селе, где опорой каждой семьи стал их дом, небольшое хозяйство, богатый навык трудиться, стремление к добру и взаимопониманию. Жанай видел это не только в облике домов, но и в душе осознавал, что нужны перемены, нужны иные подходы к труду, земле, всему обиходу сельской жизни.

Элла Вот уже третий час машина стоит в грязной луже, возникшей совсем недавно из-за дождя, непрерывно идущего последнюю неделю. Всегда сухая низина, через которую проезжали все машины из города в Ащи-Булак, вдруг превращалась в грязное болото. Как на зло, никто в эти часы не ехал ни навстречу, ни попутно. Элла уже натаскала кучу хвороста и курая, старательно укладывая их под колеса своего микроавтобуса, но толку от этих усилий не было. Становилось ясно, что без другой машины не выехать, тем более, что и на выходе из балки без буксира не обойтись. Поменяв деловой костюм и туфли на рабочие джинсы и кроссовки, Элла продолжала, несмотря на моросящий дождь, собирать хворост, камыш и мелкие камни, вымащи43

вая их под колеса и по колее движения. «Пусть сейчас не сгодится, зато позже все это станет основой для проезда, покроет глинистый склон, и машина не будет буксовать», - рассуждала хозяйка машины. Возвращаясь из города, она часто ехала по этому проселку, потому что это было короче и быстрее. А ведь времени у предпринимателя лишнего нет. Весь день, начиная с рассвета и до глубокой ночи, ей приходилось быть на ногах в заботах и нескончаемых неурядицах. Но это не тяготило Эллу Кутеповну, за плечами которой и высокие государственные посты, и общественные обязанности, поэтому ферма, которую она развернула как увлечение и как осознанный долг предпринимателя, ее больше одухотворяла, чем обременяла. Ну а задержка из-за раскисшей дороги, это всего лишь рабочий процесс, неприятный, но неизбежный, а может и поучительный. Самат с трудом двигался по скользкой дороге, благо, что резина на машине была окутана цепями, давно валявшимися в багажнике его «аудишки». Заметив застрявший голубой микроавтобус и женщину, бойко орудовавшую около неподвижной машины Самат остановился, собираясь выбрать маршрут без канав и помех. К его машине быстро подошла женщина. Она шла, не разбираясь, по грязи и лужам. Ее ноги давно уже были мокрыми чуть ли не до колен, а брюки были испачканы. Она была в состоянии безразличия к дождю и дороге. - Здравствуйте, молодой человек, как это вам удалось пробиться по такой дороге? Поприветствовала его незнакомка. - Добрый день! Давно стоите? Чем вам могу помочь? - Может, попробуете подтолкнуть, я всю уже колею замостила хворостом, надо только сдвинуться с места. Самату понравилось суждение водительницы. Он предложил ей сесть за руль, а сам стал подталкивать машину, ко44

торая как бы сдвинулась с места, но еще не зацепилась за твердый грунт, как вдруг, из-под ее колеса ударил фонтан жидкой грязи и угадил прямо в лицо Самата. Одновременно обдав и брюки и куртку. Несмотря на это, Самат продолжал толкать. Машина медленно двигалась по хворосту, а из-под колес продолжал бить поток грязи, направленно поливая все вокруг. Элла Кутеповна высунувшись из открытой двери, следила за задним колесом, направляя его по твердой колее, и не видела того, как передние колеса извергали потоки грязи на неожиданного помощника. Когда ее машина была уже на твердой дороге, она остановилась. Осмотревшись вокруг, она увидела Самата, облитого с ног до головы грязью. Он достал носовой платок, и для начала вытер лицо, особенно глаза, которые ему пришлось закрыть под ударами грязной воды. -Ой, извините меня, это все из-за меня. Лучше бы я не просила вас, а осталась в колее! Самат тем временем выбрал ручеек, где вода была почище, и смыв грязь с лица, помыл руки. - Ничего, это не самое худшее, что могло быть. Зато вы на твердой дороге. Далеко ли вам ехать? - Нет, мне рядом, здесь дорога, отсыпанная щебнем, я доберусь. Но мне как-то неудобно оставить вас в таком виде. Давайте доедем до моего дома и там приведем в порядок вашу одежду. - Да спасибо, я как-нибудь доеду. Мне бы только добраться до асфальта. - Нет, прошу вас не противиться. Я себя буду долго корить, если отпущу вас всего грязного, тем более вы едете в город. От моего дома до асфальта не более километра. Кстати, как вас зовут? - Самат, отрекомендовался он. - А меня зовут Элла Кутеповна. Езжайте за мной, Самат, так будет лучше. 45

Спустя полчаса Самат после теплого душа, сидел в мягком кресле. На нем была сухая и теплая одежда, предложенная мамой Эллы. - Ваши вещи через час будут сухие и поглаженные. А вы пока покушайте, попейте чай. Я так вам благодарна за помощь Эллочке. И как ее занесло на эту дорогу. Ведь она знала, что в дождь там трудно проехать. Но ей всегда везет на хороших людей. Вот и на этот раз, она встретила вас. Пусть это знакомство будет полезным и приятным на долгие годы. Разговорчивая старушка была рада встрече с приятным молодым человеком, сверстником ее внучки Анжелики. Пока готовили стол, накрывая его по всем правилам высокого этикета, Элла Кутеповна рассказывала Самату о себе, задавая и ему вопросы о жизни и планах на будущее. Сожалела, что он специалист, дипломированный инженер-механик, а сам работает, занимаясь частным извозом. По сути дела она и сама прошла через эти тернии. Когда она защищала докторскую диссертацию, не могла предположить, что с металлургией и станкостроением ей столкнуться не придется, поскольку эти отрасли, как говорится «приказали долго жить».

Грусть познания Элла помнила и многим рассказывала о встрече на Всемирном конгрессе профсоюзов, проходившем в Москве в конце 80-х годов. Делегации из всех стран мира поочередно в неурочное время, в часы вечернего отдыха, где-то позже девяти вечера приглашали на встречи всех желающих. Тогда ей удалось побывать на встречах с делегациями Кувейта, Арабских Эмиратов, Ливии и Туниса. Много было интересного в самой организации встреч. Гостям накрывали столы, угощали чаем, кофе, фруктовыми соками и сладостями. Бе46

седы сопровождались видеофильмами, посетители могли взять с собой литературу, видеокассеты, сувениры. Самой памятной оказалась встреча участников конгресса с делегацией профсоюзов СССР. После того, как руководители ВЦСПС рассказали о деятельности профсоюзов страны, об успехах социалистического строительства и героическом вкладе трудящихся в построение основ коммунистического общества, к свободному микрофону в центре зала подошел рослый и широкоплечий негр, одетый в национальный халат, на ногах обычные банные сланцы на босую ногу. Перебирая в руках четки из крупных камней профсоюзный босс из большой африканской страны Нигерия начал задавать вопросы сидевшим за столом на сцене профсоюзным лидерам: - Что означает перестройка в СССР и чем она закончится? Последовал ответ: - Перестройка это процесс устранения ошибок и промахов в ходе построения социализма, восстановление утраченных ленинских революционных традиций. Последовал следующий вопрос: - Почему в СССР стал возрастать спрос на доллары США? Ответ был таков, что в СССР доллары США намерены использовать для приобретения за рубежом новых станков и машин. Гость из Нигерии не унимался. - Как долго в СССР намерены модернизировать машиностроение и не приведет ли это к росту безработицы. Снова были оптимистичные и убедительные ответы. В зале стало шумно, видимо потому, что вопросы задает один и тот же человек, но когда в зале успокоились и задали еще несколько вопросов, нигерийский делегат снова возвысился над стойкой микрофона. Он стал говорить, его тут же переводили. 47

- Дорогие братья и сестры, мне очень жаль, что профсоюзные лидеры СССР не осознают того, что перестройка в вашей стране, это ничто иное как изменение общественно-политического строя. Нам, народам развивающихся стран, очень жаль, что страна Советов перестает быть флагманом борьбы за социальный прогресс, но мы знаем, что оставшиеся страны будут бороться с гнетом капиталистических стран и никогда не свернут с пути борьбы за социальное равенство и независимость. В зале повисла тревожная тишина. Нигериец продолжал: – В СССР проявляется большой интерес к использованию доллара как платежного средства в международных экономических отношениях. При этом нельзя забывать, что ни одна страна мира, которая приняла в оборот доллар, еще не избавилась от его зависимости. Так будет и с СССР, жаль, что советский рубль при этом потеряет цену не на пятнадцать-двадцать процентов, как вы здесь утверждали, а рубль будет девальвирован на две-две с половиной тысячи процентов. Рубль будет стоить не больше обычной бумажки из мусорной корзины. Относительно модернизации станкостроения. Можно с уверенностью сказать, что остановив производство станков и машин, в вашу страну привезут чужие и они навсегда закрепятся здесь. Вас подстерегает очень высокая безработица. Работу может потерять каждый второй. Страна на многие годы прекратит выпускать товары народного потребления, станет завозить их из других стран. Иностранные институты по изучению общественного мнения, скорее всего, уже работают в вашей стране, и впредь они будут определять степень социальной напряженности и способы ее стабилизации. Гость говорил ужасные вещи. Мало кто ему верил. По залу шел ропот, кричали чтобы его остановили. Когда он отошел от микрофона, его окружили журналисты. Элла Ку48

теповна вспоминала, как он заявил, что все это он знает, поскольку учился в гарвардском университете с теми, кто сегодня готовит и в будущем будет осуществлять перестройку в СССР. Высказав свои суждения о сущности перестройки Самату, Элла увидела, что парень далеко не равнодушен к существу современных жизненных процессов. Он и сам в глубине души понимал, что сама по себе жизнь не могла идти по наклонной вниз, поскольку это противоречило здравому смыслу и общечеловеческой логике, быта и производства. Ему теперь еще больше чем прежде захотелось понять, найти те пути, которые удовлетворяли бы каждого, кто трудится и стремится к лучшей доле. Он вспомнил и родителей, и свое село, и всех, кто оказался не у дел в сельских производственных объединениях. Между тем Элла продолжала: - Я быстро поняла, что наше движение еще долго будет сдерживаться, поэтому не стала тратить время и по совету мамы уехала в село, купила дом, высадила сад, где в основном розы, купила корову, кур. Стали жить как натуральное хозяйство. Позже поняла, что молоко как продукт нужно всем и всегда. В селе становилось все труднее с кормами. Многим жителям не под силу было содержать даже одну корову. Люди предлагали купить даже с оплатой в рассрочку. Так моя ферма росла на три-четыре головы в год, а последние годы покупки доходили до десяти-двенадцати голов. К тому же весь приплод оставляла себе. Сено и другие корма завозят знакомые поставщики. Им это тоже доходное дело. И вот теперь около ста коров, доярки и скотники из соседних домов в молочном цехе три женщины. Все, кто работают, здесь же обедают. Есть детская площадка и комната отдыха для детей. Все молоко перерабатываем, а утром чуть свет я сама везу его в магазины. Нашу продукцию ждут покупатели. Ведь это все натуральное, свежее, чистое. Даже парное мо49

локо заказывают и хорошо за него платят. Все новинки в производстве и переработке мы используем сразу же, как только о них узнаем. Выручки за молоко хватает и на корма, и на оплату труда, и на новые машины для переработки. Самат не перебивал, тем более ему многое было понятно. Он в селе вырос и знал, как ухаживать за коровами и как перерабатывать продукцию. Одно было затруднительно для понимания молодого инженера. Как такое производство наладить вдали от города, от магазинов. На этот счет он высказал свою мысль Элле Кутеповне. Она тут же включилась в его проблему: - Надо наладить сбор молока в танки-охладители. В них можно молоко хранить до трех дней, а потом вывозить на молзаводы или перерабатывать на месте и фасовать в тетрапакеты. Вещи Самата были высушены, поглажены, в чашке оставался остывший чай, надо было покидать гостеприимных хозяев. Элла Кутеповна вышла проводить нового знакомого. Она теперь была в строгом костюме в туфлях на шпильке. - Встречаться со своими работниками я должна в деловом костюме. Это мой принцип - быть заботливой, но без панибратства и наигранной простоты. Еще раз большое спасибо Вам за помощь, извините, что пришлось создать такие неудобства. Если случится быть в наших краях - заходите, до свидания. Я была рада с вами познакомиться, Самат. Самат вырулил на дорогу и медленно поехал в сторону 50

асфальта. Неожиданное знакомство с деловой женщиной, ее жизненная позиция, способность логично и поступательно рассуждать побуждали у него желание так же настойчиво и упорно делать свое дело, не идти по воле обстоятельств, а выстраивать свою жизненную линию, которая нужна его землякам из села, где жили родители, да и других сел и аулов, где возникли такие же ситуации с землей, работой, обустройством жизни сельских семей. Его сознание целиком было поглощено желанием действовать, отойти от такой формы бытия, в которой он находился вот уже около года. Не могу же я отдавать годы тому, чтобы найти нужную запчасть или арендовать автокран, бульдозер. А главное нельзя же основным источником жизни делать частный извоз. Это и в немалой степени унизительно и не очень надежно. Могло в любой момент случиться так, что он не сможет заработать столько, чтобы хватило и на бензин, и на запчасти, на личные нужды. Однажды, когда он разъезжал по городу, подрабатывая, в машину к Самату сели мужчина и женщина. Мужчина был не то турок, не то араб. Они ездили по городу около двух часов. Когда Самат их высадил и назвал сумму 1200 тенге, женщина положила на панель приборов две купюры по 500 тенге. Пассажиры уже стояли около машины, и женщина просила попутчика доплатить недостающие. Гость порылся в кармане и кинул на сидение несколько монет. Самат собрал их, оказалось только 60. Пассажиры в это время зашли в небольшой киоск. Самата так унизило отношение иностранца, что он не смог сдержать себя, собрал всю мелочь и вошел вслед за ними в магазин, где оказались только его пассажиры. - Эй ты, чмырь вонючий, забери свою мелочь. - Самат кинул ему в лицо все монеты, что были в руке и вышел за дверь. Нервное напряжение, которое возникло из-за неприязни к иностранцу и его попутчице за унизительный выброс 51

мелочи, как подаяние нищему, сразу схлынуло. Самат, как камень с души снял тяжелый осадок. «Пусть знает всякий, - рассуждал он, кто вступил на землю моих предков, что уважение к жителям страны должно быть высоким и чистым, другого мы не примем никогда». Он тут-же подумал и о том, что ведь не только иностранцы, но и наши соотечественники на каждом шагу унижают и обманывают людей низшего сословия. «Нет, нельзя жить так, чтобы тебя ставили ни во что. Надо жить так, чтобы и ты сам и твои близкие люди были независимы, не подвержены нужде, не допускали унижения человеческого достоинства». И это можно, ведь живет же женщина-фермер и в достатке и с чувством достоинства и не допускает высокомерия к себе. Полезный и интересный разговор с Эллой Кутеповной глубоко запал Самату в душу. Он начал критически смотреть и на свою жизнь и на положение людей в своем селе. «В самом деле, думал он, есть руки, есть желание работать, а зависеть приходится от чужого дяди. Как от того пассажира – иностранца. Да что иностранцы, когда наши, свои предприниматели нередко труд другого человека не ставят ни во что. Взять ту же землю, которую люди вложили в ТОО в качестве долевого пая. Ведь её обманным путем присвоила фирма «Рошна»». Мало того, косить сено люди тоже не могли. Если кто-то накосил руками, привез домой на лошади или мотоцикле, осенью представители обмеряли скирды и выставляли счет к оплате, поскольку сено заготовлено на территории фирмы. Пусть даже это не сеянные многолетние травы, а луговые угодья, между кустов ракитника или в придорожных канавах, где никто никогда не косил косилками. Всегда люди подкашивали травку телятам, больным животным, но никогда никто не упрекал жителей за то, что они косили на чужой земле, ставшей частной собственностью 52

одного человека. Так не должно быть. Прежде всего, необходимо разобраться в труде, дающем возможность иметь продукцию распоряжаться ею по своему усмотрению. Многие жители села имели излишние продукты. Молоко, масло, мясо, яйцо, картофель могли бы производить еще больше, но повезти их на рынок было невозможно. Самат много раз подвозил односельчан до города. Они везли мясо и масло, но никто из них на рынок попасть не мог, все они искали знакомых, приносили им в дом или на работу, отдавали по цене много ниже чем в магазине или на базаре. При этом они радовались хоть маленькой, но выручке. Деньги нужны всегда, и на учебу детям, и на товары для дома, и на лекарства. Самат много раз начинал разговор на эту тему с преподавателями, благо, что он бывал в университете на правах своего. Многие рассуждали просто: это рынок и надо уметь найти в нем свою нишу. Такие понятия не укладывались в голове молодого инженера. Не может человек всю жизнь искать свою «нишу». Его везде подкарауливают обман, ложь, унижение и надругательства. Многие жители села стали держать скот только для своих нужд. Огород сажали тоже с учетом того, сколько себе нужно, ну еще плюс для родственников, живущих в городе. В каждом дворе вместо трех-четырех коров осталась одна, а одна половина огорода оставалась не занятой. Трудовой потенциал селянина сокращался на половину, а то и более. Доходов на жизнь становилось все меньше. Встретился однажды Самату пожилой преподаватель, который давно оставил работу, но прибавку к пенсии получал от работы над курсовыми и дипломными работами студентов экономфака. Зная, что родители у Самата живут в селе, Федор Яковлевич поинтересовался здоровьем мамы и чем занимается отец. Самат рассказал все, как есть. Земли нет, кормов нет, 53

скот распродали. Огород высаживают лишь для своих нужд. Большой знаток сельской экономики Федор Яковлевич не удивился тому, что узнал от Самата. Более того он добавил: - Это непростительная ошибка, когда продовольственный потенциал убывает. Так и до полного упадка села недалеко. Надо помнить и Маркса и других классиков, считавших, что человеческий потенциал должен расти, а не угасать. Это новые либеральные дельцы стремятся сделать нас потребителями всего, что они способны нам привезти. Все началось с кубиков «Магги», а теперь уже и мороженное везут из Норвегии. Самат тут же рассказал о том, что видел на ферме у Эллы Кутеповны. Пожилой профессор оживился: - Это очень похоже на опыт агрокооперации, созданной более 170 лет назад Фридрихом Райфойзеном. Это напоминает коллективизацию, но здесь собственники не теряют право на свое имущество. Так работают многие фермеры Германии, Австрии, Швейцарии. Собеседники двигались по длинному коридору университета, солнце склонялось к горизонту, наступил субботний вечер. Федор Яковлевич открыл кабинет на своей кафедре, надо было кое-что взять для работы на дому. - Самат, подожди минутку, потом может подбросишь меня на дачу, если это тебя не затруднит, конечно. Автобусы в это время сильно забиты, и ходят они от случая к случаю. Перебирая папки в шкафу, профессор продолжил рассуждать на прерванную тему: - Мне, молодой человек, как и твоему отцу, изменить положение вещей уже не удастся, силы не те, да и признание в обществе совсем иное, чем было прежде. Над нами теперь могут лишь посмеяться, да посочувствовать, что не соответствуют наши мысли новому времени. А вот людям твоих лет, Самат надо вступать в процесс об54

устройства жизни. Ты же сам рассказал, как создала ферму твоя новая знакомая. Такие поступки нужны стране. Недавно наш Президент выступал перед работниками сельского хозяйства и прямо отметил, что пора заняться рынком сельхозпродукции. Объемы производства упали, программы самообеспечения не выполняются. Молоком, яйцом и овощами не обеспечивает себя ни одна область и только пять областей кормят себя картофелем и три – мясом. Выгоду от села получают не покупатели и не производственники, а шустрые перекупщики, за гроши приобретая у простодушных селян сырье и поставляя им промпродукцию по непомерно высоким ценам. Наконец-то нужные папки были уложены в полиэтиленовый пакет и собеседники вышли к стоянке машин. Самат отвез отцовского курдаса на дачу, оставив его у ворот, за которые выезда машинам не было. Прощаясь, Федор Яковлевич просил передать привет отцу. Он с ним встречался в селе, когда приезжал с лекцией по бригадному подряду, ночевал в доме Жаная, долго и задушевно беседовал с Сандугаш о формах учета хозяйственных расходов животноводческих бригад. Самат был еще учеником старших классов, может тогда он и определил свою профессию. Быть в селе на ключевой роли, вести производство на высоком уровне механизации. Жаль, что планы, которыми жили студенты мехфака, стали не выполнимыми, и как теперь стало понятно, ненужными новым хозяевам земли. Беседа с крупным экономистом сельскохозяйственного производства и знатоком жизни сельчан еще больше расстроила Самата. Ветеран науки не зря отметил, что все началось с кубиков «Магги», а потом дошло до мороженного из Норвегии. Значит, мы нужны как потребители, а наша продукция просто не нужна на мировом рынке, поэтому и нет цели у государства – помочь крестьянам в развитии своих 55

хозяйств. А главное, что Самат воспринял как урок и наказ к действию «… людям твоих лет… надо вступать в обустройство жизни». Да, это так, он многое видел в современной жизни, понимал, что делается не в интересах сельских жителей, но сам пока ничего не предпринял к тому, чтобы воздействовать на процессы неудобные для работы и жизни сельской семьи. Подобные мысли тревожили Самата не впервые. И всегда при этом он размышлял о роли властных органов, задачей которых было обустраивать жизнь людей на родной земле. Находить применение их привычному труду для блага других людей. Когда человек трудится, видит, что его трудом пользуются другие, это вдохновляет любого и делает счастливой его жизнь. Нельзя, нет, нельзя воспринимать, такой образ бытия, когда человек, имея все необходимые условия, использует их лишь для своих потребностей. Самата удивляло и приводило в ярость понимание того, что люди, работающие в крупном бизнесе, довольствуются лишь тем, что им дают доходы от их деятельности. Почему эти люди не думают о других, они же сами вышли из той же среды, в которой карабкаются, цепляясь за жизнь несметное число земляков, близких и даже родных им людей. Принимать такие правила жизни молодой инженер не хотел. Он был готов идти, бороться, преодолевать препятствия, но не стоять в стороне от бед и несчастий своих близких, родителей и их сверстников. Рассуждая так, он поделился своими мысля с отцом. На что пожилой труженик не задумываясь ответил: - Таковы законы капитализма, их удел – нажива, прибыль, а боль других их никогда не интересовала и видимо интересовать не будет. Ты смотри сынок, сколько скота перерезали на мясо, начиная с совхозного стада, в котором больше десяти лет отбирали поголовье по продуктивности и поднимали надои до 56

пяти и более тонн молока от коровы. Теперь их нет. А у населения осталось не больше третьей части коров. Овец и лошадей и того меньше. Надо людям создать условия, чтобы они могли по хорошей цене продавать и мясо, и молоко, и яйца. Мы же собирали молоко со всех дворов села и отправляли в госпоставку вместе с совхозной продукцией. Ты поговори с бывшим заведующим сливотделением Семеном Стадником. Он все тебе расскажет. Самат не заставил себя ждать. В тот же день он отправился в другой конец села, где жили старики Стадники. Семен Васильевич задумался, увидев Самата. Видимо не признал за своего. Как сидел на самодельном кресле под навесом рядом с крыльцом, так и продолжал сидеть. Только после того, когда Самат назвал свою фамилию и сказал, что пришел по совету отца расспросить, как в селе было с закупом молока. Семен оживился, заулыбался, пригласил Самата на веранду, где стоял чистый широкий стол, по всему видно было, что здесь собиралась большая семья. Лавки, несколько стульев и широкий сервант, полный посуды, были живым свидетельством того, что хозяева были зажиточными, а их дом многолюдным и жизнерадостным. Радушная хозяйка, видимо привыкшая к частым посетителям, тут же протерла стол, подвинула стул и предложила кваску. Семен Васильевич сел напротив, поправил хозяйку, - Ты Вера Павловна лучше чайку поставь. Квас то он не всякому в охотку, – резюмировал он. - Как поживают родители? Давно не видел, не приходится бывать в вашем краю. Видел как-то маму в магазине, чувствуется, здоровье не совсем задалось. А что-же тебя Самат привело в наш дом? Самат рассказал о родителях, о своей застрявшей в душе мысли, о том, как получше организовать закуп молока. - Люди, лишившиеся работы и не получающие ничего за 57

земельные наделы, могут выжить только за счет своего подворья, огорода, Но вся беда в том, что каждый сам по себе свою продукцию на рынок не повезет. Не на что, да и там его не подпустят к прилавку перекупщики. Нужно как-то сообща налаживать производство, заготовку и сбыт животноводческой продукции. Старик глубоко задумался, барабаня пальцами по столу. - Так-то оно так, да кто это молоко выкупит и вывезет. Все же сто шестьдесят верст до района, а до города и того больше. Заезжают летом заготовители из соседней области, дают за литр двадцать семь тенге. Ну, кто же за такую цену отдаст продукт, когда на прилавке в городе он в восемь-десять раз дороже. Вот и перебиваемся, кто, чем может. Я как-то приспосабливался бормашей в болоте ловить. Наловлю, высушу и продаю заезжим коммерсантам. Они этого бормаша перемалывают и продают как корм для аквариумных рыбок. Увидел я их цены и сравнил с тем, что они мне платят, так у меня навсегда охота пропала ловить этих насекомых. Уж очень унизительное это занятие. Теперь вот наделал мордушек и подлавливаю карасиков и другую мелочь для цыплят. Карасиков сами жарим, сушим, вялим, а мелочь – птице. Будешь уходить, так Васильевна передаст родителям еще живых карасиков. Свежий улов. Семен Васильевич помолчал, видимо изучал какое впечатление его слова произвели на собеседника и продолжил: - Что же касается молока, так это надо с народом разговаривать. В одиночку этим заниматься, резона нет. Мы ведь с каждого двора по пятнадцать-восемнадцать литров в день заготавливали. Это еще при совхозе. Соревновались, кто больше сдаст. Списки передовиков вывешивали, но это было советское время. Тогда страна эту цель поддерживала, а теперь, похоже, надо все заново начинать. Вера Павловна подала на стол маленький пузатенький 58

самоварчик, поставила варенье, сметану и ватрушки с творогом. - Угощайтесь, кое-как самовар разожгла. Редко пользуемся, навыки потеряла, – сетовала хозяйка на задержку. Сама тем временем наливала в расписные пиалы кипяток из самовара, предварительно налив на удивление ароматной и наваристой заварки, с запахом смородины и мяты. Самат, следуя студенческой привычке, не стал отказываться ни от варенья, ни от ватрушек. Все было в приятном сочетании с душевной теплотой хозяйки и видимым удовлетворением хозяина дома. За чаем в разговор вступила и хозяйка дома. - Хозяин-то наш Семен Васильевич, почитай всю жизнь на молоканке проработал. Еще с тех пор, как сепараторы вручную крутили, и лед к лету целую гору намораживали. И порчи не было никогда. Мы такого не допускали, перебивали на масло, бывало по шесть-семь фляг. Вся семья не смыкала глаз, не теряла ни минуты, принимала не только совхозное молоко, но и от жителей. Люди несли молоко со всего села и дети и старики. Хоть и работали и нужды не чувствовали, а за продукт имели какой-никакой, а приработок. Да и хлопот-то с молоком в доме тоже немало и сепарировать, и масло сбивать, и творог варить. Холодильников еще не было, так погреба выручали. Вера Павловна тут-же стала прикидывать, сколько коров в селе, кто сбивает масло на продажу, а кто для себя заготавливает. Семен Васильевич, потягивая чаёк, добавил: - Собрать бы хозяев да обсудить, как быть с молоком. Какая цена будет, как с кормами разрулить отношения. Похоже Жадыре от кормов доход-то не велик. Так надо покосы забрать в пользу хозяев подворий. Тут-то Самат понял мысль отца. Жанай просчитал, что 59

если найдется заготовитель, то люди пойдут на создание не то кооператива, не то союза молочников. И вот такой профессионал переработки молока уже готов взяться за дело. Остается организовать людей, решить технические вопросы. Жанай своей крестьянской смекалкой сообразил, что люди хотят продавать молоко, мясо и другие продукты подворья. Он, не выходя из своего двора, наблюдал, как мечутся люди с ведрами, бидонами, когда приезжает заготовитель из соседней республики. Самым большим горем для людей было то, что молоковоз приезжает не регулярно. И люди не запасают цельное молоко и обходятся тем, у кого, что есть к этому часу. Люди готовы предложить масло, но цена за него уж очень низкая. Если за литр молока маслозавод платит пятьдесят тенге, а на килограмм масла уходит двадцать пять литров молока, при этом заготовитель за масло платит семьсот пятьдесят тенге. Куда выгодней продать молоком. То же самое и с мясом, и с яйцами. Как-то Жанай встретился со снохой своего брата – Раушан. Она была сильно расстроена, но рассказала, чтобы как-то жить, она развела кур, подобрала их по племенным качествам, радовалась, что почти все лето каждая курочка давала по яичку в день с перерывами в неделю – день-два. Оборудовала птичник, установила там светильники, выключала попозже, включала пораньше, из навоза выложила пол типа рассадника, создала тепло. Вода и корм всегда свежие и в достатке. Следила за курами, как за детьми. Но вот корма стали вдруг все дороже и дороже. Зерновая компания все зерно прямо с поля отправляла на элеватор. Часть на продажу, остальное на семена. А мелкое, дробленное и щуплое зерно, элеватор продавал людям по тысяча шестьсот-тысяча семьсот тенге за мешок, где не всегда набиралось и половина центнера. Отруби стоили чуть дешевле, но и пользы от них было куда меньше, чем от зерна. 60

Раушан раздраженно рассказывала, что выручки от яиц не хватает на корма, а работа, свет, транспорт, другие хлопоты не покрываются доходом вообще. - Дождусь осени, всех кур порублю к чертям, и на душе будет спокойно и покупателям в глаза не стыдно смотреть, – такой вывод сделала хозяйка семейства, где и дети и семья, а жить приходится на пенсию матери. Жанай чувствовал, что сын вроде бы нашел то, чем он сможет заняться, коль уж не складывается его доля инженера. Самат подсчитал, что в селе около полутора сотни коров. Пусть не все, а хотя бы половина будет продавать в день по шесть-восемь литров, это почти полтонны молока. Потребуются емкости для хранения, машины для сбора и перевозки. Мысли о переработке пока не тревожили Самата, но он знал, что главное во всем этом процессе – хорошо продать продукцию. В чем был уверен Самат, так это в том, что каждый сдатчик молока получит не меньше пятидесяти тенге за литр, причем это постоянно и зимой и летом, а отсюда у людей появится желание держать коров для получения выручки за молоко. Самат прикидывал, что каждый хозяин двора сможет без особой нагрузки держать по две коровы, а это даст каждый месяц зарабатывать по двадцать пять, тридцать тысяч тенге, а может и больше, если удастся хорошо продать продукт. Жанай развивал мысль и в другом направлении. Он думал о том, чтобы все коровы были здоровы, а в процессе хранения не возникло порчи и загрязнения. Он подсказал Самату встретиться с ветеринарным врачом Рамазаном, который, как и другие специалисты совхоза, остался без работы, но не растерял общения с людьми. К нему обращались всегда, когда вдруг возникали заболевания животных. Рамазан бережно хранил доставшийся ему в счет зарплаты газик ветеринарной помощи. В последнее время он на 61

нем, почти не выезжал, а было время, когда он и по гостям нередко раскатывал. Был анекдотичный случай, когда Рамазан с соседом Виктором и его другом Арутюном поехали пострелять зайцев. Дело было поздней осенью. Они долго колесили по полевым дорогам, с трудом выгнали одного зайчишку, да и тот оказался чересчур прытким, а когда после третьего выстрела Виктора он растянулся на траве, довольный собой Виктор скомандовал: - Арик, пойди, спусти с зайца кровь, вот тебе нож. И подал другу хорошо отточенный самодельный тесак, какие часто делали в машинно-тракторной мастерской из высокопрочных гусеничных пальцев, а чаще из клапанов тракторных двигателей. Пока Арутюн рассматривал нож, приближаясь к трофейному русаку, тот вскочил, и припадая на заднюю ногу начал скакать мелкими прыжками в сторону от луча фар. Арутюн преследовал подранка, но тот уже был в темноте. Рамазан, что есть сил, заорал на Виктора: - Ты чего сидишь? Ведь уйдет. Беги, добей! Виктор выскочил с ружьем и стал догонять зайца, ориентируясь по Арутюну, который все еще гнался за зверем, то исчезающим, то вновь появляющимся в луче фар. Рамазан, чтобы помочь товарищам, тоже поехал в том же направлении, подсвечивая фарами. Подраненный заяц изо всех сил убегал на трех ногах, за ним с огромным ножом мчался Арутюн, а Виктор бежал следом с криками – «Отойди, добью!» Рамазан продолжал светить, преследуя кавалькаду: заяц, Арутюн с ножом, Виктор с ружьем. Заяц только изредка появлялся на свет фар, потому что был в тени горе-охотников. Когда погоня окончилась, и заяц уже лежал в багажнике газика, друзья наперебой рассказывали, какие ощущения им 62

пришлось пережить за эти несколько минут. Насмеявшись друг над другом, приятели обсудили дальнейшие планы. - По степи мотаться больше нам нельзя. Бензина уже меньше четверти бака. Надо двигаться домой, – резюмировал Рамазан. - А давай заедем в Шиялы, там же наш общий друг - Руслан. У него и заправимся, да и поужинать не помешало бы. Не рассуждая, друзья решили ехать в Шиялы. Это было третье отделение их совхоза. Руслан работал бригадиром полеводческой бригады, часто бывал в центральной усадьбе и каждый приезд он не миновал дома Рамазана. А Виктор, как близкий и доверенный товарищ под этот случай, как по заказу появлялся с поллитровкой. - Ты, Витек, строго знаешь свои обязанности. Как бы мы без тебя обходились? – подбадривал друга Руслан Дружба эта никого ничему не обязывала. Уважали друг друга, были взаимно вежливы и отзывчивы. Путь до Шиялов оказался много короче, чем до дома. Друзья с хорошим настроением подъехали к дому Руслана, было уже ближе к полуночи. Дверь в дом была на замке. Видимо хозяев в доме нет. Оставалась одна надежда, что Руслан где-то у соседей и вот-вот появится. Сосед, видя, что к дому Рамазана подошла машина, решил показаться. Мало ли кто и зачем пожаловал. Он-то и сказал, что Руслан с женой уехали к её родным, и будут дня через два, три. Соседу поручено поглядывать за домом, кормить кур и собаку, чем он, видимо, был очень доволен. - Ну что ж. Приедет Руслан, передайте, что были проездом Рамазан, Виктор и Арик. Ну и привет, конечно пусть заезжает, а то давно что-то не виделись. - Передам, передам, а чего ж не передать – был ответ внимательного и бдительного соседа. 63

Друзья двинулись в путь. Рамазан переживал: – далеко на этом бензине не уехать. - Может, в селе поищем, у кого есть бензин, - с этими словами Рамазан двинулся вдоль улицы. Проехав до конца села, повернул в переулок и обратно по следующей улице. Как назло ни у одного двора машин не было видно. Да они собственно и знали, что в селе частных грузовиков нет, а у хозяина легковушки просить язык не повернется. Частники ездили на заправку за тридцать километров, да и то их заправляли не больше, как полбака. Это Рамазану было хорошо известно, поэтому он не раздумывая поехал в сторону дома. Надежда на то, что удастся «стрельнуть» у встречных или попутных машин была самой твердой, еще думалось, может, все-таки дотянет. Двигались на малых оборотах, на этом тоже можно, чтото сэкономить. Разбитый щебеночный грейдер не позволял разогнаться. Виктор безумолку потешался над Арутюном, как тот с кинжалом гнался за хромым зайцем. - Тебе надо было стрелять правильно, тогда бы ты не одну ногу отстрелил. Ты, видать, такой охотник, как я балерина. Дорога подавалась легко и быстро. Когда миновали половину пути, мотор заглох. - Ну вот, давайте теперь охотится за машинами, – предложил Рамазан. Две встречные не остановились. - Теперь выходим на дорогу и будем ловить все втроем, – настаивал хозяин уазика. Спустя полчаса на горизонте обозначились огоньки. Со временем стали различаться фары громоздкого и дребезжащего на всю степь ЗИЛа. Водитель, видимо, чтобы развеять сонливость, разговорился. Оказывается он из соседнего села Высокое, которое совсем рядом с Уялами, куда направлялись Рамазан и его друзья. - Рад бы помочь, но сам боюсь не доехать до Высокого. 64

Поезжайте кто-нибудь со мной, там найдем бензин и вернемся, здесь не далеко, нет и двадцати километров. Не рассматривая других вариантов, друзья решили откомандировать на попутке Арутюна. - Поезжай, ты проворный. От тебя одного пользы больше, чем от нас двоих, - напутствовал Виктор приятеля. - Полезай в кузов. В кабине у меня бабушка с внуками. Да они еще и спят. Арутюн нехотя полез в кузов. ЗИЛ снова затарахтел по дороге, давно не знавшей ремонта. Устроившись полулежа на слежавшейся соломе, Арутюн прикидывал у кого найти бензин в Высоком и уже почти построил план: попросить Андрея Смолина, у него же газель, он таксует и бензин наверняка найдется и отвезти до машины сможет. Он часто приезжает к Арутюну в шиномонтажку поклеить камеры или переставить резину. Довольный своим планом он двинул ногой соломенную кучу у самого борта, но оно не подвинулось. Там было что-то тяжелое. Арутюн решил эту штуковину подложить под себя вместо сиденья. Когда сдвинул солому, под ней оказалось металлическая канистра. Арутюн подтянул её к себе и машинально открыл. Из горловины ударил острый и едкий запах бензина. - Вот пройдоха, жмот мог бы и дать бензина. Ведь и половины канистры хватило бы за глаза. Бензин, ставший за последний час-другой вожделенной мечтой его и друзей, был у него в руках. Как быть? Попросить остановиться и выстыдить этого жадину. Но ведь он не даст, поскольку уже раз отказал и теперь не уступит. Машина, дрожа и спотыкаясь на выбоинах, медленно ползла по дороге. Видимо водитель оберегал спящих детей, поэтому ехал осторожно. Арутян был зол на жадного водителя, привстав на колени, он взял в руки канистру и сбросил её в кювет так, чтобы она плашмя скатилась по откосу грейдера, а через 65

полминуты и сам перевесился через задний борт и на очередной выбоине, ощутив под ногами землю, отпустил руки. Он был свободен от скупого водителя, и у него был бензин. Он был устремлен отнести его друзьям, которые остались в трех-четырех километрах позади. Быстро разыскав канистру, он проверил крышку. Она была плотно закрыта. Взвалив канистру на плечо, Арутюн быстрыми шагами двинулся назад к друзьям. В его голове складывался каскад слов, из которых сложится его рассказ о том, как быстро и ловко он разоблачил водителя ЗИЛа. Арутюн предвидел восторг друзей и восхищение его находчивостью. Он шел быстро, прикидывая, что до друзей он дойдет меньше чем за час. Канистра удобно лежала на плече, но долго так идти было трудно, поэтому Арутюн перебрасывал канистру на другое плечо. А когда этот бидон с бензином стал казаться настолько тяжелым, что казался непосильным не только для рук, но и ноги под этим грузом еле двигались. Не зря, какой-то полководец говорил, что в походе и иголка тяжела. Пот заливал глаза, затекал под одежду. Она уже насквозь промокла. Позади показался свет машины. Арутюн решил, что попадаться на глаза водителя с украденной канистрой не следовало и он резко свернул в кювет и прилег среди сухой, но остро пахнущей полыни. Машина приближалась медленно. Арутюн пытался распознать по шуму, не тот ли это ЗИЛ, который он покинул несколько минут назад. Оказалось, что это не та машина, с которой не хотелось встречаться Арутюну. Она неспешно прошла мимо, оставив после себя пыль и запах выхлопного газа. Путник вновь взгромоздил увесистую посудину с бензином, теперь уже на спину, удерживая её брючным ремнем, перекинутым через плечо. Так идти было легче, но шаг стал много короче, чем в начале. Арутюн торопился, пот снова 66

заливал глаза и катился по телу, пропитывая одежду. Когда навстречу показались еще две машины. Арутюн снова укрылся в кювете за кустиками тальника, а когда машины прошли, опять с облегчением, не чувствуя опасности, двинулся в путь. Он чувствовал, что идти осталось немного. Вот он тот поворот дороги, за которым его ждут друзья. Прошел еще несколько минут, машины не было видно. Арик прилег на дорогу, присмотрелся и не увидел на фоне серого ночного неба силуэта газика. Может еще не дошел, думал он, но в том, что не ошибается, где стояла машина, был столб с подпоркой. Путник отрешенно осматривал дорогу, признаки того, что там стояла машина он увидел по многочисленным окуркам, белевшим в дорожной пыли. Значит уехали. Видимо одна из двух машин, шедших навстречу, была машина Рамазана. «Теперь они меня ищут по селу, куда я хотел уехать на ЗИЛе» - решил Арутюн. Он с легкостью избавился от надоевшей канистры, уложив её в придорожной канаве и прикрыв сухой травой. Теперь он бежал, мелкой трусцой, иногда переходя на шаг. Друзья встретили его при въезде в село. Видя, что он изрядно уставший и раздражен они сочувственно предложили ему место в газике, где было тепло, уютно, играл слегка поскрипывая магнитофон. Когда напряжение чуть спало, Рамазан спросил: - А где канистра, Арик? Шофер с ЗИЛа требует вернуть. - Я бросил её там, где вы стояли. Не тащить же её на себе, поедем, хоть бензин заберем. - Старик сказал, что там вода, а не бензин. Бензином только пахнет, когда откроешь. Мы все твои думки разгадали, и нас ты не увидел, потому что прятался, думал, тебя ищут... Мысль Виктора прервал Рамазан: - Ладно, забудем навсегда эту историю с канистрой, будь 67

она проклята. Пусть шофер сам ищет. Днем он её запросто найдет. Друзья с облегчением переглянулись. Рассвет уже ярко горел у края небосклона, освещая верхушки деревьев и строений села Высокое. Как ни старались друзья хранить в тайне эту злополучную поездку в Шиялы, о ней знали многие. Ну, разве сохранишь в секрете такой случай, когда парень тащил двадцать литров воды, думая, что это бензин, почти пять километров. Это не всякому под силу, ну а комичность ошибки была такой, что скрыть её не у всех хватало сдержанности. Самат знал об этом случае, но никогда, ни с кем не заводил об этом разговора. Он нашел Рамазана, тот возвращался с очередного вызова на дом из-за болезни скота. Люди своего круга всегда стремятся к общению и взаимному пониманию. В селе не так уж много специалистов с высшим образованием, поэтому они подчеркнуто уважительно относились один к другому, словно давая урок окружающим, как следует обращаться с образованными людьми: - Здравствуйте, Рамазан-ага. Как поживаете, как семья? - Спасибо, Самат, спасибо. Все пока в пределах допустимого. Живем, как и все, пополам с бедами и успехами. - Я ведь к Вам по делу Рамазан Сартаевич. Отец посоветовал обсудить с Вами один важный вопрос. Вы, конечно, понимаете, что людям нужно с чего-то жить, иметь доход. Самое подвижное дело, это продажа молока, но закуп налажен крайне плохо. - Совсем не налажен, – перебил Самата ветврач. - Вот я и думаю, что нужно организовать постоянный закуп, хранение и сбыт молока, а в дальнейшем и переработку. Без ветеринарно-санитарного надзора и контроля в этом деле нельзя. Вот и хочу Вас в это дело включить. На первых порах заготавливать, хранить и оптом продавать, а попозже 68

перерабатывать, производить сметану, творог, другие молочные продукты. - Твоя идея похожа на старческую мудрость. Наверно Жанай-ага свой план через тебя хочет пробить. Сам бы ты сначала о прибыли подумал, а он нужды людей впереди поставил. Люди, конечно, будут участвовать. В своем ауле молоко сбывать все давно готовы. А ветнадзор мы быстро наладим. Бруцеллеза к счастью в селе нет. Туберкулез тоже вывели. За маститом, кислотностью и баксеменностью следить надо через лабораторию. У меня кое-что для этого есть. Остальное докупим. А со Стадником ты говорил? Он ведь лучше других знает, как с молоком работать. Расположившись в тени раскидистой ивы, специалисты долго и обстоятельно обсуждали, как организовать сбор молока. Проговорили и какой инструментарий потребуется для контроля за жирностью, за кислотностью, чистотой и физической и бактериологической. Самат узнал много нового из молочных дел. Поговорили и о людях, кого станет приглашать. Ведь потребуется самое малое пять, семь человек, сколько они должны зарабатывать, где найти помещение, транспорт. Надеялись, что молзавод будет заинтересован вывозить молоко через день, а может в три дня раз к себе на главную базу. Порассуждали и о том, что молзавод должен дать и емкости для хранения, и мелкий инвентарь. Условились, что через три дня они вместе побывают у крупного переработчика молока в городе. Самат основательно готовился к поездке с Рамазаном в город к переработчику молока. Дома он не мог выйти в интернет, чтобы собрать информацию о состоянии молочного и мясного рынка, поэтому пришлось с ноутбуком разместиться в офисе Жадыры, благо, что в нерабочие дни в нем было пусто. Пересматривая и просеивая информацию о молочном 69

рынке, Самат выяснил для себя одну очень существенную истину. По статистике молока по стране производилось довольно много, а в переработке и реализации его значилось значительно меньше. Помог появившийся в офисе Рамазан, заявивший с порога: - Был у тебя дома, оказывается, ты уже второй день здесь торчишь. И что тебе удалось выяснить? - Картина довольно странная. Мы производим молока втрое больше, чем перерабатываем, а в продажу поступает вдвое больше, чем прошло переработку. Как то в голове не укладывается, молоко есть, а на деле его нет. - Не удивляйся, Самат, - разрядил напряжение Рамазан. – статистика учитывает всю произведенную продукцию. Больше половины её остается в селе, часть для телят, часть для людей, а из того, что вывозится в город на переработку, производится вдвое больше продукции. Во-первых, за счет жирности, во-вторых, за счет ассортимента, ведь из литра молока можно сделать и сметану, и творог, и масло. К тому же в торговлю поступает и искусственное молоко из порошка, и импортные продукты. Сыры, детское питание, йогурты и прочие товары тоже суммируются. Вот и получается, что из одного литра молока в продажу приходится два-три различных товара по объему, а по цене и того больше. Рамазан расхаживал от окна до двери и назад, широко жестикулируя руками. Он то останавливался, задумываясь или подбирая слова, то вдруг склонялся над компьютером, рассматривая таблицу над которой ломал голову Самат. Наконец он подошел к тому, о чем у него не меньше, чем у собеседника, болела голова и ныло сердце: - Самат, ты влез в цикл производства молока, его оборот на рынке и я боюсь, как бы ты не забыл о том, что молоко и мясо нам нужны, чтобы создать условия для жизни жителей села, чтобы они получили возможность работать 70

и получать за свой труд достойную цену. Вот и давай эту проблему раскрутим. Я со многими в селе уже говорил. Они уже ждут, когда начнем заготавливать, люди мечтают разводить коров, овец, свиней, чтобы продавать продукцию, но за достойную цену. У нас за живого барана дают в сарае восемь-десять тысяч, а на рынке за него же берут тридцать-тридцать пять тысяч. А если продать мясом, то и до сорока пяти тысяч. Люди видят, что их обманывают и не хотят заниматься. Никто не хочет быть униженным и одураченным. Поэтому и скот и овцы во дворах остались только для своих нужд. Я же вижу, каждый день обхожу до десятка дворов, люди не скрывают, что могут держать скота больше, и производить продукции, если будет хорошая цена. Пусть не такая, как на прилавке в городе. Туда все равно не всякий доберется, а нам надо иметь доход хотя бы две третьих от цены на прилавке, тогда и желание работать появится, и поголовье начнет расти. Друзья еще долго и широко обсуждали этот очень насущный и жизненно важный вопрос. Дошло дело даже и до того, что нужна хорошая дружная команда людей. Они прикинули, кто чем будет заниматься. Позволят ли его черты характера, опыт, степень ответственности и порядочности. Много раз вспоминали и старика Стадника, и друзей Рамазана Виктора и Арутюна. Пока беседовали, охранник офиса Шарип, дважды заглядывал в дверь: не ушли ли? Видимо ему не терпелось закрыть офис, в котором ему и охранять-то было нечего. Вся документация была в головной резиденции Жадыры. Ночной мороз сковал лужи, укрепил снежный наст. Попрощавшись с добродушным Шарипом, разрешившим Самату пользоваться интернетом, друзья еще долго прохаживались по дороге, освободившейся от снега и даже подсохшей почти по всей улице. Село погрузилось в ночную тишину. 71

Рамазана сопровождал на почтительном расстоянии его верный алабай Мухтар. Как-то ранней весной Виктор принес Рамазану щенка размером с рукавицу. Рамазан тогда страдал от радикулита, поэтому одевался потеплее и сидел на лавке в длиннополой шубе. Песик смирно сидел на коленях у Рамазана и лишь изредка прохаживался то по одной, то по другой ноге. Доходя до колена, настороженно поглядывал вниз, не рискуя спуститься с такой высоты. Рамазан не спешил в дом: ему не доставало воздуха, он не привык так долго быть в постели, поэтому сидел на свежем воздухе, опоясанный пуховой шалью и затянутой безрукавке, а сверху всего теплая и широкая шуба. Хоть и видавшая виды, наверно не одно поколения Сартаевых согревала она своим теплом, но не потеряла своего назначения. Щенок стал пробираться в угол между шубой и пуховой шалью. Может он искал тепло, а может это инстинкт, присущий собакам и кошкам – согревать больные места хозяина. Не прошло и десяти минут, как песик заснул, тревожно вздрагивая в тишине, издавая звуки похожие на лай, будто отстаивал хозяина от неприятеля. Уж сколько лет прошло с того дня, когда Алабай – щенок возился на коленях хозяина, а он до сих пор тыкается носом под полу шубы, когда её надевает хозяин. Мухтар верно служил хозяину и нередко вел себя так, будто хозяин у него в долгу за службу. Как то Рамазану пожаловалась соседка, что Мухтар оцарапал её дочке руку до крови, когда пес хотел отнять у девочки котенка. Она даже потребовала справку, что собака привита от бешенства и других инфекций. Рамазан успокоил соседку, а сам решил посадить Мухтара на цепь. Как только он охватил пса за шею, приготовленным много лет тому назад ошейником, тот рванулся изо всех сил, злобно зарычал и стремглав выскочил со двора. 72

– Ну смотри, - пристращил его Рамазан, - еще кого-нибудь тронешь – шкуру спущу. Случилось так, что Рамазан на несколько дней уехал на отгонные пастбища с плановыми ветобработками, а когда вернулся и поставил машину у ворот, с недоумением понял, что его не встретил как всегда Мухтар. Он ведь всегда был первым, как только открывалась дверь газика и тут же совал нос под куртку или пиджак, словно выражал свою преданность хозяину и скулил, давая понять, что ему не хватало общения с человеком, с которым он жил сколько помнил своим собачьим инстинктом его запах, манеры поведения, поглаживание волосатого лба, почесывания за ухом. Рамазан, не выходя из машины, осмотрел двор. Его пес лежал в отдалении на траве и не подавал признаков того, что заметил возвращения хозяина. Рамазан не сразу понял причину такого охлаждения алабая к нему, и только вспомнив про историю с попыткой привязать собаку, он понял, что пес хранит обиду. Работая с животными, Рамазан хорошо знал манеры их поведения. Они добры и отзывчивы на заботу о них и даже лечение, причиняющее им боль и неудобства, большинство домашних животных воспринимает доброжелательно, но не злобно. И вот Мухтар. Он ведет себя, уж слишком привередливо. «Ну, пусть поурасит, раз ему так нравится», - подумал Рамазан и пошел в дом. Неделю спустя он снова вернулся из командировки в район, где задержался по работе. Теперь уже он подъезжая к во73

ротам с напряжением следил за алабаем. Тот снова наблюдал издали, не выражая восторга встречей. Рамазан, благодаря своей наблюдательности заметил, что пес все же сделал несколько шагов в его сторону, потом лег, видимо ожидая, что хозяин позовет его или хотя бы окликнет, но Рамазан не дал никакого признака того, что собака его интересует. Так продолжалось несколько недель. Рамазан наблюдал за собакой, тот искал повода для встречи. То отгонит соседских кур и внимательно наблюдает за хозяином: не похвалит ли он за усердие, то вдруг всполошится и зальется лаем на проходящую мимо скотину, то проходя по двору, остановится на отдалении и ждет, когда человек проявит к нему интерес. Рамазан наблюдал за этим с большим любопытством и сопоставлял манеры пса с человеческими нравами. Человек, хитрее и пластичнее, он сумеет скрыть свою неприязнь, проявит заботу, начнет заискивать, а в душе будет хранить зло и ждать случая для возмездия, а если отомстить не удастся, то будет всякий раз радоваться, когда к оппоненту нагрянет лихо, будто ненароком рассеивать среди людей ложь и зло, продолжая улыбаться и льстить больше, чем к тому обязывают обстоятельства. Почти месяц человек и собака налаживали отношения. Как-то Рамазан в приподнятом настроении присел на лавку, приставленную к крыльцу. Мухтар лег в метре от его ног, уставился взглядом на Рамазана и колотил хвостом по земле, то и дело привставая на ногах, показывая всем видом, что он готов снова быть вместе. Рамазан перехватил взгляд собаки, ударил ладонью по колену, и стоило ему сказать – Иди! – как алабай одним движением прильнул к колену хозяина, а носом вновь поднял подол телогрейки и стал дышать под одежду глубокими и частыми вздохами с поскуливанием, как он привык за долгие годы общения. Теперь в ночной тишине Мухтар шел бесшумно, ступая вслед за Рамазаном который знал, что ему ничто не угрожа74

ет, пока этот огромный, умный и сильный пес находится рядом. Надо, чтобы во всех делах человека сопровождал такой сильный и верный друг, как Мухтар, но люди не всегда готовы хранить дружбу, ценить инстинкт верности. Опытный животновод и задорный молодой инженер продумали все детали создания своего сильного молочно-мясного союза. Тревожили лишь обстоятельства по созданию техбазы, средства на покупку техники, оборудования.

Угасание мечты В воскресенье к концу дня Самат вместе с Рамазаном отправились в путь. Была достигнута договоренность с Президентом акционерного общества Густавом Маером, который уже несколько лет занимается сбором и переработкой молока. Добравшись до города, Самат оставил у родственников своего попутчика, а сам снова остановился в общежитии мехфака в комнате, которую во время его отсутствия занимал знакомый аспирант. Утром, наскоро выпив кофе и собрав в папку расчеты Самат встретился с Рамазаном у офиса фирмы «Милксут». Территория фирмы была обнесена высоким забором. Въезд рабочего транспорта был на одной улице, а вход в офис - на другой. На территории фирмы располагалась и техбаза с парком машин, мастерскими по ремонту молочного оборудование и складскими помещениями. Самат прикидывал, имеются ли у фирмы оборудование и инвентарь, которые их интересовали. Если оборудования не окажется, то это будет обычная познавательная экскурсия, а если оно будет, то на каких условиях они могут его получить. У входа стоял турникет с металлоискателем. Вахтенный сотрудник проверил документы, попросил подождать. Посетителей почти не было. Ходоки устроились у журнального столика на тяжелых и широких креслах. 75

- Господин Омаров, Вас примет коммерческий директор после одиннадцати. Сейчас они на оперативке. - Спасибо, мы снова подойдем, ответил Самат и предложил Рамазану поехать к Федору Яковлевичу Левину – преподавателю экономфака объединенного с факультетом организации производства и выпускающему теперь менеджеров агробизнеса. К счастью профессор Левин оказался на месте. - Ну как перезимовало село? Кормов хватило? Часто сидели без дороги? - начал сыпать вопросы пожилой ученый. Предложив посетителям по чашке кофе, Федор Яковлевич углубился в план организации закупок молока. Когда лаборантка унесла пустые чашки из-под кофе, ученый начал анализировать. Его интересовало почти все из жизни села: сколько жителей, из них трудоспособных, работающих, занятых в крестьянских хозяйствах, какие отношения у людей с фирмой «Жадыра». Беседа затянулась. Когда стало опасно опоздать в «Милксут», Федор Яковлевич предложил: - Вы вот что, друзья, поезжайте на переговоры, а я займусь дипломниками. Когда вы освободитесь, мы продолжим беседу. К тому - же вы уже будете знать свои возможности и технические, и финансовые. Одно хочу отметить для Вас, Рамазан: Вы имеете дело с человеком собранным, конкретным и заинтересованным. Я ему осенью сказал: тебе Самат, в твои годы надо участвовать в обустройстве жизни, а не бежать по ветру перестроек и реформ. Он так и делает. Надеюсь теперь он не один. Если и Вы такой же напористый, то это большая сила для села. Коммерческий директор был молод и слегка высокомерен. Полагая, что перед ним заурядные поставщики молока, он стал интересоваться объемами и условиями доставки. 76

Самат остановил собеседника, не дав ему развить свои представления о совместной работе. - Господин Сабиров, (Самат успел прочесть фамилию на бейджике) мы более всего заинтересованы в сборе молока и хранении его с охлаждением, поэтому хотели бы приобрести в собственность у вашей фирмы нужное оборудование, а затем выяснить условия, на которых вы будете закупать у нас продукцию, как будете вывозить, какие условия риска. - Мы не занимаемся торговлей оборудованием. Если вы хотите, мы поставим у вас емкости и будем закупать по приемлемым ценам, как делаем везде. Средняя стоимость закупаемого молока обходится нам в сорок пять тенге зимой, тридцать три летом. Этот сезон длился с апреля по октябрь. У нас устойчивые цены. Свой интерес вы можете заложить в понижении закупочной цены на два-три тенге с литра. У нас так работают все заготовители. У них неплохо получается. Их доход покрывает расходы по приемке, хранению, охлаждению продукции, ремонту оборудования. Вы можете взять полную информацию на сайте нашей компании «Милксут». Коммерческий директор закончил беседу и ждал ответа посетителей. Самат дал понять Рамазану, что надо посоветоваться. Поблагодарил Сабирова за информацию и направился к выходу. Как только они оказались на улице, Рамазана как прорвало: - Да они хотят нас сделать своими заложниками. Выходит, что мы должны отнимать у людей два-три тенге на каждом литре. Что тогда нам люди скажут? Нет, как хочешь, Самат, а залезать в карман к своим землякам я не намерен. Другое дело, если мы продадим им закупленное молоко с прибылью для себя и эту прибыль распределим сдатчикам, тогда другое дело. Если каждый хозяин в течение года сдаст тысячу двести-тысячу пятьсот литров и получит дополнительно две-три тысячи тенге, это будет по-человечески. Надо все 77

обдумать еще и еще раз. Ведь мы у них берем всего-то емкости для хранения. Они нам не дают их даром, они получают прибыль, потому что это молоко они покупают через посредников и продают в четыре-пять раз дороже. Самат внимательно слушал и к своему удовольствию делал вывод, что рассуждения Рамазана целиком сходятся с его мыслями. Главным мотивом было то, что их расходы, зарплата, издержки будут относиться на снижение закупочной цены. Это противоречило самой идее их плана, которые служили интересом жителей села. Наговорившись вволю, друзья не заметили, как уселись в машину. Утренний туманчик рассеялся, и небо стало необыкновенно голубым. Воздух был прозрачный и чистый. Но настроение земляков было не столь радужным, как до встречи с коммерческим директором компании. Рамазан не скрывал своей неприязни к компании и ее коммерческому директору. - Мы же сюда, братишка, приехали, чтобы улучшить свою осведомленность. Вот и улучшили. Мы поняли: оборудование у них не купить и молоко дороже тридцати трех тенге, они не возьмут, а мы хотим продавать по ценам ближе к розничным и делить прибыль со сдатчиками. Давай двигаться по этому пути. Кстати, по времени мы уже должны быть у Левина. Самат, не задумываясь, двинулся из тихого переулка на окраине города в центр сутолоки машин и пешеходов, где приходилось то и дело останавливаться, пропускать пешеходов, пережидать светофор. Прежде чем зайти на кафедру к Федорову Яковлевичу, Самат пригласил Рамазана, в буфет для преподавателей, где можно не только попить что-нибудь, но и плотно покушать. Самат то и дело здоровался со знакомыми, обменивался новостями и повседневной информацией. 78

Профессор Левин был не один. У него сидел молодой человек, придерживая объемную папку с документами. Когда познакомились, Самат сразу оживился. Оказалось, что это ученый – экономист, занимающийся вопросами повышения рентабельности малых крестьянских хозяйств. Он только что вернулся из села Ащи-Булак и с увлечением рассказывал о молочной фирме «Анжела», и ее хозяйке Галихановой. - Очень поучительный опыт наработала Белла Кутеповна. - Элла Кутеповна поправил его Самат. - Да верно, спасибо, что подсказали, я запишу себе в ежедневку. Так вот, она в этом году наряду с молоком стала разводить калифорнийских червей. Они перерабатывают весь навоз в перегной, который охотно покупают цветочные магазины, дачники и флористы из зеленстроя. За тонну она выручает до тысячи долларов. На ее ферме все продумано и учтено. Она открывает на днях цех по переработке молока. Начиная с парного молока и заканчивая молочным ацедофилином. Всего около двадцати видов молочных изделий. - Вот видите, – в разговор включился Федор Яковлевич. – Оказывается, надо у таких практиковаться и черпать опыт, а вы пошли в инофирму. Да, они технологично выше любого из наших предпринимателей, но не забывайте, что это люди капиталистической школы воспитания, заложенной еще Ротшильдами. Они живут ради прибыли и в этом видят свою главную задачу. Вы же поставили своей целью помочь людям как тем, кто производит так и тем, кто покупает. У вас совсем иной подход к делу и это, я считаю очень правильный подход. Вы на честной основе хотите купить товар, по справедливой цене продать его, а прибыль разделить среди своих земляков. Ваше направление продиктовано самой жизнью, и оно всецело отвечает требованиям нашего президента о социальной ориентации бизнеса. Путь ваш верный, но на его пути технические препоны: транспорт, хранение, переработка, 79

да и сбыт тоже обнажит массу проблем. Так что вам легкой жизни долго не видать. Держитесь, пример у вас есть. Это ваша общая знакомая работает увлеченно, с удовольствием и радость получает как награду за свой труд. Собеседники спокойно и мирно порассуждали о том, где купить молочное оборудование. Рамазан давно не вращался в кругу таких компетентных и заинтересованных людей и стремился поскорее внести свой достойный вклад в большое и целесообразное дело. Он перебирал в памяти знакомых, кто мог иметь отношение к молочному оборудованию, но остановиться, ни на одном из них не мог.

Кто ищет, тот найдет... Поступок Один из знакомых директоров межрайонного молзавода Виктор Захарович Чижов сначала боролся за сохранение завода, но противостоять приходилось то перед налоговой инспекцией, то санэпиднадзором, то останавливать своих же работников, вытаскивающих за пределы завода насосы, емкости, холодильное оборудование, даже расходные материалы, такие как электроды, запчасти к автомобилям стали предметами интересов не только алчных и скупых людей, но и других, кто раньше не питал интереса к наживе и тем более не был склонен к хищению. Когда директор молзавода понял, что завод не сохранить, он освободил помещения и стал сдавать их в аренду под склады, под гаражи, под офисы различных бизнесформирований. Штатным работникам от аренды помещений на зарплату не хватало, тогда пришлось распродать оборудование вплоть до того, что сдать кое-что на металлолом. Было время необычных поступков, когда надо принимать решение. 80

За свои немолодые годы Виктор Захарович повидал и пережил многое. В тяжелые послевоенные годы, когда он работал инспектором милиции, его вызвал начальник отдела майор Шалов. – Поезжайте, старшина, в село Давыдовку, там совместно с сельсоветом и правлением колхоза задержите нарушителей дисциплины и дебоширов и доставьте сюда, в отделение. Транспорт предоставят на месте. Оружие не брать, могут отнять. Один ведь будешь. Постарайся за три дня справиться. Все было предельно ясно. Село знакомое, до него чуть более шестидесяти километров. Виктор решил на попутной машине доехать до Григорьевки, а оттуда на повозке в Давыдовку, до которой останется километров пятнадцать. К концу дня Виктор уже был на месте. В сельсовете был только охранник. Он тут же проводил Чижова к председателю колхоза Дубкову, который жил недалеко. Добротный дом, огороженный надежным глухим забором. Внутри двора на цепи крупный пес и еще две собаки свободно бегали по двору. Успокоив собак, Дубков в шубе, накинутой поверх телогрейки направился к приезжему милиционеру. - Прибыл? – обратился он к Чижову, - тогда так, заночуешь у Смагиных. Утром соберешь всех четверых, вот список и доставишь их в сельсовет. Повозка к отправке будет готова к десяти утра. Проводи, – бросил он старику, стоявшему поодаль. Измерив еще раз Чижова долгим и внимательным взглядом, Дубков отправился в дом, поглаживая по голове то одного, то другого сторожевых ротвейлеров, бросившихся к хозяину в ожидании ласки и знаков поддержки. Оказалось, что Смагины жили на соседней улице. Пожилой охранник прытко засеменил по зимней дороге, накатанной по улице. Забегая чуть вперед, сторож с любопытством и тревогой смотрел в глаза Виктору, пытаясь угадать, как по81

ступит этот милицейский чиновник. Не справившись с давившем его любопытством, сторож спросил напрямую, - Неужто всех четверых и заберешь, сынок? - У меня приказ. Надо выполнять, - ничего другого Виктор сказать не мог. Он не предполагал, что может ослушаться либо отступить от исполнения долга. Дом Смагиных оказался вблизи от школы. Он был ухожен, но без излишеств и пышных элементов. Хозяйка дома Татьяна Семеновна была уже давно на пенсии, а до этого всю жизнь, после педучилища проработала в местной семилетке. - Проходите, уважаемый. Спасибо, что проводил, бросила она охраннику конторы. - Устраивайтесь. Для приезжих у меня особая комната. Вот здесь будет тепло и свободно. Мороз-то, на ночь глядя, вовсе разошелся. Крепчает и крепчает. У нас во дворе старый тополь, так он хрустит и пощелкивает, когда мороз. Вот и сейчас свои сигналы подает. Виктор разделся, положил валенки к теплой голландке на табуретку. Осмотрелся. Из окна была видна березовая роща и старый фруктовый сад, прилегающий к школе. Хозяйка внесла керосиновую лампу, предложила накинуть безрукавку и надеть валенки с обрезанными голенищами. - Одевайте, не стесняйтесь. Это все от мужа осталось. Как проводила его в армию в тридцать восьмом, так и берегу. Другой раз почищу, просушу, все думаю, вернется мой. Так и ждем с этой теплушкой ее хозяина. Сын тоже не вернулся, но его я не так жду. Он уходил из соседнего села в сорок четвертом, там механиком МТС был. Так я всё думаю, он по работе занят. А мужа все еще жду. Уже десять лет на всякий стук во дворе хоть днем, хоть ночью выбегаю. Заговорила я вас. Пойду, ужин приготовлю. Вам сюда подать или со мной на кухне? - Лучше на кухне. Я выйду. Виктор просмотрел полученную от Дубкова бумажку. В 82

ней стояли четыре фамилии: Чернов В.З., Скляр Н.С., Машков А.Н., Бутенко К.П. Постарался всех запомнить, чтобы не открывать всякий раз сумку-планшет, подаренную дядей после возвращения со службы год назад. Что же это за люди, охарактеризованные майором Шаловым как «нарушители дисциплины и дебоширы». Послевоенные годы высокой дисциплиной люди не отличались. Вернувшиеся с фронта нередко пренебрегали требованиями начальства, особенно тех кто не был на фронте, а оставался в тылу по состоянию здоровья, по возрасту, по брони, а были и такие, кто прибыл из заключения, трудармии, эвакуированные из западных областей, занятых врагом. Фронтовики нередко называли их «тыловыми крысами», тех кто не воевал, а находился в тылу. Были и такие, кто отсидел в лагерях полный срок по таким статьям, которые не позволяли отправить их в штрафные батальоны и даже в обозные части при фронтовых формированиях. Вся послевоенная обстановка медленно и трудно отходила в прошлое, налаживалась умеренная мирная жизнь. Виктор мучился в догадках: что это за люди, которых ему предписано задержать, в чем они себя проявили противозаконно. Было у Виктора несколько случаев, когда подпившие или просто разгулявшиеся фронтовики проявляли обиды и недовольства слабым к ним вниманием. Скандал мог возникнуть даже на почве того, что кто-то воевал, пока отступали, а в наступлении не проявил себя. У одного была не того достоинства награда, хотя он переходил из штаба в штаб, а другие шли из атаки в атаку, а награды их обошли стороной. Татьяна Семеновна тихо подошла к двери. - Ужин на столе, Виктор, присоединяйтесь. Возьмите лампу. Я больше ее зажигаю. Она поярче, чем та коптилка. 83

Она меньше керосина жгет, а света мне и от нее хватает. Когда читаю или пишу, то зажигаю эту, десятилинейную. Усевшись за стол, Виктор не переставал думать о людях, которых ему завтра предстоит задержать. На столе большая чашка с картошкой, приправленная обжаренным шпигом, соленые огурцы, грибы. Каравай пышного хлеба, крынка, откуда хозяйка то и дело подливала в стакан гостя холодного и по-осеннему густого молока? Словно догадавшись, о чем напряженно думает гость, Татьяна Семеновна сама завела разговор. - Люди говорят, будто Никиту Скляра с Андреем Машковым арестовать хотите. По ним было видно, что добром их выходки не закончатся. Уж очень они оба председателя нашего невзлюбили. Хоть есть причина хоть и нет, а они при людях его упрекают, что от войны спрятался. Осудили его в тридцать седьмом, а перед концом войны он вернулся, попас частный скот одно лето, а потом и в партии восстановился и председателем снова его же избрали. Он то и дело заявляет, что невинно отбыл восемь лет. А эта наша голытьба что Андрей, что Никита ему то и дело в глаза тычут что он – же от войны в лагере прятался. Под охраной сидел, и хлеб и селедку по норме и вовремя получал. А они от границы до Волги на карачках, под огнем ползали, а потом до центра Европы штыками себе дорогу прокладывали, а теперь работа то есть, то нет, а нет работы и трудодень не проставят. Да еще на лесозаготовке их задержали за самовольную порубку. Хоть они и твердят, что сухостой да старые пни спилили, а сельсовет им акт предъявил, что без билета самовольничали. И что мужикам надо? Никак не уймутся, так и ходят друг за другом, наблюдают, куда кто пошел, что где взял. И все это на народ несут. Дубков, так тот еще до тюрьмы порядочностью не отличался. Все ему мало. В доме разве что птичьего молока нет, а так всего хоть завались. Председатель сельсо84

вета при нем тоже наворовался. Живет, нужды не знает, а чтобы о людях подумать, так к нему достучаться никто не может. Третью корову из колхозного стада в свой двор приводит. Все выбирает, то удой мал, то молоко не такое, а вдовы с сиротами по четыре-пять душ вовсе коров завести не могут, на сухой картошке сидят. Дети зимой на улицу выйти не могут, в школу по пересменке и обувь и пальтишки носят. Нюрка Зубанева на днях голосила на всю улицу. Было шесть кур, так и они замерзли. Двух живых застала, так теперь в доме держит. Новый год приближается, так родители собирают вскладчину муку, сметану, сахар. Печенье да леденцы детям будут делать. Колхоз ничего не дает. Не предусмотрено, говорят в смете. Поговорив еще немного о житье-бытье, Виктор рассказал доброжелательной хозяйке и о своей жизни. Двадцать четыре года от роду, а он уже и армию отслужил. Призывался через год после Победы и в милиции уже больше года служит. И воров и бандитов немало перевидал, а вот в глубине межчеловеческих отношений пока так и не разобрался. Одно лишь твердое чувство испытывал инспектор милиции – чувство правды и уважения к человеческому достоинству. Он видел, что не всякий тот, кто несет свое имя высоко над обществом, так-же честен и справедлив перед законом, как это утверждает сам. Порой человек, отдающий служению долгу и силы и здоровье, преодолевает наветы, обвинения, незаслуженные обиды, но остается чистым душой с незапятнанной совестью и не реагирует на выпады в свой адрес. К сожалению, люди, на глазах которых происходит такой разлом нравов, подавление высоких принципов не всегда открыто, смело и настойчиво отстаивают от нападков своих-же товарищей. Видимо люди считают, что тот, кто силен духом, сам отстоит себя, а иные даже злорадствуют, когда невзгоды обрушиваются на человека, прослывшего борцом, радетелем за справедливость. 85

«… Ну что, допрыгался, теперь попридержи язык за зубами.» Молодой милиционер умел рассудить по совести и долгу. И вот теперь, ему предстояло совершить деяние во имя долга, но вопреки совести. И он лихорадочно искал выход из этого непростого положения. Видя, что бывшая учительница правильно рассуждает о человеческих судьбах и сама пережившая потерю и мужа и сына, всю жизнь проработала, воспитывая детей своего села в двух и даже в трех поколениях, Виктор осмелился расспросить о двух других из предложенного списка - А что вы можете сказать о Чернове и Бутенко? - Я так и думала, что Чернова они первым сдадут. Это очень подготовленный и принципиальный человек. Его хотели избрать председателем, но тогда он еще был слаб после ранения, да к тому же отсутствовал в день собрания. Был в районе, в больнице. К Чернову люди обращаются очень часто за советами, с жалобами. Все придирки Дубкова люди несут Чернову. Он начитан, два ордена «Славы», дошел до Праги, там и ранение получил. Ну а Бутенко, что Бутенко? Это человек с душевными болячками, всю жизнь только и борется с неприятностями. А часто и сам себе их создает. Рвался на фронт так его не взяли, отправили в трудармию. Он хороший специалист по строительству то ли подземных коммуникаций то ли мостовых сооружений. Там он на месте и как специалист и как начальник, у которого никто против пикнуть не может. Его лучше не трогать он часто впадает в психоз, типа белой горячки. Вы его и не довезете. Он сбежит, если не свяжите. Для него не существует ни правых, ни руководителей. Он сам вертит все свои дела и никого к себе на пушечный выстрел не подпускает. Сложный человек Семен наш. Живет один как бирюк. А вот за что его привлекать будут – ума не приложу. Он не вор, не мошенник, дать ему 86

дело по душе, так он полезнее многих других будет, а коль не устроен ни по работе, ни в быту он и бузит. Вечер был тихим и морозным. Тополь во дворе действительно трещал, будто сопротивлялся натиску стихии. Сейчас, когда на глазах Чижова разваливался его родной молзавод, и ему приходится делать все, чтобы сохранить жизнеспособность коллектива, он вспомнил и свою милицейскую молодость и этот тихий вечер в Давыдовке и трескучий алтайский мороз, и тревожные рассуждения о справедливости, добре, корысти и лжи, и все то, что не давало ему покоя и заставляло искать свою роль в этих жизненных переплетениях. Он помнил этот вечер в деталях, и как он стоял, глядя на село и предвидел, как босоногие дети побегут за санями, в которых он повезет арестованных отцов, и представил голосивших жен и матерей с растрепанными волосами в распахнутых ватниках, и видимо тогда, когда он это ясно представил он твердо решил для себя, что зло, против которого он должен восстать, исходит не от этих людей. Они проявляют нетерпимость не в силу своей враждебности властям, а поднимают голос протеста против своей неуверенности в этой жизни. И будь на то воля старшины милиции, он бы каждого, кого намерен арестовать и отвезти в район, отправил работать туда, где тот сможет проявить свои лучшие качества, туда где этого человека к труду будет подталкивать не его повелители а голос его души, стремление к созиданию благ и высоких ценностей жизни. Ранним утром, пораспросив Татьяну Семеновну кто где живет из его «клиентов», Виктор задолго до рассвета постучал в дом Чернова. Хозяин встретил напряженным молчанием, несмотря на то, что Виктор приветствовал его: - Здравия желаю, товарищ капитан. Старшина милиции Чижов. - Проходи старшина. Что, собираться? А кого еще включили в список? Скляр, Бутенко? Сложная у тебя задача, 87

старшина. Скляр в мороз из дома ни шага не делает. У него всего-то сапоги на тонкий носок. Исподнего белья нет, телогрейка да армейский ремень. А что касается Кости Бутенко, так он, если в раж войдет, его не только ты, но и все мы не усмирим. Для него отдельный наряд нужен. Мое дело предупредить. А я к десяти буду. Мне еще вчера передали из исполкома. Поговорили в сенях. Виктор, чтобы не раздражать родных Чернова, в дом входить не стал. Дом Машкова содрогался от рева женщины и крепкого мата его хозяина. Виктор представился, но его появление ни на кого не произвело никакого впечатления, хозяева продолжали голосить и ругаться. Дверь в дом Скляра была открыта. Хозяин лежа в постели непрерывно с надрывом кашлял. Уловив затишье между надрывами кашля, он утвердительно обронил: - Приду, приду… и вновь закатился в кашле. Было видно, что все его тело охвачено жаром. На пороге дома Виктор встретил жену Скляра, она несла в узле какие-то вещи. - Вот у сестры попросила. У себя-то ничего теплого нет. Сбегаю еще валенки у Нюськи попрошу. Виктор остановил словоохотливую женщину. - Пусть лежит, укройте потеплее, поправится, потом будем разбираться. В конторе сидело несколько мужчин. Все они были в добротных валенках и полушубках. На Дубкове была та же, что и вчера, широкая шуба отороченная в поясе мехом. В сибирских деревнях такие шубы называли «борчатка» . Председатель колхоза показал на ходики, висевшие на стене. Они показывали начало одиннадцатого. Виктор попросил оставить его наедине с председателем сельского совета и Дубковым. Когда они остались втроем, Виктор объявил, что он задер88

живает по подозрению в превышении полномочий председателя колхоза Дубкова и председателя исполкома Синицина. - Выезжаем немедленно, мое решение можете обжаловать моему руководителю, майору Шалову. В случае неповиновения, попытке к бегству стреляю на поражение без предупреждения. Следуйте за мной. Чижов вышел на крыльцо. Председательская пара коней, в плотно подогнанной упряжи в заново окрашенной кошевой, стояла прямо у крыльца. Возница стоял, держа за узду коренника. - Садитесь, - указал на кашеву Дубкову и Синицину, а вознице указал на козлы. - Садись, правь в район. Сам Чижов сел рядом с возницей лицом к задержанным. Откормленные кони резко тронулись, сразу перейдя на крупную рысь. Как они ехали, Виктор никогда не вспоминал, тем более никому не рассказывал. В район приехали затемно. В отделении милиции Чижов доложил дежурному о доставке задержанных. Тот видимо был предупрежден, поэтому, сняв с задержанных поясные ремни, завел их в помещение для арестованных, где была одна лавка, прибитая к полу и тускло светилось зарешеченное окно, бросая на пол пучок ночного зимнего света. Утром чуть свет, за Виктором пришел посыльный от Шалова. Начальник РОВД был встревожен, но видимо хорошо зная старшину Чижова не высказал ни упрека, ни слов назидания. Рассказ Виктора майор милиции выслушал равнодушно. Видимо он был осведомлен какое задание он дал своему подчиненному. В марте Виктор Чижов оставил милицейскую службу по состоянию здоровья, а летом переехал к дальнему родственнику в соседний Казахстан, работал в потребкооперации, возглавлял райзаготконтору, к пенсии оказался директором межрайонного молзавода. Зимой страдал 89

от малой загрузки, а летом от того, что не успевали перерабатывать молоко, затруднялось в сохранности масла, из-за переполненных холодильников. Рамазан заехал к Чижову с целью разведать нет ли у него кое-чего из молочного оборудования. Виктор Захарович поначалу подумал, что этот человек ищет такое-же имущество, которое у него спрашивают все, кто оказался в нужде и хочет хоть что-то оттащить в металлолом. - Откуда ты и что у тебя за нужда, молодой человек. Похоже что какое-то полезное дело задумали. - Мы вот со своим товарищем Саматом Омаровым задумали молоко у населения закупать. Люди мучаются, что им некуда молоко сдать, а залетные заготовители больше тридцати тенге не дают, да и приезжают редко, точнее – не регулярно. Сегодня Самат по своей работе отлучился, а я решил к вам наведаться. - Не пойму я наше время. То вдруг молоко оказалось никому не нужным. Целые молзаводы разрушили, то снова заготовку стали проводить. - Мы не ради бизнеса, не из-за наживы. Людям хотим помочь. Пусть хоть на молоке копейку – другую заработают. - И то верно. Меня радует, что здравый разум пробивает себе дорогу. Молочного оборудования у молзавода уже не осталось, но посоветовать кое-что смогу. Молочные ванны есть в школе, они в них воду держат, а вот большие емкости, если мне память не изменяет есть у Кабылды Исаева из Белагаша. Он их сразу две забрал в счет оплаты за молоко. Тоже, как я думаю, воду держит. А большой пятитонный танк должен быть в участковой больнице. Ее, слышал, закрывают и всех прикрепляют к районной больнице. Это тебе пока три адреса, а я у своих сотрудников поспрашиваю у кого сохранились насосы, охладители. Они им вовсе не нужны, можно за поллитровку водки забрать. 90

Жизнь – это движение Рамазан поблагодарил Чижова за добрые советы и не дожидаясь Самата, объехал все села, где могли оказаться емкости под молоко. Самат за это время поработал на своей фирме, подтянул вопросы входящие в его обязанности. Встретившись, друзья обстоятельно обсудили всю информацию по емкостям. Была возможность забрать в больнице большой молочный танк на пять тонн. Он, к счастью, оказался с охладителем и в приличном состоянии. Оставались еще один охладитель и емкость для слива молока. Рамазан договорился купить их с оплатой в рассрочку. Дело упиралось в помещение и штаты. Самат ночами сидел разрабатывал устав и учредительные документы. Долго и настойчиво обсуждали форму товарищества. Одни считали, что нужно создать товарищество по закупу молока, предоставив право управления производством трем - четырем учредителям. Самат склонялся к тому, чтобы учредителями были все, кто сдает молоко. Веское слово сказал Стадник Семен Васильевич. - Каждый, кто сдает молоко должен чувствовать ответственность за чистоту, кислотность продукта и знать, что конечным итогом будет прибыль, которая в долевой части будет принадлежать ему. А без участия людей-пайщиков товарищество будет стремиться к наживе только для учредителей. Возникнет противовес в интересах населения и ТООшки. Кроме того, когда учредителей много и они по всем правилам работают, то становятся посильнее даже трех богатырей. А у нас есть с кем бороться, кому противостоять: это и покосы, и пастбища, которые целиком в Жадыре. Самат на этот счет не забывал и советы отца, и профессора Левина Федора Яковлевича, упоминавшего как-то мимо91

ходом немецкого специалиста Райфайзена Фридриха, жившего почти двести лет тому назад. Кстати Самат пробрался в интернет и скачал главные постулаты этого ученого, положившего начало действующей и по сей день немецкой агрокооперации. У них за дело болеют все: и те, кто производит, и те, кто перерабатывает и продает продукцию. Сложившаяся стихийно группа несла новые и полезные советы. Сосед Рамазана Виктор вдруг категорично и смело заявил, что приемный пункт можно разместить в заброшенном доме, где была совхозная гостиница. - Я вчера обследовал ее. Отодрал доски с окна и залез внутрь, там прилично, чисто, проводка на месте, пол не снят, батареи, правда, утащили, но печь живая. В конторе этот дом не числится. На баланс его так и не приняли. Чтобы не платить налоги. Дом в центре села, людям удобно. Рамазан одобрил инициативу Виктора, но высказал сомнения, что люди со всего села будут в руках нести молоко. Ведь некоторым придется со временем нести и 20 и 30 литров. Арутюн, всегда сидевший молча, осторожно, как-бы нехотя предложил собирать молоко на дому, разъезжая на мотороллерах. - Каждый принесет двести- двести пятьдесят литров. Это восемь фляг. У нас всего около десятка людей имеют такой транепорт. Пусть зарабатывают. Если с каждого двора сборщик получит литр молока, он два круга в день захочет делать. Он и фляги пометит, где чья, и за тем, как они помыты будет следить. Все складывалось в стройную схему предприятия. Зная, что все обязанности на одного человека взваливать не рационально, Самат разделил их с Рамазаном. Он отвечает за сбор емкостей, их подготовку и установку, Виктору поручили готовить дом, включая подъезды и силовые линии элек92

тропередач. Стадник сел за подготовку договоров, включая и работу заготовителей. Хоть у них и получалось четыре часа работы в день, но она никем другим не могла выполняться. Рамазан на Стадника возложил контроль за наличием ветеринарных свидетельств и санитарных книжек, которые должны иметь и сдатчики, и заготовители, и другие люди, причастные к продукту. Самат за эти дни установил несколько компаний, которые заинтересованы закупать молоко на месте, а выплачивать за него они обещали по мере реализации. Две фирмы обещали в качестве оплаты отдать до тридцати процентов прибыли от объема заготовок. Сложными оставались вопросы выплаты налогов, поскольку каждый сдатчик должен либо сам платить налог, либо передоверить эту работу товариществу. Решили вынести этот вопрос на общее собрание и рассмотреть вместе с уставом. Висевший, как глыба над головой, вопрос о кормах, Самат и Рамазан договорились пока не тревожить. - Вот когда наше товарищество сложится, когда начнем понимать друг друга внутри кооператива, тогда и обсудим его на собрании. Пригласим представителей «Жадыры», районных властей, юристов. Да и руководство зерновой компании тоже ведь голову на плечах имеет, понимает, что у нас они землю отобрали вопреки всем законам. Самат все шаги обстоятельно рассказывал отцу. Все денежные вопросы подробно расспрашивала Сандугаш. Родители одобряли действия сына и его партнеров. Более того, редко поднимавшаяся с постели Сандугаш, охотно пересаживалась к столу, брала в руки и бумагу, и калькулятор, проверяла расчеты и составляла баланс. - Сынок, вас набирается около десятка работников. Это и хорошо с той стороны, что каждый за свое дело несет ответственность и трудно, потому что накладные расходы увели93

чиваются и могут отпугнуть сдатчиков. Четвертая часть выручки уйдет на персонал, амортизацию, электричество, воду и прочее. Если выручка будет меньше пяти миллионов тенге в месяц, вам будет трудно выжить. И больничные, и отпускные, и непредвиденные расходы будут. Жанай, молчавший пока говорила мать, тоже вставил: - Надо искать такие способы, когда увеличение объема сдачи молока будет выгодно сдатчику. Надо будет иметь фонд развития на покупку доильных аппаратов, кормодробилок, да и на случай бедствий, падежа коров, аварии, надо иметь накопления. Надо страхование использовать. Самат и сам глубоко в душе понимал, что дневная заготовка должна быть не меньше емкости молоковоза, а это пять тонн. Самат не пропускал ни одной мысли родителей. В его руках были проект Устава, учредительные документы, он намеревался пригласить на учредительное собрание профессора Левина Федора Яковлевича. Весна неотвратимо сдвигала зимние морозы, метели, настало время, когда крестьянина влекло в поле, в огород. Жанай любил наблюдать, как освобождается от снега земля, как оседают сугробы, на огороде появляются проталины, заполненные талой водой. По выработанной годами привычке Жанай отбросил снег от фундаментов дома и сарая, проверил, не остался ли снег под крышей. Заранее прокопал траншеи в снегу, где обычно стекала вода из двора. Двор был отсыпан щебнем с песком, плотно укатан, поэтому вода не задерживалась, и двор подсыхал раньше, чем дорога на улице и другие окрестные площадки. Когда полуденное солнце хорошо прогревало весенний воздух, а строения становились теплыми и более уютными, чем в зимние дни, Сандугаш тоже не оставалась безучастной в содержании дома. Она, одевшись в теплую безрукавку и расшитые ва94

ленки, приводила в порядок веранду. Заносила в дом вещи, наспех рассованные то за шкаф, то под скамейку. Несколько дней заботы и веранда, или как ее часто в деревне называли «сени», стала местом отдыха и самой Сандугаш да и Жанай, намахавшись лопатой любил зайти, присесть, или даже прилечь на широкую лавку, чтобы распрямить натруженную спину и дать отдых ногам. Обедать было еще рано, а работа уже утомила пожилых супругов, поэтому они сидели на веранде, тихо переговариваясь о житье, бытье. Калитка, выходившая на улицу, громко хлопнула, под тяжестью груза подвешенного на тросик, протянутый через небольшой шкив, и служивший для прикрытия. Сандугаш поняла, что кто-то вошел во двор и посмотрела в окно - Вставай, отец. Дед Шевин идет. Наверно к тебе, зачем- то. Жанай поднялся и даже обрадовался приходу соседа. Зимой-то редко ходили друг к другу, и вот гость пожаловал, будто предвестник того, что зима закончилась, и настало время тесного общения людей то по поводу огородных забот, а чаще всего из простого человеческого желания общаться. - Здравствуйте, соседи, - приветствовал хозяев гость, находясь на широком крыльце. - Добрый день. Заходи. Почти всю зиму не виделись. - Как здоровье, как перезимовали? – Жанай всегда питал теплое уважение к этому мудрому, рассудительному, доброму человеку. Они прожили долгие годы рядом. Работали вместе. Нередко обращались по-соседски с просьбами. Семья Омаровых не помнит такого случая, когда Шевин отказал бы в чем-нибудь хоть Жанаю, хоть детям. – Да перезимовали будто бы благополучно, только вот радикулит, будь он неладен, то и дело достает. Летом и зимой не трогает, а как пересмена погоды, весной да и осенью то и дело прострелит и корчусь не встать, ни лечь. На прошлой 95

неделе опять удар был. Так теперь, видишь пояс из собачьей шерсти не снимаю. Этим только и спасаюсь. Сосед устроился поудобнее на стуле. – Как сын то, Жанай? Слышал, молочную кооперацию затевает. Сноха ходила на встречу, так рассказывала, что Самат все так толково и разумно рассказывал. Люди надеются, что хоть на молоке, какую никакую копейку заработают. Ты, Жанай, передай сыну, что если какая нужда появится по механизации, ремонту или чего там, то пусть тебе скажет, а ты мне завсегда передаш. Я подсоблю, если что. Сообща порассуждали о видах на урожай, о том, что от животноводческой фермы почти ничего не осталось. «Клюшки» уже все поразбивали, теперь и колонны, и балки разбивают. Дед Шевин возмущенно продолжал: – Варвары, да и только. А осуждать их грех. Люди-то до последнего дошли. Поди-ка ты помахай кувалдой, чтобы из пропаренного и напряженного бетона арматуру вытащить. Да и сколько ее достанешь-то, если они втроем за день и ста килограммов не очищают. - Бывший заведующий мастерской не унимался. - А ведь это все наши механизаторы бывшие. Передовики, медали да ордена получали. Теперь редко кто из них не спился, что заработают, то и пропьют. А ведь Президент наш призывает, что труд дело всеобщее. Правильно сказано, да где трудиться- то. Куда не обратится человек, везде ему один совет: занимайся малым бизнесом. Правильно ваш сын решил поддержку людям сделать. И помощники у него подобрались под стать. Рамазан, Стадник, Семен, да и вулканизаторщик этот Арутюн хоть и занозистый, а не пыль на ветру. Высказав вроде все, что накипело, сосед спросил: - Самат то теперь когда приедет? - К субботе, хотел приехать, если по основной работе 96

справится. Сандугаш собралась пригласить соседа пообедать вместе, но Шевин учтиво отказался. - Спасибо, я пойду. Приедет сынок, дайте знать я ему с отоплением помогу, есть мысли: надо печь-автомат опробовать. Сосед ушел, а супруги Омаровы отправились в дом к обеденному столу. Сандугаш в который раз уже напоминала Жанаю: - Ты бы, отец, посоветовал Самату Раушанку где-нибудь пристроить. С птицей у неё ничего не вышло, так теперь и детей одеть не за что, и угля купить не смогли, так старые заборы ночами таскают на топку. А так-то она рассторопная, общительная да и привлекательная на вид, характер такой, что без дела не усидит. Как и ожидали родители, сын вернулся в субботу. Был он не один, вместе с ним приехала высокая интеллигентная женщина. - Знакомьтесь, это Элла Кутеповна, предпринимательница, она содержит молочную ферму. С ней мы хотим посоветоваться в отношении нашего товарищества. Пока располагайтесь, а я поеду, соберу наш оргкомитет. Через час были в сборе и Рамазан, и Семен Стадник, и Виктор с Арутюном. Самат рассказал гостье основные мысли по образованию сообщества. Элла интересовалась всем процессом работ, и кто чем будет заниматься, и во что это обойдется. Много любопытных вопросов о ее молочной ферме было у Рамазана и Стадника. Когда все выговорились, Элла Кутеповна попросила выслушать её соображения: - Я вижу, что процесс у вас идет хорошо и через месяц – полтора вы будете готовы продавать продукцию. Вначале, конечно, у вас будет только цельное пастеризованное молоко, но жизнь заставить вас перерабатывать продукт и делать 97

сыр, сметану, айран и так далее. И это вы будете вынуждены делать, поскольку в торговую сеть надо входить имея молочную продукцию в широком ассортименте. Даже просто цельное молоко у вас попросят в разной жирности от одного до семи процентов. Если вы не начнете переработку, у вас будет закупать тот, кто сможет это делать, а покупая, он даст вам такую цену, при которой вы не сможете хорошо оплатить людям и сами ничего не заработаете. Помните, друзья, мы же живем в конкурентной рыночной среде, где уже сложились поставщики, продавцы и покупатели и каждый сегмент рынка кто-то контролирует. Насколько мне известно, потоками молочной продукции управляет некий Баксыбаев. Он ни свое имя, ни свою фамилию нигде не обнажает, но все в этой части делается только по его согласию и по его указке. Вас будут гнать с рынка, не давать площади для стоянки. Магазины не захотят брать молоко без расфасовки. Санэпиднадзор будет ходить и заглядывать под ногти каждому вашему работнику. Вашу машину дорожная полиция будет держать на каждом перекрестке, пока ваше молоко не прокиснет. К этому нужно быть готовыми и надо уже сегодня найти способы противодействия. В чем смогу я вам помогу. Вначале надо найти точки сбыта молока без расфасовки и в узком ассортименте. Естественно, ваш товар должен быть конкурентоспособен по цене. Тогда его возьмут детские сады, школы, больницы, но и они сразу же попросят кефир, творог и сметану. Каждый вид товара они не захотят покупать у разных поставщиков. Я вас научу, где взять сметану и кефир: это маслозавод вашего же района. Он даст вам, сколько надо этих товаров взамен на цельное молоко. Творог у вас будет производиться на месте. Молоко часто скисает или просто у него чуть-чуть повышается кислотность его нельзя везти потребителю. Если оно свернется у него в котле, они у вас больше никогда не станут его брать. Варить творог - дело проще простого, его умеют делать в каждом 98

доме вашего села. Найдите сразу этих людей. Я работаю рядом с городом, вырабатываю двадцать два вида молочных изделий и завожу в день производства. Поэтому все расходится сразу. Не залеживается. И еще имейте в ввиду, что вы захотите продать по цене ниже, чем есть, поэтому конкуренты будут за вами ходить по пятам, следить, где вы оступились, а если не оступитесь, они вам подставят ножку. Выручка это деньги. Они порождают зло, неприязнь, подлости. Я сама видела, как с прилавка убирали в подсобки дешевое молоко от самого производителя и только когда, раскупалось дорогое молоко на прилавок выставляли то, что подешевле. Начнете работать и сами станете конкурировать. Научитесь побеждать и иметь «навар» как говорят в бизнесе. Главное – вы поможете людям зарабатывать. Мне хорошо известно, что наш Президент требует, чтобы в торговле не было импорта, а поэтому сейчас Правительство по его заданию готовит решение о дотации за каждый литр надоенного молока и за каждую корову, содержащуюся в предприятиях, где более ста голов. Если вы зарегистрируетесь как кооператив с поголовьем более ста голов, вы можете претендовать на госдотацию для кооператива, а соответственно и всех хозяев подворий. Извините, мне пора уезжать. Дочь позвонила, что справилась со всеми делами и уже подъезжает за мной. Самат, вывезите меня пожалуйста на асфальт, боюсь Анжела по этой дороге не проедет. Все было предельно ясно, все партнеры Самата доброжелательно попрощались с Эллой Кутеповной, проводили её до машины. Самат выехал за ворота и направился в сторону «большака», как привыкли называть пролегавшую вблизи автодорогу. Собеседники вернулись на веранду, расселись поудобнее, настроение было приподнятое. Хоть и знали, что за трудное дело берутся, о сожалении или робости не было и признаков. - Надо же, доктор наук, металлург, на больших должностях 99

работала, а не постеснялась пошла в фермеры, да ещё так глубоко разбирается. У такой хоть всю жизнь учись, не пожалеешь, – нарушил затянувшееся молчание Стадник Семен. Рамазан прервал мечтательные разговоры, предложил обсудить процесс ремонта молокоприемного пункта. - Помещение гостиницы нам отдают в аренду на три года. Стоимость аренды оценили за ремонт кровли, штукатурку стен, с покрытием кафелем, устройство отопления, ремонт скважины для воды подключением силового электрокабеля и внутренней проводки. Условия более-менее приемлемые, но цемент, кровля, кафель, работа стоят тоже немало. Надо искать деньги. - Вскоре вернулся Самат. - На моей строительной фирме есть и материалы и отделочники, но все равно этого без денег не сделаешь. Предлагаю. С завтрашнего дня начать закуп молока. Маленький танк-охладитель установить на прицеп к Рамазановскому ГАЗику и поехать по дворам. Кто сколько даст на обустройство. Молоко вывезем на рынок для свободной продажи литражом. Знаю, что рискованно, но другого выхода пока не вижу. К тому же это не так рискованно, как Рамазан с Виктором лису ловили. Люди расхохотались и стали наперебой вспоминать, как позапрошлой весной Рамазан с Виктором погнались на ГАЗике за лисой, но та шмыгнула в нору. Азарт взял свое. Виктор слил из бака полведра бензина, залил его в нору и зажег. Огонь полыхнул так, что пламя выскочило из соседней норы. Лиса так и не вышла, поэтому вошедшие в азарт друзья решили добавить бензина, залив ещё литров семь-восемь. Рамазан, зная, что в разогретой норе скопятся пары бензина, пролил дорожку метров десять, а Виктора послал заткнуть тот выход из норы, откуда вырывалось пламя. Виктор заткнул нору фуфайкой и сам сел сверху. Рамазан прилег за холмиком и, чиркнув зажигалкой, поднес её и концу 100

дорожки, политой бензином. Веселый огонек неторопливо побежал к норе. Рамазан наблюдал за пламенем, ожидая, когда появится лиса, но пламя так и не вспыхнуло, зато раздался глухой, но мощный взрыв. Огненная волна ударила Рамазану в лицо, но он успел увидеть, как его друг вместе с телогрейкой летел на высоте около трех метров, распластав руки и ноги, словно пытаясь ухватиться за что-нибудь. Он тут же рухнул на землю, Рамазан бросился к нему, ожидая самого худшего, Виктор лежал лицом вниз, но вдруг легко повернулся и встал. Его состояние не вызывало тревоги, тем более что он дико хохотал показывая пальцем на Рамазана. Рамазан ничего не понимал, но был рад, что у друга и руки и ноги целы. По привычке он хотел было расправить усы, но его пальцы наткнулись на жесткие обуглившиеся волосы и тут он стал ощупывать голову. Вместо волос там была обуглившаяся шевелюра, спекшиеся в сплошную шапку. Когда друзья пришли в себя, стали разрушать жутко вонючую, волосяную корку на усах и голове. С большим трудом удалось размять слипшиеся волосы. Они хрустели, сыпались, приходилось, заткнув нос разминать каждую прядь волос отдельно. На следующий день Рамазан предстал перед земляками без усов и с наголо бритой головой. Несмотря на то, что условились молчать, об этом инциденте вскоре говорило все село. Рамазан никогда не признавался, раздраженно бросал: «Выдумки!»

Молблок К этому времени дела по сбору оборудования серьезно продвинулись. Жанай поставил на ход свой самосвал и выехал за молочным танком. С ним был и Рамазан. Они легко договорились с руководством школы и больницы. Жанай испытывал душевное благополучие от того, что люди хоро101

шо отзывались о новом кооперативе, желали успеха. Рамазан оказался настойчивым переговорщиком. Там где нужно было, он напоминал о том, каким путем эти емкости достались их новым хозяевам. - Вы же их не в магазине купили, и не за такие деньги, что с нас просите. Не забывайте, что мы это для людей делаем. Может, и вы сами этой затеей воспользуетесь? Во дворе гостиничного дома уже стояли баки, охладители, насосы и пастеризаторы. Все было установлено на поддоны, огорожено полосатой лентой, какой милиция обозначает запретные зоны. Жанай несколько дней возил щебень и песок для устройства подъездов и пандуса перед приемным блоком. Но не все было радужно и благополучно. Из района приезжали работники налоговой полиции, интересовались есть - ли учредительные документы, кто руководитель, и самое странное в этих вопросах было: кто стоит за этим товариществом. Выяснив, что над инициаторами не видно серьезного учредителя, финполовцы не захотели встретиться ни с Саматом ни с Рамазаном, хотя они в это время находились в селе. Такое положение не на шутку встревожило Жаная. В тот же день он рассказал сыну, что к ним проявляют интерес. Самат без смущения успокоил отца: - Мы создаем кооператив. Это не криминальная, а открытая организация. Мы все делаем в соответствии с законодательными нормами. Я консультируюсь с профессором Левиным. Он знает о всех наших шагах. А те, что интересовались, скорее всего присланы не госорганами, а частными структурами. И вместе с тем, Самат созвонился с Федером Яковлевичем и попросил его ускорить встречу с юристом для консультаций при подготовке учредительных документов. Вскоре приехал юрист. Он неторопливо просмотрел все 102

подготовительные документы: Устав, учредительный договор, разрешительные документы из санэпиднадзора, союза потребителей. Самат проникся доверием к Рашиду Смагулову, чувствуя что тот хорошо владеет существом вопроса. - Вам, Самат Жанаевич, ни о чем беспокоиться не надо. Но чуть позже вам надо будет правильно оформить право собственности на все имущество. Оно должно принадлежать кому-то из физических лиц, потому что коллективной собственности у нас в стране нет. Надо будет все имущество или арендовать у членов товарищества или пусть они передадут его во временное безвозмездное пользование. Ну а взаимоотношения по закупу, реализации продукции и распределения дохода лучше отрегулировать, когда процесс уже будет идти, тогда и люди легче поймут, и сами вы уже будете видеть живой процесс. Это очень тонкий и щепетильный вопрос. Сейчас все опасаются, что их обманут, обсчитают или отнимут выручку. Лучшее, что я могу посоветовать, на пункте сбора надо будет ежедневно писать объем закупа, стоимость затрат и выручку с отражением прибыли как общей, так и на литр молока, если она будет, конечно. Проще говоря все операции надо осветить, сделать прозрачной всю деятельность. Со временем перед вами встанут вопросы кормов, пастбищ, фуража, надо не скрывать перед компанией – инвестором «Жадыра», кажется. Если это так, то вырвать что-нибудь у этого инвестора не так просто. Мне помниться, что головным инвестором здесь является Баксыбаев. Он очень несговорчивый господин, и у него есть немало высоких покровителей. Придет время, и мы позанимаемся этим вопросом. Пробыв весь день в селе, Смагулов попросил подвезти его к автобусной остановке на асфальте. Прощаясь Самат взял у Рашида его координаты, условившись сотрудничать по всем вопросам. Рашид высказал готовность представлять 103

кооператив во взаимоотношениях с потребителями продукции. Через пару дней Рамазан с Виктором объехали почти все село переговорили с жителями в отношении сбора молока для покупки стройматериалов. Многие горячо поддерживали такую идею, но тех, кто мог сегодня - же дать продукт оказалось немного. По подсчету Рамазана они могут собрать около полутонны молока, что составляло меньше половины потребности в деньгах. Обсудили с Саматом другие варианты. Омаров настаивал на своем. - Если мы регулярно станем привозить тонну – полторы молока для продажи на разлив, то люди привыкнут, и будут ждать наше молоко. Глухой танк – термос у нас есть. Рано утром заполним и к восьми часам будем в городе. По сто тенге за литр это наполовину дешевле фасованного. Так и условились. С вечера поехали по селу к тем, кто обещал дать молоко на ремонт молокоприемника. Анна Захарьева отдала сразу два ведра молока, у нее было шесть коров, трое из них уже доились. У нее были свои бидоны, холодный подвал и она сдавала приезжему перекупщику по сорок тенге за литр. Рамазан обещал по пятьдесят пять – шестьдесят. Рамазан понял, что большего молока в селе нет, но разговоры шли о том, что если станут регулярно закупать и хорошо платить то коров они заведут. Старик Шалабаев очень сожалел, что у него корова пока не доится, но чтобы не оказаться безучастным в большом деле, он договорился с соседями, занял у них ведро молока и сдал в счет ремонта сливпункта. Рамазан отправился в город, когда еще не было и пяти утра. С ним поехала Раушан, как продавщица яиц, знавшая клиентуру и на рынке и в ближайших кварталах, куда разносила яйца. Она нашла и халат, и калькулятор, и разменные купюры для сдачи. Когда они остановились в одном из кварталов, Раушан оббежала несколько подъездов, созвала покупателей и приступила к продаже. Рамазан смотрел на нее и 104

восхищался. Она многих знала по имени, рассказывала, что в селе создается кооператив, и что теперь они будут возить молоко два раза в неделю. Люди одобряли такой шаг, тем более, что молоко было свежее, охлажденное. Продавщица то и дело споласкивала кружку – черпак, весело и оживленно беседовала с покупателями. Когда покупателей стало меньше, Раушан помчалась в соседний квартал. Оттуда тоже потянулись покупатели с банками, бидонами, пластмассовыми полторашками. Когда в емкости оставалось еще литров около пятидесяти, Раушан пошла в пивной ларек, купила там около трех десятков бутылок, заготовленных для продажи пива на вынос, быстро разливала в них молоко, а Рамазан закручивал пробки. Когда дело было закончено, Раушан попросила подъехать поближе к рынку. Там она снова обошла продавщиц, большинство из которых были ей знакомы, и предложила взять молоко под реализацию. Не прошло и полутора часов, как все заполненные бутылки были разобраны. Продавщицы сами регулировали цены отпуска, естественно не оставляя себя в накладе. Когда образовалось затишье между перекупщиками, Раушан уединилась в машину и оттуда позвала. - Дядя Рамазан, угадайте, сколько мы выручили? Рамазан пожал плечами. Не скрывая радости, Раушан почти выкрикнула: - Сто шестьдесят две тысячи. Теперь мы сможем у сельчан закупить за деньги. На каждом литре будем иметь сорок – сорок пять тенге. Только надо не срывать выезды, не обманывать жильцов. Они будут нас ждать. По дороге домой она без умолку рассказывала смешные и забавные истории того периода, когда торговала куриными яйцами. Рамазан был спокоен и благоразумен, лишь однажды он изрек: - Процесс пошел, как говорил Горбач. 105

Фирма, в которой работал Самат, проявила доверие к своему молодому специалисту и отпустила все необходимые материалы по входным ценам. Жанай подладил свой самосвал, попросил поехать с ним Виктора, мало-ли что. Все-таки годы, да и путь не ближний. За неделю они сделали четыре рейса, вывезли все, кроме кровли, для которой был нужен специальный кузов. Дни стали теплые, в помещении гостиницы хлопотали пять – шесть человек, обдирая стены и потолок. Браться за штукатурку пока не было смелых, тем более здесь предстояло укладывать кафельную плитку. Когда зашел разговор о том, что надо нанять бригаду из города, Семен Стадник недовольно хмыкнул: - Разуют и разденут эти городские отделочники. Поговорю с Веркой. Она как – то у себя кухню обклеивала, может возьмется. Вера Павловна на другой же день пришла на объект, осмотрела стены, перебрала несколько упаковок плитки, пересмотрела инструмент. - Уложить плитку, отец, дело не сложное, но одна я буду ложить ее до осени. А надо управиться за неделю. Поэтому, надо набрать подсобников, учеников, пусть подсобники готовят раствор, подносят, переносят леса, а ученики день, другой поработают, а там и сами ложить начнут. Где не так наклеют, сорвем и снова положим. Рамазан снова поехал по селу искать людей, хоть чуть – чуть способных штукатурить и клеить кафель. Село ожило и зашевелилось как пчелиный улей. Находились и такие, кто помогал только советами и адресами. Но большинство сами приходили на объект и пытались хоть чем –то помочь. На следующий четверг Стадник объявил «Асар». Все кто был не равнодушен к делу, пришли на стройку. Набралось больше тридцати человек. Стадник хотел было отправить 106

половину и поставить их во вторую смену, но Самат не поддержал его. - Общение и заинтересованное участие в работе объединит людей и сдружит. Пусть все приходят, лишь – бы не мешали друг – другу. Рамазан собрал женщин – хозяек семейств. - Надо посоветоваться, уважаемые женщины. Если будем прерываться на обед, то выбросим три – четыре рабочих часа. Надо продумать обед на месте. Каждый, конечно себе взять что – то может, но лучше если мы организуем общий стол. Так и порешили. Троих занарядили готовить обеды. Продукты приносили, кто что мог. Мясо, масло, картошку. Кто-то даже мясную тушенку в банках пожертвовал. Обедали сообща за одним столом, с шутками, одобрительными оценками как поваров, так и отделочников. Трое подсобниц Веры Павловны уже самостоятельно ложили плитку. Плотники очищали и ставили на место рамы, двери. Все готовились к покраске. Оборудование уже было окрашено и промыто. Там, где было можно, его устанавливали на подготовленные фундаменты. В субботу, когда все было в основном закончено, решили сделать торжественный ужин. Женщины постарались, чтобы стол был разнообразнее и богаче. Семен Павлович Шевин с разрешения Рамазана привез больше ящика водки. Мужчины с недоумением брали в руки бутылки, запечатанные коричневым сургучом и картонной пробочкой. - Палыч, где – же ты сохранил такие реликвии. Их ведь пожалуй сорок лет как не выпускают? - А это мне сосед Цваер когда уезжал в фатерлянд, свой тайник показал. Там еще на несколько асаров хватит. - И что не пропала за такие годы? - Как видишь нет, он на дне подвала установил ее рядами и землей засыпал. Ни одна бутылка не испортилась. 107

- Вот оказывается где водка, которую унесли с машины, съехавшей в кювет в тот год, когда сняли Хрущева. Тогда милиция не нашла. След саней завел в село и исчез. От души посмеялись, но запоздавшая выпивка оказалась кстати. Попробовать такую реликвию решили даже те, кто спиртное уже давно в рот не брал. Рамазан во время застолья встал, поблагодарил всех за работу, поздравил с созданием товарищества, выразил надежду, что население будет и впредь поддерживать дух единства и взаимопонимания. Пожалуй не было в селе человека, кто бы не порадовался в этот день маленькой победе в серьезном и нужном деле.

Земля – основа всего Жанай серьезно перегрузил себя, пока собирал по селам оборудование и перевозя строительные материалы, щебень, песок, глину. Он в горячие дни за суетой и заботами, не обращал внимания на то, где и что заныло, закололо или перехватило спазмами, а сейчас, когда хлопоты отошли в прошлое, он стал и уставать, и с трудом подниматься утром и норовил кое-когда днем прилечь. Жена настойчиво советовала хоть какую-то работу передать тем, кто помоложе да покрепче, но Жанай не мог себе позволить отойти от дела посреди пути. Он не хотел, чтобы его отнесли к тем, кто не поддерживает новое начинание, или как-бы сказали в советское время «трудовой порыв жителей». Он отчетливо понимал, что его сын Самат Омаров стоит во главе этого начинания, и отец, как никто другой, должен от начала и до конца стоять рядом. Он слышал от Рамазана, да и других людей, что эта инициатива пришлась не по душе руководителям «Жадыры». Они не были против закупа молока, но предполагали, что создав народное сообщество, люди захотят получить еще что-то. 108

Представитель компании посоветовал своему начальству отдать дом гостиницы под молокопункт. Это давало право компании оставаться на партнерских отношениях с населением. Надо будет, так и еще по каким-то нуждам пойдут навстречу. Юрист корпорации прямо сказал, что пусть люди создают товарищество, пусть работают, лишь-бы не начали ворошить вопрос о праве собственности на земельные доли. Участковому агроному он так и посоветовал: «Если кто–то из села будет возбуждать вопрос о земле, пусть пишет заявление и его надо не просто рассмотреть а удовлетворить, передав земельные доли в установленных площадях. Есть же за озером вдоль гнилой балки пустующие земли. Их «Жадыра» никогда не использовала. Пусть забирают и осваивают. Площадь там не маленькая, всем хватит». Услышав эту новость, Жанай тут-же оценил такую уловку: - А чем люди будут бурьян корчевать, техники-то у них нет, и что там вырастет на голом солонце и щебенке. Земля, когда не дает урожая, способного покрыть затраты становится обузой для земледельца. Это простая житейская логика уже давно известна любому здравомыслящему. Юрист и агроном не случайно пустили такой слух. Пусть, мол поднимают вопрос о долях, он разрешится, но в таком вот неприемлемом для людей виде. Из всего села свое желание вступить в товарищество по закупу молока подтвердили около сотни хозяйств. Некоторые из тех, кто не имел коров, тоже пожелали войти в товарищество с тем расчетом, что и они тоже со временем заведут скот. Многие просили не упускать из виду и закуп мяса, и яиц, и картофеля. Руки-то есть, а почему-бы не выращивать, если товарищество надежное и будет способное продать по хорошей цене их товар. Уверенность и надежду жителям села придавало то обстоятельство, что Раушан по два раза в неделю собирала из подворий молоко, и чуть свет везла в 109

город. Путь не ближний. Уходило на дорогу до трех часов, на продаже тоже стояли до полудня, но дело не останавливалась, а наоборот расширялось. Люди были довольны, что деньги получали сразу. Да и Раушан не боялась просчета потому что где-то раздобыла индикаторы кислотности и проверяла каждую закупку. Рамазан не мог из-за занятости выезжать в город, поэтому отправлял Виктора или Арутюна. Попутно по своим делам в город выезжала и Вера Павловна, жена Стадника. Она присматривалась, что и как, и помогала Раушан разливать молоко по банкам и бидонам. Вскоре собралась выручка, которой хватило на оплату за кафель, цемент и другие вещи. Оставалось собрать на кровлю. Самат уже побывал в районе, сдал документы на регистрацию, ему назвали срок, когда приехать снова. Учредительное собрание назначили на полдень. Пообещал подъехать профессор. Долго объяснять, что из себя будет представлять кооператив, не пришлось. Люди уже видели его в деле. Больше пятидесяти подворий уже сдавали молоко дважды в неделю, наиболее активные женщины настаивали на закупе молока непосредственно у них дома. Видимо люди знали о задумке использовать для этого мотороллеры. - Конечно будем брать на дому, - пояснили и Стадник, и Рамазан. Только ведь на это и штаты и техника нужны и затраты на это дело понести придется. Надо обусловиться, чтобы каждая хозяйка уступала заготовщику литр молока с каждого подъезда к дому. Сдала пятнадцать – запиши четырнадцать. Литр пусть заготовитель-сборщик сдаст от себя. И просто и не так дорого, а начислять зарплату – значит налоги платить, пенсионный взнос со сборщика и так уйдет при расчете за сданное молоко. Левин внимательно всех слушал, задавал вопросы, записывал перед тем, как избирать правление, он выступил. - Уважаемые друзья. Господами вас назвать язык не по110

ворачивается. Сегодня я испытываю большое удовлетворение от того, что присутствую на собрании, где решается вопрос о создании товарищества, то есть объединения людей для коллективного труда и создания равных условий для всех жителей. Особенно хочу отметить полное равноправие членов товарищества. Норма, когда каждый участник имеет один голос, ставит вас всех в положение независимое от других. Что же касается распределения дохода и прибыли, так это будет происходить от объема сданного продукта, тоже хорошее решение. У вас остаются не разрешенными вопросы закупа другой продукции: картофеля, овощей, мяса, яиц. Когда кооператив встанет на ноги и сможет приобрести оборудование для хранения мяса, консервирования овощей, тогда и расширите сферу услуг. Но всем не надо уповать на товарищество. Каждый член кооператива может самостоятельно консервировать овощи, мариновать и коптить уток, гусей, свинину, баранину, конину. Ведь это традиционные занятия. А кооперативу будет легче хранить и сбывать такие изделия. Как я понял из разговора, многих волнует отсутствие кормов. Слышал, что ваше будущее руководство ведет переговоры о том, чтобы пустующие земли зерновая компания передала товариществу. Если это произойдет, бояться не надо. Нет плохой земли, есть плохое к ней отношение. По стране сейчас создаются машино-тракторные станции, которые осваивают бросовые земли и делают это довольно успешно. Не исключено, что вы докажете своей зерновой компании, что всякая земля может приносить пользу если ее правильно использовать. Многолетние травы очень неприхотливы к качеству земель. Это для вас кстати. Чтобы не оказаться просто советником без практического смысла, обещаю заняться тем, чтобы уже в этом году освоить и занять под корма как минимум две третьих части пустующих площадей. 111

Люди еще долго задавали вопросы, просили разъяснить суть агробизнеса, правила рынка. Федор Яковлевич терпеливо отвечал, стремясь посеять в душах людей надежду и уверенность. Голосовать за правление, председателя и заместителя решили открыто. Предлагали и Рамазана Сартаева и Семена Стадника и Омарова Самата. Его предложил и охарактеризовал Семен Павлович Шевин. - Не первый день знаю Самата Омарова. Он из честной и трудолюбивой семьи. Высоко образован. Вот уже скоро года два, как работает в строительной фирме, а сам продвигает создание нашего товарищества. Вижу, что если он за что возьмется, так все доводит до конца. Рамазан поблагодарил за доверие тех, кто его выдвинул и поддержал Омарова. Семен Васильевич просто снял свою кандидатуру. - Куда мне в мои-то годы. Есть же способные ребята. А помогать так это мой долг. За Самата Омарова вверх взметнулись сразу десятки рук. Не успели огласить результат, в зале разразились бурные аплодисменты, говорившие о том, что люди рады тому, что завершилось дело, которое задумано было еще прошлой осенью и теперь благополучно разрешилось.

Профессор За столом у Жаная собралось почти все правление. Пока готовился стол, Федор Яковлевич напутствовал сельчан. - Не торопите события до того времени, пока люди не поймут, что в этом есть необходимость. Без поддержки многие, даже продуманные вещи могут вызвать протест и погибнуть. У вас будут возникать трудности из-за противодействия крупных животноводческих ферм и молочных компаний. Вы 112

первые, и к вам будут присматриваться жители других сел. Пойдет у вас все как надо, и они захотят объединиться. А ведь это серьезная конкуренция и собственникам крупных ферм и молочных торговых компаний. Молочные фермы диктуют цены, а вы по их ценам продать не сможете, и будете предлагать цены ниже. А это сильно ущемит интересы молочных магнатов. Молокопереработчики тоже не захотят отказаться от дешевого и выгодного порошкового молока, которое у них идет по низким ценам наравне с натуральным молоком. Не надо думать, будто они в сговоре. Их просто рынок поставил в условия максимальной выгоды. Теперь вы встаете с ними в противоборство. Они попытаются перехватить ваш продукт до того, как он дойдет до покупателя. Вам важно не упустить свою выгоду. Ходят слухи, что государство намеревается ввести дотацию на закупленное молоко и хозяевам, содержащих коров. Все это надо иметь в виду и рассказать людям. Жизнь богата на события и тем интересна. Главное, о чем я собирался сказать, выезжая к вам – это создание атмосферы единства и взаимопонимания в товариществе. Ни в коем случае не допускайте понятий они и мы. Они – это рядовые дольщики и мы это руководство, правление. Чтобы вам помешать желающие уже есть и еще будут. Но не всегда они смогут воздействовать на кооператив со стороны. Они будут стремиться разломать ваш союз изнутри. Вы должны быть готовы к этому и не допускать конфликтов. Кто будет на пустом месте создавать интриги и будет видно, что это злонамеренно, лучше такого просто исключить из кооператива. У вас такое положение есть в Уставе. Федор Яковлевич, как-бы рассуждал вслух сам с собой. - Врядь ли кто-нибудь из вас не задумывался над тем как становится на нашей земле новый общественный строй. Экономическая форма этого строя приобретала облик тех фирм которые существуют в западных странах, где уже най113

ден баланс интересов производителя и потребителя, покупателя и продавца. Мы же воссоздаем производство по типу развитых государств, но при этом пытаемся сохранить и наш опыт, который страна имеет от прошлого. При этом, естественно возникают два параллельных течения. Искусство людей и их политическая культура должны способствовать тому, чтобы оба эти направления, отвечали интересам общества. Жизнь преподносит немало хороших примеров развития. Наука и производство нередко находятся в противостоянии и даже сдерживают, осаждают оппонента. Ученые стремятся преподнести новые приемы организации дела, а производство не хочет отказываться от привычного опыта. Здесь возникает недоверие, отрицание, борьба суждений. Но есть и другие примеры, когда научные разработки тут-же находят применение и дают чаще всего положительный результат. Все зависит от инициативы, устремленности и дальновидности личности. Аймухамбетов Дамирхан никогда прежде не только не занимался сельским хозяйством, но даже думал об этом както вскользь поверхностно. А тут вдруг, устав слушать ахи и вздохи крестьян о невнимании к сельским проблемам пригласил к себе на небольшую ферму ученых агроуниверситета. Одни считали, что почва недополучает не только удобрений, но даже и полного объема необходимых обработок. Их коллеги обратили внимание на то, что вредители и болезни так сильно угнетают растения, что те не в силах дать не только урожай на который способен сорт но даже развить само растение во всю силу не в состоянии. Растение тогда дает лучший образец своего биологического свойства, когда получает из почвы необходимый объем азота, фосфора, калия, притока в почву воздуха и воды. Когда оно защищено от болезней и вредителей. На том все сошлись: - «Работаем на развитие растения», - резюмировал Да114

мирхан Аймухамбетов. На это не потребовалось ни многих лет, ни огромных средств. Каждый специалист из окружения Аймухамбетова подкреплял свое слово трудом. Потенциал земли и биологические свойства растений использовали как можно полнее и результаты неожиданно поразили всех: и тех, кто с пробиркой, химикатами и микроскопом возился на краю поля и тех кто наблюдал издали за тем, как внедряется его идея. В объединении шесть маститых академиков, около двадцати кандидатов наук, магистранты. Еще не окончив ВУЗ, студенты берутся за разработку диссертаций по узким темам. А сами работают механизаторами, лаборантами и получают в месяц по сто-сто двадцать тысяч тенге. Они и закончив учебу, эту работу на другую не променяют. Кукуруза плотностью до пятидесяти растений на одном квадратном метре дала урожай сто тридцать тонн зеленой массы с гектара. Пшеница, ранее радовавшая урожаем на богаре двенадцать-тринадцать центнеров с гектара дала урожай зерна более шестидесяти центнеров. Подстать растениям живут в «Айсерке-агро» и животные. Коровы здесь не ждут когда хлыст пастуха погонит их на дойку или водопой. Все это они делают по внутреннему инстинкту организма, в течение суток человеческий надзор и органолептические функции переложены на компьютеры, которые следят по составу крови животных за тем, чего недостает в кормах каждой особи отдельно. Коровы отвечают на это удоем около восьми тонн молока за год, точнее за период лактации. Но не все так легко, как я рассказываю. Нужды не отошли от производства, они идут впереди других обязанностей земледельца. Нужна вода, но взять ее негде. Приходится искать буровые установки по всему обозримому пространству, закупать, привозить, осваивать. Скоро на три тысячи гектаров пашни будет работать около восьмидесяти скважин, которые дозировано подадут воду непосредственно к корням растений, 115

а дождевые осадки укроют незримой паутиной, чтобы не дать знойному солнцу высушить драгоценную дождевую влагу. Труд землепашца никогда не был легким, а жизнь праздной. Надо всегда стремиться дать земле новые силы, позволить ей возобновить тот потенциал, который она отдала с урожаем. Земля, солнце и воздух всегда готовы служить человеку, а он в равней степени должен отдавать ей свои знания и опыт. При производстве продуктов питания человек не должен сдерживать своих партнеров, а наоборот развивать приобретенный опыт. Продукты питания всегда были предметом первой необходимости и никогда не утратят этого свойства. Поговорили еще о многих вещах, которые наполняют жизнь жителей села. Оставив о себе хорошую память, Федор Яколевич уехал. Самат тепло при всех поблагодарил ученого. Испытывая первое желание заработать себе на жизнь, производя молочную продукцию, люди объединились. Правление имело в виду создание фонда развития, из которого смогут помогать людям приобретать высокопородный скот, корма, поддерживать домостроения, учить детей, поддерживать здоровье больных и пожилых членов товарищества. Незаметно работа по закупу вошла в то русло, о котором недавно мечтали организаторы. Настал пастбищный период. Заготовки молока росли день ото дня. Теперь увозить молоко приходилось ежедневно. Работало уже две машины. Одна вывозила около тонны для продажи населению, а другая снабжала молоком две больницы и два детских сада. Дополнительный ассортимент: сметану, творог, кефир, расторопная Раушан специально закупала в молзаводе. Иногда больницы и жильцы заказывали яйцо. Тогда сборщики молока собирали упакованное в ячейки яйцо и передавали Раушан. Все заготовки тут-же оплачивались, а прибыль сдавалась казначею. Самату не приходилось вмешиваться в процесс 116

сбора и отправки молока. Каждый знал свое дело. Семен Васильевич регулировал весь процесс и вел учет. Как-то он проинформировал Самата о том, что сбор молока приближается к четырем тоннам в день. Особенно большую прибавку дала дневная дойка организованная на дневном стойле около водопоя. Стали привозить молоко заготовители из соседних сел. Многие сдатчики не настаивают на ежедневной оплате, а хотят получать «кучкой» один раз в месяц. Некоторые из тех, кто не имеет коров просят ссуду на закуп телок или коров. Самат не любил накапливать вопросы. - Надо посчитать кому и сколько денег надо. Сразу же заготовьте письмо сельскому Акиму на дотацию при закупе коров. Там положено по постановлению Правительства восемьдесят тысяч тенге за голову если на ферме есть более ста голов и по двадцать пять тенге за литр закупленного молока. Самат уже несколько раз бывал в районном земельном комитете, просил передать право на пользование землей, не используемой «Жадырой». Молодой начальник смело и безапелляционно заявил, что эта земля зерновой компании и может быть использована только с ее согласия. Сожалея о потерянном времени Самат записался на прием к Акиму района. О времени приема обещали сообщить. Аким не заставил долго ждать, через два дня назначил встречу на восемь вечера. Не спеша, как подобает высокому чиновнику, Серик Казыбаев сначала поинтересовался, как работает кооператив, кому отчитывается об объеме заготовок, как платят налоги. Когда дело дошло до земли Казыбаев задумался. Было видно, что один он этот вопрос не решит. И действительно Аким посоветовал встретиться с руководством «Жадыры» и договориться с ними по товарищески. Самат поначалу возмутился, как же так, Аким не реша117

ет, земельный комитет не решает, а земля пустует, зарастает сорняком. Она уже одичала настолько, что разделывать ее придется с большими трудностями. Настойчивости Самат проявлять не мог, поскольку он еще не знал, найдется – ли техника, чтобы обработать поле больше двух тысяч гектаров. Аким посоветовал договориться с зерновой компанией взять землю в аренду, а обработать он попросит созданную недавно машино-тракторную станцию, тем более за каждый освоенный гектар из бюджета будет выделено по шесть тысяч тенге. Эта новость успокоила Самата. Тринадцать миллионов кооператив оплатить не в силах. Занимать под пятнадцать процентов, тоже резона нет. Добиваться встречи с руководителями зерновой компании пришлось несколько дней подряд. Помог профессор Левин. Через кого и как он воздействовал на лидеров «Жадыры». Самату не известно. О том, что «лед тронулся» он узнал в земельном комитете, куда обратился начальник машино-тракторной станции за выкопировкой на земельный участок. Тысяча шестьсот восемьдесят четыре гектара. Оказывается «Жадыра» получит финансирование за освоение залежей, засеет их травами и передает в аренду кооперативу на десять лет. В тот же день собралось правление кооператива. Условий аренды никто не знал. Какой вид обработки будет произведен тоже никому неизвестно, какие семена будут посеяны тоже не ясно. Какой – то заколдованный круг больше всех возмущался Рамазан Сартаев: - Как же так, нашу землю они довели до непригодного состояния, теперь дают ее нам в аренду. Да ведь она же наша. Здесь жили мои деды и прадеды. Уялы - это наше родовое место обитания. Это место зимовки, это даже не жайляу! Пошумели и другие присутствующие. Жанай начал разговор, когда все утихомирились. 118

- Ты, Рамазан, прав на все сто процентов. Это и моя земля, наше общее гнездовье. Пойдите на кладбище, там имена и моих предков, и предков других аульчан. Но свои воспоминания и тоску по усопшим в документ о земле не впишешь, а бросать свое родовое гнездо не годится. Надо исходить из тех условий, что у них право, с ними нам и надо находить общий язык. Члены правления посчитали прислушаться к слову отца Самата. Семен Васильевич рассудил поспокойнее. - Они, поди думают, что у нас ничего не получится. Деньги они снимут, а поле нам процарапают как попало, и выставят счета за аренду. А нам надо посерьезнее подойти. Была бы машина, так я проскочил бы к брату жены Евгению Павловичу. Он опытный агроном. Сколько помню, так он на коленках по земле ползает многие годы. Здесь не далеко позову, пусть порассудит что к чему. Предложение Стадника понравилось. Евгений Павлович был многим известен как крепкий и разумный земледелец. С тем и порешили. Наутро Стадник уехал к брату жены. К концу дня они расселись на веранде Жаная уже с гостем. - Конечно, Жадыринци мудрят, передавая вам в аренду бросовые солонцы. Там за эти годы и сорняк сильно разросся. Но влаги в почве предостаточно. Снега в бурьяне, видать было много. Земли, мужики, плохой нет, нужно к каждой приноровиться. Во-первых, надо быть на поле, когда будут обрабатывать. Земля плотная, глубоко перевернешь-пересушишь. Мелко обработаешь, что не посеешь, сорняк забьет. Я бы посоветовал верхнюю часть обработать и посеять житняком прямо сейчас. Нижнюю к озеру часть обработать дважды. Пусть сорняк взойдет, а потом снова обработать и в начале июля посеять просо. Оно даст вам сено в первый год столько сколько не даст ни житняк, ни донник, ни костер. 119

В середине я заметил неплохой участок гектаров триста-четыреста, там хорошо бы посеять многолетнюю траву козлятник или фацелию. Они и к засухе устойчивы и снег накапливает хорошо, и по два укоса смело дает. А вот за семенами, так придется поехать на Алтай. Там этого добра хватает. Они его как медонос держат. Опытный агроном в конце беседы посоветовал: - Вы с «Жадырой»договор делайте как можно на большой срок, чтобы они не пересматривали его по мере улучшения земли. Вы же еще и ячмень, и пшеницу по обороту пласта трав возьмете. Они будут рассчитывать на то, что сейчас ожидают, а вы год от года будете поднимать плодородие, а если техникой обзаведетесь, так еще и пропашными культурами с полсотни гектаров займете, и сажай хоть свеклу, хоть картофель, хоть любые другие овощи. Земля ведь она прилежные руки любит. Будете заниматься, так Жадыра еще завидовать станет. У них-то земля забыла, когда обрабатывалась, когда удобрялась, а остальную землю добивают влагосберегающей системой обработки. Я в обиходе такую обработку называю «баксосберегающей». Урожай год от года все меньше. Да и качество зерна упало, до двадцати двух клейковина сползла, а раньше-то за тридцать уходила. Рассуждения опытного агронома приободрили активистов кооператива. Неделю спустя договор аренды был готов. Он предусматривал урожай сена пять центнеров с гектара от урожая за аренду полагалось десять процентов. это устраивало правление и руководителей «Жадыры». Аким района сдержал слово, три новых трактора из МТС начали обработку залежи. Люди не верили своим глазам шли за околицу села посмотреть, как работают тракторы на их земле. Ребятишки ехали на велосипедах посмотреть на новые тракторы, пытались влезть кабину, где в жару было прохладно как в легковой иномарке. Механизаторов разме120

стили в одном из пустующих домов, побелили, постеклили окна, провели заново свет, установили кровати, холодильник, телевизор, за питание определили ответственными сразу двух хозяек, они и создали обстановку доверия и уважения к кооперативщикам. Механизаторы старались добросовестно и качественно обработать договорные площади. Самат мотался из конца в конец в поисках хороших семян. Однажды он в соседнем селе встретился с агрономом ликвидированного совхоза и когда высказал свои нужды, Сергей Васильевич почти с радостью сообщил Самату, что в сарае на току, где хранилась техника для работы с зерном, есть несколько тонн семян костра. Вместе они поехали на ток. К этому времени он не охранялся. Да и охранять там было нечего. В сарае, о котором говорил Сергей, действительно был отгорожен закром. В нем и лежали семена костра. - Бери, Самат это даже по совхозным временам большой запас. Если бережно почистить эти семена, их хватит на триста с лишним гектаров. Я все держал эти семена, хотел поменять на сибирские сорта многолетних трав. Мой сослуживец по афгану там работает в лесхозе, так он все просил наших семян. Самат тут же организовал очистку и затаривание семян. Их и действительно было почти на три кузова. - Извини, Сергей Васильевич, деньгами мы пока не богаты, а вот сеном для твоего двора мы будем обеспечивать в достатке. И так отблагодарим за услугу. - Ничего, Самат, рад помочь. Слышал, вы из подворий кооператив создали. Неплохая мысль. Если найдется транспорт или средства на дорогу, я бы поехал в Горно-Алтайск, там у меня сослуживец. Вместе по горам Афганистана ползали, не одни штаны разорвали. Он главный лесничий в Герчихинском лесоохотхозяйстве. Так и условились. Сергей поедет на Алтай, на встречу с другом за счет кооператива. 121

Шкилев Вадим – командир отделения разведроты. Бесценен друг, приобретенный на войне, так же как найденная в голодную пору пища. В открытках к праздникам Вадим приглашал Сергея давно. Много тревожных минут пережили сверстники на чужой земле, среди неприступных и острых скал. Солдаты помнили слова Александра Македонского о том, что для Афганцев война это привычная жизнь, прогулка. Разведку Вадим прогулкой не назвал бы. Однажды разведчики укрываясь в горной расщелине, приблизились к выходу, вдруг увидели пожилого афганца. Он стоял с карабином в руке и уверенно что-то говорил. Узбек Сабитхон Уразов перевел сказанное: - Мы нуристанцы. Мы никого первым и не трогаем, но всем кто вступил на нашу землю, следует знать, про наш обычай – класть винтовку под голову родившемуся младенцу. Мы гордимся тем, что умеем защитить себя от нашествия. Познать дух и волю недруга не поздно никому. Шкилев доложил командиру о встрече с нуристанцем, тут же обратился к Уразову: - Сабитхон, спроси в чем нуждаются жители кишлака. Есть – ли у них продукты. Я должен доложить об их просьбах командованию. К концу этого же дня в кишлак поехала машина с досками, цементом, потом подвезли другие строительные материалы, продукты и вещи. Воины вместе с местными жителями отремонтировали школу, мечеть, военные медики принимали больных жителей. Шкилев, выполняя требования командования, выставил охранение на всех возвышениях вокруг поселения и не снимал его до тех пор, пока военные строители не покинули селение. Было немало тревожных моментов, когда гибли друзья, горела техника, особенно трудными были воспоминания о событиях в Паджерском ущелье, где полегло много 122

наших ребят. Перебирая в памяти эти дни, Сергей Шишлин подъезжал к Черепаново – откуда рукой подать до Герчихинского лесхоза. Как и условились, Шишлин позвонил Вадиму - Стой на остановке, выезжаю. - По привычке резко и коротко распорядился Шкилев. Еще на подъезде к Черепаново Сергей обратил внимание на изобилие трав на лесных полянах, не зря в этих местах луговые массивы называли большетравьем. Прогуливаясь вдоль домов сложенных из сосновых бревен и стоявших по-видимому около сотни лет Сергей восхищался Алтаем. Местные жители умели строить из леса все, и дома, и сараи, и бани. Каждый дом окружал забор, огород, многие строения украшали многолетние кедры. Жителям таких домов не было нужды ходить в тайгу за кедровыми орехами. Они падали прямо на крыльцо дома. Сергей вспомнил афганскую войну и байку, о том как американец заставлял местного жителя лезть на дерево снимать орехи, а не лежать просто так. - А зачем их снимать они и сами упадут. - Как зачем? Продашь, выручишь деньги, купишь машину, построишь дом. - И что потом? - Потом будешь лежать и отдыхать. - А я и сейчас лежу. Всякая жизнь складывается из природных условий. Вот и здесь на Алтае нет нужды бороться за урожай сена. Его здесь можно просто брать и косить. Нет нужды сеять, подкармливать, прореживать или подсевать травяные массивы. Рассуждая о том, как устроена жизнь в этих местах, Сергей подошел к высокому берегу реки. Вода степенно, но неукротимо стремилась вниз в Катунь, которая в этих местах набирала силы на пути к Оби. Мысли Сергея прервал сигнал машины. Рядом остано123

вилась видавшая виды «Нива». Из нее, не закрывая двери, выскочил Вадим. Друзья что было сил обнялись, долго не выпуская друг друга из объятий. - Когда тебя отправили в Ташкент, я будто-бы осиротел. Не было таких душевных бесед и откровений как с тобой - рассказывал Вадим. – Вскоре после отвода из Панджера нас расположили вблизи Кундуза. Там операции проходили реже и готовились они поаккуратнее. Оттуда я и уехал по дембелю. Сразу домой. И с тех пор по своей специальности в лесоохот хозяйстве. Как и принято, в этих местах, гостю с дороги предложили баню. Сергей с удовольствием попарился, тем более Вадим ни на шаг не отходил от него и все рассказывал о службе, работе. Вспоминали друзей и живых и тех, кто покинул далекую страну под шифром «Груз 200». Застолье в доме Шкилева оказалась широким. Одних только родственников Вадима около десяти да и сотрудники хозяйства не упустили случая встретиться с сослуживцем Вадима, о котором он часто рассказывал, не жалея теплых и доброжелательных слов. Приветствуя гостя, родные и друзья Вадима отмечали, что благодаря воинскому братству он остался жив и невредим. Перед сном друзья прошлись по густому и древнему лесу, по тропинке, ведущей к берегу реки. Жена Вадима, Ирина тоже решила составить компанию мужчинам. Она больше интересовалась семьей и здоровьем Сергея. Оказывается она до мелких подробностей знала как Сергей попал ночью на мину, и что ногу ему укладывали по кускам, скрепляя подручными рейками, заменяющими шины и бандажи. Утром, за чаем обговорили возможность приобретения семян . 124

- Раз ты говоришь почвы солонцовые, значит надо искать волоснец сибирский он и по солонцам хорошо растет и летний зной хорошо переносит и после скашивания под пастбища многие годы можно использовать, особенно для тебиневки лошадей. Но волоснец медленно укореняется. Надо два – три года до первого укоса ждать. А чтобы поле не пустовало хорошо – бы засеять донникам. Он в первый же год под укос идет, а второй год семена дает. Правда сено из него надо осторожно использовать. Постоянно кормить скот нельзя. Надо раз в неделю такое сено давать, а в остальные дни костер или луговое сено. Набор трав в наших селах большой и семеноводством многие занимаются. Думаю, что нам с тобой надо денек – второй поспрашивать, где что. Идти в район в департамент сельского хозяйства, резона нет. Они не знают где, какие запасы семян, а по цене с ними говорить даже вредно, они сразу верхнюю цену загнут. Есть у меня немало агрономов, которым я помогаю откормочные гурты в горносопочной зоне держать. С тем и порешили. Вадим на пару часов заехал в контору, уладил все нерешенные вопросы и после обеда отправились в путь. Нескольким товарищам Шпилев успел позвонить, они их уже ждали. Сергей записывал в дорожный блокнот адреса, имена, где были семена и какие. Сам, будучи агрономом, он заметил, что алтайские агрономы на много предметнее знали особенности кормопроизводства. В отличии от наших агрономов, больше увлеченных зерновыми культурами. Один из коллег, узнав почвенные условия, тут же предложил посеять козлятник, семена которого у него имелись в достатке и не были востребованы. - Это трава дает до полутора тонн великолепного сена. Если своевременно его скосишь, то аромат сохраняется на 125

всю зиму, а летом это незаменимый медонос. Пчеловоды в очередь стоят за местечком для пасеки. Сергей тут же начал переговоры о цене семян. Владимир Иванович Уваров не стал завышать цену. – Оплатите, чтобы бухгалтерия могла списать козлятник. Он уже три года там в остатке висит. Вам ведь дорога, таможня тоже немало будут стоить. Три тонны это же три машины гнать надо. За семьсот километров, в копеечку выйдет. Сергей Шишлин возвращался домой как говорится «со щитом». Он собрал много адресов где от полутонны и до пяти тонн можно было купить семян и житняка и волоснеца сибирского и козлятника и донника, и вики, и люцерны, и фацелин. Встретившись с Саматом, Сергей все подробно рассказал ему о своей поездке о том, как на Алтае занимаются кормовыми травами. Подсчитав расходы и предполагаемую выручку, Самат назвал потребную сумму средств на покупку семян на их доставку, на посев и обработку химикатами, подумал что скорее всего без банковского займа не обойтись. Рамазан и Стадник сначала робко возразили, а когда посчитали , что придется возвращать с приличным процентом, то практически встали на дыбы. - Так мы только на банк и будем работать. Неизвестно еще какое лето удастся. Надо и о людях думать. Им корма надо сполна дать, это и под молоко поддержка да и цену завышать нельзя, свои же. Сидевший у двери Жанай как бы намеком посоветовал. - Люди же все равно сено будут где-то покупать. Пусть сейчас и авансируют эти покупки, да и деньги уже кое-какие скопились. Может их и вложить. Рамазан поддержал Омарова - В самом деле, у казначея уже есть пару миллионов. Они же на сегодня свободные. Может у кого из людей еще дома есть накопления. Тут же прикинули, что если на каждый 126

двор придется заготовить по четыре тонны сена, то на все село придется около десяти миллионов тенге. Если хотя-бы половину взять сейчас в виде аванса, то на покупку семян и их вывоз средств хватит. Так и порешили. Собрание собрали на следующий день с утра. Так было дорого время, что терять полдня было неразумно. Собрание было шумным, но активным. Рамазан проинформировал о договоренности по семенам трав и о потребности денег. - Аванс – то, дать не вопрос. Многие уже такие средства отложили, кто от пенсии, кто от продажи скота. И сдать на общее дело не жалко, но кто даст гарантии, что сено будет. Ведь у нас общей техники-то нет. У кого косилка, у кого грабли или сеновоз. Вот если мы всю эту технику в кооператив соберем, то гарантия на сено будет выше. Тогда и аванс внести не страшно. – Такие предложения высказал Жакупов Айтпай – пенсионер, бывший экономист совхоза. Вокруг этого предложения и начала развиваться идея авансовых платежей за сено. Слово взял Самат: - Сначала давайте решим с посевом силами Жадыры. Им доверим или сами будем сеять? Сразу несколько человек предложили. – Сами посеем, будем знать, что и как посеяли, а их посев это все равно, что кота в мешке покупать. А деньги по стоимости семян пусть вернут нам. Видя, что общественное мнение уже созрело, Самат предложил. - Первое – согласны-ли вы с предложением о покупке семян многолетних трав? Зал зашумел в поддержку - Конечно надо, а как же! - Тогда второе - доверяете-ли вы правлению собрать авансовые платежей с подворий или создадим специальную комиссию? - Что там еще выдумывать, Вас избрали, вам доверяем со127

бирать платежи за молоко, так почему – же их в другие руки отдавать? - Доверяем! – заявил, Иван Лупалов - бывший заведующий нефтебазой - думаю, что наше правление пока ничем себя не опорочило. Молоко собирает, деньги возвращает. У нас прежде такого не было. Пусть и сеном занимаются одни и те же люди – резюмировал Итемгенов, ранее скептически относившийся к кооперативу - Тогда давайте решать так – снова встал Самат – сено будет стоить по пятнадцать тысяч тонна. Кому сколько тонн завезти, решает сам хозяин, но не более восьми тонн и не для перепродажи. Кто перепродаст, впредь не может претендовать на поддержку кооператива. Авансовый платеж в размере пятидесяти процентов надо внести в течение двух дней. И еще один вопрос: Надо обобществить сенокосную технику, создать бригаду, и не позже как через две недели, начать косить естественные травы. Ковыли уже цветут, значит пришло время. На естественных травах сена можно заготовить не меньше чем в прошлом году. Голосование показало, что село готово всерьез заниматься кормами. Через два дня Самат снова отправил Сергея Васильевича Шишлина на Алтай, на машинах, нанятых в долг у местных перевозчиков. Скоротечные весенние дни отгремели грозами, порадовали мелкими дождичками, люди торопливо засадили огороды картошкой, другими овощами. Рамазан рассказал Самату о том, что земли готовы под посев костром и житняком. Эту работу по договору должны выполнять механизаторы машино-тракторной станции, как только семена привезут, они начнут сев. - Семена Жадыра на посев не давала, это будут наши расходы, пусть они оплатят по нашим счетам. Завышать цены не надо пусть видят, что мы не наживаемся. Кстати, Рамазан 128

Сартаевич, директор ипподрома интересовался, какие травы мы закупаем. Его интересует вика. В смеси с овсом она дает высококачественное сено для спортивных лошадей. Обещает выкупить все сено по хорошей цене. Давайте сделаем такой посев. Это и покров, а семена проса, для своих людей посеем. Просо обычно на сено хорошо идет, пока метелку не выбросило. Рамазан всегда восхищался предложениями своего молодого коллеги. А чтобы не отставать со своими инициативами сообщил: – В селе оказалось шесть исправных сенокосилок, еще три нуждаются в ремонте, граблей хватает. Есть даже стогометатель. Осталось подготовить автоприцепы для перевозки сена. Поскольку дела постепенно двигались, Самат предложил созвать правление, чтобы решить некоторые вопросы, не касающиеся кормов и подворий. - У нас в селе есть три пасеки, надо-бы выработать условия их участия в кооперативе. У нас есть озеро. Мало, но все же, рыбешка водится, несколько семей ловят и продают своим селянам и приезжим. Некоторые запустили свои инкубаторы, вывозят цыплят, гусят кооператив тоже может закупить для людей молодняк птицы. Есть несколько коптилок надо – бы во всем разобраться. Люди в чем- то испытывают нужду, что – то может кооператив помочь. Из всего надо извлекать выгоду. А главное – найти более широкое применение труду всех жителей. Кто держит коз, чешет пух и изготавливают платки, шарфы; почему бы в селе не развернуть этот промысел широко. А что касается работы с металлом или лесом, так здесь как говорится «конь не валялся». Договорились поочередно собрать пчеловодов. Потом тех, кто занимается инкубированием яиц и выращиванием птиц. Оказалось, что около десятка хозяев держат коз, но 129

пух из них чешут не все, многие не умеют, а иные не хотят. К удивлению членов правления в четырех дворах работают коптильни. Они принимают мясо на переработку даже из соседних сел, на давальческой основе. Один приезжий кузнец сам пришел к Рамазану с предложением открыть цех по изготовлению металлических оград. Он имел и свое оборудование, и договор на металл. Сартаев прошел вместе с ним в помещение бывшей кузницы. Все, кроме стен было растащено, но а стены оказались пригодными. Цех начал работать, в него пришли двое местных жителей и двое школьников, которые на летних каникулах решили подработать, да к тому же их заинтересовали художественные изделия из металла. Да как не заинтересовать, когда из обычного металлического прута легко и просто выгибалась ножка стола или стула, когда из тонкой жести и бросовых кусков проволоки получались лебеди, розы и тюльпаны, их охотно использовали жители для украшения заборов, дверей и окон. В заказах на изделия недостатка не было. Главной проблемой которую заметили Самат и Рамазан была платежеспособность жителей. У тех кто имел достаточные доходы и дом выглядел опрятнее и крыша окрашена или заменена металлочерепицей. А у иных не было на то сил, либо желания даже полынь подергать. Самат не проходил мимо таких домов. Смело входил, беседовал, пытался понять, почему семья отстает в развитии. Как зажечь стремление таких хозяев к тому, чтобы и одевались поприличнее, и содержали хозяйство в хорошем состоянии. Самат подсознанием понимал, что потребности человека в быту и домашнем обиходе, должны побуждать интерес к доходам, а соответственно и к труду, источнику благосостояния. Однако ясно виделось молодому инженеру, что трудолюбие присуще далеко не всем в его родном селе. Часть людей не очень то стремились к увеличению доходов и благосостоянию. И это сильно его огорчало. Постепенно 130

с развитием кооператива у иных стали проявляться потребительское отношение к руководителям товарищества. Были даже такие, кто предполагал будто руководители занимаются развитием кооператива из корыстных соображений. Мало кто верил в то, что доходы начальства состоят из зарплаты, утвержденной на общем собрании. Самат поделился своими соображениями с правлением. Эту тему долго и предметно обсуждали. Весь смысл сводился к тому, чтобы правление наиболее полно и активно участвовало в жизни каждого подворья. Рамазан предложил на каждое заседание приглашать хозяина одного из подворий и вместе с ним выстраивать как бы социальный проект, настраивая членов кооператива на активную работу. Одной из жительниц, подворье которой было полуразрушено, дом обветшал, огород запущен Семен Васильевич Стадник спокойно но внушительно твердил: - Поймите, Анна Прокофьевна, что с одной коровой вам трудно. А ведь на ваши плечи с годами ляжет еще одна забота - женить сына, выдать замуж дочку, а следом появятся внуки. Расходы будут повышаться. От одной коровы вы молока на сдачу много не оторвете. Самим же надо. Поэтому надо иметь две-три коровы, пару свиноматок, с полсотни гусей или уток. Хорошо ухоженный огород, откуда вы и птицу и другой скот кормами снабдите. Вам в год надо иметь доходов в четыре-пять раз больше чем имеете сегодня. Вот и считайте, откуда эти доходы получить. Кооператив поможет купить телок и поросят, даст гусят, а труд и забота за вами. Дети, к тому же уже трудоспособные, летом могут все по дому делать. Анна Прокофьевна немного повозражала, сослалась на инвалидность мужа, на дорогие корма, но насчет огорода и птицы тут же согласилась. Самат, после ухода очередной собеседницы, поблагодарил Семена Стадника. - Хорошую бизнес-программу вы ей нарисовали Васи131

лич, надо – бы и других тоже подстегивать. Если в селе появятся такие хозяйства, которые сами поднимаются за ними и другие потянутся. Стадник тут-же вдохновился и начал рассказывать Самату о том, что в колхозе ежегодно проводились собрания, где отчитывалось правление и утверждались трудодни по каждому колхознику отдельно. В колхозе утверждался минимум рабочих дней и каждый должен был такой минимум выработать или подтвердить справками причины, которыми могли быть болезнь, выезд за пределы села по неотложным делам. - Помнится, отдельным уж больно неловко было стоять перед всеми и выслушивать упреки земляков. Нам-бы такое тоже применить. Ну пусть не трудодни, а как сейчас принято - коэффициент трудового участия. И обусловить в деньгах. Один балл - это тысяча тенге продукции. Произвел на тысячу – молодец. Не произвел держи ответ. Самату эта мысль понравилась, но он не хотел правление превращать в карательный орган предложил создать общественный трудовой совет, который будет учитывать объемы произведенной продукции и выставлять показатели за месяц, квартал и вывешивать на всеобщее обозрение. Вскоре такое решение было принято на общем собрании, созданный трудовой совет сразу приступил к работе и тут же выявил передовиков и отстающих. В Уялы стали приезжать люди из соседних сел. Первым приехал агроном Шишлин Сергей Васильевич. Тем более здесь у него был дом, оставленный братом, переехавшим в город. Самат откровенно обрадовался тому что у них появился опытный агроном. Он предвидел, что с землей работать без аграрника нельзя. Хоть и немного земли, а все же за ней нужен опытный глаз. Сергей с утра до позднего вечера был в поле, опираясь на трость, больная нога давала о себе знать, он наметил грани132

цы участков, на которых можно рассчитывать на успех. Он как-то отозвал в сторону Самата: - Вы как-то говорили, что есть желающий купить сено из викоовсяной смеси. Такой участок уже видится через неделю его можно засевать. Викоовес тоже подготовлены. Можете садиться на договор с коневодом. Накосим ему такого сена. Самат обрадовался и тут-же связался с менеджером ипподрома. - Мы готовы засеять для вас семьдесят гектаров викоовсянки. Надеемся получить по восемь центнеров сена, так что договоренность остается в силе. Предоплата полтора миллиона тенге. Если по предоплате то по двадцать пять тысяч за тонну, а без предоплаты будем продавать в поле из копен по тридцать пять тысяч. Измученные непрерывными поисками сена, коневоды немного поколебавшись, прислали договор и внесли предоплату. Рассуждений о том, на что потратить эти средства было множество. Иные хотели поделить всем поровну, другие предлагали отремонтировать пустующие дома и сдавать их в аренду вновь приезжающим в село. Самат поделился своим соображением с Рамазаном. - Нам же нужна хоть какая-нибудь техника. Без тракторов мы много не сделаем. Аренда съест все наши доходы. Давайте купим подержанные МТЗ. Хотя бы два для начала. Посадим на них по два тракториста, и они всю сенокосную компанию отработают. Так и поступили, и купили два трактора не старше пяти лет и еще один купил член кооператива Николай Кубрин. С этого же дня возникла потребность в учете работы техники, зарплате, стоимости аренды. Семен Стадник решительно встал на сторону механизаторов. Они должны хорошо зарабатывать, тогда они не будут меняться и станут хорошо ухаживать за техникой. 133

Самату эти вопросы были близки и понятны, но он знал и о том, что трудовой элиты в товариществе не должно быть, поэтому предложил систему оплаты механизаторы утвердить на общем собрании. Солнце во всю палило, вызывая тревогу возникновения засухи. Самат многое не успевал, отвлекаясь и по работе в строительной компании. Все чаще приходила мысль о том чтобы оставить эту работу. Но тут-же отказывался от такого варианта, поскольку хоть и небольшая, но там была зарплата, а главное – машина, к которой он привык и без нее он окажется как без рук, не приспособленный к непрерывной работе. Вот и сейчас они возвращались от тракторов, завершающих культивацию. Вдали они заметили агронома шедшего в сторону села, но как-то странно он шел, то и дело, присаживаясь на здоровое колено, при этом больную ногу держал на отлете. Самат решил подождать и подвезти Сергея. Но тот, не доходя до машины, метров пятьдесят помахал им рукой, приглашая подойти. Самат тут-же отправился к агроному. Тот снова присел и с улыбкой на все лицо ткнул пальцем в землю. Самат сначала ничего не понял, но когда присел рядом, увидел, что палец агронома упирается в тончайший стебелек ростом меньше сантиметра. - Костер – почти прошептал Шишлин – выходит . Самата эта информация не обрадовала. Растения были очень тонкими и находились одно от другого на полметра и более. - Не смотрите что редко. Это те семена, что попали во влажный слой. Те, что поглубже легли – взойдут попозже, а те, что оказались в сухом слое взойдут после дождя. Важно, что семена всхожие и земля их приняла. Придет время, когда мы не сможем это растение из земли вырвать. Костер хорошо укореняется. Самат поинтересовался дальнейшими планами агронома. 134

Сергей заверил Самата, что все складывается хорошо. Зерносмесь посеют через неделю. А вот в середине лета для населения лучше посеять просо. Его на гектар высевать нужно не много. Если посеять поплотнее, сена можно взять по тонне с гектара. Как минимум. А были годы, когда просо давало и по три тонны. Оно выгодно еще тем, что любой сорняк заглушит и химпроколки не потребуется. Самат жадно впитывал новые для него знания. - Кстати, косилки пошли по высоким местам, где травы зацвели. Через неделю переведем на низкие луговые места. Сено, Самат Жанаевич, раздавать по дворам смысла нет – начнутся распри, недомолвки. Лучше все свезти на сеновал, заскирдовать, а по осени развезти по домам через весы и не опасно и справедливо. Самат поблагодарил за совет. Действительно, с сеновала можно по десять - двенадцать домов в день обеспечить и за две недели все село будет с сеном. Когда Шишлина подвезли к дому, он не спешил выходить. - Мужики, а чтобы пустующие дома отремонтировать и заселить. Люди приезжают им кооперация вроде-бы по душе. - Дома то частные. У всех есть хозяева без их согласия нельзя даже прикоснуться. - А давайте напишем всем письма, где-бы они не жили, пусть вступают в кооператив своими домами по комиссионной оценке и получают за аренду за вычетом стоимости ремонта. Я ведь так дом двоюродного брата оформил. Ремонтирую, и два года буду жить без оплаты, а потом внесу небольшую плату с учетом ухода и содержания строения. Кооператив может гарантировать сохранность и доход. Самату понравилось такое предложение - Давайте попросим юриста разработать договор с кооперативом, таких домов в селе больше двух десятков. Хозяев найти не сложно. Многие соседи с ними поддерживают связи. Самата давно занимала эта проблема. Он хотел в таких 135

домах расположить швейный цех, контору кооператива. Не вечно же ходить на поклон к директору школы, чтобы собрать людей. Бывают порой приятные минуты даже в трудные дни. Семен Васильевич рассказывал Самату: - Как-то я говорил Вам, что занимался отловом бармаша, но бросил, когда увидел, что пакетик на пять, десять граммов они продают по цене, как мне за целый мешок платили. На днях я все свои снасти внуку передал. Так он с соседскими мальчишками за неделю мешок этой твари наловили и сушат. Боюсь, что опять за гроши торгаши выманят. Не принять ли товар в кооператив и расфасовать его в пакетики на продажу тем, кто аквариумы держит. Дети сами эту работу от начала до конца выполнят, все-таки девятый класс. На следующий день Самат уже беседовал с директором школы Зинаидой Карловной. Она не удивилась. - Я ведь давно занимаюсь тем, как детей увлечь работой. Вы наверное заметили, что у нас по селу пластмассовых бутылок нет. Все дети собрали. Мы же научили детей «полторашки» применять для капельного орошения. Теперь любой пятиклассник родителям на помидоры и огурцы капельную систему орошения соорудит и не только это. Мы и горячее водоснабжение в школе сами устроили. С апреля до ноября в школу горячая вода от солнечных батарей подается. Вы бы Самат Жанаевич, наш парник и огород как-нибудь посмотрели. Мы ведь и картофель, и овощи всю зиму свои едим. Еще и больным ветеранам по осени помогаем. Самат был смущен, что после получения аттестата ни разу не уделял внимание школе. А ведь там растут и воспитываются будущие хозяева подворий, главы семейств -Давайте Зинаида Карловна на правлении кооператива обсудим дело трудового воспитания детей. 136

- Нет проблем, Самат Жанаевич, нам и готовиться то особо не надо. Шишлин преодолевая свою природную скромность, поделился недавно с Саматом своей большой семейной тревогой. – Недавно сестра жены Базарай потерялась вместе с троими детьми. – Найти не можем уже больше месяца – жаловался Сергей. На нее была у семьи Галымовых вся надежда. Базарай одна из четверых детей получила диплом юриста. Муж служит в полиции, а Базарай создала строительную фирму с большим финансовым оборотом, брала в банке крупные суммы. Но вот грянула беда. Строительная фирма не выполнила договорных условий с несколькими клиентами. Начались судебные тяжбы. Муж Базарай Юсуп уговорил жену оформить развод, переписать на него коттедж, джип, на котором по делам фирмы Базарай сама разъезжала за рулем. Какие были замысли у Юсупа, никто не знает, но когда Базарай осудили на пять лет дети остались у родителей Юсупа. Пока сестра жены Шишлина сидела в тюрьме, ее муж все имущество семьи переоформил на свою мать, жившую неподалеку, она же взяла на воспитание и троих детей. К тому времени Юсуп завел новую семью, а мать взяла на содержание своих внуков. Когда Базарай отбыла половину срока, ее освободили из места заключения. Бывший муж не захотел с ней встретиться, объяснив ожиданием очередного звания «Майор полиции». Свекровь тут-же предъявила иск за содержание детей. Где устроилась Базарай, не знала даже ее сестра Гульдерай – жена Сергея. Тревог добавилось во много раз, когда стало известно, что Базарай забрала у свекрови детей, а местный шофер – бомбило только то и смог объяснить, что довез мать с детьми до вокзала. Обзвонили и объехали всех друзей, родных и знакомых. Следов Базарай никто не обнаружил. Стало известно лишь то, что она продала недавно охотничий домик, некогда принадлежав137

ший ей. Но этих денег матери с тремя детьми могло хватить не больше чем на месяц. Сергей по настоянию Гульдерай искал возможность поселить Базарай с детьми в одном из пустующих домов кооператива. Самат понимал, что только жильем он не решит всех проблем матери-одиночки и ее троих сирот. Надо думать, о работе, об имуществе для подворья и других условий проживания. Таких семей в кооперативе прижилось уже несколько. Большинство их оказались порядочными и трудолюбивыми, честно отрабатывали затраты кооператива на их обустройство. Не прошло и года, как был создан кооператив. Люди почувствовали хоть и небольшие, но все-же доходы. Самат обратил внимание на то, что многие жители поправили надворные постройки, заборы, перекрыли крыши металлочерепицей. Отношение людей к труду улучшилось, но тревога за целостность кооператива росла день за днем. Люди перестали заботиться об общих интересах кооператива, решали в основном свои проблемы. Самат с Рамазаном давно заметили эту особенность и начали обсуждать эту обстановку с наиболее активными хозяевами подворий. Мария Зубанева живущая с мужем-инвалидом и двумя детьми сразу отрезала - Кто получает доходы не через кооператив, пусть уходит от нас и живет сам по себе. Может тогда поймет, как хранить, перевозить и продавать и мясо и яйцо. У них ведь об этом голова не болит. Жумаш Телькибаев как только начали об этом говорить, сразу обрезал: - Кооператив должен думать о том, как собрать прибыль, на что ее использовать, а уж потом распределить всем по вкладу, но не отдавать деньги, а положить их на депозит, 138

пусть нарастают. Все нужды человек должен разрешать в кооперативе. Ведь мы для этого объединились. Некоторые жители не стали настаивать на собрании, а посоветовали правлению принять такое решение. – Кто не захочет – пусть сам разливает молоко в полторашки, и сбывает где хочет. Членов правления такой подход радовал. Значит, они достигают цели, и люди доверяют руководству. Самат пошел на этот шаг с одной особенностью. Он созвал правление, пригласил несколько хозяев, и приняли решение о том, что члены кооператива реализуют продукцию и выручку получают только через кооператив. Расходы должны вестись, прежде всего, в интересах села. Короткая летняя ночь, когда вечерняя заря не гаснет, а постепенно уходит на север и смещается к восходу, была на исходе. Члены правления и приглашенные хозяева подворий никак не могли завершить обсуждение темы расходов. У всех были различные варианты. Но одно было ясно, что растаскивать доходы из кооператива актив впредь не позволит. Спустя несколько дней Самат собрался обсудить вопрос о кормах. Сергей Шишлин уверял правление, что проблем с урожаем не должно возникнуть. Просо дало дружные всходы. Викоовсянная смесь радовала. Продать высококлассного сена ипподрому удастся больше, чем в договоре. Можно вести переговоры о доплате к авансу. Директор школы Зинаида Карловна предложила обучить домохозяек консервированию овощей. – Большие магазины у одиночек берут соления, но уж очень плохо платят, ссылаются, что нет гарантий качества. А кооператив может собрать соления, пройти сертификацию и отправить хорошей партией хоть в супермаркет, хоть в рестораны. С крупным клиентом они будут охотнее работать, чем с одиночками. Пришлось согласиться с обучением домохозяек, заготовкой 139

специи, тары, крышек, прочего инвенторя. Получилось, что в селе теперь будет еще одно производственное направление. Директриса школы была уверена, что если люди будут сбывать соления, варенье и соки, то и огороды расширятся и плодово-ягодных культур сажать станут больше. Самат поинтересовался, где люди будут покупать семена и посадочный материал. Зинаида Карловна возмущенно бросила: - Как где? Друг у друга и будут покупать или так делиться, все равно же прореживаем и смородину и малину. А многие еще и селекцией занимаются, вон сколько новых сортов яблок развели. Ведь важно, Самат Жанаевич не заставлять людей трудиться, а создать условия для сбыта продукта. Не зря же наш Президент об обществе всеобщего труда вот уже несколько лет твердит. Будет труд, будет и доход, вырастет и благосостояние. Вот вы приостановили авансовое финансирование за молоко и мясо, это же верное и своевременное решение. Пусть человек в начале потрудится, а потом получает соразмерно труду. Ведь мы в нашем селе чуть было новый клан богачей не вырастили. Хватит с нас и одной Жадыры. Труд всегда стоял впереди товара, впереди денег и был делом чести, доблести и геройства. Эти принципы нельзя забывать. Там, где первичным элементом выступают деньги, возникают и алчность и жажда наживы. Таких примеров хоть пруд пруди. Самат был благодарен своей учительнице. Она просто и вовремя напомнила ему о грозящем вреде денег. Его родственник по материнской линии Гани взялся за разведение овец, собрал небольшую отару, но этого показалось недостаточно, хотелось завести породистых, мясных овец. Из газеты узнал адрес, поехал, заключил договор, но с оформлением кредита финансовый фонд не спешил. Когда все же деньги поступили на счет, овцематок по договору уже не осталось. Их распродали. Продавец торопился взять выручку. Фонд 140

напомнил Гани, что если он не освоит кредит, то его изымут назад со штрафными санкциями и пеней. Пришлось купить три десятка конематок, но и эту покупку фонд не одобрил. Прислал письмо с требованиями объяснить причину нецелевого использования средств и приложил расчет на санкции, увеличившие кредит вдвое. Продав всех лошадей Гани не погасил и половины долга. Сейчас он по два-три раза выезжает в область, чтобы уладить дело, но теперь его вызывает не фонд, а финансовая полиция. Где требуют только одного – вернуть деньги. Насколько права Зинаида Карловна, настолько прав и отец Самата, сказавший: - Гани специально запутали, чтобы он не смог вернуть долг. Теперь он продает дом, машину, занимает в долг у родных и молит Всевышнего, чтобы хоть теперь хватило рассчитаться. Возвращать приходится втрое больше, чем занимал. Самат знал и много других примеров таких сделок. В своих делах он всегда был осторожен и не лез в долги. Наоборот, кооператив собрал предоплату за сено, распределив около восьмисот тонн сена и получив аванс за него, он средства использовал на технику и расходные материалы. Аванс за сено для ипподрома тоже используется пока целесообразно. Но денег нужно все больше и больше, поскольку нужды нарастают. Все же кооператив взял на баланс четырнадцать домов, бывшие хозяева вступили в него. Нужно было отстроить медпункт, контору, детсад, мастерскую для ремонта и хранения техники. Профессор Левин недавно посоветовал обратиться в районный акимат за финансовой помощью, на восстановление амбулатории и детского сада. Аким Казыбаев обещал рассмотреть свои возможности. Самат был настойчив в социальных вопросах. - По программе государственно – частного партнерства вы, Серик Казыбаевич не можете нам отказать. Посчитай141

те сколько налогов поступило от нас, и сравните с суммой, которую мы просим. Видите разницу. Мы не сидим на шее у акимата а поднимаем экономику района. Мы не просим рабочих мест, заняли работой около трехсот человек. Они ведь тоже в акимат ни за чем не ходят. Вот и решайте. Не мне вас учить, но право на партнерские отношения мы честно заслужили. Казыбаев попытался возвысить свое положение. - Мы же передали вам во временное пользование земли Жадыры. - Да, Серик Казыбаевич. Жадыра уже выставила счет, хотя мы еще не получили ни клочка сена, ни горсти зерна. Эти земли не давали ничего ни зерновой компание, ни району. Теперь они с нас берут столько, сколько сами на этой земле получить не могли, поэтому ее бросили. Казыбаеву эта тональность оказалась не по душе. Но натягивать отношения с кооперативом ему не хотелось. Они ведь могли еще много приобщить к обвинению зерновой компании, а может еще и новые запросы выставить. Будем решать – заверил он Самата, считая разговор законченным. Асель заканчивала институт. Оставаться в городе либо ехать куда-то от своих родителей ей не хотелось. Те же желания испытывали и родители и Самат. Верный и мудрый друг Рамазан обронил как-то ненароком - Самат, не впрягайся сам в работу по здравпункту, оставь это мне. Не давай повода для злоязычия. Сто человек будут благодарить за амбулаторию и их никто не услышит, а если один вякнет, что ты сестре помещение делаешь, все злопыхатели и негодяи взвоют в негодовании. 142

- Спасибо, Рамазан-ага вы как всегда во всем правы. Делайте. Раушан почти не имела возможности повстречаться с Саматом или Рамазаном. Рано, когда еще все село спало, она выезжала в город. Все четыре тонны молока она распределяла больницам, столовым, рассчитывалась с молзаводом за сыр, сметану и кефир. Оставалось свободного молока все больше. И даже налаженная сеть разносчиков молока по домам не справлялась. Был возврат. Более успешно шел сбыт мяса и яиц. По заказам тех же больниц и столовых через день завозилось мясо на заказ. Свинина, говядина, баранина фасовались еще теплое после забоя в алюминиевые контейнеры по весу для каждого потребителя. С яйцом было еще проще. Весь остаток брали продавцы с рынка. Сложности состояли в получении выручки. Здесь незаменимым помощником оказался юрист Смагулов Рашид. Он, не создавая интриг, умел убедить руководителей организаций, не накапливать большой задолжености и своевременно оплачивать за товар. Почти не было таких, кто возражал. Они понимали, что потеряв поставщика с первичной ценой, они будут вынуждены иметь дело с продавцами, у которых цена самое малое в полтора раза выше. Чтобы не было путаницы и не забивать себе голову, Раушан каждую сумму вкладывала в кармашки портфельчика, а поэтому всегда знала, от кого и за что следует сдать деньги. Дело дошло до автоматического учета. Каждая сумма ложилась и у казначея в такие же кармашки. Все шло на доверии и уважении труда других работников. Все суммы казначеем разносились по поставщикам и ложились в банк на депозитный счет кооператива. Решение правления об ограничении финансирования потребительских расходов членов товарищества сыграло свою положительную роль, выровняло объемы потребления жи143

телей села. Сложилось одно для всех правило: хочешь получать больше из общей казны – больше сдавай продукции. Правление все чаще стало рассуждать о социальных льготах. В селе насчитывалось около восьмидесяти пенсионеров. Третья часть проживали без детей, то есть одиноко. Им становилось все труднее содержать дома: отапливать, приносить и подвозить воду. Об удобствах в доме и говорить не приходилось. Специальная группа обследовала условия жизни пожилых людей и пришла к выводу, что как минимум четверть из них сами содержать дом не в состоянии. Ускорить решение этого вопроса помог предприниматель, о котором говорил Шевин. Он предложил установить в домах печи – полуавтоматы. Такая печь загружалась углем, на целую неделю и работала по тепловому реле-регулятору, подавая в дом такую температуру, которая была задана хозяином. Часть печей использовали для передачи тепла воду, а другие просто подавали горячий воздух по трубам, по полу дома. Предпринимателю нужен был объем, чтобы загрузить свой цех на год – полтора. Самат вместе с Зинаидой Карловной прослывшей знатоком этого дела поехали в те места, где такие системы отопления уже работали. Самат принял решение установить такие печи в школе, детсаде, медпункте и домах пожилых людей. Одновременно председатель правления повел разговор с Зигмундом Воцке о том, чтобы начать выпуск таких печей у себя в селе. Зигмунд с трудом согласился, но поставил свои условия: металл и автоматика должны закупаться в его фирме, получающей такое оборудование из Германии. Так в кооперативе возникла служба коммунального хозяйства. В село завозились детали печей, здесь их сваривали, испытывали и ставили в дома. Ветеранам решили поставить печи за счет кооператива. Некоторых пока устраивало то, что уже имели, а часть заказали котлы. Очередность оказалась на год вперед. Приезжали жители 144

соседних сел и посмотреть, как работают чудо – печи, и заказать для себя. Такие заказы шли через кассу кооператива. Отсюда тоже в доход набегала некоторая сумма. Новой системой теплоснабжения сельских домов заинтересовался и районный акимат, намереваясь к осени провести семинар. Рабочая комиссия вместе с отоплением изучила и состояние водоснабжения. Для части домов оказалось целесообразным пробурить скважины, а другим решили подвозить воду в емкости из бетонных колец. В бригадах совхоза вода всегда была подвозная, хранилось в шахтных колодцах. Этот опыт перенесли к частным домам. Ну а уж коль скоро в дома стала поступать вода, пришлось сделать канализацию, установить водонагреватели, ванные, душ-кабины и теплые туалеты. Весной люди с содроганием смотрели на пустующие дома, а ближе к осени уже начался процесс их благоустройства на городской манер. Жанай Омаров не позволил сыну обустраивать дом за счет кооператива. – Пусть поставят печи одиноким, участникам войны и ветеранам тыла, а на следующий год в числе прочих и мы себе дом благоустроим. Тем более, прежде чем о воде в дом думать надо вам с Аселей, родителей внуками порадовать. Самата все больше тянуло в поле, где поднимались многолетние травы, росло просо и травосмесь для лошадей. После обильного июльского дождя Самат с Сергеем проехали по всем полям. В душе не исчезала тревога за разведение кормов на брошенных солонцах. А вдруг какая-то напасть нагрянет. Вредители или болезни. Но Сергей успокоил Самата. - На вредителей мы ведем постоянные проверки. Болезни пока тоже не угрожают. Недавно Федор Яковлевич студентов присылал. Они у меня дома три дня жили, набрали образцов почвы для анализа в агрохимлаборатории, так я их еле в автобус усадил. Солонцы ведь сложились на 145

высокогумусных почвах, смытых водой и сдутых ветром в низкие места. Это вторичное засоление. Если будем правильно чередовать травы, то с годами засоление снизится. А если наберемся сил да посеем донник на сидеральные пары, то мы землю, где ничего не росло много лет, совсем не узнаем. Обратите внимание на огороды, спускающиеся к озерной низменности. Их хозяева, не сознавая того сами, перегноем поднимают, и горя не знают от солонцов, так и здесь. С солонцами трудно работать, но можно, а если с населением переговорить, да по паре машин со двора сюда перечная внести, то это поле будет не хуже приусадебного огорода. Здесь гумусный слой полметра, а вода залегает всего-то на полтора метра. Я здесь один колодец нашел, засек уровень воды. Он держится все лето, не падает, значит грунтовые воды рядом, надо на них рассчитывать и суметь использовать. Самату понравилось рассуждение агронома. Он не осознавая параллели, перенес рассуждение Сергея на коллектив товарищества. Есть в нем и крепкие хозяева и привыкшие жить без напряжения, но если все они будут честно и ответственно служить интересам коллектива всем от этого будет только хорошо. А главное заключается в том, что никто не чувствует себя уединенным от общества, а в обществе и беда переживается легче, и трудности не так гнетут, как на одинокого фермера или предпринимателя. Все это разрешимые вопросы, а главный, в них единство и заинтересованность всех вокруг одной цели.

Базарай Когда осужденные заканчивали срок отбытия наказания и выходили за ворота исправительного учреждения, многих ждали родные, иных встречали «подельники» на нескольких 146

машинах. Базарай не надеялась на встречу. С мужем их отношения натянулись еще во время следствия. А теперь, они скорее всего лопнули и их не склеить. Рассчитывать на сестренку Гульдерай она не могла. Хоть и жила она с добрым и порядочным мужем, достаток в доме был не так велик: пенсия мужа-афганца, до сих пор страдающего от невыносимой боли в ноге и при ходьбе опирающегося на трость. Было еще хиленькое подсобное хозяйство, способное лишь прокормить детей. Семейные друзья, с кем проводили лучшие дни, остались на стороне мужа, иные из них и пошли бы на сближение с Базарай, но не захотят разрывать отношения с заместителем начальника департамента внутренних дел. Они знали, что именно он объединяет вокруг себя людей желающих иметь «на хлеб с маслом» и связанных круговой невидимой нитью. За три года пребывания в зоне изоляции она поняла, что из числа отбывающих наказание может половина, а может и того меньше действительно преступники, несущие в своем сердце зло и алчность. Другая категория осужденных, это люди совершившие проступки в силу безысходности, в которую их подвигла жизнь. Для них исправление могло состоять всего-то в изменении условий жизни. Базарай была из тех, кто наказан за экономические проступки, повлекшие за собой потери, утраты других лиц. Пришлось повстречать за тюремным забором и людей с высоким интеллектом, культурных и обходительных. Между собой эти люди общались, делились мнениями, информацией. Они много знали из жизни государственной элиты. С ними Базарай не стояла на равных, но ей нередко уделяли внимание, учитывая образование и простоту общения. Одна из сокамерниц как-то между слов бросила своим знакомым: - Базарай чистоплотная, с ней не опасно общаться. Ранее считая чистоплотностью привычку следить за собой, своим телом, пристально осматривать пищу, Базарай 147

не усматривала в смысле этого слова душевной чистоты, благородства поступков, жизни, которая строится на правде и человеческом достоинстве. Такое широкое понимание чистоплотности уносила, освободившись из лагеря, молодая женщина, юрист по одному диплому и финансист по второму. Мать троих детей, старшая дочь которой ходила во второй класс. С ней Базарай вела переписку, отправляя письма на адрес Зауреш, которая негласно следила за тем, как учатся и растут дети. Она была воспитателем в детском садике. С Базарай их связывали и дружба и доверие. Зауреш сама видела, что бабушка ориентирует детей на признание и авторитет отца, то и дело, упоминая, что в тюрьме ни за что не сидят, а выходят оттуда уже испорченные люди, которые не сохранили ни любви к окружающим, ни способности на добрые поступки. Зауреш расценивала эти рассуждения не присущими директору музыкальной школы. Они были прямо нацелены на порождение у внуков неприязни к матери, надеясь, что дети могут легко и просто воспринять и убедить себя в том, что это истина. Зауреш не упускала случая, чтобы поговорить с девочкой неразговорчивой но умеющей по взрослому глубоко рассуждать, мыслить. Катира ходила встречать младших из детского сада и под любым предлогом старалась обмолвиться с Зауреш. Воспитательница, тонко знающая струны детской души не жалела слов, чтобы убедить девочку, что самый близкий человек для любого ребенка, это его мама и ребенок никогда и ни от кого не получит такого внимания, любви и добра, которое его ждет в общении с мамой. Базарай для Зауреш отдельно написала, что освобождается и просила детей пока не волновать. Ей надо было самой устроиться так, чтобы дать детям необходимые условия для правильного воспитания. Теперь Базарай сидела в собранном из боковин ящиков придорожном кафе на четыре столика, в ожидании автобуса. 148

На ней был темно-коричневый плащ с широкими отворотами воротника, который ей подарила сокамерница, в связи с выходом «на волю», при ней дорожная сумка с личными вещами. Дороже всего в ней были плюшевый ослик с корзиной на спине, наполненный леденцами, длинноухий заяц с застежкой-молнией вдоль спины с лапками, соединенными резинками, служившими ремнями, когда заяц становился заплечным рюкзаком и роскошный петух из натуральных перьев, удачно раскрашенных под настоящего, с мощным гребнем и сережками. Все это по доброте душевной сделали ее знакомые по учреждению тетя Надя и Света, прервавшие учебу в колледже искусств на три года за мошенничество. Они знали и имена и привычки детей Базарай, разговаривая бессонными ночами, делясь и своими переживаниями, и воспринимая несчастья своих подруг наровне с рассказчицей, заливаясь слезами. Базарай надела темные очки, память от Жумабеке – бывшей высокой чиновницы из столицы и вышла на улицу покурить. Не успела она как следует затянутся, как ее окликнул молоденький водитель частного извоза на старенькой «мазде» - Может поедем, развлечемся, красавица. Все равно до автобуса еще долго. - Боюсь, что твоя подвеска меня не устроит, да и каракатица рассыплется при развлечении, - кинула Базарай смельчаку, явно хотевшему выделиться среди коллег. Базарай вспомнила свой новый «Ланд Ровер» который она купила для фирмы по настоянию мужа и его друзей. Машина была внутри роскошной и вызывающе красивой, поэтому, пожалуй все, кому она попадалась на глаза, подолгу смотрели вслед, пытаясь рассмотреть водительницу, лицо которой наполовину закрывала широкая прядь волнистых волос. Стряхнув пепел в мусорку, из диска грузовика, Базарай вновь вошла внутрь заведения. Долго быть на глазах у людей 149

ей не хотелось. Могли встретиться знакомые или знающие ее в лицо. Поев, заказанную глазунью и выпив что-то похожее на кофе, она снова погрузилась в раздумья, не оставившие ее и в пути. Когда автобус остановился на городском вокзале, она поспешила вслед за другими пассажирами в автовокзал. Оттуда Базарай позвонила по телефону, который дала ей Ася - Здравствуйте, - ответила видимо пожилая женщина, - дочь звонила о вас. Будьте в вокзале за вами сейчас подъедут. Минут двадцать спустя, к ней подошел парень лет восемнадцати – двадцати - Здравствуйте, Базарай, я за вами. Молча пошли к выходу. В машине парень представился - Меня зовут Ерик. Я узнал вас по плащу, который мама мне описала. Поживите пока на нашей даче в пригороде. Вот вам карточка для банкомата, вот пинкод – он подал конверт. А это мобильный телефон. Все это на мое имя. Через два – три месяца они перестанут действовать. К этому времени вам надо будет завести свой телефон. Кстати, на карточке сейчас сто тысяч тенге. Через месяц я положу еще пятьдесят или семьдесят до погашения карточки. Базарай это обрадовало и подтвердило суждение о чистоплотности межчеловеческих отношений. В тихом дачном домике, где было все обустроенно и хранился покой, создаваемый высоким глухим забором. Базарай была намерена не терять времени, а совершить все необходимые действия, чтобы вернуться к детям. Но такой вариант она находила неприемлемым, рискованным, боялась расколоть детское сообщество. Дети легко воспринимают знаки внимания, подарки, лестные слова и даже искреннюю заботу о благосостоянии. В то-же время Базарай точно знала, что за внешним благополучием и заботой стоят не всегда искренние и подлинные чувства. Разгадать и понять их дети не всегда готовы. Как-бы ни была заботлива 150

свекровь, Базарай знала и скрытые внутренние пороки души ее сына. Создавая семью, обустраивая ее быт было принято руками Базарай. Муж всегда стоял стражем безопасности, а свекровь всем своим видом внушала окружающим свою интеллектуальную обособленность и стремление быть над земляками, внушать им свое непререкаемое превосходство. Фирма, которую создала Базарай, без больших усилий выросла, и стала ведущей в регионе. Руководить фирмой и легко и непросто. Легко потому что каждый работник, да и участник процесса повязан с партнерами финансовыми отношениями, порождающими ответственность. С другой стороны, эти партнерские связи почти всегда пронизаны фальшивыми хитрослетениями, в которых увидеть истину предельно сложно. Вот и выходит, что следить за тем, что тебя подстерегает фальш, надо всегда предельно напряженно. Базарай этому вопросу почти не уделяла внимание, полагаясь на мужа. А когда он, предвидя неприятности предложил подстраховаться и оформить развод, раздел имущества ей все еще казалось, что это шаги к спасению положения. Теперь она видела, что раздел имущества и передача в собственность свекрови коттеджа, с проживанием в доме детей, как прикрытие. Все это ставило жирную точку на прошлом, а все будущее Базарай связывала с детьми, поэтому пошла на то, чтобы объединиться с ними, забрав к себе несмотря на то, что условий для этого не было никаких. За месяц, который она могла использовать дачу, она решила привезти детей, устроиться на работу и определиться с жильем. Все, что она могла себе позволить в общении с мужем – позвонила ему, и попросила не препятствовать вывозу детей, и чтобы он об этом предупредил мать. Видимо поэтому, сложилось так, как она задумала. Рано утром она подъехала к когда-то своему дому. Свекровь встретила сдержанно. Предупрежденные заранее дети были на ногах. 151

Материнское тепло и детская ласка в этот момент достигла такой силы, которой в этом доме еще никогда не было. Сборы, чаепития, беседы были короткими, хоть и радостными. Младший двухлетний Амир то и дело торопил: - Ну, поедем! На поезд опоздаем! На вокзале провожающей оказалась одна Зауреш. Муж, все еще совершающий свадебное турне в этот день отсутствовал. Самат как никогда раньше основательно готовил документы на рассмотрение правления. Федор Яковлевич при встрече посоветовал использовать все возможности – государственного бюджета для помощи малообеспеченным жителям села. Он сюда относил и жилищные пособия, которые никто в селе до сих пор не получал, учел так же адресную социальную помощь, пособия на детей, все виды дотации включая финансирование школы. На развитие молочного стада, овцеводства и дотации на производство молока. Складывалась стройная система финансового обеспечения жителей. Аким района поручил своим работникам содействовать выработке такой программы, но не допускать пустых обещаний. Когда документы были готовы, Самат побывал во всех районных ведомствах. По несколько часов он сидел, доказывая обоснованность своих запросов. В некоторых отделах к предложенным материалам проявили любопытство и интерес, решили такую методику попробовать в других селах. - Одна проблема, господин Омаров, сейчас середина года и мы не можем изменить бюджет, утвержденный раймаслихатом. На следующий год большинство ваших просьб будет учтено. Рассказав об этом Рамазану, Самат и сам потешался над такими доводами и друга ввел в возбужденное негодование - Странно, мы будто им Америку открыли. Ведь эти статьи в районном масштабе есть, а для Уялов их нет. Кстати я 152

кое-как нашел нашего депутата в раймаслихате. Это оказывается племянник акима района, которого в селе никто не знает и он никогда здесь не был. А о том, что он наш депутат знает только сельский аким. Парень этот держит аптечную сеть и обещает в нашем селе открыть аптеку, если ему будет подготовлено помещение. Остановил критику Жанай. - Не надо потешаться над маслихатом района. Мы сами в том виноваты. Никто своего не двинул, а район предложил сельскому акиму он собрал своих работников, учителей, представителей Жадыры и оформил решение о его выдвижении. Сандугаш была на этом сходе. Там было семнадцать человек. А бюллетени в ящик на выборах кинули не читая. Да и на выборы-то пришло около сорока человек тогда, как в списках почти две с половиной сотни. Наше время такое, когда надо думать о будущем и определять свое место в этой жизни, делать свое дело. Обустраивать свой быт как птица обживает гнездо для птенцов. Эти грустные мотивы не испортили настроения правлению, куда по привычке пришли и члены разных комиссий и групп по обследованию. Опять в школьном зале торжественно и задорно звучали речи, сыпались предложения. Особенно остро обсуждали тему частного предпринимательства. Ораторы предлагали прекратить предпринимательство в обход кооператива. Михаил Лазарев – пенсионер, бывший участковый милиции так и заявил: - Если мы не остановим частное предпринимательство, наш кооператив развалится. Когда человек становится финансово и организационно независим, он начинает пренебрегать интересами коллектива. Ведь нам еще нет и года. Все мы начали подниматься и шевелиться благодаря кооперативу, и сейчас через кооператив сбываем продукты, но пуховые шали с белых коз, которые уже все тополя обглодали в селе, торгуют наши люди и на рынке и у дороги. Там же стоят наши киоскеры с медом, копчеными гусями. Вся эта 153

продукция должна идти только через кооператив. Но у нас даже своего бутика нет на районном рынке. Самат был согласен с Лазаревым, а отсутствие своего бутика восприняли как упрек. Раушан, несмотря на свой разбитной характер и умение договариваться, побаивалась оказаться назойливой. Она всего-то сказала. - Строить магазин или ларек не надо. Надо лишь договориться с теми, кто их имеет, брать наш товар под реализацию, по твердой кооперативной цене. Обсудили еще много других тем, с большим вниманием утвердили списки ветеранов, которым установят в этом году многодневные печи и проведут воду в дом, определилась очередь и на следующий год. Рамазан доложил правлению о том, что заготовка сена идет успешно, ожидается хороший урожай сена из просяных посевов. Просо надо скоро убирать, но придется копнить вручную. Надо будет либо ввести график отработки, либо сделать по необходимости ударные выходы всем селам. Сено на продажу ипподрому начали косить, поэтому техника будет занята. Урожай викоовсяной смеси превзошел договором объем, и кооператив получает возможность продать вдвое больше сена, чем предполагалось. Сенокосная техника работала до глубокой ночи. Замечены ночные расхитители сена из других сел. Решили организовать патрулирование из числа тех, кто имеет личные машины. Михаил Лазарев возразил - Так мы все в сторожей превратимся. Надо поймать воришек и так наказать, чтобы вся округа поняла, что у кооператива воровать опасно. Несколько дней позже Лазарев собрал с десяток подростков на велосипедах и мотороллерах, и устроили облову на расхитителей сена. Воришек поймали без труда. Они грузили на телегу лучшие копны сена. Уже стемнело, и в 154

этом месте никто не работал. К чужакам подъехали сразу несколько велосипедистов, а затем и мотоцикл Лазарева. Мужиков из соседнего села связали, посадили в телегу. Управлять лошадью взялся Жанат Смаилов. Он ехал в село. Около десятка подростков и детей ехали впереди и на всю улицу кричали, - Воров поймали! Посмотрите на воришек! Как только телега поравнялась с крайним домом, из него вышла вся семья. Жанат потребовал от задержанных: - Вы их хотели обворовать! Клянитесь, что больше не будете этого делать. Мужики поначалу пытались превратить это в шутку. Хамили и нагло огрызались. Но уже после остановки около четвертого дома, где пожилая женщина подошла вплотную к телеге громко завопила: - Вы же от моих детей крадете, ироды. Сено захотел, на жри - она сунула в лицо пучок сена старшему из задержанных. - Прости мать, бес попутал. Да ведь мы только на телегу под себя, чтобы мягче ехать. Но это было встречено смехом и еще большим негодованием. Люди из любопытства сопровождали повозку с арестантами. Иные ждали, что будет дальше, а многие хотели видеть, как относятся к расхитителям их соседи. За полчаса вокруг телеги образовалась значительная толпа, и все они двигались в центр села. - Что с ними делать? - То и дело спрашивал Жанат. - Посадить в кладовку до утра. – Неслось с одной стороны. - Раздеть и нагишом пустить домой. – Этот совет вызвал всеобщий хохот и ликование. Детишки поменьше тоже кружили вокруг брички. 155

– Воришки, да? - Бандиты? Правдишные? У них и ножи есть? Рамазан увидел толпу людей под уличным фонарем и направил туда свой Газик. Все, что он увидел, и насторожило его, и успокоило. Насторожило то, что гнев людей может перерасти в потасовку или избиение. Удовлетворяло то, что люди не остались равнодушны к злоумышленникам. Он тутже заметил, что его появление охладило пыл разгневанной части присутствующих. Он подошел к телеге - Откуда мужики? - Ореховские. - Вы знаете, чтобы вам было, если-бы вы попались за расхищение в Жадыре? - Знаем, конечно. Ясное дело ментовка и пятнадцать суток. - Так вот знайте, мы не злодеи и не враги вам, ореховским. Но поймите и другое, мы объединились в кооператив, чтобы своим трудом сообща обустраивать свою жизнь. И никому не дадим помешать нам. Вас сейчас отпустят, но с позором. Лошадь выпрягли, разнуздали, хлестнули кнутом, и она во весь опор поскакала за село - Забирайте телегу, и чтобы вашего духу здесь не было, – распорядился Лазарев. Почувствовав окончание позорища, мужики хотели оставить телегу у кого-нибудь до утра, но таких не нашлось. Дотянув повозку до первого переулка, ореховские тут-же свернули в сторону от главной улицы под всеобщий смех и улюлюканье стали быстро удаляться. Рамазан с Лазаревым сели на мотоцикл. - Хороший урок, Михаил. Вот наших, своих мошенников так же, изредка проучивать. Михаил засмеялся, представив кого-то из земляков на воровской бричке. - Наши-то не станут воровать, когда видят, что скирды на 156

сеновале растут. Только надо бы, Рамазан Сартаевич, ограждение поправить, пожарные щиты собрать, и пропахать вокруг сеновала, и между скирд. Да и сеновозы, я смотрю, без огнетушителей ходят. А что касается мелких хищений, то не думайте от них в один раз не избавиться. Для этого нужна система превентивных мероприятий. Они кое в чем уже просматриваются.

Служба Самат после недельного отсутствия решил объехать поля. Прихватил с собой Шишлина. Друзья были довольны успехами. Да по другому и не могло быть. Площадь, полученная кооперативом в аренду, дала урожай проса около шестисот тонн. Викоовсянную смесь ипподром еще вывозит. Наберется около двухсот тонн. На нижние участки поля, где ничего не взошло уже вывезено семьсот тонн перегноя. Люди везут и машинами, и прицепами, и даже конными повозками. Шишлин возмущался: - Некоторые весь хлам со двора везут, и стекло, и кирпич. Я уж и школьников просил, чтобы следили за тем, что грузят. Но пока не убедил. – посетовал он, хотя в душе был удовлетворен, вспоминая как на совхозное поле везли и куски железобетона и металлолом. Водителей устраивало, что на борту был груз, дающий тоннокилометры и зарплату. - Кстати, Самат Жанаевич, Вы были намерены открыть детский садик. Нашлась таки сестра моей жены, Базарай. Она высокообразованная, правда была осуждена, отбыла срок, почти три месяца скрывалась, теперь обнаружилась. Ее дочка сыну моему эсэмэску ко дню рождения скинула, так он и номер сразу определил и адрес знает. Если что, так мы их заберем, домик присмотрим, а пока поживут у нас. - За твои труды Сергей Васильевич, любую просьбу готов 157

выполнить. Да и никто в селе за это не осудит. Тем более стало трудно найти людей на работу по найму. Сами все занимаются чем-нибудь, не могут оторваться. Вот пасечники объединились, создали союз пчеловодов. Почти триста ульев. По десять килограммов с улья за лето обещают кооперативу, а остальное на свои нужды. Это-же три тонны меда. Не знаю где тару брать и где реализовать - Самат Жаневич, это они пожадничали. Им выгоднее весь мед в кооператив сдать. Лето в этом году такое, что мед идет, только качай. Надо школе предложить, Пусть каждому ребенку в день по столовой ложке дают в полдник. Это и полезно для развития, и престижно, что кооператив о детях заботится. На следующий год расширим посевы козлятника специально для пчеловодов. Они никогда такого сбора еще не видели, там пчелы больше двухсот метров не летают. Из одного улья за лето до сорока килограммов выходит. Так что нам светит большая работа - продать около пятнадцати тонн меда за год. Самат не ликовал, разделяя мечту Сергея. Проводив ореховских пройдох, Михаил не спешил домой, а присел на сиденье мотоцикла. Подошли трое подростков. - Дядя Миша, а правда говорят, что Вы крупного вора поймали? - Давно это было ребята. Я только начинал работать участковым… Отслужив в армии, Михаил вернулся домой. На работу вышел сразу-же. Тем более автогенщика в машино-тракторной мастерской не оказалось. Работал непрерывно, то заказы из гаража, то мастерской, то другие нужды. Не уходи с работы, так люди с заказами будут идти и идти. Нормировщица Юля не успевала наряды оформлять. А заработок был 158

небольшой, потому что работа не на потоке, а разносортица. Комитет комсомола, где Лазарев был на хорошем счету, активист, спортсмен, не стеснялся говорить правду в глаза хоть кому и друзьям, и руководителям совхоза. Вдруг ему порекомендовали пойти по комсомольской путевке на работу в милицию. Не прошло и двух месяцев, как его пригласили в райком комсомола, на бюро строго наказали честно стоять на охране правопорядка и вручили путевку. Находившийся здесь-же замполит райотдела милиции повел его к начальнику. Майор Жапаров коротко побеседовал: - Мы давно наблюдаем за вами, товарищ Лазарев. Нам нужны умные и честные ребята. Дзержинский, соратник Ленина, учил быть верным трудовому народу, честным и стойким. Назначаем вас инспектором дорожного надзора. Незаметно прошел год. Сержант Лазарев по воинскому званию получил широкую лычку и стал старшим сержантом. Участковый милиции в селе получил повышение по службе а Михаила временно назначили участковым на его место. Село жило спокойной, размеренной жизнью. В кабинет участкового заходили, разве что друзья Михаила, да скандальные соседки. Но однажды случилось крупное происшествие. Из сейфа кассы похитили более ста тысяч рублей. Трехмесячная зарплата всего совхоза, давно ожидавшего денег. Понаехало много следователей, привезли криминалистов, собак. Дело пошло по такому руслу, что Михаил выполнял роль рассыльного и уточнял показания опрошенных. Через неделю арестовали Султана Дюсенова, кассира. Взяли подписку о невыезде у бухгалтера Зубкова и еще двух сотрудников конторы. Рабочие стройучастка с лопатами перекопали весь огород Дюсеновых, обыскали дома их родственников и соседей. Украденных денег так и не нашли. Султана увезли в след159

ственный изолятор. Многодетная семья осталась не только без одежды, но и без топлива и продуктов. Михаил легко вздохнул, когда следователи закончили расследование, отметили все это серьезной выпивкой в совхозной столовой и уехали. Факт хищения денег, а скорее их таинственное и загадочное исчезновение сильно заинтересовали Михаила. Он стал думать, рассуждать. Кто? Работники бухгалтерии отпали сразу. – Миша! Клянусь детьми, что у бухгалтеров руки чистые. Посмотри по людям из села, особенно новеньких. Михаил прошелся по всем, на кого могло пасть подозрение. Незаметно, но обстоятельно и глубоко изучил занятия сомнительных личностей. За частью из тех, кто был в числе подозреваемых, Михаил вел наблюдение. Ведь не мог человек, завладевший такими большими деньгами бездействовать. Он следил за тем, кто куда выезжает, как ведет себя ночью. Михаил пролежал несколько ночей в засаде, то в придорожной канаве, а иногда на крыше сарая. Стремление найти вора подогревалось желанием выручить Султана, отца несчастных детей. В поле его мышления несколько раз попадался приехавший год назад слесарь-инструментальщик Лещенко Андрей. О нем как-то с недоверием говорили в мастерской. Когда в кассу выстроилась очередь, почти половина села, Лещенко затеял толкучку, драку. Дважды Султан прекращал выдачу денег, пока не установится порядок. Немного погодя Андрей прокричал из конца коридора: - Султан, тебя директор вызывает. Султан ушел в приемную и долго ждал очереди на прием. Когда вошел, директор удивился: - Иди, я тебя не приглашал - сказал он. Исследуя моменты поведения инструментальщика, 160

Михаил выяснил, что он часто закрывался в цехе. Никого внутрь не впускал. Бывал раздражен, особенно в последнее время. Через местных парней-холостяков Михаил узнал, что Лещенко дружит с Люсей – нормировщицей стройучастка. С ней он разговаривать не захотел, посчитал слишком назойливым, но попросил Сандугаш Омарову – бухгалтера расчетного стола осторожно поинтересоваться отношениями Люси и Андрея. Сандугаш через несколько дней выяснила, что Люся намерена выйти за Андрея замуж, но не здесь, а уедут куда-то, где Андрей намерен прочно обосноваться. Михаил задумался над тем, что сейф с деньгами был вскрыт без взлома и снова заперт. Может у кого-то был ключ? Эта мысль оказалась настолько навязчивой, что Михаил пришел в мастерскую и под строгим секретом попросил заведующего Шевина Семена Павловича помочь ему нелегально осмотреть инструменталку. - Хорошо Миша, я его завтра отправлю на ток после обеда. Там надо весы отбалансировать. Ключ оставлю себе. Ты приходи и осмотри, ключ будет у меня до следующего утра. Вечером Михаил проник в цех, закрылся изнутри и стал осматривать стеллаж, шкафы, пытаясь найти ключ от сейфа. Больше часа участковый перебирал инструменты, детали стараясь все ложить на свое место. Ничего похожего на ключ не попадалось. Когда Михаил уже начал себя ругать за глупую затею, его взгляд упал на ключек газеты, торчащей из-за шкафа. Он нехотя, для очистки совести потянул бумажку. Она двигалась, но с трудом. Тогда он осторожно сдвинул шкаф. Газеты рухнули на пол. В ней было что-то завернуто. Михаил развернул газету и увидел пластилиновую плиту, на которой четко в двух позициях был аккуратный оттиск двухстороннего ключа. Сердце Лазарева забилось так, что ему казалось, будто, это стук слышен за стенами цеха. 161

Первое желание было немедленно схватить, связать Андрея Лещенко и тут же бежать добиваться освобождения Султана и непременно видеть как его встретят дома его дети, жена, родные. Немного поостыв, он решил вернуть пластилиновый слепок на место, просмотрел, не нарушил ли он раскладку инструментов, устранил следы своего пребывания в инструменталке и закрыл её. О своей находке он под строгим секретом рассказал Шевину. Семен Павлович резко выругался, сплюнул. - Надо найти подлинник ключа и сверить с оттиском. К следующему полудню Лещенко Андрея арестовали сразу же после изъятия оттиска ключа из инструменталки. Султана освободили из-под стражи. Лещенко на суде рассказывал, как внимательно и долго он готовился. Лаз под пол конторы он нашел без труда. Между кирпичными колоннами пролезть тоже было просто. Попасть в кассу было посложнее. Пришлось вручную одним ножовочным полотном перепиливать около десятка гвоздей, чтобы снять доски. Это заняло несколько ночей. Лещенко много раз влезал в кассу через пол, искал запасной ключ, но не находил. Однажды он увидел, как Султан закрыл дверь кассы и уехал на велосипеде домой без пиджака. Андрея осенило, наверно ключ в кармане костюма. Он пролез из запущенного сада под контору, проник в кассу. Костюм был наброшен на спинку стула. Ключи были в кармане. Проверил, сейф бесшумно и легко открылся. Он был пуст, только сбоку лежала пачка детского пластилина, которым, видимо Султан опечатывал сейф и дверь в кассу. Двух плиток ему хватило, чтобы смять и сделать монолитную лепешку и на нее оттиснуть ключ с обеих сторон. Когда ключ был готов, он проверил его в работе, побывав там ночью. Сейф был опечатан, но он знал, что денег там нет. Ключ работал аккуратно. 162

Лещенко вновь нырнул под пол и пролежал там до тех пор, пока не услышал храп сторожа. Второй раз он пытался попасть в кассу, когда там уже были деньги, но он лежа под кабинетом директора услышал, как тот вошел в кабинет, но был не один а с женщиной и задержался там до утра. Слыша все, что происходит в кабинете, вор запомнил главное – деньги банк обещает отпустить во вторник. Во второй половине дня деньги уже выдавали. Лещенко всячески задерживал раздачу, переживал, что ему мало останется. В ту же ночь мешок с деньгами он спустил в проем, уложил доски на место. Хранил мешок с деньгами Лещенко под полом своей хибарки в железном ящике, опасаясь, что к ним подберутся мыши. На суде, в районе было около трех десятков свидетелей по делу из села во главе с директором. Когда упоминался его ночной визит в контору, какой-то остряк выкрикнул: - Подробнее, пожалуйста.

Домой Автобус то тихо и бесшумно катился по асфальту, то подпрыгивал и скрипел на ухабах, когда шел по обочине в местах ремонта дороги. Асель возвращалась к родителям, получив диплом врача-терапевта. Направление в район на руки не дали, но заверили, что ее ждут и намерены принять на работу участковым врачом. Такое положение устраивало выпускницу мединститута. Когда в последний раз Самат был в городе, он серьезно заверил, что будет содействовать открытию в селе врачебной амбулатории. Для этого готовится брошенный двухквартирный дом, ремонт уже идет, персонал подобран и пока участвует в строительных работах. Мечтать о чем-то или строить какие-то планы трудно, пока не увидишь своими глазами ни сам дом, ни место, где он станет. Одно успокаивало Асель - это возмож163

ность вернуться в родительский дом, вдохнуть воздух, пропитанный родительским уютом, где все не просто знакомо, а необыкновенно дорого, потому что это дело рук родителей. Хотела ухаживать за больными, родителями, помогать им по дому, следить за тем, как они соблюдают режим лечения. Самат с отцом ждали у обочины дороги. Слезы радости на лице Жаная то и дело вынуждали доставать платок. Самат как мог торжественно преподнес букет полевых цветов, както по серьезному поцеловал сестру, поздравил с окончанием института. Сандугаш как в молодые годы порхала по дому, выставляя на стол угощения. Едва закончив ужин, и наскоро перемыв посуду, Асель попросила Самата показать амбулаторию. Вместе они прошли по комнатам, которые были перепланированы по эскизу, согласованному с районной больницей. Всю работу возглавляла Базарай, работавшая с недавнего времени заведующей детским садом, ремонт которого уже был завершен, и принял первых детей. Самат сразу расставил все по своим местам. - Поскольку у Базарай есть опыт хозяйственной работы, она будет отвечать за содержание амбулатории и детсада. А медицинская часть ляжет грузом на плечи Асель Жанаевны. Думаю, вы найдете общий язык. На большие средства не рассчитывайте, но жизнь не стоит на месте, и мы будем совершенствовать материальную базу социальной сферы. - Хорошо бы, Самат Жанаевич, открыть вечернее кафе для молодежи и свой продовольственный магазин с полуфабрикатами. Люди заняты работой и не всегда у них есть время стоять у плиты. А мы могли-бы приготовить все, начиная с очищенной картошки и до именинных тортов. И людям удобно и доход кооперативу хороший. - Спасибо за пожелания, об этом действительно надо подумать. 164

Правление кооператива, занимавшее маленькую комнату в молочном цехе, не могло принимать в ней приезжих партнеров. Неделю назад в Уялы нагрянули немецкие предприниматели. Один из них прямо с порога решил выяснить - Чьи это гуси у озера, когда они будут готовы к забою? Самат степенно разъяснил, что гуси принадлежат многим собственникам. Их примерно двадцать или чуть больше. А к забою они будут готовы к середине ноября. - У вас наберется около двух тысяч гусиных тушек? - Да, помнится, мы вывели около пяти с половиной тысяч гусят. С учетом сохранности и своего потребления скорее всего должно набраться. Но у нас гусей продают в копченом виде. Их маринуют, а затем коптят на продажу. Набивал цену Самат. - А сколько стоит копченый густь? - От шести до восьми тысяч тенге. - Мы можем купить на одну фуру две-две с половиной тысячи тушек, по шесть тысяч тенге за штуку. Нас это устроит, но гуси нам нужны, к рождеству, это наш праздник «адвент» он проходит в декабре. Надо, чтобы этот товар к этому сроку уже был в Германии. Закрепить эту операцию мы готовы внесением предоплаты. Пока оформляли документы и выясняли, кому принадлежат гуси, второй предприниматель заинтересовался тем, куда используется перо и пух. - На свои нужды. Перины, подушки, одеяло – стал пояснять Рамазан. - А что стоит килограмм пуха и пера? - не унимался гость. - Точно не знаю, скорее всего, около тысячи тенге не очищенное перо и так-же за пух. - Мы готовы закупить весь пух и перо по две тысячи за килограмм. А если будет большая партия, цену поднимем. Рамазан прикинул, что подушка весит около трех килограммов, а продают ее в селе за пять тысяч тенге. Значит стоит «овчинка выделки». Только потом Рамазан сообразил, что в 165

Германии есть техника по переработке пуха и пера, и одна их подушка стоит больше двадцати тысяч тенге, а одеяло ценится больше сорока тысяч. И опять рассуждения Рамазана вернулись к тому, что без кооператива никто в одиночку не мог заинтересовать иностранцев в приобретении тушек гусей и пера, да и другой продукции. Во-первых, почти две тысячи гектаров земли, пустовавший несколько лет теперь дают урожай. До зерна, правда, не дошло, но с кормами в ближайшие годы люди бедствовать не будут. Анализ проведенный агрохимлабораторией сельхозинститута показал, что подбор трав проведен правильно. Они создадут условия для последующего использования этих земель под масличные и под овощи. Не зря же директриса школы уже занялась обследованием грунтовых вод для орошения овощей. Собирается просить под огородные культуры, на первый случай шесть гектаров. Хотят ранневесенние посадки сделать под пленку, а в открытом грунте высадить все остальное, что нужно как компоненты для консервирования. Как опытный хозяйственный руководитель, Рамазан вместе с Саматом искали способы, как занять людей в зимнее время. Если летом люди жили с продажи молока, мяса и яиц, то в зимние месяцы эта работа сворачивается и доход у людей просто исчезнет, а расходы возрастут на отопление, на продукты и корма. Чем занять людей, где им найти источник дохода? Эта тема не оставляла в покое никого из правления. Некоторые предложения уже прорабатываются. Подсчитано, что в селе имеется три с лишним десятка швейных машинок. Для тех, кто готов на дому шить варежки-галицы, защитные медицинские маски, спецовочные халаты, фартуки, правление уже начало подбирать расходные материалы и искало места сбыта изделий. Не все сразу, но дело движет166

ся. Сложнее с шерстью. Ее в селе много, но из нее ничего не изготовить, пока не помыть, а вот мыть-то шерсть в селе сложно, нужен цех мойки, центрифуги и сушилки. Придется вывозить в город, а после возврата и пряжу делать, кошму катать и домашние убранства изготавливать. Смаилов Ескендир взялся изготовить шерсто-моечный бак и центрифугу. Не получалось только с сушкой, но он продолжает искать решение. Таким образом, больше половины сельских домов получали работу на дому. Часть людей правление направило местному лесхозу на работу, по уходу за лесными массивами. Хоть и были они небольшими, можно сказать околками, но и там следовало убрать сухостой, проредить молодую поросль. Сюда тоже нужно было до семи человек. Самат вел длительные и сложные переговоры с акиматом района о строительстве клуба собственными силами. Такой объект мог-бы занять до двадцати человек, но « пробить» его пока не удавалось. С помощью школы удалось открыть платные курсы швей-машинисток и мастеров прикладного искусства. Прошедшие выборы в маслихаты всколыхнули село, подняв явку избирателей до девяносто четырех процентов. За местного кандидата Сартаева Рамазана проголосовало больше девяноста процентов, а выборы закончились в первой половине дня. Люди поздравляли друг друга с тем, что они поддержали своего человека.

Возрождение Семен Шевин отметил восьмидесятилетие со дня рождения, кроме родных и соседей к нему пришли еще шесть делегаций от кооператива, бывших работников машинотракторной мастерской совхоза, от школы, от совета ветеранов села. Многие несли приветственные адреса и подарки. Но 167

самый главный подарок, считал, Семен Павлович, это человеческое внимание. Через пару дней после юбилея ветерана Жанай проходил мимо дома Шевиных. Сосед сидел на скамейке у ворот - Присаживайся, Жанай Омарович, дай отдых ногам. Да и я поделюсь тем, что на душе скопилось. – Семен Павлович подвинулся на скамейке, убрал из-под ног неведомо как оказавшуюся здесь метелку. - Немного больше года тому назад я твоего Самата увидел в деле, когда он станок для распиловки дров сооружал. Тогда и понял я, что этот парень не уронит ни чести своего рода, ни всего нашего Уялинского населения. Твоя родительская скромность, Жанай, не дает тебе права судить о делах сына. А нам, людям со стороны, это можно сказать. И я скажу, сосед, сын твой не дал селу погибнуть. Еще год – два и трудоспособного народу в селе не осталось бы. А теперь, смотри-ка и в институт от кооператива поступают молодые ребята. И хозяйства стали прилежнее состоятельное. Правда, когда люди подходят к опасной черте, они податливы и послушны становятся. А вот теперь, когда нужда стала забываться, люди всякий успех присвоить готовы. На благодарность у наших земляков язык-то короток. Не зря ведь, Омарович общество воздает честь чаще всего тогда, когда человек покидает этот мир. При жизни добрые слова в глаза говорить мы еще не научились. Но в душе все люди села хранят теплое отношение к Самату, Рамазану, да и всем, кто кооператив воссоздавал. Да и сами люди вроде как распрямились, осмелели, за любое дело легко берутся. Слышал, кооператив рассаду цветов для столицы выращивать собирается. Теплицы для этого при домах будут строить. Люди наперебой просят пленку, рейки, дуги. Рамазан прикинул: за рассадку цветов, люди могут зарабатывать тридцать, а то и больше миллионов. Дай Бог дожить, может 168

еще и не то увидим. Наши места известны тем, что травы здесь редкие. По качеству молоко особенное. Сын твой, слышал, начал с голландцами переговоры о выпуске детского питания. - Да, Семен Павлович, сын-то не особо делится своими планами, боится огорчить, если они не исполнятся. А так, да он ведет переговоры с одним бизнесменом из Голландии. Тот где-то распознал, что наши травы богаты каким–то витамином и молоко поэтому высоко ценится для детского питания. Голландец хочет поставить в нашем селе ферму, привезти своих коров. Они у него высокоудойные. По восемь тысяч литров в год дают. Хочет около ста голов первотелок завезти, и оборудование для детского питания поставить здесь-же. В городе, говорит место дорогое. А у нас вместо разрушенной фермы можно и коровник поставить и автомат по расфасовке детского питания. По весне он уже завезет поголовье, чтобы к зиме к климату привыкли. Самат говорит, что он в кооператив вступит на равных правах с нашими Уялынцами. - Ну и слава Создателю, Жанай Омарович. Хоть люди лучшую жизнь увидят. Зима вступила в свои права. Ветер гонял по замерзшей земле опавшие листья, собирая их в местах затишья. Люди основательно готовились к зиме. Многие утепляли пристройки к сараям, собираясь держать там овец и телят, чувствовалось, что каждый хозяин знает наперед, как сложится его хозяйство. Рамазан с Виктором запускали в доме пенсионеров Уваровых четвертую в селе печь с многодневной загрузкой. Соседи с интересом наблюдали как выдерживается температура в доме установленная компьютером и почему из трубы не идет привычного черного дыма. Новый образ сельского быта входил в обиход спокойно без надрыва и суеты. Семья Кутуза Салахова вошла в новый дом, построенный за два месяца кооперативом на пожертвования односельчан. 169

Их щитовой дом сгорел за полчаса. Загорелся и взорвался газовый болон. Из дома ничего не вынесли. Старший сын Кутуза Давлет подошел к Рамазану. - Посмотрите Рамазан ага на это чудо. – он показал ученическую тетрадь, обгоревшую по краям. – Она была в тумбочке, отец в нее записывал молитвы. Тумбочка сгорела, а на ее дно упала полочка из древесной плиты и прижала тетрадь и огонь ее не достал. Рамазан полистал тетрадь, вернул ее Давлету. - Не могу сказать чего здесь больше или огонь пожалел святые слова или ему не хватило притока воздуха, чтобы не погаснуть. Сбереги ее в память об отце. Рамазан осмотрел дом и удивился тому, как просто и легко семья погорельцев пережила свое тяжелое горе. О том, как с закупом молока начался кооператив никто уже не вспоминал. Все разговоры и настроение уялинцев были обращены в будущее. Никто не сомневался, что оно прозрачное и надежное. Над селом пролетали одна за другой стаи журавлей. Жанай провожал их задумчивым взглядом, раздумывая о том, что у каждого существа в этом мире есть свое гнездовье, куда оно и стремится, невзирая на то, что происходит вокруг.

170

171

172

173

174

175

176

177

178

Содержание Жанай........................................................................................4 Дом с заколоченными окнами........................................11 Обвал.......................................................................................18 Вдохновение..........................................................................24 Общежитие............................................................................29 Подозрение.............................................................................38 Элла..........................................................................................43 Грусть познания....................................................................46 Угасание мечты......................................................................75 Кто ищет тот найдет... Поступок..................................... 80 Жизнь - это движение.........................................................91 Молблок.................................................................................101 Земля - основа всего...........................................................108 Профессор............................................................................112 Базарай..................................................................................146 Служба...................................................................................157 Домой.....................................................................................163 Возрождение........................................................................167

179

Ответственные за выпуск Аринбасаров А.У. Алимкулова Н.К.

Дизайн и верстка С.С. Баянова

Подпись в печать 22.06.2015 г. Тираж 2000 экз. Заказ № 227. Изготовлено и отпечатано в ИП «Saya_design» Руспублика Казахстан г. Астана, пр. Б.Момышулы, 15А