46
ķe sieva pat jautāja: „Kāpēc pils mūs nepieņem?” Pēc tam kaut kas mainījās, viss sāka virzīties uz priekšu, taču ar milzīgām grūtībām un upuriem. Pirmais direktors kļuva par upuri, un mana sieva arī. Pilij jāatdod pārāk daudz spēka, jāizliek sevi visu. Es nedomāju, vai tas ir labi vai slikti. Gluži vienkārši nespēju iedomāties, ka mana dzīve varētu būt citāda. Mēs atceramies jūsu komandas pašaizliedzīgo darbu pirmajos gados, kad ziemā spaiņos uz grīdas sasala ūdens, bet augšā, sastatnēs, guļot uz muguras, restauratori turpināja apgleznot griestus un atjaunot veidojumus. Darba iedvesmotāji bijāt jūs un jūsu sieva Ieva, kas pilij veltījāt visu savu laiku, talantu, veselību. Šķita, ka nekam citam nekas pāri
ботились. Однажды моя покойная жена даже спросила: „Почему дворец нас не принимает?“ Потом что-то изменилось, все пошло, но с огромными трудностями и жертвами. Первый директор стал жертвой, да и моя жена тоже. Слишком много надо отдавать силы дворцу, выложить себя до конца. Не думаю над тем, хорошо это или плохо. Просто не представляю свою жизнь иначе. Мы помним первые годы самоотверженной работы вашей команды, когда зимой замерзала вода в ведрах на полу, а вверху, лежа спиной на лесах, реставраторы продолжали расписывать потолок и восстанавливать лепнину. Вдохновителем работ были вы и ваша жена Иева, отдававшие дворцу все свое время, талант, здоровье. Казалось, ни на что иное вас не хватит. И вдруг – открытие в отреставрированном