1
4
5
Мифология древесной образности Судьба человека содержит в себе судьбу дерева. Карл Густав Юнг
Деревянные глазки, почему вы так странно смотрите на меня? Алексей Толстой Говорить о великом скульпторе Германии Стефане Балкенхоле следует не только в культуре канонической искусствоведческой мысли, где мастер представляется в традициях средневековой скульптуры и в образах античности. Естественно, корни его творчества скрываются в глубокой архаике, взрывая смыслы так называемого contemporary art и «вспоминая о будущем». Искусство Стефана Балкенхола нуждается в особых критических технологиях, задавая вопрос, скорее наивный, чем чисто исследовательский: «Почему эта, казалось бы, совершенно простая и абсолютно демократическая в своем содержании форма стала самой актуальной во всей необъятной вариативности современных художественных стратегий? Почему она усваивается самыми широкими слоями публики и одновременно несет в себе аристократический характер?» Сохраняя конкретность даже в деталях одежды, персонажи Стефана Балкенхола далеко выходят за границы национальной феноменальности. Указывая на культуру массового общества, они собирают в себе сверх-Я, величественную универсальность события. Преодолевая материал, превращая его в метафору и символ, скульптуры Стефана Балкенхола приобретают буквально планетарный этический смысл, то значение, где творческая ткань, по выражению Аристотеля, несет в себе «как хорошее дерево – добрую волю». Визуальная культура Стефана Балкенхола, ее пластические и интеллектуальные смыслы, ее философские принципы неотделимы от художественной материи, в которой сосредотачивается художник. Она относится к той реальности, к которой несколько десятков тысячелетий впервые прикоснулся человек – к феномену дерева; ее сущность стала первичным основанием материи его творчества и его творений – его домом, его инструментальностью, его энергией, его связью между личным миром и окружающим мирозданием. Объекты Стефана Балкенхола трогательны и беззащитны, но в них содержится уникальное качество – сама вещественность жизни, ее физиология, ее непреодолимое бытие, утверждение неиссякаемости и неизбывности ее начал. Вертикальная структура героев Стефана Балкенхола не скрывает своей связи с философской культурой тотема и с универсальной образностью «дерева жизни». Обращение скульптора к дереву свидетельствует о мифопоэтической стороне его творчества, актуализированной новейшим художественным сознанием. Дерево в этой художественной экологии является смыслом самодостаточности, субстанцией абсолюта, хранением особой жизненной силы, где вертикальное наращивание интенсивностей формирует структуру композиции. Художник раскрашивает свою скульптуру в простые цвета, подчеркивая небесные (голубые) и земные (зеленые)
взаимоотношения, выявляя реалии благодати и универсализма этих основных стихий. Рождающиеся фигуры, сохраняющие свою связь с родовым началом, с образностью «планетарного» человека, своими вертикальными координатами соединяют землю и небо, причем, земное начало в этой иерархии оказывается «сильнее», «энергетийнее» небесного. Его корни скрываются в стволе дерева, в источнике происхождения героя, в его антеевской мифологеме. Родовое лицо персонажей Стефана Балкенхола не имеет четкого деления на женское и мужское - оно содержит в себе сближенные начала, подразумевая в своей сути скорее лик Адама, где образ Евы растворяется в иероглифических мужских чертах. В этой концепции прячется библейская традиция, рассматривающая древо жизни как генетическую цепь, как непрерывность рождения, как эволюционные смыслы, постоянно возвращающиеся к своему истоку – Адаму. Ангел, появляющийся в обозначенной золотом инсталляции Стефана Балкенхола, также не имеет явных признаков, определяющих его пол; пара его симметричных крыл утверждает двойственность, его бинарность посланника и миссионера, закрепляя в его образе раннехристианскую традицию благой вести, функции, несущие в себе гармонию и согласие – целостность ствола мирового дерева. Присутствие реального дерева, его качественные свойства, их скрытая ритуальность фокусирует в композициях Стефана Балкенхола общность самых различных знаковых систем, обладающих чувственной корневой системой, подтверждая тезис Гете, что «зелено златое древо жизни». Скульптурные объекты Стефана Балкенхола активно акцентируют свою антропоморфность и ее контекст. Своей презентацией они обнаруживают бесконечную цепь образов, идущих от человека к окружающей его реальности, завершаясь пейзажем или античной архитектурой. Антропоморфность в этой стратегии не сводится к театральности внешних черт или к классической иконографии. Она живет незаметно непрерывной цепочкой переходов, трансформаций, непрестанным дрейфом среди устойчивых образов рода человеческого. В этой художественной системе возникает термин «морфэ», античная категория, которую Платон использовал в своем трактате «Республика», говоря о боге, способном непрерывно менять свою внешность. Остановленные в мгновении, объекты Стефана Балкенхола живут в предстоянии перед вечным. Они замерли в ожидании, словно магические силы застали их врасплох, погрузив в сон. Эта визуальная парадигма указывает на свое происхождение, на архетип Морфея, сына Сна, получившего свое имя, свою форму, благодаря возможности принимать облик и образ, восстанавливая свою плоть и предельно воплощая ее в состояниях 6
Mythology of wooden imagery Man’s destiny holds the destiny of a tree. Carl Gustav Jung
Little wooden eyes, why are you looking so weird at me? Alexei Tolstoy
heavenly (blue) and earthly (green) relationships and revealing
Balkenhol, one shall not limit oneself down to the culture of the
the true character of delight and universality of these two ele-
canons of art reviews presenting the master as associated strictly
ments. The emerging figures, preserving their connection with the
with the traditions of medieval sculpture and images of antiquity.
generic origin and the imagery of a “planetary” human being , by
It is only natural that the roots of his creativity are hiding deep in
their vertical coordinates unite the earth and the sky, and in their
the archaic times blowing up the senses of the so-called “contem-
hierarchy the earthly side turns out to be “stronger” and “more en-
porary art” and “reminiscences of the future.” The art of Balken-
ergetic.” Its roots are hiding in the body of the tree, in the source
hol needs special critical technologies posing a question which
of the hero’s origin and its Antaean mythologem.
is rather naive than insightful: “Why this seemingly absolutely
democratic in its contents form has become the most timely and
clearly identified as male or female: it has approximated features
important among the immense variety of modern artistic strate-
essentially purporting rather the face of Adam while the face of
gies? Why it is well understood by the broadest circles of the
Eve dissolves in hieroglyphic male features. Hidden in this con-
people and simultaneously bears in itself the aristocratic charac-
cept is a biblical tradition according to which the Tree of Life as
ter?”
a genetic chain, the continuity of births, and evolutionary senses
7
Speaking about the great German sculptor Stephan
Historically accurate even in details of clothing , Balken-
The generic face of Balkenhol’s characters cannot be
that repeatedly return to their source of origin – Adam. The angel
hol’s characters go far beyond the boundaries of national identity.
in Balkenhol’s gold-marked installation also lacks clear sexual
Pointing to the culture of mass society they accumulate in them-
characters; his symmetric wings signify duality and binarity of a
selves super-Ego, the sublime universality of the event. Overcom-
missionary and a messenger, retaining in his image an early Chris-
ing the material, transforming it into a metaphor and a symbol,
tian tradition of the Good News, functions carrying harmony
Balkenhol’s sculptures obtain a literally planetary ethical meaning
and concord, the wholeness of the body of the Tree of Life. The
where, as Aristotle holds it, the creative texture carries in itself “as
presence of real wood and its qualitative properties and their hid-
a good tree – good will.”
den rituality in Balkenhol’s compositions bring into focus what is
common in most different semiotic systems with the sensuous root
Balkenhol’s visual culture, its sculptural and intellectual
senses as well as philosophic principles are inseparable from the
system, what confirms Goethe’s thesis that “green is the golden
artistic matter that is in the focus of the artist. It belongs to a real-
tree of life.”
ity that a man first touched several thousands of years ago, to the
phenomenon of wood; its essence became the primary foundation
anthropomorphism and its context. By their presentation they
for the matter of that man’s creativity and creations: his house, his
reveal the endless chain of images going from the man to the sur-
instrumentality, his energ y, and his connection between the inner
rounding reality and reaching a landscape or ancient architecture
world and the universe.
in the end. Anthropomorphism of this strateg y does not boil
down to histrionics of surface traits or classical iconography. It
Balkenhol’s subjects are sensitive and vulnerable but they
Balkenhol’s sculptural figures actively accentuate their
have a unique property – the very corporality of life, its physiol-
is living inconspicuously in the incessant chain of transfers and
og y, irresistible being as well as affirmation of inexhaustibility
transformations drifting endlessly among solid images of the
and infinity of its elements. The vertical structure of Balkenhol’s
human race. This artistic system gives birth to the term morphe,
heroes does not hide its relationship with the philosophic culture
an ancient category used by Plato in his The Republic when he
of totem and universal imagery of the Tree of Life. The artist’s
speaks about a god who can change his appearance all the time.
appeal to wood speaks for a mythopoetic facet of his creativity ac-
Frozen in an instant of time, Balkenhol’s figures live before the
tualized by the newest artistic conscience. In this artistic ecolog y,
face of eternity. They stay put as if certain alchemy has taken them
wood as a material is the essence of self-sufficiency, the substance
by surprise and cast into sleep. This visual paradigm points to its
of the Absolute and the repository of specific life power where the
origin, to the archetype of Morpheus the son of Hypnos. He got
vertical increase of intensities forms the structure of a composi-
his name and form due to his ability to change shape and image by
tion. The artist paints his sculpture in plain colors emphasizing
restoring his flesh and incarnating it to the uttermost in scenes of
человеческого сновидения. Композиции Стефана Балкенхола погружены в безмолвие, в скрытые, глубоко внутренние циклы немоты; их феноменальная энергетика покоя наполняется живым дыханием, оно покидает телесную сущность персонажей художника, направляя свой вектор к нам, зрителям, и вновь возвращается в границы объема. Оно пульсирует, двигаясь от образа к образу – без предпочтения, смещая лица, положения тел, расстраивая планы иконографизма. Герои художника, закрепленные в точке, в сердцевине древесного ствола, в вертикальном пространстве, взятые абсолютно анонимно из обыденной реальности газет и журналов, стоят перед нами как возглас, порой как крик о пропавших людях, исчезнувших со всей своей памятью и сохранившихся только в этом обнаженном куске дерева. Восставшие из небытия, восстановленные, реконструированные в образности античных надгробий, как реалии фаюмских портретов, требующие своего нового воплощения в технологиях 3D, вместе с тем они свидетельствуют о своем реальном отсутствии. Отсутствие как феномен, при всей очевидности их явленности перед нами, создает ошеломительный парадокс, вопрос, постоянно воспроизводимый художником: «Где мы?». Этот вопрос, которым живет диалектика дара и потери, потери и желания, желания и скорби материализуется в откровении своего воплощения и олицетворения – в устойчивости вертикальной творческой воли, в этих «одиноких колоссах», своеобразных квазипортретах художника, которые можно было бы обозначить и как квази посвятительные приношения. Формируя свои образы, Стефан Балкенхол открывает внутренний смысл объекта, оставляя за пределами скульптуры потенциальные возможности ее иных воплощений. Он создает свои композиции из единого куска дерева, выбирая нужный ему объем, составляющий всего лишь небольшую часть использованной массы материала. В своих технологиях творческий процесс Стефана Балкенхола напоминает метод великих скульпторов Ренессанса, редуцирующий, отбрасывающий всё лишнее. Рождение персонажа в этом случае становится матрицей, моделью пластических размышлений художника о своем античном прототипе - Пигмалионе, о его мифологической инструментальности, рифмуясь со сказочно-фольклорными традициями - появлением Буратино, возникшего из куска дерева обычного полена. Оставшийся объем-субъект, покинувший свое деревянное лоно, колыбель, прикрепленный к нему лишь своей пуповиной, естественно указывает на пустоту, образовавшуюся вокруг него. Присутствие пустот в пространствах композиций Стефана Балкенхола позволяет его искусству реализовать «принцип дополнительности» в соответствии с визуальной культурой минимализма, со стратегиями выявления объема в процессе его геометрической редукции. Оставляя следы инструмента на своих скульптурах, обозначая тактильность стружки, ее отслаивание как следа исчезнувших объемов материи, Стефан Балкенхол сопоставляет свои произведения с пластической мифологией куба Роберта Морриса, когда Роберт Моррис, создавая свой персонажный объект, сохранил в нем трехчасовую запись процесса его изготовления. Пустота куба включила в себя
состояние своего порождения, запись «черного ящика», свою материальную конструкцию – так же как и материя, исчезающая при рождении композиции Стефана Балкенхола, фиксирует свой феномен энтропии в его тотемных структурах - персонажах. Стефан Балкенхол непроизвольно включает в личные пространства своих одиноких героев катастрофические смыслы нашей цивилизации - ее опустошения, ее дыры, собирая феноменальность руинирования в архитектурных пейзажах, монументализируя пустоту, «нуль форм» К.Малевича. Вобрать пустоту как процесс, как опустошение, чтобы «встревожить» объем, приобретает особый смысл в творчестве Стефана Балкенхола, заставляя нас помнить одинокие фактурные вертикали Джакометти. Этот радикальный художественный жест не сводится к чисто отрицающему, нигилистическому приему, в нем отсутствует энергия архаических сил, дионисийства – он остается как творческая игра на границах объекта, как интериоризация самой реальности, когда художественное произведение ловит и собирает в себе образы пространства и, как ни парадоксально, даже тела зрителей, находящихся вокруг него. Произведение в этом случае определяет структуру места, привязанность к тем измерениям, где оно способно выжить в условиях недостаточных и невозможных для выживания, так как они просто отсутствуют. Композиция возводится к абсолютной действительности, ее содержание приоткрывается, чтобы продемонстрировать, как в ее состав входит, включается объект потери – то есть объект в своем чистом обнаженном виде, в своем предельно минимизированном образе. Аскетические в гармонической полноте своей редукции, они неожиданно становятся не только объектами, сколько статуями, возведенные на постамент и завершенные в своем величии. Их образность утверждает память всех изваянных и воздвигнутых произведений, вышедших из непрерывности истории, преодолевших ее эмпирику, ее бесконечную, чувственную материальную косность и сохранивших вертикальную художественную волю, свое одиночество в великом противостоянии. Перед нами особая человечность, не призывающая к гуманизму, потерянному в своих омертвелых традициях, не обозначающая профанность культурной памяти, – эта человечность откровенна в своей анонимности как таковой, в своей формализованной чистоте. Она представлена образом человека, уже не отвечающего на зов его имени, она манифестирует пропавших героев, где феномен отсутствия становится знаменем человеческой скорби. Эта человечность указуется Стефаном Балкенхолом своими странными реликтовыми следами, именно в том самом месте, где она исчезла, где любая эстетическая доктрина окончательно преодолевается. Она рассматривает нас из пустоты, из пространства, в котором бесследно исчезает наша виртуальная цивилизация, обозначая величественные утраты и простоту предельной реальности.
Виталий Пацюков 8
human dreams.
object kept in it a three-hour audio record of the process of its
construction. The cube’s emptiness included in itself the condi-
Compositions by Balkenhol are submerged into silence
hidden deep in the inner cycles of muteness; their phenomenal
tion of its birth, the “black box” record and its material construc-
quiescent energ y is filled with living breath which gets out of the
tion, like matter which disappears during the birth of Balkenhol’s
bodily essence of artists’ characters, turns its vector to us, the
compositions enshrines its phenomenon of entropy in his totemic
spectators, and then returns into the limits of the volume. It pul-
structures - characters.
sates moving from image to image without preference biasing faces
and postures, and thus discomfits iconography. The artist’s heroes
lonely heroes catastrophic senses of our civilization, its havocs and
attached to a point in the core of the body of the tree, in the verti-
gaps, collecting the phenomenality of ruining in his architectural
cal space, taken absolutely anonymously from the everyday reality
landscapes, monumentalizing emptiness and “zero forms” of Kazi-
of newspapers and magazines stand before us like an exclamation
mir Malevich. To absorb emptiness as a process and devastation in
and sometimes like a scream for lost people who vanished together
order to disturb the volume is of special meaning for Balkenhol’s’
with their memories remaining only in this naked piece of wood.
creative work making us remember Giacometti’s verticals. This
Resurrected from nowhere, restored and reconstructed in the
radical artistic gesture cannot be seen just as a negating and ni-
imagery of ancient gravestones, like realties of Fayum mummy por-
hilistic technique. It lacks the energ y of archaic forces, Dionysian
traits demanding their new embodiment in 3D technologies, they
mysteries: it remains as a game on the borders of the object, as
at the same time prove their effective inexistence.
interiorzation of reality itself when a work of art catches and col-
lects in itself images of space and, incredible as it may seem, even
Inexistence as a phenomenon, with all the obviousness of
Balkenhol involuntarily includes in personal spaces of his
their presence before us, creates a stunning paradox as the artist
bodies of spectators who are close to it. In this case the work of
consistently reproduces one question: “Where we are?” This ques-
art determines the structure of place and its attachment to dimen-
tion, vital for the dialectic of gift and loss, loss and desire, desire
sions where it can survive in conditions inadequate and impossible
and sorrow, materializes in the revelation of its embodiment and
for survival, i.e. where there are simply no conditions for survival.
personification, in the stable verticality of the creative will, in
A composition is raised to absolute reality, its contents is cracked
those “lonely colossuses,” those quasi-portraits by the artist that
in order to demonstrate how it includes the object of loss, i.e. the
could be identified also as quasi dedicatory offerings.
object in its pure naked form, in its ultimately minimized image.
Ascetic in the harmonic fullness of their reduction they suddenly
Shaping his images Balkenhol reveals the inner sense of a
subject leaving beyond the bounds of a sculpture all potential op-
are not only objects but rather statues raised onto the pedestal and
portunities of its other embodiments. He carves his compositions
perfect in their greatness. Their imagery affirms the memory of all
out of a single piece of wood. To get the volume that he needs,
sculpted and installed works which came out from the historical
he leaves only a small part of the mass of the used material. By
continuum, overcame its empirics and indefinite sensual material
its technologies Balkenhol’s creative process resembles a method
constraints and preserved the vertical artistic will and its solitude
of great sculptors of the Renaissance – to reduce and cut off all
in the great confrontation.
superfluous. In this case the birth of a character becomes a matrix,
a model of sculptural thoughts of the artist about his ancient pro-
call for humanism lost in its numb traditions and does not denote
totype, Pygmalion, his mythological instrumentality, in consonant
profanity of cultural memory. This humanness is candid in its
with fairy-tale, folklore traditions like Buratino’s (a little wooden
anonymity as such, in its formalized purity. It is represented by
boy from a book by Alexei Tolstoy) appearance from a simple log.
image of a man who already does not respond to the call of his
The remaining volume-subject that has left its wooden bosom and
name; it manifests lost heroes, where the phenomenon of absence
is tied to it only by the umbilical cord quite naturally points to
becomes the banner of human sorrow. This humanness is indicated
emptiness around it.
by Balkenhol through those weird, relict traces exactly where it
disappeared, where any esthetic doctrine is finally overcome. It
The presence of spacious hollows in Balkenhol’s composi-
Before us there is a specific humanness which does not
tions helps his art implement the “principle of complementarity”
is looking at us from emptiness, from the space where our virtual
in conformity with the visual culture of minimalism and strate-
civilization disappears without leaving a trace signifying sublime
gies of volume revealing in the process of its geometric reduction.
losses and the simplicity of ultimate reality.
Leaving traces of his tools on sculptures and presenting the tactility of shavings and exfoliations as traces of the vanished volumes of material, Balkenhol associates his works with sculptural mytholog y of a cube by Robert Morris who creating his character 9
Vitaly Patsyukov
ИНТЕРВЬЮ СО СТЕФАНОМ БАЛКЕНХОЛОМ
Когда Вы поняли, что должны заниматься искусством? Каким было Ваше первое произведение?
визуальный опыт и быть в курсе того, что делают коллеги?
Искусством я стал интересоваться примерно с 14-летнего возраста. Во многом этому способствовало посещение Documenta (ред.- выставка современного искусства в Касселе, Герм.) в 1972 году. Создавать свои собственные работы я начал после школы. Я был тогда под большим влиянием поп-арта и мои работы в основном были представлены ассамбляжами (ред.сборными скульптурами) и рисунками.
Я, безусловно, слежу за тем, что происходит, но держа определённую дистанцию. Я редко бываю на вернисажах, но выставки стараюсь посещать регулярно. Также я просматриваю основные международные журналы по искусству. Для меня, как для преподавателя, особенно важно быть информированным. Но, кроме того, это ещё и очень интересно. Однако, при всём при этом следует соблюдать дистанцию и не пытаться объять всё возрастающий объём информации, выбрасываемой на рынок. Нужно очень избирательно подходить к тому, что вы реально хотите посмотреть и о чём узнать.
Что Вы цените прежде всего в произведении искусства: концепт или формальные достоинства? Должно ли быть противоречие между формой и смысловым содержанием художественного произведения? Сам вопрос не вполне корректен. Искусство всегда представлено в конкретной осязаемой форме. И в этом смысле – оно формально. Кроме того, следует сказать, что оно транслируется с помощью очень специфического языка, и у каждого художника – он свой, со своей собственной грамматикой. Но мы, в то же время, не должны забывать и о культурологическом контексте, в котором создается данное произведение искусства. То, что выходит за рамки этого контекста, вынуждает зрителя к столкновению с чем-то ему «незнакомым», таинственным. Таким образом, содержание всегда зависит от формы, от специфического художественного языка. Лично для меня наиболее интересной темой в искусстве всегда был человек, проблемы его бытия. В конкретных работах это может быть передано самыми различными способами: с помощью специальных кодов, метафор, ограничений. Прямолинейный, тривиальный подход к теме, на мой взгляд, лишен всякого смысла. Произведение искусства – это всегда некий посыл, переданный в определённой форме. Таким образом, форма – это средство, способ передачи мыслей и переживаний художника, его восприятия окружающей действительности. Есть ли какая-то идея, объединяющая Московскую выставку? Ставили ли Вы перед собой какие-то особенные задачи при подготовке экспозиции для Москвы? Главное, что руководило мной – это идея водораздела, соприкосновения реальности и утопии, если хотите. В работе, отражающей эту мысль, золото символизирует духовную жизнь. Красное несёт в себе повествовательный элемент, к примеру, как образ красного флага. В то время как зелёная поверхность напоминает своей сетчатой структурой стены подземки, или, в ещё более общем смысле – любое обезличенное пространство. Иногда утопия (например, религиозный догмат) может стать даже более реальной, чем самая реальная жизнь, и примером тому может служить фундаментализм. Внедрение в эту инсталляцию дополнительных фигур: человека и ангела ж.р., способно полностью изменить её первоначальный замысел, придать ей совершенно другие смыслы. Помимо этой отдельной работы, у меня была задача - по возможности максимально представить всё разнообразие своего творчества, тем более, что это моя первая персональная выставка в России. Мои скульптуры подобны актёрам или персонажам романа, и я приглашаю зрителей, чтобы они придумали для них свои собственные истории. Многие, особенно далёкие от искусства люди, упрекают современных художников в неумении писать, в отсутствии образования. Как Вы считаете, необходимо ли художнику серьезное художественное образование, чтобы достичь значительных высот в искусстве? Либо для этого достаточно таланта? Что образование дало Вам? Единого для всех рецепта не существует. Обучить искусству невозможно, но очень важно создать атмосферу, способствующую творчеству, обеспечить условия для саморазвития и формирования критического взгляда на мир. Искусство по сути – это форма специализации, причём как на интеллектуальном, так и на техническом уровне. Важно также помнить о том, что человек живёт «не хлебом единым». Искусство, о какой бы его форме не шла речь (музыка, живопись, скульптура, танец и т.д.), играет очень важную роль в жизни человека. И, возможно те люди, которые ставят под сомнение роль и значение художника, даже не в состоянии осознать всю эту важность. Находите ли Вы время, чтобы следить за тем, что происходит сейчас в мире искусства? Часто ли бываете на выставках, ярмарках искусства? Важно ли для современного художника иметь постоянный
Считаете ли Вы важным для развития молодого художника практический опыт работы ассистентом в студии уже состоявшихся мастеров? Был ли у Вас такой опыт? Не подавляет ли, на Ваш взгляд, этот опыт собственную индивидуальность? Я сам работал в качестве ассистента у моего бывшего преподавателя Ульриха Рюкриема (Ulrich Ruckriem). Я занимался доводкой скульптур, анализировал, курировал работы других ассистентов. Это был понастоящему бесценный опыт, очень наглядный, по-сути, продолжение того же образования. Работая у кого-то ассистентом, не следует, однако, стремиться впитать в себя всё, что происходит вокруг. В то же время, чтобы обрести свою индивидуальную позицию, очень важно знать, на чём основываются позиции других. Этот прицип был особенно распространён в прежние времена, когда ассистенты в студиях больших художников годами занимались копированием и доведением до готовности работ своих мастеров. Правомерно ли, с Вашей точки зрения, выделение стилей в искусстве? Если - да, то к какому стилю Вы бы сами отнесли своё творчество? С недавних пор больше не существует ни стилей, ни направлений, ни всяких “-измов” (минимализм, экспрессионизм, кубизм и т.д.). Иногда появляются коммерческие тренды, но понятие “школа” уже утрачено, также как и художественные группы или какието особенные тенденции. Развитие искусства идёт не линейным путём. Многие важные вещи происходят одновременно, и при этом отсутствует коллективная реакция на что-то одно конкретное. Каждый художник выступает со своей собственной повесткой дня, и они очень редко объединяются в группы. Арт-мир сегодня абсолютно неоднороден. Но общие темы и интересы всё же существуют, и в особенности, благодаря таким приметам нашего времени, как влияние средств массовой информации, глобализм в политике и культуре. Искусство перестало играть самостоятельную роль в наши дни, перестало быть самовоспроизводимым. Оно, в основной своей массе, превратилось в зеркало нашего времени, отражающее то, что происходит вокруг. На этой основе появляется много однотипных вещей. Я бы не отнёс своё творчество ни к одному из существующих стилей и тенденций. Хотя, конечно, оно обладает рядом определённых харакеристик, например, реалистичное изображение человека и т.д. У критиков всегда есть определённый соблазн смешать различных художников в одну кучу, а затем попытаться разбить их на категории, причём наиболее примитивным способом. Но всё это, как правило, не работает. Искусство первично, и уже за ним следуют все эти надстройки. Никак иначе не может быть. Кого из художников ХХ века Вы считаете наиболее важными, интересными и оказавшими существенное влияние на направления развития искусства? Не так просто ответить на этот вопрос. Есть выставки, которые нравились мне прежде и сейчас. Но очень сложно предугадать, окажут ли эти художники влияние на развитие искусства. Как я уже говорил, искусство всегда встроено в определённый социальный и культурный контекст. В то же время, произведения искусства – это высшая точка развития самой развитой цивилизации. На протяжении последних десятилетий искусство находилось под большим влиянием западной культуры. И, в частности, Соединённые Штаты с начала 1950-х годов играли здесь решающую роль. По мере того, как постепенно их доминирование ослабевало, особенно интересно было наблюдать, как на это реагирует остальной арт-мир, насколько он способен меняться. И что же мы видим? Зависимость от Запада, и прежде всего от США, до сих пор высока. Та же степень доминирования Запада характерна и для арт-рынка.
Существует мнение, что каждый творец своим
10
АN INTERVIEW WITH STEPHAN BALKENHOL
When did you realize you should pursue art? What was your first artwork? I started getting interested in art when I was approximately 14 years old; due to a visit to the 1972 documenta. Thus, I started creating my first own works of art after school. I was particularly influenced by Pop Art, my works mainly consisted of assemblages and drawings. What do you value in an artwork the most: the formal merits or the idea that it is meant to have. Do you think it should be a kind of conflict or gap concerning the form of artwork and its meaning content? The question in itself is not put quite correctly. Art manifests itself in a conrete sensual form; in this sense, art is formal. Also, one could say that art always is a very specific form of language. This language, of course, varies from artist to artist. All artists have their own “grammar”, so to speak. However, we must not forget the cultural context the work was created upon. It is the extension beyond this cultural context, which forms the “unknown”, makes the audience become aware of some kind of secret. Thus, the content always depends on the form, the specific artistic language. Topics interesting for me are, for example, the human being, human existence. These topics can be translated and put into a work of art in different ways: coded, metaphorically, circumscriptive. The direct way, treating the topic rather trivially, does not necessarily work in my opinion. A piece of art is always transported through the substance of its form, thus the form is a vehicle, a way to translate thoughts and reflections on reality as the artist perceives it. While preparing for the Moscow exhibition did you keep in mind a certain idea of the whole show or set some special task for it? The folding-screen comes to my mind: a juxtaposition of reality and utopia, if you will. Here, the gold stands for the spiritual reality, red may be seen quite literally as the „red flag“, whereas the green side reminds with its structure of a subway station or more genrally of the profanity of everyday spaces. Sometimes, utopia (e.g. religious be lief) might even be more real than “true reality”; as an example may serve fundamentalism. In addition to these thoughts, the appendant figures have switched their meaning: the “She- Angel” and the man. Apart from this particular work, I wanted to present a great variety of my work. It was the first show in Russia, and I wanted to introduce my work as best as possible. The figures are like actors or characters in a novel; the audience is invited to create their own stories around them. Many people, especially those who don’t deal with art, are used to reproach artists in being just the amateurs or in not having the proper education. Do you think an artist should have a serious education to achieve considerable prominence in art world? Or talent is enough? What did you get from education yourself? Of course there is no recipe. It is impossible to teach art. But it is important to create a climate which is fruitful, to provide a basis for discussion and development. There is definitely a seriousness to it; art is a form of specialization; on an intellectual as well as on a technical level. It is also important to keep in mind that man does not live on bread alone. Art, in what form it may come (music, painting, sculpture, dance, etc.), serves different but important human needs. Maybe people who question an artist‘s seriousness or respectabilitydo not realize how important art really is for human existence.
11
Do you find time to keep an eye on what’s going on in the art world? Do you happen to visit
exhibitions, Art Fairs? Is it important for a contemporary artist to have regular visual experience and to be aware of the other artists’ work? I follow the goings- on while keeping a distance. It is only seldom that I attend vernissages but I try to visit exhibitions regularly. Also, I read a couple of international art magazines. It is particularly important as a professor to be informed, and it is certainly interesting. However, one should try to keep a distance and not get crazed by the excessive supply available on the market. One should try to be selective about what they really want to see and be informed about it. Do you consider important for a young artist to work as an assistant in the studios of already accomplished artists? Did you have such experience? Don’t you think it may suppress the own vision of the artist, his individuality? I myself worked as an assistant for my former Professor Ulrich Ruckriem. I finished sculptures, realized them, and oversaw the works of others. It was a very rewarding experience, enormously instructive, a continuing education really. Being an assistant, however, one should certainly not internalize everything. However, to get to an individual, personal position, it is important to really know the position of others. This principle was pretty usual in former timeswhen assistants in the great artist‘s workshops spent years doing nothing else than copying and helping finish their masters‘ works. In your opinion, does it make sense to outline trends or styles in art? If yes, what style do you refer your art to? Nowadays, there are no more styles or trends, like the „- Isms“ (Minimalism, Expressionism, Cubism, etc.). Sometimes there are commercial trends, but there are no „schools“ anymore, no artist groups or specific tendencies. The development of art is not linear anymore. Many different things are happening at the same time, there is no collective reaction to one thing in particular. Every artist is his or her own general, they rarely join a collective. The art world is absolutely heterogenous. But of course, there are mutual interests, topics. This is due to the influences of our times: mass media, world politics, culture. When it comes to one specific tendency, it may be one that art is not created out of itself anymore. It is mainly a mirror of our times, of actual realities. This way, similarities develop. I would not consider my art belonging to any tendency. There are certain characteristics obvious in my work, like the realistic human figure. But I would not relate my work to one specific style or tendency. It is certainly tempting for critics to lump together various artists and thereby categorize their work easiest way possible. But these categories only rarely fit. Art comes first, then art mediation. Not the other way around. Who among the artists of XX century you consider the most interesting, important and influential on further art development? This question is not easily answered. Now and then, there are exhibitions I really like. But it is hard to predict their coming influence on the art world. As I said, art is always embedded into its social and cultural context. However, art works best inside any advanced culture. During the last decades, art washighly influenced and formed by western culture. The United States in particular have been leaving an imprint on contemporary art since the early 1950s. Since their dominance slowly diminishes, it is especially enthralling to observe how the art world may respond and maybe change. Still, other countries are geared to the West, specifically the US. Therefore, the art market has been dominated by the West as well.
искусством пытается донести какую-то важную мысль до зрителя, то, что он хочет сказать миру, в какой-то степени его изменить. Что руководит Вами в создании того или иного произведения? У каждого художника есть свой мотив, свое собственное видение окружающего мира, которое он должен облечь в осязаемую форму. Совсем не так просто – трансформировать свои идеи в определённый язык, в отдельные слова. Художественный процесс происходит на подсознательном уровне, начинаясь с до-алфавитной стадии. Это очень сложно объяснить словами. Настоящий художник всегда хочет что-то привнести в существующую реальность, заполнить в ней пустующие лакуны своей версией восприятия окружающего мира. Развитие художника идёт подобно тому, как с накоплением жизненного опыта происходит формирование личности. Он как будто ощущает отсутствие, либо недостаток чегото, что и является для него побудительным мотивом к привнесению новаций в этот мир. Если считать, что этот тезис работает, искусство выступает в роли корректора реальности, способа приспособления к ней, воздействия на неё. Реальность при этом может иметь самые различные проявления: жизнь, смерть, любовь, бытие человека, либо общественная жизнь, политика, культура, жизнь социума. И главным вопросом здесь, безусловно, является вопрос о смысле жизни и о том, как обрести уверенность в мире постоянных неопределённостей. Я занимаюсь творчеством с очень позитивным настроем. В искусстве всё очень тонко и чувствительно. Это может быть опыт, несущий много радости и удовлетворения. Бывает, что он ведёт человека к катарсису. Бывают ли у Вас так называемые муки творчества, или идея очередной скульптуры приходит сразу? Каков путь от возникновения идеи до её конкретного воплощения? Расскажите о Вашей работе в студии. Каковы этапы, особенности создания того или иного произведения? Все начинается с генеральной идеи. Но творчество– это всегда процесс, постоянное взаимодействие первоначального замысла с тем, что происходит в ходе работы с материалом. Кроме того, на меня сильно влияет предшествующая стадия работы. Создание финальной версии скульптуры – это всегда комбинация моего воображения и того, что происходит в ходе практической работы. Что касается выбора темы, то здесь я могу сказать, что чем больше я работаю, тем больше новых идей рождается в процессе. Часто свою следующую скульптуру я нахожу внутри той, над которой работаю сейчас. Джакометти как-то сказал, что «скульптура – это всегда вопрос, и никогда – не ответ». Это бесконечный процесс, который провоцирует всё новые и новые вопросы. И, честно говоря, сам рабочий процесс для меня гораздо более важен, чем результат. Это как приключение, как исследовательская экспедиция, сулящая массу открытий. Поэтому для меня всегда мучительно оглядываться назад на свои прежние работы. Открытие чего-то нового – вот что действительно захватывает.
Есть ли у Ваших скульптур прототипы?
Нет, я создаю отвлеченные, собирательные образы, хотя иногда у них и бывают не столько прототипы, сколько первоисточники: не знакомые мне живые люди, а, например, фотографии в журналах - именно от них я отталкивался, создавая новую серию рельефов. Но я всегда изменял этот первоисточник, менял цвет волос, прическу, черты лица. Я создаю универсальные типажи - но так, чтобы они производили заведомо обманчивое впечатление конкретных, даже смутно знакомых людей. Я сам никогда не придумываю индивидуальность для моих героев - я предоставляю это зрителям. Каждый увидит в них что-то свое, ведь мы и живых людей видим не такими, какие они есть, а такими, какими мы их себе представляем. Поэтому для меня очень важно, чтобы мои персонажи не выражали никаких очевидных эмоций - радости, горя, гордости собой. Я стремлюсь к тому, чтобы они выглядели нейтральными, почти безразличными - только так зрители смогут воплотить в них какие-то собственные представления. Ведь современное искусство тем и хорошо, что намерения художника не ограничивают свободу восприятия зрителя. Привлекаете ли Вы ассистентов для создания своих работ? Считаете ли важным своё личное участие в процессе производства работ, после того как идея произведения полностью сформировалась и наступил этап её технической реализации? Я не могу и не хочу делегировать кому-то рабочий процесс. Ведь это та часть моей работы, от которой я получаю максимальное удовольствие. Иногда я привлекаю студентов, которые помогают мне в решении каких-то простейших задач. Но это единичные случаи. Созданием скульптур занимаюсь только я сам. Я люблю свободу, люблю тот выбор, который даёт мне материал. Дерево даёт мне возможность сделать самому всё, что я хочу. Поэтому мне практически не приходится никого привлекать для выполнения каких-то специальных задач.
Есть ли на Московской выставке центральная
опорная работа, максимально отражающая основную идею всего шоу? Все работы этой выставки мне очень дороги. И я не хотел бы ставить какую-то одну выше остальных. Они все важны для меня в равной степени. Возможно, отдельные работы привлекают больше внимания, но все они отражают различные аспекты одной темы. Интересуетесь ли Вы политикой? Есть ли у Вас работы, имеющие политический контекст? Конечно, я слежу за политикой. Но мне кажется слишком тривиальным комментировать своим творчеством ежедневные политические события. На мой взгляд, политика в широком смысле слова, важные политические события и решения, как в зеркале отражаются в людях. И с этой точки зрения, я определённо могу назвать работу «Ангел» политической. То же самое с работой «Sempre piu…» («Ещё и ещё...»), которая была показана в Римском форуме в Риме. Она говорит о чрезмерности, стремлении к абсолюту, жажде иметь то, что нельзя получить. Одновременно она несёт идею подавленности и безысходности: что бы мы не делали, какие бы деньги и прочие блага не зарабатывали, этого никогда не будет для нас достаточно. Нам всегда нужно больше. Это очень характерно для нашего общества. И наглядной иллюстрацией этому служит финансовый крисис, «казинокапитализм», торговля воздухом. И это не вопрос моей моральной оценки или осуждения. Это всего лишь исследование: что же происходит с человечеством? Что на самом деле управляет человеком в жизни? Очень многие вещи связаны с политикой. Например, вопросы частной жизни или свободы напрямую могут зависеть от последних политических событий. В настоящее время всё больший интерес вызывает китайское, индийское, арабское искусство. Считаете ли Вы это прежде всего данью роста экономической мощи этих стран или видите в этом искусстве действительно высокие художественные достоинства? Я думаю искусство в этих странах развивается благодаря росту либерализма. Ведь прежде для него просто не было места. Кроме того, появились и артрынки, которых прежде не существовало. Растёт их уверенность в собственных силах, которая может только приветствоваться. Если в стране есть много художников, которые узнаваемы людьми, и с которыми они соотносят свою жизнь, это идёт на благо всех: и культуры, и общества. Важно ли для Вас мнение других людей о том, что Вы делаете? Или каждая Ваша работа - это диалог с самим собой? Имеет ли для Вас значение признание, известность? Относительно критики: и да, и нет. Это зависит от того, кто конкретно этим занимается и как он это делает. Если критика необоснована, меня это, по большому счёту, не волнует. Однако, если у меня есть ощущение, что кто-то имеет аргументированную точку зрения, к такой критике я отношусь серьёзно. Если речь идёт о зрительской оценке, то, в определённой степени, признание вседа приятно. Но здесь также всё неоднозначно. Так, например, есть множество людей, которым нравятся мои работы, но которые их не понимают. Качество оценки гораздо важнее количества. И успех не должен расслаблять. Ты хорош ровно настолько, насколько хороша твоя следующая скульптура. Любите ли Вы путешествовать? Дает ли Вам это новые идеи для будущих работ? Раньше я любил путешествовать. И я буквально впитывал искусство и культуру зарубежных стран. Но сейчас различные страны всё в большей степени становятся похожими друг на друга: везде тебя окружает аналогичная архитектура, торговые улицы и магазины, в которых продаются одни и те же вещи. Многообразия культур больше не существует, а существует единая глобальная культура. Кроме того, путешествие стало малокомфортным и даже стрессовым занятием в связи с усложнившимися мерами безопасности. В связи с этим, я сейчас ограничиваюсь только поездками на мои собственные выставки. Но при этом я стараюсь получить от них максимум опыта и удовольствия. Интересен ли Вам образ Сверхчеловека, воспетый немецкой философией? Или простой человек со всеми его комплексами и слабостями, кажется Вам более достойным объектом для воплощения в искусстве? Образу Сверхчеловека я всегда предпочту сложную и уязвимую личность. Это будет более честным и реальным. Невозможно всегда быть счастливым и всем довольным. В жизни так не бывает. Трения и конфликты людям также необходимы. Счастье, как и свобода, не статичны. В течение жизни людям приходится неоднократно переосмысливать эти понятия, бороться за них. Образ Сверхчеловека – это изобретение Голливуда. Реальная жизнь, тем не менее, не заканчивается после надписи «happy end».
12
It is typically considered that every artist is trying to express a certain idea through his art, something he wants to tell the world and even to change it in some way. What guides you while making an artwork? Every artist has a specific motivation. Maybe a vision of a particular reality. This vision, the artist wants to give a tangible form. It is difficult for an artist to transport his or her exact vision into language, into words. The artistic process is “pre - lingual”, in a meta -conscious way. It is not easily described through words. An artist wants to add to the existent reality; it is like a gap in reality which the artist needs to fill with his or her own individual version (or vision) of reality. It is likewise important to experience oneself as a human being and as an artist during the working process. There is some sense of absence or deficit which drives the artist to create something new to add to this world. It is a thesis, a proposition, which, when it works well, acts as a corrective. Thus, it is a way to assimilate or treat reality; in this case, reality may have various focuses: life, love, death, human existence; or the mere reality of society. Political, cultural and social realities. It is a question about the meaning of life, or a way to become sure of oneself inside a world of uncertainties. Without meaning to celebrate the superficial appearance or trying to be harmonious all the time, I do make art in the positive sense. Art is very sensual, it can be an experience full of relish -very rewarding, and sometimes this experience even leads to catharsis. Do you sometimes experience the throes of composition or the image of the future sculpture appears immediately? Describe the path from the idea of an artwork to its implementation? Say a few words about your studio work. What are the stages, specifics of creating an artwork? I usually start having a basic idea. But it is always a process, an interaction between my original idea and what happens while working the material. I am always reacting to the previous work step. The search for the final form always consists of what I imagine and what I actually find. Concerning the choice of topic, I can say that the more I work the more happens. I often find the next figure inside the one I am working on, because I often follow the way I started with to see what is there to find out. Giacometti once said that sculpture is a question, not an answer. It is a restless process which always leads to more questions. The work process is what is really interesting for me, not the results. It is like an adventure, a journey of research. I always find more questions. Thus, looking backwards, at my previous works, is hurtful for me. It is the discovering of the new which is really thrilling. Are there the prototypes for your sculptures? No. Since I don‘t work with models, it might seems as if I had a prototype for my sculptures. But it is rather that the human mind stores an image ofsort of an “ideal” human, maybe regarding its own person. It is probably why people often think I take myself as a model for my figures. I think my sculptures might have some kind of family association, but it is not intentional. Do you engage assistants in your studio work? Do you think it is important to participate personally in the technical process of a new work creation after its idea has already taken shape? I cannot and I will not delegate the work process. It is the part of my work I enjoy most. Sometimes I have student assistants who help me with certain lower tasks, but they are few. The sculpting I always do myself. I like the freedom. Like the freedom the choice of material gives me. By using wood, I am able to do everything myself. I do not need to commission someone to do specific tasks for me. Is there a key work in the Moscow show that renders its main idea?
13
All the works in the show are dear to me. I would not want to pick one over the other. They are all equally important. Maybe, some pieces demand more attention due to their presence, but all show dif-
ferent aspects of one theme. Do you follow political news? Are there the works of yours that have the political background? Yes, I do follow political news. However, to comment on the politics of the day with my art would be too trivial, I think. Politics in the broader sense, important decisions and developments, often are mirrored by the people. From this angle, I would definitely say that I have created works which backgrounds could be considered “political”. For example the piece „Sempre piu...“ („More and more“) which was exhibited in Rome on the Forum Romanum. It refers to human exorbitance, the claim to the absolute, a hunger which cannot be satisfied. Consequently, it refers to the melancholy of this emotion: we can do whatever we want, accumulate money and treasures (or everything else, for that matter) but still, it will never be enough. We want more. Such emotions are evident in society today: the financial crisis, a “casino capitalism”, to stick at nothing. It is not a matter of moral judgement or evaluation, though. It is merely an observation: how is mankind? What really does drive man in life? Many things can be political. Private matters for example, or freedom. It depends, as always, on the actual worldwide events. Nowdays, Chinese, Indian and Arabic art generates a great public interest. Do you think it is because of growing might of these countries or it is adequate to the high level of its artistic merits? I think it is a development due to an increasing liberality in these countries, when before there was no room for it. Also, we can find an art market where there was none before. This shows a growing self -confidence which can only be embraced. When a country has many artists the people are able to relate to or identify with, this encourages both, culture and society. Do other people’s opinion about your artworks bother you? Or is it just a struggle with yourself? Is such a thing as public recognition important for you? Regarding being criticized: yes and no. It depends on who is the critic and how the critic puts it. If the critique is ill- founded, I do not really care. However, if I have the feeling that someone really has a point, I seriously consider the critique. When it comes to public recognition, I must say that it is certainly nice to be appreciated. But here, too, it depends. There are many people who like my work but do not understand it. Quality is more important than quantity. And you cannot relax on success. I am only as good as the next sculpture I am working on. Do you enjoy travelling? Does it give you some new ideas for your future pieces? I used to love to travel, about 20 years back. I literally absorbed the art and culture of foreign countries. However, different countries are looking more and more alike these days: everywhere you can observe the same kind of architecture, the same malls and shops, can buy the same things. There are no different cultures anymore, there is one global culture. Also, traveling has become very uncomfortable and stressful with all the security measurements. Therefore, I only travel to my exhibition sites. But I enjoy getting the most out of the experience as I can. Have you ever been interested in the image of a Superman, glorified by German philosophy? Or do you consider the man with his weaknesses and complexes is worth more to be incarnated in art?
I prefer a complex and fragile person over an „Superman“. That is simply more honest and real. It is impossible to be happy and content all the time. That is not how life works. One needs the friction of the poles. Happiness, as freedom, is not static. One has to redefine these things over and over again, has to conquer it. The image of the „Superman“ is an invention of American Hollywood movies. Real life, however, does not stop with the „happy ending“.
14
15
Big head, 2007
Wood, acrylic
218 x 70 x 82 cm
16
17
Big Head (Self-portrait), 2010
Relief. Wood, acrylic
158 x 125 x 12,5 cm
18
19
20
21
Portrait of a man, 2010
Relief. Wood, acrylic
60 x 60 x 2 cm
22
23
Portrait of a woman, 2010 Relief. Wood, acrylic 60 x 60 x 2 cm
24
Portrait of a man, 2010 Relief. Wood, acrylic 60 x 60 x 2 cm
25
Portrait of a woman, 2010 Relief. Wood, acrylic 60 x 60 x 2 cm
26
Portrait of a man, 2010 Relief. Wood, acrylic 60 x 60 x 2 cm
27
Portrait of a woman, 2010
Relief. Wood, acrylic
60 x 60 x 2 cm
28
29
30
31
Portrait of a man, 2008
Relief. Wood, acrylic
80 x 60 x 2 cm
32
33
Portrait of a woman, 2008
Relief. Wood, acrylic
80 x 60 x 2 cm
34
35
Temple, 2004
Relief. Wood, acrylic
200 x 198 x 3 cm
36
37
Column figure of a woman, 2010
Wood, acrylic
173 x 32 x 28 cm
38
39
Column figure of a man, 2010
Wood, acrylic
173 x 32 x 28 cm
40
41
42
43
Column figure of a man, 2010
Wood, acrylic
173 x 32 x 28 cm
44
45
Column figure of a woman, 2010
Wood, acrylic
173 x 32 x 28 cm
46
47
48
49
Folding-screen, 2010 Wood, acrylic 240 x 420 x 240 cm Detail. Front side.
50
51
52
53
Folding-screen, 2010 Wood, acrylic 240 x 420 x 240 cm Detail. Back side.
54
55
Биография / Biography Born in Fritzlar / Hessen, Germany 1957 / Родился в 1957 году во Фрицлар / Хэссен, Германия. Lives and works in Karlsruhe and Berlin, Germany; and also in Meisenthal, France / Живет и работает в Карлсруэ и Берлине, Германия, а также в Майзенталь, Франция. Education / Образование: University of Plastic Arts, Hamburg, under Ulrich Ruckriem, 1976-82 Karl-Schmidt-Rottluff, Stipend, 1983 Professor at the Kunstakademie, Karlsruhe, 1992 - present time
Избранные персональные выставки / Selected Solo Exhibitions 2010 Galerie Monica De Cardenas, Milan, Italy Gary Tatintsian Gallery, Moscow, Russia Galerie Forsblom, Helsinki, Finland Galerie Nosbaum&Reding, Luxembourg 2009 Deichtorhallen, Hamburg, Germany Druckgrafik 1992 - 2008. Holbeinhaus, Kunstverein Augsburg e.V., Augsburg, Germany
Glücksach. Galerie Rüdiger Schöttle, Munich, Germany Dogenhaus Galerie Leipzig, Germany Galerie Thaddeus Ropac, Paris, France Galerie Rüdiger Schöttle, Munich, Germany Sempre Piu... Stephan Balkenhol auf dem Caesar Forum. Rome, Italy erban, Galerie de lʻEcole régionale des Beaux-Arts, Nantes, France 2008 Paintings, Drawings, and Sculptures. John Berggruen Gallery, San Francisco, USA Stephen Friedman Gallery, London, UK Mai 36 Galerie, Zürich, Switzerland al portico dʻottavia. Valentina Bonomo Roma, Rome, Italy Stephan Balkenhol, Karlsruhe. Wolfsberg Executive Development Centre, Ermatingen, Switzerland Skulpturen Reliefs Zeichnungen. Galerie Löhrl, Mönchengladbach, Germany Galerie Akinci, Amsterdam, The Netherlands 2007 PAC - Padigione dʻArte Contemporanea, Milan, Italy Umraum, Architektur und Objekt. Wenzel-Hablik-Museum, Itzehoe, Germany Art Statements Gallery, Hong Kong, China Tomio Koyama Gallery, Kyoto, Japan 2006 Staatliche Kunsthalle Baden-Baden; MKM Museum Küppersmühle für Moderne Kunst, Duisburg, Germany; Museum der Moderne, Salzburg, Austria Nyev Ærker. Galleri Bo Bjerggaard, Copenhagen, Denmark 56
Museum Liner, Appenzell, Switzerland 2005 Galería Pepe Cobo, Madrid, Italy Tokyo Opera City, Tokyo, Japan Galerie Akinci, Amsterdam, The Netherlands Stephen Friedman Gallery, London, England Galerie Akinci, Amsterdam The Netherlands Tel Aviv Museum of Art, Tel-Aviv, Israel The National Museum of Art, Osaka, Japan Johnen + Schöttle, Cologne, Germany Galerie Thaddaeus Ropac, Salzburg, Austria 2004 MAI 36 Galerie, Zurich, Switzerland Monica de Cardenas, Milan, Italy Dorrie-Priess, Hamburg, Germany Dogenhaus Galerie, Leipzig, Germany Galeria OMR, Mexico City, Mexico Galerie Rüdlger Schöttle, Munich, Germany 2003 Stephen Friedman, New York, USA Sprengel Museum, Hanover, Germany Barbara Gladstone Gallery, New York, USA Rectangle, Lyon, France Goethe Institut, Lyon, France Galerie Thaddeus Ropac, Paris, France 2002 Galería Pepe Cobo, Seville, Spain Mai 36 Galerie, Zurich, Switzerland Deweer Art gallery, Otegem, Belgium Galerie Lohrl, Monchengladbach, Germany Galerie Rudiger Schottle, Munich, Germany Regen Projects, Los Angeles, USA Landeshauptstadt Erfut Stadtverwaltung, Germany 2001 Monica de Cardenas, Milan, Italy Dorrie / Priess, Hamburg, Germany Barbara Wien Buchhandlung Verlag Galerie, Berlin, Germany Galeria OMR, Mexico City, Mexico Galerie Thaddaeus Ropac, Salzburg, Austria Centro Galego de Arte Contemporánea, Santiago de Compostela, Spain 2000 Centro Galego De Arte Contemporanea, Santiago de Compostela, Spain Johnen & Schottle, Cologne, Germany Mai 36 Galerie, Zurich, Switzerland Oldenburger Kunstverein, Oldenburg, Germany Barbara Gladstone Gallery, New York, USA Stephen Friedman Gallery, New York, USA Contemporary Arts Center, Cincinnati, USA Gallery, Brown University, Providence, USA Forum for Contemporary Art, St. Louis, USA 1999 Galerie Akinci, Amsterdam, The Netherlands Deweer Art Gallery, Otegem, Belgium Bawag Foundation, Vienna, Austria Regen Projects, Los Angeles, USA Galerie Thaddaeus Ropac, Paris, France Galerie Lohrl, KunstMitte, Berlin, Germany Sadler’s Wells, London, England Parc Regional Tournay-Solvay, Brussels, Belgium 57
Galleria Civica Di Arte Contemporania, Trento, Italy 1998 Monica De Gardenas, Milan, Italy Mai 36 Galerie, Zurich, Germany Kunstmuseum Wolfsburg, Wolfsburg, Germany Kunsthalle Barmen, Wuppertal, Germany Gerhard Marcks-Haus, Bremen, Germany Museum Kurhaus Kleve - Ewald Matare-Sammlung, Kleve, Germany The Arts Club of Chicago, USA 1997 Stephen Friedman Gallery, London, UK Galerie Lohrl, Monchengladbach, Germany Dorrie/Priess, Hamburg, Germany Barbara Gladstone Gallery, New York, USA Galerie Johnen & Schottle, Cologne, Germany 1996 Regen Projects, Los Angeles, USA Mai 36 Galerie, Zurich, Switzerland Centre Europeen D’Actions Artistiques Contemporaines, Strasbourg, France Saatchi Gallery, London, UK Galerie Monica de Cardenas, Milan, Italy Montreal Museum of Fine Arts, Canada 1995 Hirshhorn Museum and Sculpture Garden, Smithsonian Institution, Washington DC, USA Traveled to Musee des Beaux Arts de Montreal, Canada Barbara Gladstone Gallery, New York, USA Kunstalle Nurnberg, “Kunst auf der Zugspitze,” Garmisch-Partenkirchen, Germany Stephen Friedman Gallery, London, UK 1994 Mai 36 Galerie, Zurich, Switzerland Galerie Doerrie & Priess, Hamburg, Germany Neue Nationalgalerie, Berlin, Germany Musee Departemental d’art Contemporain de Rochechouart, Rochechouart, France Musee des Beaux-Arts, Dole, France Musee des Beaux-Arts, Haute-Normandie, France Galerie Akinci, Amsterdam, The Netherlands Galerie Loehrl, Moenchengladbach, Germany Kunstverein Wolfsburg, Wolfsburg, Germany Kunstraum Neue Kunst, Hannover, Germany 1993 Regen Projects, Los Angeles, USA Deweer Art Gallery, Otegem, Belgium Kabinett fur Moderne Kunst, Bremerhaven, Germany Galerie Johnen & Schottle, Cologne, Germany 1992 Hamburger Kunsthalle (Rotunde), Hamburg, Germany Mannheimer Kunstverein, Mannheim, Germany Galerie Roger Pailhas, Paris, France Galerie Roger Pailhas, Marseille, France Witte de With, Center for Contemporary Art, Rotterdam, The Netherlands 1991 Galerie Rudiger Schottle, Paris, France “Skulpturen im Stadelgarten,” Stadtische Galerie im Stadel, Frankfurt/Main, Germany Galerie Johnen & Schottle, Koln, Germany
Kunstverein Ulm, Germany Galerie Lohrl, Monchengladbach, Germany Irish Museum of Modern Art, Dublin, Ireland 1990 Deweer Art Gallery, Zwevegem-Otegem, Belgium 1989 Kunsthalle Nurnberg, Germany Galerie Rudiger Schottle, Munich, Germany Galerie Mai 36, Lucerne, Switzerland Galerie Johnen & Schottle, Cologne, Germany 1988 Galerie Lohrl, Monchengladbach, Germany Kunsthalle Basel, Switzerland Portikus, Frankfurt, Germany 1987 Kunstverein Braunschweig, Germany Deweer Art Gallery, Zwevegem-Otegem, Belgium 1985 A.O. Kunstraum, Hamburg, Germany Kunstverein Bochum, Germany 1984 Galerie Lohrl, Monchengladbach, Germany 1983 Forderstand Art Cologne, Galerie Lohrl, Germany
Избранные групповые выставки / Selected Group Exhibitions 2010 Im Blick des Sammlers. Neuerwerbungen der Sammlung Würth von Kirchner und Schlemmer bis Kiefer. Museum Würth, KünzelsauGaisbach, Germany 2009 Aus dem Stamm. Die Sinnlichkeit des Materials Holzskulptur heute. Städtisches Kunstmuseum Singen, Singen, Germany Sechzig Jahre. Sechzig Werke. Kunst aus der Bundesrepublik Deutschland von ʻ49 bisʼ09. Martin-Gropius-Bau, Berlin, Germany Feedback 1989. Hotel Dajti, Tiranë, Albania FUENTES. Aussereuropäische Einflüsse auf zeitgenössische Künstler. Offizielle Ausstellung zur Salzburger Biennale für zeitgenössische Musik. Galerie Thaddeus Ropac, Salzburg, Austria 2008 MMKK Länderspiel. Museum Moderner Kunst Kärnten, Klagenfurt, Austria Neue Ansichten - Die Sammlung zeitgenössischer Kunst. Museum Kurhaus Kleve-Ewald-Mataré-Sammlung, Kleve, Germany Balkenhol bis Wachter - Skulpturen aus der Sammlung der Pinakothek der Moderne. H2 - Zentrum für Gegenwartskunst im Glaspalast, Kunstsammlung und Museum Augsburg, Germany Comme des bêtes. Musée Cantonal des Beaux-Arts, Lausanne, Switzerland 2007 Die Kunst zu sammeln. Das 20./21. Jahrhundert in Düsseldorfer Privat- und Unternehmensbesitz. Museum Kunstpalast, Düsseldorf, Germany
10. Triennale der Kleinplastik - Bodycheck. Alter Keller, Fellbach, Germany Whoʻs got the Big Picture? Museum van Hedendagse Kunst, Antwerpen, Belgium SEE history 2007. Meisterwerke der Kunsthalle zu Kiel. Kunsthalle zu Kiel, Germany Liebe. Love - BIlder von Paaren. Von der klassischen Moderne bis zur Gegenwart. Museum im Kulturspeicher Würzburg; Gustav-Lübke-Museum, Hamm; Ulmer Museum, Ulm, Germany 2006 AUTO-NOM-MOBILE. Das Automobil in der zeitgenössischen Kunst. Kasseler Kunstverein, Kassel, Germany Figures in the Field. Museum of Contemporary Art, Chicago, USA La Force de lʻArt - Grand Palais 2006. Galerie Nationales du Grand Palais, Le Grand Palais, Paris, France Beaufort - Triennale für zeitgenössische Kunst am Meer: Ausstellung entlang der Küste, Ostende, Belgium Figur! Plastik des 20. Jahrhunderts aus der Stiftung Wilhelm Lehmbruck Museum. Zentrum Internationaler Skulptur, Duisburg, Germany Six Feet Under - Autopsie unseres Umgangs mit Toten. Kunstmuseum Bern; Deutsches Hygiene Museum, Dresden, Germany 2005 Large Drawings, Galerie Bernd Klüser, Munich, Germany The Blake Byrne Collection, Museum of Contemporary Art, Los Angeles, USA My Favorite Things!: Painting in France, Museum of Contemporary Art, Lyon, France 21, Dogenahaus Galerie, Leipzig, Germany Anniversary Exhibition, Stephen Friedman Gallery, London, UK We can do it!, Gary Tatintsian Gallery Inc., Moscow, Russia 2004 Galerie Rudiger Schottle, Munich, Germany 2003 Inaugural Show, Regen Projects, Los Angeles, USA Rhona Hoffman Gallery, Chicago, USA Sculpture, Michael Kohn Gallery, Los Angeles, USA 2002 Pas de deux, Fries Museum, Leewarden, The Netherlands The Body Present: Effigies, Decoys, and Other Equivalents, MCA Chicago, USA 2001 Jasper Johns to Jeff Koons: Four Decades of Art from the Broad Collections, Los Angeles, USA 2000 00, Barbara Gladstone Gallery, New York, USA 1999 Reality and Desire, Fundacíon Joan Miró, Barcelona, Spain The Broad Art Foundation, Santa Monica, USA 10 Jahre Galerie Schwind – Bilder und Skulpturen, Galerie Schwind, Frankfurt, Germany 1998 Women, Galerie Rudolphe Janssen, Brussels, Belgium Permanente Ausstellung mit Skulturen von, Galerie Löhrl, Monchengladbach, Germany 1997 FRAC Haute-Normandie, Rouen, France 1996 Group Show, Regen Projects, Los Angeles, USA 58
1995 Carnegie International, The Carnegie Museum of Art, Pittsburgh, USA Philip Akkerman/Stephan Balkenhol, Galerie Johnen & Schottle, Cologne, Germany Africus: Johannesburg Biennale ‘95, Johannesburg, South Africa People, Galerie Monica de Cardenas, Milan, Italy Zeichen & Wunder, Kunsthaus Zurich, Zurich, Switzerland Centro Galego de Arte Contemporanea, Santiago de Compostela, Spain 1994 Szenenwechsel VI, Museum fur Moderne kunst, Frankfurt am Main, Germany Summer Group Show, Baumgartner Galleries, Washington DC, USA Das Jahrhunder der Multiple, Deichtorhallen, Hamburg, Germany The Day after Tomorrow: Lisbon, Cultural Capitol of Europe ‘94, Centro Cultural de Belem, Lisbon, Portugal Still Life, Barbara Gladstone Gallery, New York, USA 1993 Ludwig’s Lust: Die Sammlung Irene und Peter Ludwig, Germanisches Nationalmuseum, Nuremberg, Germany Deste Foundation, Athen & Deichtorhallen, Hamburg, Germany Kalkhaven NL Dordrecht: 51 Grad 48’ - 0 Grad 40’, Centrum Beeldende Kunst Dordrecht, The Netherlands Gegenbilder, Installation at Lamberti Kirche, Munster, Germany Karl-Schmidt-Rottluff Stipendium, Stadtische Kunsthalle Dusseldorf, Germany 1992 Doubletake: Collective Memory & Current Art, Hayward Gallery and South Bank Centre, London, UK Kunsthalle Wien, Austria (1993) Expo ‘92, Sevilla, Spain Double Identity, Galerie Johnen & Schottle, Cologne, Germany Post Human, Musee d’Art Contemporain, Pully/Lausanne, Switzerland Castello di Rivara, Torino, Italy Deste Foundation, Athens, Greece Deichtorhallen, Hamburg, Germany (1993) Qui, quoi, ou? Un regard sur l’art en Allemagne en 1992, Musee d’Art Moderne de la Ville de Paris, France Mai 36 Galerie, Zurich, Switzerland Galerie Dorrie & Priess, Hamburg, Germany Galerie Troster & Schluter, Frankfurt, Germany Galerie Bernd Kluser, Munich, Germany 1991 7 Women, Andrea Rosen Gallery, New York, USA Galerie Rudiger Schottle, Munich, Germany (with Jeff Wall) Konstmuseet Malmo, Malmo, Sweden Deutchhof, Stadtische Museen Heilbronn, Germany Kunstmuseum Basel, Switzerland 1990 Tyne International, Newcastle, UK Possible Worlds, ICA and Serpentine Gallery, London, UK 1989 Dorothea von Stetten-Preis, Kunstmuseum Bonn, Germany Prospekt ‘89, Frankfurt, Germany Castello di Rivara, Turin, Italy Kunsthalle Bremen, Bremen, Germany Kunstverein Munchen, Munich, Germany 1988 Bi-Nationale, Dusseldorf and Boston Galerie Rudiger Schottle, Munich, Germany 59
1987 Neue Kunst in Hamburg, Kampnagelfabrik, Hamburg, Germany A choice, contemporary art from Europe, RAI Amsterdam, The Netherlands Galerie Johnen & Schottle, Cologne, Germany Skulpturprojekte, Munster, Germany Theatergarten Bestiarium, Munich, Germany Exotische Welten Europaische Phantasien, Wurtt. Kunstverein, Stuttgart, Germany 1986 Jenisch-Park, Skulpturenausstellung in Hamburg, Germany Momente-zum Thema Urbanitat, Kunstverein Braunschweig, Germany S. Balkenhol, L. Gerdes, E. Karnauke, Kasseler Kunstverein, Germany Neue Deutsche Skulptur, ICC, Antwerpen und Deweer Gallery, Zwevegem-Otegem, Belgium 1985 Austellungshallen Mathildenhone, Darmstadt, Germany Skulptur in Hamburg, Landesvertretung Hamburg in Bonn, Germany 1984 Die Stipendiaten der Karl-Schmidt-Rotluff-Stiftung, Brucke Museum, Berlin, Germany Es ist wie es ist, Kunstverein fur die Rheinlande und Westfalen, Dusseldorf, Germany 1983 Impulse 1, Galerie Lohrl, Monchengladbach, Germany
Избранные публичные коллекции / Selected Public collections The Hirshhorn Museum, Washington, DC, USA The Los Angeles County Museum, USA MOCA, Los Angeles, USA The Art Institute of Chicago, USA The Museum of Modern Art in Frankfurt, Germany The Seattle Art Museum, USA The Carnegie Museum in Pittsburgh, USA Eli Broad Foundation, Los Angeles, USA Chase Manhattan Art Purchase Program, New York, USA Johnson County Community College, Kansas, USA Birmingham Museum of Art, Alabama, USA Le CEAAC, Strasbourg, France Mission Bay Community Center, San Francisco, USA Pasadena Museum of California Art, Los Angeles, USA
Текст: В. Пацюков Перевод: В. Пукемова Дизайн: Gary Tatintsian Gallery, Moscow © Все права защищены. Text by V. Patsukov Translation: V. Pukemova Design: Gary Tatintsian Gallery, Moscow © All rights reserved. © All visual material by the artist, Gary Tatintsian Gallery, Moscow
2010
60