11.11 – 17.11
ИНТЕРЕСЫ
Кино
38 Город (812) № 38 {236} 11 ноября 2013
Пятая точка
Капустник для высшей лиги
Когда через много десятилетий какой-нибудь аспирант-киновед, не слишком заботящийся о своем душевном здоровье, выберет темой своего научного исследования «Идеологические аспекты российского кинопроцесса в начале XXI века», то с удивлением обнаружит в архивных подшивках диковинное словосочетание, которым в указанный период божились и клялись легионы кинозрителей под водительством легионов самопальных кинокритиков, – «доброе кино».
зачем Роберт Родригес снял «Мачете убивает»
Кино
П
ричудливость этой идиомы поразит его в самое сердце, и он будет долго пытаться понять ее потаенный смысл: как моральная категория может быть приложима к эстетическому феномену? Шутки шутками, но что пытаются подразумевать те, у кого слова «доброе кино» отскакивают от зубов, и впрямь неясно. То, что режиссер добр к своим героям? Так они не люди, они драматургические функции, воплощаемые специально обученными профессионалами, и быть к ним добрым не проще, чем к прожилкам в каррарском мраморе. То, что режиссер добр к своим зрителям? Тогда бы он не стал отнимать у них своим фильмом два невозвратных часа их жизни, а отпустил бы погулять в парк. Или то, что зритель после такого кино автоматически становится добрее? Но, во-первых, такой эффект вряд ли может быть универсален (кто-то становится, а кто-то нет), а во-вторых, по-настоящему добрым людям не свойственно замечать за собой резкие притоки доброты извне. Фильмы, обычно подводимые под это определение, как правило, добавляют зрителям умиления, сентиментальности, ханжества, паче же – ненависти к тем, кто не разделяет их взгляды на любовь, семью, котиков и пятьдесят оттенков розового. Все это написано здесь оттого, что фильм «Мачете убивает» Роберта Родригеса, полный перестрелок, шлюх и кровищи, – доброе кино. Не пришлось бы заходить с этого угла, – но, увы, даже самый хороший режиссер способен время от времени снимать
посредственные фильмы, и Родригес не исключение. Насколько легок и изящен был первый «Мачете», настолько же однообразен и натужен нынешний сиквел. Ни ритмических вариаций, ни головоломных, обаятельных в своей наглости гэгов (за исключением разве что сцены с повешением Мачете), на которые так горазд Родригес, когда он в форме. Нет здесь, что печальнее всего, и той нутряной, сложной, как струна, натянутой связи автора с Мексикой, которая дала нам несколько выдающихся сцен, вроде ослепшего Джонни Деппа посреди хаоса гражданской войны из «Однажды в Мексике» или лихого, как саундтрэк погони в «Неуловимых мстителях», громокипящего народного мятежа из финала «Мачете». Все, что осталось в сиквеле от смертельного бунтарского восторга оригинала, – одна-единственная реплика Мишель Родригес, призывающей своих соратников на борьбу с маньяком, который вздумал уничтожить Землю: «На карту поставлена судьба мира. Нет мира – нет Мексики». Вообще текст в этом фильме – едва ли не единственное, в чем Родригес всетаки не оплошал. При всей предсказуемости сквозного словесного гэга (знаменитое «Мачете не эсэмэсит» из первой части развернулось в целое соцветие подобных «афоризмов»: от собственно названия – через «Мачете не твиттит» – к финальному «Мачете случается»), манера, в которой изъясняется каждый из персонажей, отработана с фирменной родригесовской точностью. Особенно, пожалуй, хорош президент США в исполнении Чарли Шина (заявленного в титрах с беспримерным нахальством как «впервые на экране Карлос Эстевес», то бишь под своим подлинным именем), для реплик которого Родригес подобрал особый лексикон, смешанный из старомодного вежества и гопницких наездов. В середине фильм даже неожиданно прерывается предвыборным роликом президента, идущего на второй срок: «Переизберем Крысохера! Красивая фамилия, честные глаза». (Отдельный респект переводчикам, нашедшим такой чудесный аналог английскому «Rathcock».) А в трейлере третьего фильма о Мачете, предваряющем показ (Родригес верен обычаям грайндхауса и по форме, и по содержанию – в триквеле, если верить трейлеру, Мачете будет мочить врагов в открытом космосе), то Мишель Родригес орет: «Фотон вам в глотки, суки!», то закадровый голос, бодро представляя звезд грядущего фильма, внезапно запинается при появлении Леди Гаги и произносит: «Леди Гага в роли… ну кого она сама захочет». Оттяжный, как говорится, текст. К нему бы еще кино хорошего. Ну вот как-то не сложилось у Родригеса в этот раз. Подустал, что ли, или не выспался. Бывает.
«Дети шпионов-3» тоже были, прямо скажем, тем еще шедевром. А через два года последовал «Город грехов». Однако, при всей посредственности нынешнего фильма, одного у Родригеса не отнять никогда. Каждый из актеров, будь то Антонио Бандерас, Мел Гибсон или Леди Гага, подан им столь любовно, что нет никаких сомнений: что бы ни творилось на экране, на площадке царило чистое счастье. Расслабленное, привольное, щедрое. Когда эти люди делали свой фильм, им было так хорошо друг с другом, что сам фильм оказался лишь удачным поводом к общению. Уточню: здесь нет ничего от любительского междусобойчика, от той сладкой милоты, которой часто грешат маленькие театральные труппы или бывшие (и недавние) однокурсники киновузов, варящиеся в соку непрерывного взаимного самовосхваления. Радость, которой проникнут любой, самый кровавый фильм Родригеса, – радость творческих людей, неподдельно матерых и умелых, которые не должны это в очередной раз доказывать (как оно положено в «серьезном» Голливуде), но могут расслабиться и положиться на партнера: они тут среди своих. Кинематограф Родригеса – один непрерывный капустник для высшей лиги, бесшабашная закрытая вечеринка в Доме Голливудского Актера. Родригес набирает в свои фильмы больших актеров и звезд не для того, чтобы сшибить побольше кассовых сборов, его камера смотрит на них с таким почти детским обожанием, а они в ответ так этим обожанием наслаждаются, что о всяких взрослых глупостях типа конкуренции и статусов и речи не заходит. Солидные, суровые дяди и тети, отпросившись на пару неделек у своих строгих агентов из мира миллионных гонораров, собираются вместе посреди мексиканской пустыни – и ну бегать взапуски. Классическая история кино знает один великий прецедент подобного отношения к творчеству: кинематограф Жана Ренуара был основан на точно такой же, полудетской-полумистической вере подлинного автора в то, что взаимная доброта и доверие, пронизывающие творческий процесс, таинственным образом воплотятся в материи получившегося фильма – гдето между строк, между кадров. Кинематограф Роберта Родригеса, с точки зрения строгих эстетических критериев, разумеется, с ренуаровским и рядом не стоит. Но в том-то и дело, что эти самые критерии оба они – что Родригес, что Ренуар, – конечно, ценят очень высоко. Но кое-что они ценят выше. Как и подобает хорошим людям. Алексей ГУСЕВ
как из Джулиана Ассанжа сделали вруна и эгоиста
У
фильма «Пятая власть» – про историю сайта Wikileaks и его создателя Джулиана Ассанжа, рассказанную его помощником, – на киносайтах неплохой зрительский рейтинг. Обозревателя «Города 812» это удивило, она даже поразилась тому, как Голливуд может испортить самую занимательную историю. Рейтинг у картины хороший, вероятно, за счет двух вещей. Во-первых, там играет Бенедикт Камбербэтч, который снялся в роли Холмса в английском сериале «Шерлок». Вовторых, в памяти зрителей еще свежа чехарда вокруг Эдварда Сноудена и Wikileaks. Однако тех, кто хочет посмотреть байопик про революционера Ассанжа, изменившего мир, ждет разочарование. Из всей насыщенной событиями жизни Ассанжа в фильме показан только тот момент, когда созданный им сайт Wikileaks обретает всемирную популярность и публикует секретную переписку дипломатов США. При этом сам Ассанж предстает мелкой ничтожной личностью. Начинается история с того момента, когда Ассанж – харизматичный Бенедикт Камбербэтч, встречается в Берлине со своим будущим помощником Дэниэлом Домштайн-Бергом – бородатым юношей с мелкими чертами лица (Даниель Брюль). Берг работает системным администратором в какой-то фирме, ходит на съезды хакеров и тяготится размеренной жизнью. Ассанж рассказывает Бергу про мощную сеть агентов Wikileaks и обещает, что вместе они совершат революцию – дадут замученным корпоративным и политическим обманом людям возможность рассказывать и узнавать правду. На самом деле никаких агентов у Ассанджа нет. В дальнейшем выяснится, что привычка выдавать желаемое за действительное – отличительная черта Ассанжа, но суть фильма не в этом. Снимая «Пятую власть», авторы фильма хотели рассказать не столько про то, как много в современном мире неправды, сколько про личных демонов Джулиана Ассанжа. Но задав такую высокую психологическую планку, они оказались неспособными ее взять. На главный вопрос истории – что из себя представляет Джулиан Ассанж – главная заноза в заднице всего западного мира, и как так получилось, что именно он стал главным правдорубом современности, авторы ответили просто. У него было трудное детство. Его мама, австралийская хиппи, по ошибке вышла замуж за члена тоталитарной секты под названием «Семья». В секте детей отни-
мали у родителей и совершали разные ужасы. Поэтому Ассанж – врун и эгоист. А еще он красит волосы. Рассказы Ассанжа о трудном детстве и сыне, которого он давно не видел, потому что занят борьбой с неправдой, выглядят как способ героя манипулировать окружающими. Вечные переезды из страны в страну – как неумение строить свою жизнь на одном месте, а не результат преследования спецслужб. Отказ редактировать поступившее к нему сирийское досье с именами американских агентов, которые могут пострадать, – не бескомпромиссность современного сетевого камикадзе, а детское желание настоять на своем. А вся деятельность сайта Wikileaks – как попытки неудачливого гика привлечь к себе внимание целого мира. Дэвид Камбербэтч, с его глубоким басом и загадочным выражением лица, как может, старается компенсировать сценарные просчеты, но даже его усилий не хватает. И все бы ничего – героем толпы вполне может оказаться ничтожество. Но авторы картины из эпизода в эпизод подчеркивают одно и то же: как хорошо всегда говорить правду. В результате этого когнитивного диссонанса на первый план «Пятой власти» выходит не Ассанж, а сетевой хомячок Берг, получивший возможность с помощью Wikileaks заявить о себе. Но потом и он скиснет – испугается масштабов произошедшего и начнет ставить бывшему кумиру палки в колеса. Да и информаторы Wikileaks – по сути такие же хомячки, которым выпал шанс нагадить системе. В фильме нет ни настоящего героя, ни настоящих антигероев. Ассандж много говорит о врагах, которые его преследуют, но на экране их нет. Только раз в фильме показывают столкновение с суровой действительностью – африканских информаторов Wikileaks расстреливают в упор посредине людной улицы. В результате в фильме нет ни экшена, ни психологического напряжения – спецслужбы, вроде, и охотятся за Ассанжем, но делают это без огонька. По-настоящему заводные эпизоды происходят в «Пятой власти» исключительно на экране компьютера – зрители с замиранием сердца должны следить, как на сайт Wikileaks загружаются сотни гигабайт разоблачающей информации, как мелькают страницы чата и открываются окна Скайпа. Но для этого совершенно не обязательно идти в кино. Можно просто выйти в Интернет. Елена Некрасова Город (812) № 38 {236} 11 ноября 2013
39