ции В.Матвиенко – Н.Р.) нам говорили: «Приходите, начинайте инвестировать, мы все устроим для вас, будем обеспечивать ваши нужды!» Потом проходят год, два, три... и ничего не делается! А ведь для того чтобы бизнес развивался, необходимы земли с коммуникациями: канализацией, электричеством, дорогами. Инфраструктуры не было, как и реальных преференций – госпрограммы у нас не выполняются. Однако возводить завод в ОЭЗ мы все-таки начали и, чтобы подстраховаться, одновременно приступили к переговорам о строительстве в Финляндии. Аттестация по стандарту GMP за рубежом проходит качественнее, хотя требования жестче. Нам хотелось научиться работать по-новому, по европейским стандартам. Так мы оказались в Лаппеенранта. В 2011 году зарегистрировали здесь филиал Сytomed Oy и начали строительство. Кстати, в начале этого года вышло постановление правительства РФ и объявлены сроки аттестации всех фармацевтических предприятий – до 1 января 2015 года. Так что мы к этому готовы. – В чем заключается бизнес-идея Сytomed Oy? – Основное производство компании расположено в Петербурге, ключевые направления – препараты, использующиеся для профилактики и терапии простатита, кожных заболеваний, ОРЗ и т.д. Теперь, когда получена лицензия в Финляндии и завод в Лаппеенранта готов к запуску, мы можем импортировать из России лекарственные вещества, субстанции и прочие составные части для изготовления готовой продукции. Начнем мы с тестирования промышленного процесса и отлаживания производства, которое намечено запустить в 2015 году. Качество будет гарантировано, поскольку процедура получения сертификата GMP очень жесткая. В России на сегодняшний день у нас выигрыш есть только на типографии (хотя краски там финские, картон польский или немецкий) и на зарплате. Фармацевтическое стекло мы используем либо немецкое, либо французское, дозаторы у нас австрийские и так далее. Основные активные субстанции мы делаем на российском производстве, а всё остальное – аскорбинка, лактоза и т. д. – идёт с Юго-Востока. Что касается ценообразования, то мне гораздо проще те же дозаторы привезти из Австрии в Финляндию беспошлинно, чем в Россию, так же, как и некоторые ингредиенты. Разница в цене между производством в Санкт-Петербурге и Лаппеенранта складывается в основном из разницы в стоимости рабочей силы. Финляндия также поможет нам вернуться на украинский рынок, куда мы
поставляли свой «Цитовир». С июня 2013 года Украина перестала у нас его принимать, потому что у компании не было площадки по стандартам GMP, а фармацевтическая отрасль этой страны перешла на GMP на полтора года раньше России, там закрыто уже 36 заводов. Сейчас, хотя и с разрывом, мы восстановим экспорт соседям, потому что продукция пойдет теперь с финской аттестованной площадки. – Как шло строительство завода в Финляндии? – Европейцы вообще и финны в частности предоставляют тебе любую точку вложения денег, какую захочешь. В Лаппеенранта нам предложили на выбор несколько участков и любые мощности, то есть электричество и вода без ограничений. Если говорить о строительстве, надо заметить, что в Финляндии нет проблем с инфраструктурой. За эту часть подготовки проекта отвечают местные власти и делают все очень быстро. Согласование конечного варианта проекта проходит в течение двух месяцев. Мы отдали им весь пакет документации, рассмотрение заняло 60 дней, затем состоялась встреча и вопрос утверждения занял сорок минут. После чего нам выдали все документы с печатями и штампами. Потом мы в течение года все построили. Дальше уже были вопросы аттестации, валидации*, сертификации. Работает и процедура возврата инвестиций, причем для всех, не только для избранных. Не надо ходить в министерства, договариваться. Нам вернули 16% от стоимости капитального строительства после того, как мы закончили возведение и получили сертификат, аттестовались в федеральном органе по стандарту GMP. Это общеевропейская практика, разные регионы имеют разные коэффициенты, но государство четко выполняет свои обязательства перед инвесторами. Сейчас наш завод – это многопрофильный и малономенклатурный комплекс. Производственная площадь и административные помещения – около 2000 кв. м. В год расходуем 1,2 млн евро на электричество – от этого никуда не деться, производство энергоёмкое. Мощность – 12 млн упаковок в год, в деньгах это около 100 млн евро. Кстати, сегодня объем российского рынка аналогичной выпускаемой продукции – 3035 млн упаковок ежегодно. Для нас Лаппеенранта – полигон взаимоотношений с европейскими чиновниками. Туда надо возить всех российских губернаторов и показывать, как мэр и его штат буквально из 10 человек работают с бизнесом и получают
конкретные результаты. Кстати, в том же 2011 году мы начали возводить и новый завод в России, в ОЭЗ «Новоорловская», там строительные работы еще не завершены. – В Южной Финляндии ваш завод – первое фармацевтическое производство. Есть ли проблемы с кадрами? – Вопрос с персоналом на новом заводе пока в процессе решения. Специалистов нужной квалификации не хватает, а если они есть, то не могут переехать потому, например, что дети не хотят менять школу и окружение, несмотря даже на то, что мы платим больше, чем наши коллеги по бизнесу в Хельсинки и в Турку. Сейчас на заводе работают 13 человек, но скоро будет 20. Я приму выпускников Химфармакадемии (СПбХФА), которые в Лаппеенранта пройдут двухгодичную стажировку. По её итогам они получат сертификаты уполномоченных по качеству в соответствии с международным стандартом ICH. Каждого стажера обеспечим рабочим местом, жильем и возможностью посещать краткосрочные курсы и семинары, его труд будет оплачиваться в соответствии с финской тарифной сеткой. Это первый подобный опыт для российских фармацевтических компаний и отраслевых специалистов. GMP подразумевает очень жесткую подготовку и высокую квалификацию кадров на производстве. Уполномоченный по качеству выполняет внутреннюю и внешнюю функции, находясь в штате компании и в то же время отвечая перед мировым фармацевтическим сообществом за соблюдение установленных норм и правил. Сейчас на заводе работают в основном жители Турку и россияне, но у наших есть проблемы с финским языком. Финны требуют его знания, хотя я считаю, что если у нас язык коммуникаций английский, то надо искать какие-то компромиссы. – С какими еще трудностями вы столкнулись в Финляндии? – В России ни одно из трех министерств, к которым мы имеем отношение, не представляет, что такое инспекция в Северной Европе и в Финляндии в частности. Пришлось подготовить огромное число бумаг, на бюрократические тонкости потребовалось два года уже после того, как все было построено. Общие инвестиции в этот проект составили около 20 млн евро: 16 миллионов – строительные затраты, а остальное «проедено» за эти два года. Сначала я пытался в Финляндии бороться с очевидным занудством и буквоедством, но теперь сдался и делаю то, что просят. Например, если на австрийском фармNEWHORIZONS 1/2014
25