— Почему так думаешь? — спросил Кай. — У меня бабка была ведьмой, ведуньей, — стала с при
свистом шептать девчонка, словно кто мог услышать ее сло
ва. — А я в нее. Чувствую. — Что же, правильная у тебя была бабка, — кивнул Кай. — Иди уж. Он был недоволен собой, потому что позволил себе посо
чувствовать девчонке, хотя прекрасно знал, что сочувст
вие — словно дыра в мешке. Кажется, через нее способно протиснуться лишь зернышко, но не успеешь оглянуться, как мешок становится пуст, и вот уже несет его ветром как драную тряпку. На следующий день вдруг опять накатила жажда, которая не беспокоила Кая с Намеши, а вслед за нею стали попадать
ся следы рыжего и его четверых спутников. Нет, Кай и до этого различал отпечатки копыт, подкованных, что он заме
тил сразу, ламенскими кузнецами, но именно на третий день пути стали заметны проплешины, оставшиеся после пожаров. Странными показались Каю эти пожары. То обо
чина дороги, то сам тракт, то целые прогалки в лесу словно были выжжены огненным вихрем. Да выжжены так, что устланные пеплом пожарища соседствовали с нетронутыми зарослями, на которых даже листья не успели подсохнуть и свернуться — столь скоротечным был жар. В одном месте в молодом сосняке оказался выжжен целый грот. Земля по
чернела от огня, выгорела до песка, но молодые сосны, ко
торые не только лишились части веток, но и стволов, сохра
нили зелеными верхушки. Так и зависли, сцепившись вет
вями с подружками. Именно там Кай спешился, удовлетворенно кивнул, от
метив, что и обоз мгновенно остановился, наклонился, осторожно вошел в выгоревшую полость. В ее конце была лежка зверя. Или засада, в которой тот хоронился. Когда пламя ударило в его сторону, зверь подскочил, снес неско
лько сосен, вырывая их из земли, развернулся, сковырнув еще пару деревьев, и понесся прочь. Длиной он был не менее десятка шагов, высотою с лошадь, а уж какой породы пус
тотная пакость почтила здешние земли — оставалось только 45