Быть может, на территории ЗДЕСЬ кто-то жил и раньше, но этого никто не знает. А может, кто-то и знает, но то, что было построено впоследствии, с появлением завода, денег и людей, затмило то, что было… раньше. И не успели мы оглянуться, как больше не осталось никого, кто мог бы рассказать, как было… раньше. Возможно, было другое ЗДЕСЬ, которое исчезло, а это лишь его реинкарнация. ЗДЕСЬ, как и многие другие города, было построено по техническим чертежам. Оно было построено по образцу других. Те же дома. Тот же культурный центр. Та же закусочная. Тот же уровень загрязнения воздуха. Те же смены на местном заводе. Та же продолжительность жизни. Те же фордистские, коммунистические, социалистические, капиталистические, (…)ские обещания и мечты. ЗДЕСЬ, как и многие другие города, было построено по техническим чертежам. Значит ли это, что ЗДЕСЬ – в определенном смысле клон? Или член братства? Семейства ЗДЕСЬ? Значит ли это, что у него есть другие величины? Другие масштабы? Что мы не можем воспринимать его как отдельную территорию? Что ЗДЕСЬ глобально и более вневременно, чем предполагает его судьба здесь и сейчас? ЗДЕСЬ, как и многие другие города, было построено по техническим чертежам, но ожило оно благодаря живущим тут людям, их разговорам, благодаря памяти тех, кто остался, и тех, кто уехал. ЗДЕСЬ уменьшается. Его заводы, его порт, его уровень загрязнения, его панельные дома, его железнодорожные пути выживут. На какоето время. Выживет также его название, его память и то, как мы учим будущие поколения находить с ним связь. ЗДЕСЬ уменьшается. Что для нас важно сохранить? Какие истории и объекты передают дух времени, катализируют настоящее? Наши мечты о будущем, наше понимание прошлого. Что мы решим пропустить? А что – передать дальше?
ЗДЕСЬ уменьшается. И это нормально. 121