Многодетный отец
ИЮНЬ 2015
34
«Писатель — не воспитатель в детском саду» Еще один глава большого семейства (Глеб — 16 лет, Игнат — 10, Кира — 8, Лиля — 3 года) писатель Захар Прилепин ответил на наши разномастные вопросы. беседовал Андрей Бережной/фото Макс Авдеев, Мария Прилепина (zaharprilepin.ru)
— До сих пор «поэт в России больше, чем поэт». Достаточно вспомнить грустную новость последнего времени — смерть Валентина Распутина. Соболезнования семье выразили Путин, патриарх Кирилл. Такого высокого социального статуса у писателей ведь нет больше ни в одной стране мира? Так вот, чувствуете ли вы пресловутый груз ответственности за свои слова, свои поступки, будучи самым, пожалуй, известным современным писателем в России? — Литература не думает «за дурака». Я чувствую груз ответственности в том смысле, что обязан быть абсолютно правдивым, искренним и открытым. Литература работает со сложными веществами: в русской классике вы найдете и экстремизм, и милитаризм, и святотатство или, напротив, «православное мракобесие», и всевозможные табуированные темы, и жестокость, и нецензурную лексику — чего там только нет. Чувствовали ли свою ответственность Пушкин, Есенин или Маяковский? Чувствовали. Но она иначе выглядит. Писатель — не воспитатель в детском саду. — Вас уже проходят в школе? Если нет, какую бы одну книгу вы отдали в программу по литературе? — В университетах проходят. В школах — только в некоторых, где делают свои частные программы. Пусть берут, что считают нужным, не думаю, что это должно меня заботить. Старшеклассники могли бы «Обитель» читать вполне («Обитель» — № 1 в рейтинге самых продаваемых книг года в России на апрель 2015-го. — «Нация»). Или военные рассказы. — У каждого родителя есть страх за своего ребенка, пусть даже иррациональный, потому что это ты, но только слабее и беззащитнее. Но есть и рациональные страхи: что ребенок получит плохое образование, что ему не смогут оказать нужную меди-
цинскую помощь... Что страшит вас в настоящем и будущем ваших детей? — Никогда об этом не думал. Все в руце божьей. Мы живем в не самой худшей стране. Образование они точно получат. Остальное получат по делам своим. — Ваши дети ощущают как-то, что они дети живого классика? Старший, Глеб, уже читал что-то ваше? — Глеб читал все, книжки ему нравятся, но какие именно больше всех, я не спрашивал. Он вообще очень много читает. Никто в моей семье не относится ко мне как к классику. Все очень демократично. У нас в семье никто не играет в непогрешимых взрослых, дети отдают себе отчет, что папа — просто папа. — А для самой младшей, Лили, что-то сочиняете? — Сказок не пишу, но могу какую-то историю придумать по ходу дела, пока ее кормлю. Героиня там она, конечно, идет по лесу и у нее происходят встречи с медведем, волками, лисой и так далее. С Бабой Ягой обязательно. Все съедаем непременно, что в тарелке. — Вы много ездите по стране. Как она живет сегодня? — Стало сложней после Крыма и в связи с войной в Донбассе. Но не настолько тяжело, как в 1990-е. Кризис имеется, но вообще кризис идет по всей Европе. Например, внешних признаков кризиса во Франции или Польше, или в Испании не меньше, а порой, и больше, чем в России. Надо отдавать себе в этом отчет. В целом настроение по стране нормальное. А есть и просто отличные города, очень уверенно живущие, но, конечно же, это, как правило, промышленные центры, существующие вокруг успешных предприятий. Есть и депрессивные места, но опять же, в 90-е в депрессии пребывало три четверти страны. Надеюсь, мы справимся.