НЕЛЯ КОРЖОВА / РОССИЯ / NELYA KORZHOVA / RUSSIA / наиболее популярном виде еды нашего общего советского времени. Выпив водки и вскрыв кильку, художник вдруг принялся бешено избивать рыбу, беспощадно обляпывая кровавым крошевом свои золотые доспехи. Это личностное осмысление современного искусства последних двух десятилетий в независимой Эстонии. У Андрюса особый взгляд художника, принадлежащего к культовому поколению бунтарей, чье видение совпало с падением советского строя. Он был в первом составе группы «Non grata». Это потрясающее по силе энергетического воздействия объединение свободных художников бешеным вихрем пронеслось по миру в девяностых и нулевых. В то время самоидентификация этих художников была наполнена пафосом борьбы, идея социальной справедливости совпадала с их художественными радикальными поисками. Группа существует и сейчас, во втором и даже третьем составе. Самое ценное, что осталось от тех времен, это особый авторский язык. Но в нем уже нет той востребованности. Поколение первопроходцев чувствует себя обманутым, перемолотым в общей маркетинговой машине. Обычная грустная история художников, когда отдавшие свою творческую энергию, необходимую для революционных преобразований в социуме, потом оказались помехой в новой перестроенной системе. Они предвидели перемены, которые так и не произошли. Это роднит всё постсоветское пространство и его новое поколение. В этом году в Ширяево зрители могли видеть наиболее яркую продолжательницу движения «Non grata» - Сибиллу Нееве. Та же стратегия лететь напролом, вера в харизму, телесные практики. Но взгляд на мир все-таки через ширму, видимо, коллективные раны старших товарищей сыграли свою роль. Для неё экраном трансляции и защиты одновременно служит костюм, специальная маска, разделяющая её с миром. На ней всегда переизбыточный белый маскарад, часто шокирующий, она всегда в гриме. На
020
каждый день свой образ, каждую минут она проживает как художник. Но эта беспрестанная бравада с переодеванием и обнажает ранимость самого её существа. Весь её облик как бы кричит, «смотрите на меня! я спасу вас моей придуманной реальностью». Сейчас Сибилла отошла от работы с голым телом, чем характеризовались её ранние работы, теперь она запаковывает себя под фрика, чтоб высвободить внутреннее содержание. Её работа в Ширяево так и называлась «Освободи свою душу!». Весь день показа, в очередном «парадно белом» она ходила с белой курицей на руках, как дива с крошечной собачкой, для общего «фото пользования». В какой-то момент потерялась в толпе и вдруг явилась на дороге, ведущей в гору, остановилась, обрамленная зрительскими рядами, спустила курицу на землю, привязав ее к силиконовому кирпичу. Откупорила бутылку красного вина, брутально влила его в себя прямо из горлышка, всё, без остатка, и закружилась в ритуальном танце. Остановившись, мучительно извергла выпитое из своего тела. Это красное теперь было похоже на её кровь. Изможденная, она вдруг вспомнила про курицу. Возникла пауза, публика явно ждала радикальной развязки. Но белая птица была просто отвязана и передана из рук в руки журналистке, что брала у неё интервью. Почему? Ведь до этого мы обсуждали, что она сделает перформанс с убийством курицы. И зрители явно этого хотели, чтоб потом сходу объяснять свою позицию, быть «за» или «против». Нежелание Сибиллы потакать публике актуализирует вопрос о том, насколько важно индивидуальное и как оно сегодня возможно? Если у современного искусства есть только политическое лицо, то это не может быть принято как достаточное. Давление социума проявляется в самых безобидных вещах. Поверхностно схватывая новую репрезентативную форму, зритель спешит заявить «я тоже так могу» и «я в праве». Как ответная реакция на это, может рассматриваться стратегия артикуляции предметов, изготовленных для бытового применения как продукт искусства. Владимир Архипов в рамках проекта «Полезные формы Ширяево» провел
поисково-исследовательскую работу по выявлению самодельных бытовых вещей у жителей села. Найденные и наделенные экспликациями объекты, предстали перед зрителями в день показа, после чего были возвращены авторам. Таким образом, никому неизвестные, ширяевские самодельные вещи дважды изменили свой статус: от бытового предмета до арт-объекта и обратно. Эта трансформация представляет удачную попытку представить «профанное» как «художественное» через экран концептуального восприятия. Прикладной характер проекта актуализирует вопрос «бытие определяет сознание? или наоборот?» Сохранить философскую дистанцию перед брутальностью этой позиции позволяет инсталляция Марсьяля Вердье (Франция), под названием «Пещера Платона». Она представляла собой барочную камеру обскура, расположенную в деревенском сарае. За несколько минут индивидуального посещения объекта, зритель, погруженный в безотносительную темноту и безнадежно вглядывающийся в свое собственное сознание, на излете веры, вдруг видит перевернутую, но все же узнаваемую картину мира напротив. Полной противоположностью "походу в народ" выглядит перформанс Габриеля Фераччи «Честная игра». Во время показа автор возводит сложную скульптуру из стекла, укрепленную зыбкой системой противовесов, и, в какой-то момент конструкция, держащаяся на «честном слове», рушится. Габриель работает с понятиями критического порога и разрыва и ставит под сомнение связь между художником и зрителем. Его интересует создание экстремальных ситуаций опасности, связанных с физическими ощущениями, привлекают свойства стекла, резонирующие в нашем сознании с понятиями чистоты, хрупкости и травмы. Мартен Левден представил скульптуру «Исследователи» в виде двух мужчин, которые осматриваются по сторонам на вершине телеграфного столба. Работа имела подзаголовок: «Чтобы обрести свободу, нужно от нее отказаться». Свои