медлила: неожиданно она появилась на пороге, в красном одеянии, ярко огненной оранжевой накидкой на голове так, что прикрывала полностью лицо. Она подошла к нему и подала своё кольцо. Он принял и дал своё. Они одели на пальцы и подали друг другу руки. Брак состоялся. Гости возрадовались и загудели от восторга. Всё свершилось. Ликованию не было предела, музыка громко заиграла, и в воздух полетели горсть за горстью розовых лепестков. Слуги тут же стали раздавать вино всем гостям, чтобы выпить за здоровье молодых супругов. Никто в это время не заметил, как в толпе кто-то подошёл сзади к невесте и вонзил со всей силы ей кинжал в бок. Несчастная застонала и упала на колени возле мужа, пытаясь ухватиться ослабленными руками за его одежду, а потом рухнула мёртвой лицом вниз у его ног. Ужас произошедшей трагедии окружающие заметили не сразу, а когда заметили вопли и крики заполонили дом. Шокированный муж сжимал бездыханное тело жены, перепачканное в крови, и взвыл от горя. Гости метались туда - сюда, не понимая, как это всё могло произойти. Он убрал с её лица непроглядную вуаль, его взору открылось то самое злосчастное ожерелье на шее, а потом лицо умершей - Дианы.
Подобное открытие вызвало немую сцену, где не было места уже никаким реакциям кроме шока.
Семья Юстинианы почувствовала облегчение и тут же немедленно покинула этот дом, чтобы больше не возвратиться сюда никогда.
В суматохе никто не заметил, куда подевался Софианос. Его нашли позже в дворике с торчащим в шее кинжалом, ныне принадлежавшим покойному Клименту. Возле него стоял Тиберий, весь дрожа от страха и горько рыдая, закрывая трясущимися руками лицо. Первым его увидел Марк, который хотел забрать его, потому, что семья хотела покинуть этот дом и забыть о нём навсегда. Марк тут же обнял старика и с ужасом увёл его по другой аллее, чтобы вывести незаметно из дома. - Это не я! - Причитал несчастный. – Клянусь!