Нимаев Д.Д. Буряты: этногенез и этническая история. 2000

41:ai -ff66

-^

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК СИБИРСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ИНСТИТУТ МОНГОЛОВЕДЕНИЯ, БУДДОЛОГИИ И ТИБЕТОЛОГИИ

На правах рукописи

Нимаев Даба Дамбаевич

БУРЯТЫ: ЭТНОГЕНЕЗ И ЭТНИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ

Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук

Специальность: 24.00.02 - Историческая культурология 07.00.07 - Этнография, этнология и антропология

/t

-Н. Д^д^^-7

(^^

Улан-Удэ - 2000

2

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ ГЛАВА I. ПРИБАЙКАЛЬЕ И ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ В ДРЕВНОСТИ 1. О ГЕНЕЗИСЕ монголоязычного ЯДРА БУРЯТ

3 23 23

2. ЭТНИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ В ДРЕВНОСТИ (II тыс.

до н.э СЕР. I ТЫС. ДОН. Э.)

ГЛАВА 11. НАСЕЛЕНИЕ ПРИБАЙКАЛЬЯ В ЭПОХУ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ 1. ДРЕВНЕТЮРКСКОЕ ВРЕМЯ (VI-IX ВВ.)

2. МОНГОЛЬСКОЕ ВРЕМЯ (XI-XIV ВВ.)

ГЛАВА Ш. БУРЯТИЯ В СОСТАВЕ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА 1. ПРИСОЕДИНЕНИЕ БУРЯТИИ к Росиии

48

84 84 109

146 146

2. РАССЕЛЕНИЕ, РОДОПЛЕМЕННОЙ СОСТАВ БУРЯТ В НАЧ. XVIIB 161 3. ЭТНОДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ В БУРЯТИИ (XVIII- НАЧ. X X ВВ.)

185 ЗАКЛЮЧЕНИЕ

213

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

217

ПРИМЕЧАНИЯ БИБЛИОГРАФИЯ

218 269

ВВЕДЕНИЕ Буряты являются одним из наиболее крупных по численности на­ родов среди коренного населения Сибири. Территория их современного расселения - это довольно обширная полоса лесостепной и горнотаеж­ ной зоны, простирающейся от г.Нижнеудинска на западе до верховьев Амура на востоке. Она постоянно (частично или полностью) входили в составы последовательно сменявших друг друга государственных обра­ зований хунну, сянби, жужаней, орхонских тюрков, уйгуров, енисейских кыргызов, киданей, монголов. Сложные процессы, длительно протекавшие на территории При­ байкалья, оказали соответствующее воздействие на процесс формирова­ ния бурятской народности, тесно связав его с судьбами других народов. Буряты как народность сложились из различных этнических групп. Имеющиеся данные позволяют говорить о наличии в их составе этниче­ ских компонентов монгольского, тюркского, тунгусского, самодийского и, возможно, иного происхождения. Актуальность темы. Этногенез бурят - одна из наиболее важных и сложных проблем современного бурятоведения. Несмотря на значи­ тельные успехи в разработке проблемы в целом, многие ее стороны все еще остаются не до конца изученными и спорными. К тому же постоян­ ное накопление новых знаний по рассматриваемой тематике, переоцен­ ка отдельных методологических установок предполагает необходимость пересмотра некоторых, уже казалось бы, устоявшихся положений. Важность и необходимость этногенетических изысканий обуслов­ лена также тем, что с их результатами в немалой степени связано поло­ жительное решение ряда других вопросов в области материальной и ду­ ховной культуры того или иного этноса. Очевидно также, что террито-

4

рия формирования бурят - Прибайкалье - издавна являлась своеобраз­ ной контактной зоной между центральноазиатской степью и сибирской тайгой, где на протяжении многих веков находились в сложном взаимо­ действии различные по происхождению племена и народы, разворачи­ вались важные этнические и политические события, имевшие влияние далеко за пределами данного региона. Поэтому исследование этногенеза бурят выходит за рамки проблем бурятоведения и представляет интерес для разработки отдельных вопросов этнокультурной истории и ряда других народов Сибири и Центральной Азии. Соответствующих уточнений требует вопрос о географическом обозначении территории вокруг оз.Байкал, где преимущественно проте­ кал процесс формирования бурятской народности. Отдавая себе отчет в том, что термин "Прибайкалье", если исходить из семантики слова, в принципе должен обозначать относительно узкую полосу, непосредст­ венно прилегающую к озеру с обеих сторон, мы делаем оговорку, что пользуемся им для краткости в широком значении, включая сюда терри­ тории, обозначаемые терминами "Предбайкалье" и "Забайкалье" вместе. Поскольку и терминами "Предбайкалье" и "Забайкалье" мы часто поль­ зуемся без определения конкретных границ ареала, считаем необходи­ мым внесение некоторых уточнений. Под Забайкальем или Восточным Прибайкальем в данном случае подразумевается в целом современная территория Республики Бурятия, за исключением, пожалуй. Горной Оки, которая примыкает к региону Саяно-Алтайского нагорья. Восточ­ ное Забайкалье (Читинская область) географически и исторически больше тяготеет к области, именуемой как "бассейн Верхнего Амура". Под Предбайкальем или Западным Прибайкальем имеется в виду глав­ ным образом современный ареал расселения западных бурят, за исклю­ чением нижнеудинских. Иначе говоря, это - бассейн Лены примерно до Качуга, бассейн Ангары примерно до низовьев Оки.

5

Термин "Байкальская Сибирь", обозначающий примерно то же по­ нятие, что и "Прибайкалье", неудобен прежде всего некоторой своей громоздкостью, еще сложнее образование от него производных слов. Научная новизна работы заключается в том, что она представля­ ет собой первый опыт целостного монографического исследования ис­ тории формирования и становления бурятского этноса, начиная с ее ис­ токов до новейшего времени. Автором, в частности, обоснован вывод о том, что исконное этническое ядро бурят составили лесные монголоя­ зычные племена, появившиеся в Прибайкалье где-то в середине I тыс. н.э. Разработано положение, что эти лесные монголоязычные племена имеют непосредственную генетическую связь с предками современных хори-бурят. По-новому рассмотрен вопрос о так называемом хоритуматском племенном союзе. Дана авторская оценка характера присое­ динения Бурятии к России и этнических последствий этого события. Рассмотрены некоторые принципы этнонимообразования среди тюркомонгольских племен. Практическое значение работы. Основные положения диссерта­ ции могут быть использованы при написании учебных пособий, подго­ товке лекционных курсов, методических разработок, рекомендаций для общеобразовательных школ, специальных средних и высших учебных заведений, музейных учреждений историко-этнографического профиля. Отдельные выводы работы могут послужить также источниковой базой для исследователей ряда других смежных научных дисциплин. Методология исследования

основана на принципах историзма,

когда все процессы и явления рассматриваются в тесной взаимосвязи, в виде последовательного и всестороннего развития. Для реконструкции конкретных исторических событий, фактов необходимо применение ретроспективного анализа, сравнительно-исторического метода. В своем исследовании мы опирались также на важнейшие положения работ оте-

чественных этнографов и историков в области теории и методологии этноса и этногенетических изысканий'. Апробация исследования. Работа обсуждалась на заседании от­ дела истории, этнологии и социологии ИМБиТ СО РАН. Основные по­ ложения

диссертации докладывались

на

Международных - Улан-

Батор (1983г.), Москва (1984г.) Ташкент (1986г.), Улан-Удэ (1996г., 1999г.); Всесоюзных - Черновцы (1984г.), Алма-Ата (1988г.), Бишкек (1990г.), Иркутск (1989г., 1993г.), Якутск (1991г.), Омск (1992г.), Чита (1997г.); региональных научных конференциях.

Историография проблемы ••у

Первые гипотезы о происхождении бурят появились еще в XVIII в . Они положили начало так называемой миграционной теории, согласно которой буряты рассматривались лишь как простое ответвление монго­ лов (или калмыков), пришедших в Прибайкалье из Центральной Азии примерно в XI-XIV вв. Эта концепция в различных формах сохранялась в научной литературе почти до конца 30-х гг. XX в^. Впервые против нее выступил А.П.Окладников. В 1937 г., дав в своей работе обстоятельную критическую оценку предшествующим теоретическим концепциям по этногенезу бурят, он пришел к выводу, что прошлое бурят сложнее и богаче, чем это казалось сторонникам теорий

"о бегстве якутов и нашествии бурят". На основе подробного

анализа фольклора бурят А.П.Окладников сделал заключение об авто­ хтонном происхождении основного массива бурятской народности. Вместе с тем он считал, что выводы, сделанные на основе анализа "ми­ фов и тому подобных идеологических остатков", в культуре народа мо­ гут считаться полностью доказательными лишь в сочетании с изучением вещественных памятников той территории, где сложились рассматри­ ваемые фольклорные мотивы. По его мнению, результаты проведенных

7

археологических работ позволяют создать интересную, хотя и далеко еще не полную картину последовательной смены этапов развития мате­ риальной культуры и форм быта бурят и проследить преемственную связь их культуры XVII в. с культурой неолитического населения При­ байкалья. Формирование бурятской народности, заключает он, в целом можно представить как результат развития и объединения конгломерата разнородных этнических групп, стоящих на стадии патриархальнородового общества, прошедших длительное развитие здесь же, в Приангарье и на Лене. Данное утверждение, не выходящее по словам ученого, за пределы "вероятной гипотезы", должно быть подтверждено новыми документами.'^ Позднее А.П.Окладников высказал мнение, что первые монголоязычные племена появились в Прибайкалье лишь в XI в. Основанием для этого утверждения послужили материалы Сэгэнутского могильника, об­ наруженного им на верхней Лене, в устье реки Манзурки. Погребальный ритуал могильника, как показал А.П.Окладников, имел близкие анало­ гии с погребениями железного века на Селенге у с.Зарубино, раскопан­ ными Г.Ф.Дебецем и датированными им XI-XII вв^ Г.Ф.Дебец считал, что эти погребения оставлены монгольскими племенами, пришедшими с востока. Рассмотренный

материал

характеризует,

по

мнению

А.П.Окладникова, культуру, резко отличную от так называемой курумчинской культуры (VI-X вв.), носителями которой были, как он доказал, курыканы орхонских надписей, или гулигани китайских летописей. Тюркская принадлежность курыкан подтверждается прежде всего па­ мятниками их письменности, а также тем, что они в танское время вхо­ дили в состав уйгурской этнической общности. Общее содержание и стиль наскальных изображений у курыкан, отдельные предметы их ма­ териальной культуры, как показал А.П.Окладников, также близки к

тюркским.^ Следовательно,

Сэгэнутский

могильник,

по

мнению

А.П.Окладникова, - прямое свидетельство происшедшей здесь в X-XI вв. замены тюрков-курумчинцев племенами монгольского происхожде­ ния, родина которых, по всей вероятности, лежала к востоку от Селенги, в долине Онона и Керулена, около оз.Буир-Нор. Эта гипотеза, по его словам, подтверждалась и письменными источниками. "Последние сви­ детельствуют, - писал он, - что этнические перемещения в странах, со­ седних с Байкалом, совершившиеся задолго до возвышения Чингиса, были результатом еще более обширных по масштабам и последствиям перемещений племен Центральной Азии, о которых сообщают писатели мусульманского средневековья". Подтверждением

этого

вывода

могут служить,

по

мнению

А.П.Окладникова, также некоторые оригинальные рисунки на Шишкинских скалах, отличающиеся по стилю и содержанию от писаниц курумчинского вpeмeни.^ Вместе с тем А.П.Окладников подчеркивает, что было бы непра­ вильно полагать, будто монголоязычные племена могли целиком вытес­ нить здесь своих тюркских предшественников и уничтожить все следы их длительного пребывания в Прибайкалье. Тюрко-монгольские взаи­ моотношения этого времени, как показал он, имели сложный характер, что отразили, в частности, писаницы нового стиля. Они одновременно свидетельствуют как об упадке и разложении древнего курыканского искусства,

так

и

о

непрерывности

его

традиций.

Поэтому

А.П.Окладников приходит к выводу, что на Лене долгое время продол­ жали обитать потомки древних курыкан, лишь постепенно растворив­ шиеся в пришлой массе монголов, которые, в свою очередь, не остались свободными от влияния своих тюркских соседей. Такое предположение, по словам А.П.Окладникова, поддерживается антропологическими, лин-

9

гвистическими и этнографическими фактами, показывающими, что в результате взаимодействия пришлых монгольских племен с тюркскими аборигенами на территории Прибайкалья возникают новые культура и народность.'° Вместе с тем, как наглядно продемонстрировал А.П Окладников, отдельные этнокультурные особенности современной бурятской народ­ ности уходят своими корнями не только в VI-X вв. (курыканская куль­ тура), но и могут быть прослежены до бронзового века. Из этого факта следует исключительно важный для истории Прибайкалья вывод об ус­ тойчивости коренного населения этих районов, об определенной непре­ рывности этнографических традиций." В 50-е гг. проблема этногенеза бурят получила дальнейшую разра­ ботку. Большую роль в этом сыграло совещание, посвященное пробле­ мам истории Бурятии, проведенное в 1952 г. в Москве институтами эт­ нографии, востоковедения и истории АН СССР и Бурят-Монгольским научно-исследовательским институтом культуры. На совещании со специальным докладом выступил Г.Н.Румянцев. ^^ Основные мысли, высказанные здесь, получили развитие в последую­ щих

работах

ученого.'^

Высоко

оценивая

значение

трудов

А.П.Окладникова, Г.Н.Румянцев вместе с тем оспаривал некоторые его положения, в частности, вопрос о времени появления монголоязычных племен в Прибайкалье. Он считал, что переселение в Прибайкалье мон­ голоязычных племен в XI в. не исключает того факта, что монгольские племена жили на Ангаре и Лене еще в древности. Основываясь на дан­ ных анализа анималистической терминологии бурят, эвенков и самодийцев, Г.Н.Румянцев выдвинул гипотезу о возможности обитания мон­ голоязычных племен в Прибайкалье еще во II тыс. до н.э.' Курыканская концепция А.П.Окладникова, в целом правильно объясняющая, по его мнению, один из исходных моментов сложного исторического процесса

10

формирования бурят и якутов, в некоторых вопросах нуждается в уточ­ нении. Г.Н.Румянцев считал, что сходства в материальной культуре и общественном строе курыкан и тюрков недостаточно для доказательст­ ва их этнического родства, так как оно могло быть вызвано общими ис­ торическими и географическими условиями. Что касается рунической письменности у курыкан, то она могла появиться в результате заимство­ вания. Поэтому вывод о том, что курыканы - потомки тюрков по языку, Г.Н.Румянцев счел преждевременным. Лингвистический материал, по его мнению, дает возможность иного решения. Он указывал, что этно­ нимы "курыкан" в орхонских надписях, "гулигань" в китайских летопи­ сях, "фури" у Гардизи и Худуд-аль-Алема, "кури" у Тахира Марвази и Ауфи имеют большое сходство с некоторыми монгольскими племенны­ ми названиями (хори, хорчин, курумши, хорлос, хорхон), а также с якутскими и тибетскими названиями монголов - "хор". Все это, по его мнению, не может быть случайным. Он полагал, что "хор", вероятно, было общим наименованием большой группы древних протомонгольских племен, рассеянных на большом пространстве от Прибайкалья до Восточной Монголии. Таким образом, Г.Н.Румянцев, решая вопрос об этнической принадлежности курыкан, выдвинул на первое место "лин­ гвистически монгольский облик этнонима", легко отождествимого с на­ званиями многих монгольских племен, имеющих корень хор, считая, что именно это обстоятельство может иметь при решении вопроса ос­ новное значение.

В результате он счел возможным выдвинуть тезис о

монгольском происхождении основного ядра курыкан, допуская, что в составе этого племенного союза могли быть иноплеменные, в том числе тюркские, включения.'^ Таким образом, Г.Н Румянцев по ряду вопросов этногенеза бурят занял иную позицию, чем А.П.Окладников. В начале 50-х гг. С.А.Токарев в работе, посвященной этногенезу бурят, поддержал мнение Окладникова о том, что курыканы были тюр-

и коязычным народом. В отличие от Г.Н.Румянцева, он считает недока­ занным монголизм гуннов, сяньбийцев, жужаней. "Собственно монго­ лы, - пишет С.А. Токарев, - давшие впоследствии свое имя величай­ шей, хотя и недолговечной империи, а в научной терминологии - целой семье языков и даже одной из трех основных рас человечества, перво­ начально представляли собой, видимо, небольшое племя".'^ Начало же образования монголоязычного ядра бурят в Прибайкалье он относит к первым десятилетиям XIII в., т.е. связывает с образованием империи Чингиса, вызвавшим, по его мнению, массовое передвижение племен Центральной Азии. Вместе с тем он подчеркивал, что монгольские элементы, пришед­ шие с юга, из степей Монголии, составили лишь один из компонентов бурятской народности. Народность эта смешанная, и в составе ее несо­ мненно наличие и чисто местных, аборигенных элементов.''' Тюркская этническая принадлежность курыкан не вызывала со­ мнений и у Б.О.Долгих, который считал их прямыми предками эхиритбулагатов. Если булагаты были монголизированы задолго до прихода русских, то эхириты, по его мнению, еще в XVII в. говорили на тюрк­ ском языке.'^ Отдельные стороны проблемы этногенеза бурят, в частности во­ прос об этнической принадлежности курыкан, были освещены в резуль­ тате исследований археологических памятников средневековья в Запад­ ном Забайкалье. Полученный материал не только показал значительное сходство памятников уйгурского времени с курыканскими, но и нагляд­ но проиллюстрировал постепенное проникновение в местную культуру новых черт, связанных с появлением здесь монголоязычных племен.' Помимо названных выше работ обобщающего характера, по данной проблеме имеются также антропологические и языковедческие исследо­ вания.

12

Собранный материал, в частности, дал основание для вывода о принадлежности бурят в целом к одному, центральноазиатскому, антро­ пологическому типу, что по мнению И.М.Золотаревой, не допускает возможности сколько-нибудь значительного участия представителей других антропологических типов в формировании бурятской народно­ сти. Однако сказанное, по ее словам, не исключает известной вариа­ бельности комплекса признаков по различным территориальным груп20

пам. Следует отметить, что на неоднородность физического типа бурят антропологи обращали внимание и раньше. Внутри центральноазиатского типа был выделен особый, "ангаро-ленский", вариант, объединяющий западных бурят и якутов. За последние годы литература по этногенезу бурят пополнилась ря­ дом лингвистических исследований. Однако достоверность результатов подобных работ во многом зависит от того, насколько исследователь сумеет увязать свои лингвистические решения с данными других дис­ циплин. Например, попытка Т.А.Бертагаева доказать монголоязычность курыкан, основанная лишь на внешнем созвучии слов "курыкан" и "бурят"^^, вызвала справедливые возражения прежде всего со стороны лин­ гвистов. Ц.Б.Цыдендамбаев, напротив, в своих выводах исходил из того, что протобуряты формировались в условиях тюркского господства. Он впервые высказал и конкретно обосновал предположение о том, что эт­ ноним "бурят" восходит не к монгольской, а скорее к древнетюркской основе буре (бурю) - волк. "Объясняя этимологию слова бурят, - пишет он, - мы исходим из того, что носители этнонимов, так или иначе восхо­ дящих к названию волка, должны иметь протомонгольское происхож­ дение, поскольку тотем "волк" в пределах нашего ареала был присущ прежде всего им. Одно из таких племен, вероятно еще в середине I тыс.

13

попав в зависимость от тюркских племен и в известной мере испытав ассимилирующее влияние их в течение сотен лет, вплоть до возвышения монголов, сменило свое прежнее название на соответствующее ему тюркское, в результате чего и возник этноним "бурет", или "бурят"^"^. По мнению Ц.Б.Цыдендамбаева, господство тюрков над первыми протобурятами сказалось не только в передаче раннего монголоязычного назва­ ния последних соответствующим тюркоязычным, но и в смене прежнего их протомонгольского тотема "чино" - "волк" на древнетюркский бука "бык-производитель".

При лингвистическом анализе названий некото­

рых родов, таких, как галзуут, шарайт другого крупного бурятского племени - хори, Ц.Б.Цыдендамбаев открыл их вероятную связь с на­ именованием родового тотема - "собаки". По его мнению, предки хоринцев также очень долгое время находились в экзогамных, взаимо­ брачных и вместе с тем в зависимых отношениях с тюрками, имевшими тотем ку (или куба) - "лебедь". Непосредственный интерес для нашей темы представляют также работы специалистов по этногенезу некоторых других народов, особен­ но якутов. Так, известный якутский лингвист Н.К.Антонов указывал, что у якутов во время первого соприкосновения с северной таежной природой не было необходимости создавать свою собственную, "лес­ ную" терминологию. Они оказались среди монгольских племен, от ко­ торых и восприняли терминологию, связанную с хозяйственным освое­ нием северной природы. Монгольские племена, по мнению автора, жи­ ли там задолго до образования государства орхонских тюрков.^^ Интересны также результаты проведенного Н.К.Антоновым анали­ за ряда социальных терминов. "Создается впечатление, - пишет он, - что в обществе древних якутов с родовым строем богатую, господствую­ щую, прослойку населения составляли тюркоязычные племена, а бед­ ная, трудящаяся, подчиненная сторона была преимущественно монго-

14

лоязычной. Эта бедная трудящаяся часть населения внесла в якутский язык монгольские слова о бедных слоях населения, второстепенных же­ нах, наложницах, челяди, о детях, за которыми она ухаживала"^^. Хотя указанная работа не посвящена специально проблеме этногенеза бурят, но, как видно из сказанного, некоторые ее выводы имеют непосредст­ венное отношение к ней, в известной степени перекликаясь с результа­ тами работы Ц.Б.Цыдендамбаева. Весьма оригинального взгляда на рассматриваемую проблему при­ держивался Н.П.Егунов, по мнению которого "протомонголы, т.е. дале­ кие предки бурят", и были обитателями верхнепалеолитических поселе­ ний Мальта и Буреть. Подтверждением этой точки зрения является то, что у обитателей этих поселений, как и у протомонголов, вход в жилище расположен с южной стороны. Кроме того, отмечает автор, точно такое же, как и у мальтийцев и буретинцев, "деление юрты на две половины с выходом на юг наблюдалось у предбайкальских бурят до революции". Черты сходства между юртой западных бурят и палеолитическими жи­ лищами эпохи Мальты и Бурети, по мнению исследователя, свидетель­ ствуют о тех неуловимых связях между прошлым и настоящим.^^ То, что мальтийцы эпохи верхнего палеолита являлись протомонголами, т.е. далекими предками бурят, подтверждается, по мнению ав­ тора, и другими данными, в частности тем, что у охотников Мальты, как и у западных бурят в прошлом, существовали такие "способы охоты, как облава, западня". Что же касается лингвистических доказательств, за­ ключающихся в том, что у протомонголов Мальты существовала "базо­ вая лексика языка, присущая монголоязычным народам"^*^, то на наш взгляд, они нуждаются в дальнейшей, более тщательной разработке. По мнению автора, протомонголы Прибайкалья с древнейших вре­ мен жили в соседстве с предками тунгусов и самодийцев, но "под на­ тиском хунну и тюрков значительная часть самодийских племен выну-

15

ждена была покинуть места прежнего обитания и уйти на север, в таеж­ ные, а затем и тундровые районы Европейской равнины, Западной и Средней Сибири", а "большая часть таежных эвенкийских племен оле­ неводов и охотников ушла на север, в глубь тундры Восточной Сибири, в то время как протомонголы остались на месте", хотя и оказались под властью тюрков. Именно эти древние монголы, как считает автор, стали известны в средневековых мусульманских источниках под именем фури, что вполне сопоставимо с тюркским буре - волк. Так древних монголов-чиносцев перевели на свой язык тюркоязычные курыканы.^' В эпоху возвышения киданей на территорию Предбайкалья прони­ кают хори-туматы, которые вытеснили на север курыкан. В результате слияния хори-туматов и древних фури и образовалась основа протобу32

рят. Нам представляется целесообразным также кратко изложить ре­ зультаты ряда исследований последних лет, посвященных этногенезу монголов в целом, поскольку вопросы этногенеза бурят в конечном сче­ те связаны с общей проблемой происхождения монгольских народов. Одни исследователи в качестве прямых предков монгольских наро­ дов рассматривают племена хунну,^^ ряд других ученых пытаются воз­ вести этнические корни монголов к носителям культуры "плиточных могил".^"^ Вместе с тем, широкое распространение в последние годы по­ лучила теория о том, что монголоязычные племена не являются исконно степными жителями, а лишь относительно недавно переместились сюда из лесной зоны, заимствовав при этом у своих степных соседей-тюрков многие элементы материального быта, связанные с условиями жизни в степи. Вероятная область сложения протомонгольской

этноязыковой

общности локализуется в пределах горнотаежной зоны в районе верхне­ го или даже среднего течения Амура с охватом значительной части Большого Хингана.^^

16

Вопрос о времени формирования бурятских племен в единую на­ родность также не решен окончательно. Мнение о том, что буряты со­ ставляли единую народность еще до прихода русских, наиболее реши­ тельно отстаивал С.А.Токарев, аргументируя этот вывод суш;ествованием у них общего имени - "буряты". Он отмечал, что восточные буряты, как и западные, во всех документах XVII в. называются "брацкими людьми".^^ Однако многие исследователи придерживаются на этот счет друго­ го мнения. Б.О.Долгих, например, считает, что если предки бурят в мно­ гочисленных русских документах XVII в. называются "брацкими людь­ ми", то это вовсе не означает, что сами они называли себя бурятами. Так их называли русские, которые эти документы писали.^^ По его мнению, "одна из главных причин того, что группа монголоязычных племен, об­ разовала новую бурятскую народность, а не стала, например, частью монгольского народа, заключается ... в том, что все эти племена предков бурят вошли в состав Русского государства". По мнению Б.О.Долгих, "этническая граница между бурятской и монгольской народностями совпала с государственной границей между Россией и Монголией" не 38

случайно. Е.М.Залкинд также отверг тезис о возможности существования об­ щего самоназвания бурят до прихода русских, считая вполне естествен­ ным, что в челобитных буряты называли себя именем, принятым у русских.^^ Однако он считал, что решение проблемы о времени сложения бурят в единую народность не должно сводиться к вопросу о распро­ странении среди них общего самоназвания. Он призывает обратить внимание прежде всего на такие критерии, как общность территории, языка, культурного склада, экономической жизни и особенно уровень социально-экономического развития общества. Подробный разбор всех указанных факторов дал основание Е.М.Залкинду для вывода о том, что

17

Процесс сложения бурятской народности завершился лишь после при­ соединения территории, занимаемой бурятами, к России.'^^ Ц.Б.Цыдендамбаев считал, что именно с приходом русских в Вос­ точную Сибирь создались благоприятные условия для консолидации доселе разрозненных бурятских родов и племен в единую народность."^' Иную позицию занимает по этому вопросу Г.Н.Румянцев, который пи­ шет, что "к приходу русских в Восточную Сибирь в начале XVII в. бу­ рятские племена ... уже составляли народность, о чем свидетельствует обш;ее имя - буряты, которое их объединяло. Они стояли на одной сту­ пени социально-экономического развития и имели одинаковую культу­ ру, которая при всех местных различиях представляла собой определен­ ную этнографическую общность"."*^ Однако сказанное им можно отнести только к племенам Западного Прибайкалья, так как, по его же свидетельству, хоринцы (одно из ос­ новных племен Забайкалья в XVIIB.) сами себя бурятами не называли."^^ Таким образом, к настоящему времени большинство ученых при­ держивается мнения, что процесс сложения бурят в единую народность завершился лишь после присоединения их к России. Наиболее спорным остается вопрос о том, какие этнические группы приняли участие в эт­ ногенезе бурят, в особенности на его раннем этапе. На этот счет сущест­ вуют разные точки зрения. А.П.Окладников, С.А.Токарев и некоторые другие исследователи исходят из того, что автохтонное ядро бурятской народности в Прибай­ калье до XI в. составляли тюркские племена, вероятнее всего, так назы­ ваемые курыканы. Последние примерно в XI-XIII в., в период всеобщего возвышения монголов в этом районе, частью были оттеснены на север, став основой будущей якутской народности, а частью смешались с монголоязычными пришельцами с верховьев Амура, берегов Онона и Керулена, в результате чего и образовалась бурятская народность.

18

Г.Н.Румянцев, наоборот, считал именно монголоязычное ядро ко­ ренным в Прибайкалье, пытаясь проследить его генетическую связь еще с энеолитическим населением Ангары и Лены. Более того, последова­ тельно отстаивая монголизм гуннов, сяньбийцев, жужаней, курыкан, киданей, он пришел к выводу о широком расселении монголоязычных племен, начиная по крайней мере с VI в. н.э., на территории, примы­ кающей к Байкалу, и далее к востоку. Ц.Б.Цыдендамбаев, основываясь главным образом на лингвистиче­ ских материалах, пришел к заключению, что две основные группы со­ временных бурят - булагаты и хоринцы - берут свое начало от протомонголов сяньбийского времени, став первыми протобурятскими пле­ менами. Причем последние, как подчеркивает он, развивались в услови­ ях господства тюркских племен. В целом эта точка зрения занимает как бы промежуточное положение по отношению к двум названным выше.

1980-е годы отмечены дальнейшей активизацией исследований, связанных с разработками различных вопросов древней и средневеко­ вой истории народов Центральной Азии и Южной Сибири. В частности, в трудах многих исследователей получил развитие тезис о возможности пребывания монголоязычных племен в Прибайкалье где-то со второй половины I тыс. н.э. В.В.Свинин, несколько видоизменив свою прежнюю теорию о "трехродовом курыканском союзе", состоящем, якобы, из представите­ лей тунгусов, тюрков и монголов,'^'* впоследствии больше склонился к мысли о монголизме курыканов, поскольку не видел "никаких основа­ ний считать курыкан тюрками"'^^ Несмотря на то, что данная версия вы­ двинута археологом, основанием для нее послужили главным образом лингвистические материалы, точнее, сопоставление этнонима курыкан с тунгусо-монгольским курокан, х?ръгэн - "зять". Археологами в последние годы проведены интенсивные исследова-

19 ПИЯ памятников монгольского времени. Была выделена так называемая раннемонгольская археологическая культура, которая теперь датируется в рамках VII-XIV вв. Правда, необходимо отметить, что окончательная интерпретация и осмысление отдельных элементов названной культуры представляются еще не завершенными. С совершенно иных позиций получил освещение вопрос о времени появления монголоязычных племен в районе оз.Байкал в работах Б.Р.Зориктуева. Последний связывал появление первых монголов здесь с племенем Буртэ-чино, которое появилось здесь после распада Жужанского каганата. Возле оз.Байкал это племя вошло в соприкосновение с местными тюркскими племенами, олицетворением которых выступает Гоа-Марал, супруга Буртэ-чино, т.е. олень, вероятный тотем тюрков.'^^ Однако отдельные пункты рассматриваемой гипотезы нуждаются, на наш взгляд, в более обстоятельной аргументации. Исходя из того, что "существующие сегодня интерпретации этно­ нима бурят не могут быть удовлетворительными как с лингвистической, так с исторической и этнографической точек зрения", Б.Р.Зориктуев предложил также свой вариант этимологии этнонима бурят. При этом он исходит из того, что в монгольском языке встречается термин бураа, имеющий значения "густая роща, лесная чаща; растущий кучами или полосами на горах или в степи лес". Он предполагает, что лесные пле­ мена Прибайкалья, по крайней мере, та их часть, которая именуется у Рашид-ад-дин "булагачинами и керемучинами", могли быть обозначены именем бураад, т.е. "лесные" или "люди леса", что точно соответствует понятию "лесные племена", которым "степные монголы называли насе­ ление по обе стороны Байкала". Этот вариант этнонима продолжал надо

ходиться в употреблении вплоть до начала XVIII в. Выдвинутая гипотеза выглядит в целом неплохо обоснованной и заслуживающей серьезного внимания. Однако, как представляется, и

20

здесь необходимы определенные дополнения, уточнения

начинает

упоминаться этноним бураад. Утверждение о том, что еще в XIII в. этот термин был употребительным по отношению к лесным племенам При­ байкалья, пока не может быть подтвержден ни на каких реальных фак­ тах. Предстоит также выяснить, в силу каких конкретных обстоятельств (лингвистических, экстралингвистических) произошло превращение бу­ раад в буряад. Еще

одна

версия

этимологии

этнонима

бурят

выдвинута

Д.С.Дугаровым. По его мнению, этноним состоит из двух частей: тюрк. бури

- "волк" и йа - усеченной формы теонима Айа (бога-творца и

громовержеца у древних бурят и их далеких тюркоязычных предков)'*^. Но, поскольку, основные положения работы изложены тезисно, доказа­ тельная сторона гипотезы осталась не до конца раскрытой. Можно лишь указать, что работа представлена в русле общей концепции автора, от­ стаиваемой им за последние годы, согласно которой, основные племена бурят - это бывшие тюрки, лишь впоследствии подвергшиеся процессу монголизации.^^ Одновременно велись исследования по выявлению ранних этниче­ ских истоков тюрко-монгольских народов, где затрагивались сложные и запутанные вопросы этнической принадлежности древнего населения Центральной Азии - носителей культуры плиточных могил, херексуров, хунну, дунху и т.д. Согласно концепции, например, П.Б.Коновалова, формирование современных народов Центральной Азии и Южной Си­ бири является результатом длительного и сложного взаимодействия тюркских и монгольских племен, начиная, по крайней мере, с эпохи бронзы.^' Предложены новые версии по локализации прародины мон­ голов. По гипотезе С.Ш.Чагдурова, этим местом могли быть, скорее, пределы Саяно-Алтайского нагорья и верховьев Селенги.^^

21

Появилась серия работ, в которых дана характеристика этнической ситуации в Южной Сибири и Центральной Азии в XII-XVII вв., рас­ сматривались вопросы развития этнического самосознания монголов и бурят, обосновывалась идея о том, что Прибайкалье в это время состав­ ляла часть Монгольского государства, а местное население - часть еди­ ного монгольского "суперэтноса".^^ Источники Работа выполнена на основе комплексного использования данных различных видов источников. Одним из важнейших источников для нашего исследования по­ служили материалы археологических раскопок на территории Прибай­ калья и сопредельных регионов. Усилиями нескольких поколений оте­ чественных археологов к настоящему времени накоплен богатый и раз­ нообразный материал, который, правда, хронологически и территори­ ально распределен весьма неравномерно. В целом рассмотренный мате­ риал еще требует окончательного осмысления и интерпретации, особен­ но в этническом плане. Следующий важный источник - результаты антропологических исследований. Если соматологический материал по современным буря­ там собран в достаточной мере, все еще весьма скудными остаются палеоантропологические серии, что затрудняет воссоздание более-менее полной картины преемственности между древним и современным насе­ лением. Необходимо также отметить отсутствие данных по одонтологии и дерматоглифике бурят. В работе активно использованы сведения из различных

пись­

менных источников - китайских династииных хроник, древнетюркских эпитафий, таких известных сочинений собственно монгольского време­ ни, как "Сокровенное сказание", "Сборник летописей", монгольских и бурятских летописей XVII-XIX вв. Все они очень разные и по хроноло-

22

гии описываемых событий, и по характеру, полноте, достоверности све­ дений, потому требуют весьма критического отношения при их исполь­ зовании. В диссертации достаточно полно использованы данные богатей­ шего фольклорного наследия бурят. К настоящему времени все основ­ ные варианты генеалогических легенд и преданий, родословных таблиц уже опубликованы. Вопрос заключается, главным образом, в необходи­ мости их объективного отбора и анализа. В качестве важного дополнительного источника в работе впервые целенаправленно применены материалы по ономастике. Наконец, существенной основой нашего исследования явились материалы полевых работ автора, начатые в 1970-х годах. Исследовани­ ем были охвачены практически все регионы этнографической Бурятии, также некоторые районы Монголии, Хакасии, Якутии. С 1997г. совместно с сотрудниками Института общей и экспери­ ментальной биологии СО РАН, Института общей генетики

им.

Н.И.Вавилова РАН, Института биологических проблем севера ДВО РАН начаты исследования по выявлению рестрикционного полиморфизма митохондриальной ДНК бурят. Получены предварительные результаты по итогам обследования более ЮОчел. из различных регионов этногра­ фической Бурятии.

23

Глава I. ПРИБАЙКАЛЬЕ И ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ В ДРЕВНОСТИ 1. О генезисе монголоязычного ядра бурят В настоящее время со значительной долей вероятности можно ут­ верждать, что начало собственно процесса этногенеза бурят, как впро­ чем, и большинства других современных народов, по крайней мере, в рамках сибирско-центральноазиатского региона, относится к периоду не ранее середины I тыс. н.э. Потому что именно с этого времени в имею­ щихся материалах (археологических, антропологических письменных и др.) начинают проявляться некоторые конкретные черты, позволяющие провести этнографические параллели в культуре и языке отдельных эт­ нических общностей нашего времени. Разумеется, сказанное отнюдь не отрицает возможности обращения к материалам более ранних эпох для сравнительно-исторического анализа, ибо, как принято считать, в ар­ хеологических культурах этнические черты начинают проявляться еще где-то с конца неолита. Однако при этом допускалась возможность ре­ шения вопроса об этнической принадлежности древнего населения в основном на уровне таких крупных этнолингвистических общностей, как языковые семьи или ветви.' Буряты как народность в процессе своего сложного и длительного формирования сложились из различных этнических компонентов. В то же время очевидно, что основным ядром народности, ассимилировав­ шим и объединившим вокруг себя различные этнические группы, были

24

монголоязычные племена. Поэтому вопрос об их происхождении явля­ ется одним из основных при разработке проблемы этногенеза бурят. Этот вопрос в разные годы различными учеными решался весьма неоднозначно. Одним из наиболее последовательных сторонников авто­ хтонного положения монголоязычных племен в Прибайкалье являлся Г.Н.Румянцев. Обосновывая данный тезис, он исходил, в частности, из того, что терминология, связанная с условиями лесного охотничьего быта, обнаруживает общность в монгольских, тунгусских и самодий­ ских языках, что, по его мнению, могло быть следствием достаточно длительных контактов между носителями данных языков еще в доскотоводческий период их истории, т.е. не позднее II тыс. до н.э.^ Отдавая должное исследователю за весьма интересный и своеоб­ разный ход рассуждений в целом, всё же отметим, что приведенные до­ воды не могут служить основанием для окончательного решения вопро­ са о возможности столь раннего пребывания монголоязычных племен на территории вокруг оз. Байкал. Во-первых, предполагаемые контакты между древними монголами и самодийцами могли иметь место не только на территории Предбайкалья^, потому что по имеющимся данным, в частности, топонимики, аре­ ал расселения самодийских племен мог простираться гораздо южнее и восточнее указанного района. Во-вторых, отмеченная общность в языке монголов и самодийцев могла установиться через посредство тунгусского языка. На эту мысль наталкивает, в частности, факт расхождения значений терминов в ука­ занных языках. Например, в монгольских языках термин нохой означает "собака", в ненецком нохо означает "песец, маньчжурское н'охэ - "волк", а эвенское нокэ (нока, нуэкэ) - "самец (собаки, волка, лисицы, песца), кобель"; общемонгольское ;кнэгэн - "лиса", ненецкое венэко - "собака",

25

эвенкийское с?нэгэн - "собака"; старописьменное монгольское cinu-a "волк", ненецкое теня - "лиса".^ Как нетрудно убедиться, приведенный материал слишком скуден для каких-либо широких обобщений. Не исключено, что некоторые па­ раллели, например, такие, как yvvysn и венэко, судя по исходным фор­ мам^, могли оказаться и случайными совпадениями. Версию о возмож­ ности пребывания монголоязычных племен в Прибайкалье в древности отстаивал Н.П.Егунов. При атом попытался "далеких предков бурятпротомонголов" связать о обитателями верхнепалеолитических поселе­ ний Мальта и Буреть. Основанием для этого послужило то обстоятель­ ство, что у обитателей этих поселений, как и у протомонголов, вход в жилище расположен с южной стороны. Кроме того, точно такое же, как и у мальтийцев и буретинцев, "деление юрты на две половины с выхоДОМ на юг наблюдалось у предбайкальских бурят до революции . Не вдаваясь в детали этих и других подобных рассуждений, можно лишь указать, что попытки проведения прямых параллелей между па­ леолитическим и современным населением не могут быть приняты все­ рьез. К тому же, судя по высказываниям некоторых археологов, маль­ тийскую культуру следует признать явлением экзотичным для Приангарья. До сих пор не удается обнаружить ее истоков, равно как и просле­ дить ее дальнейшую судьбу.^ Если же речь вести о действительных автохтоннах края, то имеется гораздо больше оснований для связывания их с предками современных тунгусо-маньчжурских нapoдoв^. Высказывались на этот счет и другие, нередко совершенно поляр­ ные выше приведенным, точки зрения. С.А.Токарев был, пожалуй, од­ ним из последних авторитетов в этой области, который довольно опре­ деленно придерживался мнения о том, что первые монголоязычные племена появились у вод Байкала в начале ХШ в, т.е. в связи о события-

26

ми, вызванными образованием империи Чингис-хана'°. Вместе с тем, считаем необходимым подчеркнуть, что он рассматривал этногенез бу­ рят как весьма сложный процесс взаимодействия различных по проис­ хождению составляюш;их пришлого и аборигенного характера, а не как механическую замену одного этноса другим. В целом схожей точки зрения придерживался Б.О.Долгих, хотя конкретно не затрагивал вопроса о времени прихода монгольского насе­ ления в Прибайкалье. Если бу л агаты были монголизированы задолго до прихода русских, то эхириты, по его мнению, еще к началу XVIIB. гово­ рили на тюркском языке'\ Несколько удревнил время проникновения монголоязычных племен в Прибайкалье А.П.Окладников, датируя его Х1-ХП вв. Основани­ ем для этого послужили материалы восьми погребений, раскопанных им в 1929г. около улуса Сэгэнут в верховьях Лены. Сравнивая их с известными к тому времени материалами Курумчинской культуры, он пришел к выводу, что Сэгэнутский могильник яв­ ляется своеобразным свидетельством произведшей здесь смены мест­ ных, тюркоязычных аборигенов монгольскими племенами, вышедшими, вероятно, с берегов Онона и Керулена, близ оз.Буир-нор. В подтвержде­ ние своего вывода он ссылался на сообщения письменных источников, результаты анализа наскальных рисунков, этнографические аналогии. Так в свое время А.П. Окладниковым была создана довольно стройная и достаточно убедительная концепция о заселении Прибайкалья монголоязычными племенами, получившая в свое время широкое признание и поддержанная впоследствии другими исследователями . Однако с тех пор с появлением новых данных наши представления об археологических памятниках региона не только значительно расши­ рились, но и усложнились. Например, при сравнении погребального об­ ряда Сэгэнутского могильника и курумчинцев А.П. Окладников исходил

27

главным образом из конструктивных особенностей так называемых "шатровых могил", имеющих будто бы признаки трупосожжения. К на­ стоящему времени подобный взгляд на эти памятники многими иссле­ дователями отвергнут. Одни их рассматривали как ритуальные соору­ жения, связанные не со смертью, а с рождением человека и представ­ ляющие собой "захоронения последа"'"*, другие считают их поминаль­ ными конструкциями, в которых отражена сложная взаимосвязь миро­ воззренческих представлений человека, они связаны скорее, с идеей Мировой горы.'^ А выявленные в последнее время у курумчинцев захо­ ронения с обрядом трупоположения имеют больше аналогий с сэгэнутскими, чем различий: та же ориентировка погребенного, помещенного в колоду или положенного прямо на землю, плоская надмогильная кладка и т.д. Далее, обращаем внимание еще на одно обстоятельство, оставлен­ ное А.П.Окладниковым без специального рассмотрения - это наличие в Сэгэнуте захоронения лошади целиком, которое располагалось несколь­ ко особняком, в метрах 4-х от остальных могил. Отмеченный факт не совсем характерен, но и не единичен, для погребальных комплексов, да­ тируемых монгольским временем. Следующий наиболее известный пример - Усть-Талькинский мо­ гильник, расположенный на левом берегу Ангары близ п.Балаганск, ко­ торый был открыт в 1957 г. Было исследовано всего 79 могил, в т.ч. 20 погребений с лошадьми - "единичные, парные и совместно с челове­ ком". Они датированы ХП-XIV вв. и связаны с монгольскими племена­ ми.'^ А.П.Окладников счел возможным определить датировку данного памятника

XVIB^^.

Эту датировку поддержал Б.Б.Дашибалов, который

предложил рассматривать Усть-Талькин "как могильник, оставленный племенным объединением булагатов, ...как свидетельство взаимодейст1 о

вия монгольских и тюркских этносов".

28

В конце 1980-х годов усилиями археологов Иркутского краеведче­ ского музея, работавших по спасению археологических памятников в зоне размыва берегов Братского водохранилиш;а, было открыто и час­ тично раскопано три могильника "с обрядом захоронения человека и коня". Могильники расположены в Осинском, Нукутском и УстьУдинском районах Иркутской области, в лесостепной зоне средней Ан­ гары. Внешнее и внутреннее устройство могил, положение погребенного, сопровождающий инвентарь в целом вполне сопоставимы с Сэгэнутским и Усть-Талькинским могильниками. Захоронения лошадей "про­ изводились под плоской сплошной овальной выкладкой из плит песча­ ника в 2-6 м. от погребений людей. Лошади были умерш,влены ударом в лобную часть черепа и положены на живот о подогнутыми передними и задними ногами. В зубах костяков находились удила". Раскопки этих новых могильников, по мнению В.С.Николаева, по­ зволяют поставить вопрос о выделении "новой археологической куль­ туры развитого средневековья Прибайкалья",

которую он предложил

назвать Усть-Талькинской. Датируется эта культура в пределах ХПXIVBB. И

основную роль в ее формировании сыграли тюркские племена,

вытесненные монголами из южных районов Сибири в Х1-ХП вв." Следует подчеркнуть, что погребения с лошадьми обнаружены также на территории Забайкалья. Правда, судя по имеющимся опи­ саниям, по типу захоронения они несколько отличаются от предбайкальских. Так, Е.А.Хамзина на г.Тапхар отмечала одно мужское погре­ бение, в могильной яме которого зафиксированы костные останки жертвенного коня. Возможно близки к нему по обряду захоронения два по­ гребения, обнаруженные Е.В.Ковычевым в Восточном Забайкалье, в районе с.Усть-Борзя, на Ононе. Здесь "умершие и лошади были погре­ бены под небольшими каменками выкладками подчетырехугольной

29

формы... Взнузданные и оседланные лошади лежали о правой стороны от умерших, за невысокими "заборчиками" из кольев и чурбачков и бы­ ли ориентированы головами в ту же сторону, что и их бывшие хозяева: на север - северо-восток. Судя по сохранившимся костям ног и черепам, в могилы были положены только остатки животных, вместе со шкурами. Всё остальное, очевидно, было съедено" . Кроме того, на Енхорском могильнике, открытом в начале 1980-х годов и датированном второй половиной I тыс. н.э. -первой половиной П тыс. н.э., зафиксированы 2 захоронения лошадей "без следов насиль­ ственной смерти на костных останках."^^ Так как результаты исследова­ ний памятника носили предварительный характер, больше о них ника­ ких сведений не имеется. Можно лишь предполагать, что речь идет о погребениях, расположенных отдельно от человеческих. Обращает на себя внимание факт отсутствия "следов насиль­ ственной смерти" на костяках. Поскольку трудно допустить, что при об­ ряде были использованы туши уже мертвых лошадей, можно предпола­ гать, что животные были умерщвлены путем разрыва грудной полости и прерывания аорты. В настоящее время среди бурят данный способ ис­ пользуется в основном при забое барана. Что же касается лошади, то, судя по нашим наблюдениям, указанный способ применялся в основном при умерщвлении жертвенного животного"^^. Отметим, что за необходимость иной этнической интерпретации захоронений с лошадьми в Западном Прибайкалье одними из первых высказались якутские ученые, которые подчеркивали, что обряд погре­ бения о конем характерен в первую очередь для тюркских племен. По мнению И.В.Константинова, А.И.Гоголева, данный обряд связан с про­ никновением в этот район новых тюркских групп из Саяно-Алтая, кото­ рые отсюда проникли дальше на север и приняли участие в формирова24

НИИ якутской народности .

30

Естесственно, что бурятские ученые также не могли пройти мимо вопроса о погребениях с лошадьми. П.Б.Коновалов, в частности, при­ знал соображения якутских археологов на этот счет вполне справедли­ выми.^^ Проанализировав широкий круг материалов по рассматривае­ мой тематике, Н.В.Именохоев также высказался в пользу тюгу-телеской этнической принадлежности обряда захоронения с конем.'^^ Вместе с тем с вопросом, связанный с обрядом захоронения с ло­ шадью, остается много невыясненного. Если признать исконную тюрк­ скую этническую принадлежность данного обряда, то возникает вопрос: был ли он воспринят монголоязычными племенами? Если да, то при­ мерно с какого периода времени это произошло и прослеживаются ли при этом какие-либо специфические признаки в самом обряде? С другой стороны, несовпадение основной терминологии, связан­ ной коневодством, у тюркских и монгольских народов, свидетельствует, надо полагать, о самостоятельном характере начала приручения лоша­ дей у тех, и у других. В этом случае у монгольских народов, очевидно, должны были возникнуть свои самобытные представления, обрядность, отражающие взаимоотношения между конем и всадником. Таким образом, в свете сказанного, ни Сэгэнутский могильник, ни другие типологически ему близкие погребальные комплексы мы не мо­ жем рассматривать в качестве основного определителя времени появле­ ния монголоязычных племен в Прибайкалье. Однако при такой постановке вопроса неизбежно возникает ряд новых, и прежде всего в отношении той археологической культуры, ко­ торую теперь принято именовать раннемонгольской. Еще сравнительно недавно отмечалось, что "многого об этих памятниках мы еще не знаем, не проведено детального анализа по вариантам погребений, нет ясности и единства мнений в их датировке, не выяснен вопрос о территориаль­ ном распределении памятников, наконец, не решена проблема этниче-

31

ской принадлежности как всего комплекса, так и отдельных его групп"^''. Безусловно, с тех пор произошли заметные сдвиги в ее изучении, но тем не менее остается еще много неясных моментов. К примеру, нет еще окончательного решения относительно того, как будут соотносить­ ся с памятниками названной культуры погребения с лошадьми. Далее, как известно, общим объединяющим признаком раннемонгольской археологической культуры современные исследователи счи­ тают наличие в погребениях берцовой или бедренной кости барана.^^ Если прежде эти памятники датировались в пределах

XI-XIVBB., ТО

последующие находки костей бараньей ноги в погребениях более ран­ него периода (примерно VIT-X вв.) дали основание для расширения ронологических рамок названной культуры^^. Вместе с тем, отнюдь не всё ясно как раз в отношении "стержнево­ го признака" культуры - вкладываемой в погребения кости бараньей но­ ги. С тем, что в этом факте кроется какой-то особый ритуальный смысл, согласны многие. Кость ноги барана, считает В.В.Ковычев, "играла роль сулдэ - вместилища души умершего" . С.В.Данилов, посвятивший спе­ циальную работу данному обряду жертвоприношения, пришел к заклю­ чению, что бедренная и берцовая кости барана, содержащие "жизнен­ ную силу" - сулдэ, "играла какую-то определенную роль в посмертном существовании человека" . Н.В.Именохоев, с одной стороны, указывая на "особую значимость этого ритуала", счел возможным оговориться, что "нельзя отрицать и меркантильную сторону данного ритуала, веро­ ятность положения бедренной части ноги в качестве хорошего куска мяса - заупокойной пищи"'^^. Вместе с тем, как можно заметить, особый ритуальный смысл в данный обряд вкладывается главные образом на тот случай, когда кость бараньей ноги располагается возле головы покойника, причем в верти-

32

кальном положении узкой частью (голенным суставом) вниз, к дну мо­ гильной ямы. Однако нередки случаи, когда кость бараньей ноги нахо­ дится в иных положениях: сбоку от туловища погребенного, гроба или колоды, также в ногах. Существование определенной закономерности между местополо­ жением кости ноги барана и тем или иным вариантом погребения вы­ явлено С.В.Даниловым. Кости ног барана, обнаруженные в грунтовых могилах, почти всегда находятся в изголовье погребенного. Эта тради­ ция, которая нарушалась в единичных случаях. А в погребениях с раз­ личными внутримогильными конструкциями из бересты, дерева, камен­ ных плит наблюдается постепенный отход от этой традиции. Если в мо­ гилах с берестяными сооружениями кости ног барана не встречаются в изголовье погребенного, то при захоронении в гробах и колодах они встречаются в самых различных местах, что можно истолковывать как постепенное переосмысление той части погребального обряда, которая была связана с наличием в могиле костей ног барана. Теперь погребения с различными способами захоронения хронологически могут быть рас­ положены следующим образом: грунтовые могилы - захоронения в береете - погребения в гробах и колодах. Правда, необходимо учесть, что С.В.Данилов при этом исходил из существовавшей датировки по­ гребений монгольского времени XI-XIVBB. Далее, возникают и другие вопросы, связанные о особенностями рассматриваемого обряда. Дело в том, что находки костей бараньих ног имеются далеко не в каждом погребении. В Сэгэнутском могильнике, как уже отмечалось, кости обнаружены только в двух захоронениях из семи, в Зарубинском - в 3-х из Т-ми^"^. Е.Д.Хамзина относительно мо­ гильника Tanxap-IV отмечала, что "обязательной принадлежностью всех могил этого могильника являются остатки заупокойной пищи - нога ба­ рана, иногда даже две"^^ Однако, насколько можно судить по ее же

33

описаниям этого могильника, указанные находки обнаружены только в шести могилах из 14-ти,^^ что с учетом даже возможных потерь ввиду сильной разрушенности некоторых погребений, плохо согласуется со сказанным выше. Или же, например, в восьми исследованных Е.В.Ковычевым погребениях из Восточного Забайкалья кости бараньих ног обнаружены только в двух, если не считать найденный еще в одной из могил череп козла о рогами и разрозненные суставы ног под ним.^^ Судя по всему, баранья нога присутствует далеко не во всех погре­ бениях Енхорского могильника.^^ Что же касается раскопок В.С.Николаева, "в большинстве погребе­ ний имелись остатки ритуальной пищи в виде позвонков и целого скелета барана" . А по данным Е.Ф.Седякиной, в каждой внутримогильной колоде имелись голова и бедро барана'^^, т.е. налицо отклонение от тра­ диционного обряда. Мы пока не пытались выявить какую-либо законо­ мерность в фактах отсутствия или наличия в погребениях костей ба­ раньей ноги, возможно, это удастся проследить на основе более тща­ тельного анализа и с привлечением большего круга материалов. Словом, остается фактом, что так называемая раннемонгольская культура, датируемая в последнее время в рамках УШ-Х1Увв., пред­ ставляющая, безусловно, нечто единое особенно в сопоставлении с дру­ гими известными археологическими культурами, обнаруживает в то же время чрезвычайное разнообразие в типах над - и внутримогильных конструкций и способах захоронений умершего. На наш взгляд, отме­ ченный феномен можно объяснить не только "I) разновременностью; 2) социальной дифференциацией; 3) индивидуальными особенностями по­ гребенного; 4) причинами смерти""^', но и как результат длительного и многостороннего взаимодействия различных по происхождению этно­ культурных традиций. Иначе порой трудно объяснить некоторые факты, встречающиеся в материалах названной культуры.

34

Например, часто в рамках одного и того же могильника попа­ даются весьма разнотипные захоронения. Так, в погребении №5 Сэгэнутского могильника костяк сориентирован головой на северо-запад, "следов колоды не было", тогда как все остальные костяки лежат голо­ вой на северо-восток и в колодах. В Зарубинском могильнике все погребенные помещены в колодах, Однако если в могиле № 1 погребенный сориентирован головой на вос­ ток, лежит на левом боку с подогнутыми коленями, то в могилах №3,4 ( №2 оказалась разрушенной) костяк расположен головой на запад, лежит на спине, возле одного обнаружена кость бараньей ноги около бедра; в могилах №№5-7 покойник сориентирован головой на север, лежит так­ же на спине, в 2-х из них зафиксирована нога барана возле черепа.'*^ Пе­ речень подобных примеров можно продолжить. Таким образом, анализируя имеющийся в нашем распоряжении ма­ териал, мы считаем возможным выдвинуть следующую интерпретацию погребального обряда с костью бараньей ноги. Очевидно, данный риту­ ал не следует рассматривать как своеобразный этнический определитель культуры, традиционно связанной с монголоязычными племенами. Ес­ ли, окажем, следовать версии СВ. Данилова, данная обрядность как ус­ тойчивый ритуал прослеживается преимущественно на начальных эта­ пах развития культуры, т.е. в тот период, когда она имела "как бы тюркизированный по своему инвентарю облик"'*'^. Затем данный обычай по­ степенно подвергся переосмыслению, вероятно, не без воздействия со стороны иноэтнических, в данном случае, монгольских компонентов. Н.В.Именохоев в поисках истока данного погребального обряда обратился к материалам Кокэльского могильника в Западной Туве (ко­ нец I тыс. до н.э. - начало I тыс.н.э.). При этом выясняется, что кокэльцы хуннского времени хоронили своих умерших почти аналогичным обра­ зом с кочевниками развитого средневековья Прибайкалья и Северной

35

Монголии. Покойников также хоронили в деревянных гробах из досок лиственницы или тополя, а иногда в колодах, многократно отмечены за­ хоронения непосредственно на земле. И самое главное, почти в каждом погребении найдены остатки мясной ритуальной пищи - кости овцы, главным образом, задней ноги. Причем последние располагались пре­ имущественно в ногах умершего, редко у изголовья"^"*. Правда, остается несколько непонятной правомерность тезиса о монголоязычности кокэльцев, которые, якобы, мигрировали на восток после разгрома сяньбийцами "хуннского полиэтнического союза"'*^ Ду­ мается, что отмечаемая близость между культурами населения Кокэльского могильника и хунну само по себе еще не дает оснований для по­ добных заключений. Большой и сложный вопрос об этнической принад­ лежности хунну решалось и решается, как известно, весьма неоднознач­ но. Пока же отметим сравнительно большую близость в особенностях погребального обряда и инвентаря Кокэльекого комплекса и могильни­ ка Найман Толгой в Западной Монголии. Последний, наряду со сход­ ством, имеет ряд существенных отличий от известных памятников хун­ ну в Ноин-Уле и Забайкалье"*^... Начиная со второй половины I тыс. н.э.- время новых великих по­ трясений среди народов Центральной Азии - какая-то часть кокэльцев начала расселяться к востоку из мест своего исконного обитания и за­ ложила основу специфического погребального обряда среди местных племен. Как видно из сказанного, удовлетворительное решение вопроса о времени появления монголоязычнах племен в Прибайкалье на основа­ нии только археологических материалов пока не представляется воз­ можным. В последние годы этот вопрос получил освещение в работах дру­ гих исследователей. Б.Р.Зориктуев, в частности, связывал появление

36

первых монголов около оз.Байкал с племенем Буртэ-чино, которое поя­ вилось здесь после распада Жужанского каганата. При этом он исходит из того, что под известным по монголо-бурятским летописям именем Буртэ-чино "подразумевается название одноименного племени буртэчино, почитавшего в качестве своего предка волка". Возле оз.Байкал это племя вошло в соприкосновение с местными тюркскими племенами, олицетворением которых выступает Гоа-марал, супруга Буртэ-Чино, т.е. олень, вероятный тотем тюрков'^''. Однако в предлагаемой версии много неясного и неопределенного. Прежде всего представляется малодоказанным тезис о пребывании Бур­ тэ-чино в Баргузинской долине. Вызывает некоторое недоумение то об­ стоятельство, что автор в своих выводах опирается в основном на дан­ ные монгольских летописей ХУШв., бурятских исторических хроник XIXB.,

также некоторых версий устных преданий, бытующих среди бар-

гузинских бурят. Имеется общепризнанное положение о том, что сведе­ ния по ранним этапам этнической истории монголов, содержащиеся в монголо-бурятских источниках ХУП-Х1Хвв., являются вторичными по отношению к

первоисточникам, к числу коих относится прежде всего

"Сокровенное сказание монголов" и некоторые другие ранние, не до­ шедшие до нашего времени сочинения. "Легенда, лежащая в основе рас­ сказа

"Тайной

истории

монголов",

-

отмечал,

в

частности,

П.Б.Балданжапов, - в дальнейшем была дополнена подробностями, по­ черпнутыми из других источников, различными вымыслами и перенесе­ на в позднейшие монгольские летописи". В том, что сюжет о Буртэчино в этих сочинениях не является оригинальным и использован лишь для составления общего исторического фона, убеждает и сам текст, где нередко искажены и иначе истолкованы имена даже основных персона­ жей и географические названия. Так, в "Алтан-тобчи" Мэргэн Гэгэна

37

сообщается о прибытии в вэдскую землю, где его встретила Маралхатун из рода гова (подчеркнуто нами - Д.Н.).'*^ В "Пагсам-Чжонсан" повествуется о Борта-Зэба, который, достиг­ нув горы Бурхан-Галтун на берегу воды Бегал, встретился с племенем Бета (везде подчеркнуто нами - Д.Н.).^° Достаточно ярким образцом авторского переосмысления данного сюжета может послужить и текст "Эрдэнийн тобчи" Саган Сэцэна. Здесь младший сын убитого тибетского царя сначала оказался в местности Гонбо, но не сумел там му,

прижиться среди местного населения. Поэто­

взяв свою жену по имени

Тенгиз

Гоа-марал,

он

перешел

море

и пошёл в восточном направлении. В районе Байкала Буртэ-

чино достиг горы Бурхан-халдун и встретился с народом Бэдэ, который сделал его своим нойоном.^^ "Обаргузинение" же сюжета о Буртэ-чино, подмеченное еп],ё Г.Н.Румянцевым , произошло, безусловно, из-за близкого созвучия на­ звания гор Бурхан-халдун и Бархан-агула. Кстати, в летописи Ш.Н. Хобитуева прямо указано, что Буртэ-чино жил на горе Бурхан-халдун, ко­ торая сейчас называется Бархан.^^ Поэтому будет более логичным и оправданным, если в своих умо­ заключениях мы будем опираться именно на материалы первоисточни­ ков. А они вполне определенно явствуют, что Тенгиз-море явилось лишь промежуточным пунктом в движении Буртэ-чино в район Мон­ гольского Трехречья. Нельзя также не отметить, что пребывание в За­ падном Забайкалье такого крупного племени, положившего начало монголизации края и впоследствии ставшего основой так называемых "ко­ ренных" монголов, должно было бы найти отражение в письменных ис­ точниках того периода, получить более соответствующий данному со­ бытию резонанс в устных народных преданиях. Если исключить вари-

38

анты баргузинских преданий, нами зафиксировано лишь одно упомина­ ние имени Буртэ-чино, записанной М.Н.Хангаловым: Борхон тула жим мана

Серенький заяц - бег наш

Бортон шоно зардул мана

Серый волк - посыльный наш ^"^

Как представляется, в этом отрывке из шаманского призывания можно усмотреть лишь намек на возможность существования в про­ шлом среди местного населения обрядовых действий связанных с почи­ танием зайца и волка. Вызывает некоторое удивление и само название предполагаемого племени - Буртэ-чино. Перед нами, скорее, эпоним, чем этноним. В дей­ ствительности же, судя по имеющимся данным, речь может идти о бы­ товании в прошлом какой-то этнической группы или общности, носив­ шей имя чино(с). Спустя какое-то время, как предполагает Б.Р.Зориктуев, "из Баргуджин-тукума племя Буртэ-чино ушло в местность Эргунэ-гун, под ко­ торой понимается район Аргуни/" Пробыв некоторое время среди шивэйских племен и позаимствовав у них отдельные элементы культуры, чиносцы направились в район Трехречья, где оказались "по меньшей мере в середине 1Хв." и стали "основой формирующейся монгольской народности"^^. О причинах и обстоятельствах столь странных и трудно­ объяснимых перемещений племени остается только догадываться. Специального рассмотрения требует вопрос об идентификации на­ звания Тэнгис. Высказывались различные версии на этот счет^^. Б.Р.Зориктуев в частности, присоединился к мнению тех, кто растолко­ вывал Тенгис как название оз.Байкал. Причем он допускал, что в сред­ ние века Байкал разными народами мог называться по-разному. "Если древние тюрки именовали его Тенгисом, то население, жившее в непосредственной близости от озера - Байкалом" .

39

Однако в этой фразе опять-таки кроется очевидное противоречие или недоразумение. Б.Р.Зориктуев не поясняет, какое население прожи­ вало возле оз.Байкал. Вместе с тем, из всего хода его рассуждений, из того, что он этимологизирует гидроним Байкал из тюркских слов бай со

"богатый", куль - "озеро" , определенно вытекает, что здесь также про­ живали племена тюркского происхождения. Как представляется, один и тот же географический объект у одних и тех же народов одновременно не мог быть обозначен разными имена­ ми. Как известно, имя Байкал (в форме"Бэйхай") начинает упоминаться в китайских хрониках с конца I тыс. до н.э^ . Правда, ни в средневеко­ вых тюркских, ни в раннемонгольских письменных источниках это на­ звание не встречается, что само по себе довольно удивительно. Этимо­ логия этого названия продолжает оставаться окончательно нерешенной, хотя этой теме посвящены сотни работ, включая специальные моногра­ фии. Большинство исследователей склоняются к мысли о его тюркизме, но есть и сторонники его монголизма . Название Тенгиз, кроме эпизода о Буртэ-Чино, встречается еще раз в "Алтай тобчи" Лубсан Данзана в следующем контексте: "... сын неба Темучин Чингис-хаган весь мир с обрал воедино вплоть до Тэнгисдалая и равным образом устроил, о чем я расскажу, начав с восшествия его на верховный престол" . Имеющие место утверждения, что в данном случае речь идет об оз.Байкал^^, мы отвергаем, так как весь смысл и тон приведенного отрывка противоречит такому пониманию. Термин Тенгис-далай в данном случае можно воспринимать, скорее, как олицетворение Мирового океана. Других более-менее определенных упоминаний о географическом названии Тенгис в источниках нам неизвестно. Слово это очевидно, тюркского происхождения, с чем вроде согласно большинству исследо-

40

вателей.

Оно зафиксировано, в частности, в "Древнетюркском слова­

ре". Но приведенный там контекст не приурочен ни к оз.Байкал, ни во­ обще к какому-либо географическому объекту^"*. С другой стороны, даже если допустить, что Тенгис - это Байкал, то легендарный Буртэ-чино, переправившись через него, должен был бы появиться в верховьях Онона или же в Баргузине со стороны северного (западного) побережья озера, что мало согласуется с совокупностью имеющихся данных. Таким образом, анализ имеющихся материалов не подтверждает распространенный тезис о существовании в средние века у оз.Байкал другого имени - Тенгис. Имеющиеся факты не согласуются также с ут­ верждением о пребывании в прошлом на территории Западного Забай­ калья племени под названием Буртэ-чино. Тогда как же следует воспринимать упоминание о Тенгис-далай: как элемент некоего мифологического сюжета или отражение какого-то реального события, факта? Мы склоняемся к мысли, что речь идет об отголосках каких-то действительных событий, но относящихся не ко второй половине I тыс. н.э., а к значительно более глубокой древности. В этой связи считаем примечательным тот факт, что многие исследова­ тели о названием Тенгис отождествляли не только конкретное мореозеро, но и реки^^ и пустыню Гоби^^, Поэтому вполне определенно на­ прашивается мысль о том, что данный термин не обязательно должен быть идентифицирован с каким-либо из ныне известных географиче­ ских объектов, а мог быть обозначением некоего препятствия вообще, которое пришлось преодолевать древним монголам по пути в район Монгольского Трехречья. Не исключено, что в древности, особенно на уровне эпического сознания, это слово вбирало в себя более широкий спектр понятий и значений.

41

'

>. ,, ^^^

Такая идея может быть подтверждена некоторыми сведениями ле­ гендарно-исторического характера. Как известно, важнейшим этапом в древней истории монгольских племен является период у их пребывания в местности Эргунэ-кун, подробно описанный у Рашид-ад-дина. Иссле­ дователи неоднократно обращались к этой теме, пытаясь определить местонахождение Эргунэ-кун и возможное время пребывания там пред­ ков монголов. К настоящему времени большинство ученых согласно с тем, что под местностью Эргунэ-кун подразумевается

бассейн

р.Аргунь. Менее определенно выглядит ситуация с определением хро­ нологических рамок описываемых там событий. Поскольку при установлении хронологии тех или иных событий в ранней этнической истории тюрко-монгольских народов сложилась оп­ ределенная традиция их вычисления на основании генеалогических таб­ лиц чингисидов, то, думается, есть резон остановиться на этом вопросе подробнее. Возьмем, к примеру, известный из "Сокровенного сказания" эпизод о женитьбе Добун-мэргэна на Алан-гоа, который многие исследователи рассматривали как отражение реальных исторических событий, имев­ ших место в конкретном пространстве и времени. На основании не­ сложного подсчета по родословным, это событие приурочивалось при/ГО

мерно к середине IX - нач. X вв. Предпринимались также попытки установления времени рождения Буртэ-чино. Причем, что поразительно, эта дата определялась с абсо­ лютной точностью - 758 г. н. э. П.Б.Коновалов, на наш взгляд, в целом очень верно разобрался со значением эпонима Буртэ-чино, считая, что "попытка возвести брачный союз Буртэ-чино и Гоа-марал... к конкретной модели этнополитической организации либо тюрков-тукю, либо теле-уйгуров, непосредственных предшественников монголов, была бы искусственной. Правильнее будет

42

рассматривать историческую основу этого союза в более глубокой и обобщенной ретроспективе". Но вместе о тем он допускал, что весь по­ следующий "генеалогический ряд поколений предков Чингис-хана можно считать реальными историческими лицами".^' Однако здесь нельзя упускать из виду то обстоятельство, что "Со­ кровенное сказание" и другие примерно синхронные по времени произ­ ведения создавались в такое время, "когда собственно история полно­ стью еще не отделилась от устного народного творчества, она еще тесно переплеталась с легендой и преданием, что придавало ей вид более или менее вольного повествования, где живая фантазия искусного сказителя порою ценилась еще выше, чем точность хрониста".^^ Поэтому не слу­ чайно Ш.Бира, говоря о реальных исторических событиях и персонажах в хронике, предпочел ограничить нижние хронологические рамки родо­ словной линии чингисидов личностью Бодончара. С такой постановкой вопроса согласны и другие ученые. Так, Г.Сухбаатар допускал возможность существования связи между именами Добун-мэргэн, Дува-сохор и этнонимом Тоба , носители которого основатели северокитайской династии Тоба-Вэй (386-538гг.) - считают­ ся преемниками сяньби. Не допускал сомнений в мифологичности об­ раза Добун-мэргэна, Дува-сохора и некоторых других персонажей из "Сокровенного оказания" Г.И.Михайлов, отмечая, в частности, наличие в их именах таких компонентов, как мэргэн, гоа . Такое замечание можно признать вполне справедливым. Действительно, нетрудно про­ следить, что начиная где-то с эпохи Бодончара, т.е. с того времени, ко­ гда начинаем иметь дело с относительно реальными событиями и лич­ ностями, указанные компоненты сходят со страниц хроники, а взамен возникает термины типа баатур, хан, бек, нойон и т.д. Вероятную мифологичность некоторых других имен в родослов­ ной чингисидов можно усмотреть и в том, что они имеют явную этно-

43

нимическую основу, например, Хоричар-мэргэн, Боржигадай-мэргэн, Монголжин-гоа и т.д. Имя Боржигадай сопоставимо с известным этно­ нимом боржигин. Последний, как достаточно убедительно доказано, разложим на две части бори - "волк" и тегин - "принц" , т.е. имеет в ос­ нове своей тотемное происхождение. Далее, широко распространено мнение о том, что этноним хатагин происходит от имени одного из трех сыновей Алан-гоа, родившихся, якобы, после смерти Добун-мэргэна - Бугу-хадаги^^. Между тем весьма вероятной представляется возможность иной этимологизации этнонима. Он также состоит из двух частей: хад, т.е. "хаты" и тегин . Иначе гово­ ря, выявляется определенная закономерность в том, что не имя человека становится этнонимом, а скорее, наоборот. Следовательно, также обсто­ ит дело с именем другого "сына" Алан-гоа - Бухуту-Сальчжи, который "стал родоначальником племени Сальжиут" . В этой связи отнюдь не случайной представляется созвучность первых компонентов обоих имен - Бугу - Бухуту. В свете всего сказанного не вызывает сомнений и выраженный ми­ фологический образ Алан-гоа. Это прежде всего подчеркивает сюжет о ее непорочном зачатии от луча солнца, в основе которого лежит обосно­ вание идеи о сверхъестественном, небесном происхождении "золотого" рода чингисидов. Само слово алан, как выясняется, объяснимо на осно­ ве современных западномонгольских и калмыцких наречий, где имеет значение, "девственная, непорочная, чистая; изумление, загадочное яв7Q

ление" . Как считает Г.О.Авляев, "здесь перед нами культ непорочной девы, который бытовал среди ойратов и монголов издавна". Одним словом, как бы там ни было, становится очевидным, что сюжеты, связанные с теми или иными легендарными персонажами, нет необходимости строго приурочивать к конкретным датам и определен­ ным территориям, а рассматривать как отголоски очень древних собы­ тий, фактов, этнических традиций.

44

Например, исследователи уже обращали внимание на то обстоя­ тельство, что генеалогия тобаских хаганов, приводимая в "Вэйшу", весьма схожа с генеалогией предков Чингис-хана в "Нигуча Тобчиян"^'. Высказывались также предположения о том, что и сам миф об Алан-гоа мог быть унаследованным от сяньби. В данном случае, оче­ видно, речь должна идти о совпадении не прямых сюжетных линий, а о типологических сходствах, в частности, идее о сверхъестественном, бо­ жественном происхождении монгольских хаганов. Так, в изложении ки­ тайских летописцев содержание сяньбийской версии звучит следующим образом: "При императоре Хуаньди (147-168) у сяньбийцев появился Таньшихуай. Его отец Тоулухоу в прошлом три года служил в войсках сюнну, а его жена, оставшаяся дома, родила сына. Когда Тоулухоу вер­ нулся, это удивило его, и он хотел убить ребенка. Однако жена сказала, что как-то днем, идя по дороге, она услышала удар грома. Когда она подняла голову, чтобы посмотреть на небо, ей в рот попала градинка, которую она проглотила, после чего забеременела и через десять меся­ цев родила сына. Этого ребенка, сказала жена, несомненно ждет не­ обыкновенное будущее, поэтому его следует вырастить и посмотреть, что его ожидает. Тоулухоу не послушал жену и выбросил младенца. То­ гда жена тайно попросила домашних подобрать и вырастить ребенка, которому она дала прозвище Таньшихуай. В возрасте 14-15 лет Таньшихуай уже отличался смелостью, физиот

ческой силой и умом." Определенное сходство прослеживается в преданиях сяньби и монголов, связанных с их переселением. Согласно приведенной в "Вэй­ шу" легенде, сяньбийцам, оказавшимся в "темной, котлообразной, боло­ тистой" местности, для того, чтобы перебраться в более удобные южные края, пришлось столкнуться "с девятью трудностями и восемью препят84

ствиями.

л

А древняя легенда о переселении монголов повествуется у

45

Рашид-ад-дина следующим образом:"... когда среди тех гор и лесов этот народ размножился и пространство занимаемой им земли стало тесным и недостаточным, то учинили они друг с другом совет, каким бы луч­ шим способом и нетрудным по выполнению путем выйти им из этого сурового ущелья и тесного горного прохода". И решили они расплавить горный склон, состоящий из железной руды, для чего им пришлось за­ резать 70 быков и лошадей и сделать из их шкур кузнечные мехи и "ра­ зом этими семьюдесятью мехами стали раздувать огонь под дровами и углем до тех пор, пока тот горный склон не расплавился."^^ Рассмотренный нами материал позволяет высказать некоторые со­ ображения относительно предполагаемого времени пребывания древних монголов в местности Эргунэ-кун. Ориентировочно этот период можно приурочить ко второй половине I тыс. до н.э., связывая его с эпохой дунху. Последние, согласно китайской историографической традиции, считаются одним из наиболее ранних предков монголоязычных племен. Имя дунху впервые появляется в китайских династийных хрониках, О/Г

по одним данным - с 307 г. до н. э. по другим -несколько ранее, с 454 г. до н.э.^'' Что же касается значения данного термина, то большинство синологов расшифровывают его как "восточные ху". По определению еще раннеханьского историка Фу Цяня, такое название возникло в результате того, что дун-ху жили к востоку от хунну ( сюнну). Судя по этим данным, дун-ху совместно с шаньжунами (горными жунами) оби­ тали в то время к северу от царства Янь и восточнее от владений Чжао и "все они были рассеяны по горным дoлинaм.^^ Если территория царства Янь занимала в рассматриваемый период центральную и восточную части современной провинции Ляонин , то вероятной областью рассе­ ления дун-ху могли быть только предгорья Большого Хингана. Анало­ гичной позиции придерживаются Г.Сухбаатар, который считал земли от верховий р.Ляохэ до северных границ Внутренней Монголии кочевьями

46

дyнxy^\ а также авторы "Истории Монгольской Народной Республики"^1 Известно, что в момент прихода на престол шаньюя хунну Маодуня, между ними и дунху "пролегала брошенная земля, на которой на расстоянии 1000 ли никто не жил; и те и другие жили по ее краям, обра­ зуя оуто". Если верить китайским летописям, именно раздор из-за этого участка заброшенной земли послужил поводом к войне между ними, в результате чего дунху потерпели новое, еще более сокрушительное по­ ражение ^, после чего они перестали фигурировать в источниках как эт­ ническое или политическое целое. Имеется основание для утверждения, что данное сообщение китай­ ских хроник по характеру и содержанию более чем соответствует кра­ сочно оформленному рассказу Рашид-ад-дина, который он передает следующим образом: "Примерно за две тысячи лет до настоящего вре­ мени у того племени, которое в древности называли монгол, случилась распря о другими тюркскими племенами и закончилась сражением и войной. Имеется рассказ, передаваемый со слов заслуживающих дове­ рия почтенных лиц, что над монголами одержали верх другие племена и учинили такое избиение среди них, что в живых осталось не более двух мужчин и двух женщин. Эти две семьи в страхе перед врагом бежали в недоступную местность, кругом которой были лишь горы и леса и к ко­ торой ни с одной стороны не было дороги, кроме одной узкой и трудно­ доступной тропы, по которой можно было пройти туда о большим тру­ дом и затруднением. Среди тех гор была обильная травой и здоровая по климату степь. Название этой местности Эргэнэ-Кун." Примечательно, что очень большая давность происходивших в Эргэнэ-Куне событий не оспаривается многими учеными.Х.Пэрлээ, следуя указаниям Рашид-ад-дина и отсчитав 2000 лет со времени написания "Сборника летописей", относит интересующее нас событие к 700-600 гг.

47

ДО н.э^^. По мнению Г.Сухбаатара, это событие может быть отнесено к I в. до н.э . Ш.Бира устанавливал свою датировку в достаточно широких пределах -1 тыс. до н.э.^^ Отнюдь не абсолютизируя предлагаемые Рашид-ад-дином неко­ торые хронологические рамки, вместе с тем нельзя не отметить их вполне приемлемую сопоставимость с некоторыми действительными историческими фактами. Например, четыреста лет пребывания древних монголов в Эргуне-Куне вполне согласуется с периодом господства хунну в Центральной Азии, после которых на исторической арене появ­ ляются сяньби, с возвышением которых мы связываем начало всеобще­ го расселения монголов из верховьев Амура. Разумеется, высказывались и другие версии относительно времени пребывания предков монголов в Эргунэ-куне. Специальную статью этой теме посвятил монгольский историк Д.Билэгт. "Производя простой арифметический подсчет", он определил время ухода монголов в Эргунэ-Кун 358-м или 308-м гг. н.э. Исходной основой для подобного лето-

которая им принято без всяких оговорок. Затем от этой цифры отнима­ ется 400 или 450 лет - продолжительность времени пребывания моиголов в Эргуне-Кун.

Искусственный характер подобных построений

очевиден. Д. Гонгор относил период пребывания древних монголов в ЭргунэКуне к

VI-VIIIBB. Н.Э.,

мотивируя свое мнение тем, что последовательно

упоминаемые в китайских хрониках еще со времен хунну и дунху све­ дения о монгольских династиях (сяньби, муюн, тоба, жужань) обрыва­ ются в этот период. В то же время он оставил без каких-либо коммента­ риев сообщение Рашид-ад-дина об Эргунэ-Куне, включая и предлагае­ мую последним датировку, отметив лишь определенную историческую 99

достоверность содержания приведенной легенды.

48

Таким образом, резюмируя сказанное, считаем необходимым еще раз констатировать, что относительно обозримые нижние пределы древнего этапа этнической истории монголоязычных племен тесно свя­ заны о легендарной областью Эргунэ-Кун, которая большинством со­ временных исследователей ассоциируется с бассейном р.Амур. Вопрос относительно хронологических рамок времени пребывания древних монголов в названной области решался не столь однозначно. Анализ со­ держания приведенной в "Сборнике летописей" легенды, также имею­ щихся данных китайских династийных хроник позволяет с опре­ деленной долей вероятности связать предполагаемое время пребывания древних монголоязычных племен в Эргунэ-Куне с периодом возвыше­ ния хунну в Центральной Азии, т.е. конец I тыс. до н.э.-нач. I тыс. н.э.

2. Этнические процессы в Центральной Азии в древности (II тыс. до н.э - сер. I тыс. до н. э.). Весьма сложными и не до конца разработанными, а нередко и запу­ танными, выглядят многие аспекты дохуннуско-дунхуского этапа древ­ ней истории монгольских племен. Хотя детальный анализ особенностей этнических процессов, протекавших на столь ранних стадиях, выходит за пределы хронологических рамок наших исследований, в интересах целостности восприятия излагаемого материала считаем целесообраз­ ным вкратце остановиться на них. В древней истории племен и народов Центральной Азии выдаю­ щееся место, бесспорно, занимает культуры носителей плиточных мо­ гил. Очевидно, что с решением проблемы этнической принадлежности носителей названной культуры тесно переплетены многие вопросы, проливающие свет на характер и направленность этногенетических процессов в регионе в последующие периоды. Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что именно этнические ас­ пекты проблемы исследования ранних археологических культур оста-

49

ются одними из наименее разработанных. В силу ряда объективных, возможно, и субъективных причин, многие исследователи касались этих вопросов попутно, ограничиваясь порой лишь некоторыми соображе­ ниями умозрительного характера. Показательна этом отношении пози­ ция

одного

из

ведущих

исследователей

древностей

Монголии

В.В.Волкова, который в своих заключениях исходил из того, что "наро­ ды и племена, монголоязычность которых общепризнана, все происхо­ дят или населяют восточные районы Монголии ( например, дунху, кидане )". А западную зону он склонен связать с предками тюркоязычных племен'^^.З.А.Новгородова также считает культуру плиточных могил "одной из древнейших протомонголъских", поскольку "становление монгольского этноса с самой его ранней стадии было связано со степ­ ным ландшафтом, располагающим к занятию скотоводством"'*^'. Некоторые исследователи сочли нужным воздержаться от одно­ значного ответа на данный вопрос, полагая, что носители культуры на столь огромной территории, скорее, не могут рассматриваться в качест­ ве предков лишь какой-либо одной группы народов'^^. Нельзя признать обоснованными и попытки отождествления пли­ точников с племенами дунху'°^ поскольку, как было показано выше, территории их расселения далеки от совпадения. Некоторые ученые рассматривали носителей культуры плиточных могил в качестве предков тюркских народов. По мнению, например, А.П. Окладникова, часть плиточников, вытесненная во время экспансии хунну на территории Предбайкалья, приняла участие в формировании культуры курумчинцев-курыкан.'^"^ Правда, эта версия также не бы­ ла подтверждена какими-либо конкретными доказательствами. Более аргументированно пытался подойти к решению данного во­ проса Н.Н.Диков, который связывал некоторые особенности погребаль­ ного обряда плиточников ( восточная ориентировка погребенных, пали-

50

чие балбалов или их прообразов в виде сторожевых "оленных камней") с поздними тюркскими погребальными памятниками Забайкалья.'°^ К этой точке зрения примыкает мнение Л.Н.Гумилева, который оп­ ределял культуру населения плиточных могил как "ранний этап само­ стоятельной хуннской культуры"'°^ Поэтому представляется несколько категоричным утверждение о том, что "преобладающим и более обоснованным является, безусловно, суждение о протомонгольской принадлежности этой культуры"'^'^ П.Б.Коновалов в настоящее время является, пожалуй, практически единственным специалистом-археологом, целенаправленно занимаю­ щимся вопросами этнической идентификации археологических культур на территории Центральной Азии и Южной Сибири, начиная с древно­ сти вплоть до позднего средневековья. Основные выводы автора, сфор­ мировавшиеся в итоге его многолетних изысканий, вкратце могут быть изложены в следующих тезисах. Культура плиточных могил в Шв. до н.э. сменилась культурой хунну. На протяжении тысячелетнего своего существования она трансформировалась из прамонгольской в пратюркскую. И произошло это под воздействием на нее другой культуры, представленной курганами-керексурами. Население курганов-керексуров составляло в целом огромную протокультурную общность, начавшую складываться несколько раньше, чем культура носителей плиточных могил. Изначально керексуры воз­ никли как памятники протоиранского населения. Со временем, в хроно­ логических рамках скифского языкового субстрата стали развиваться прототюркские языки. Во всяком случае, монголо-забайкальские керек­ суры скифского времени принадлежали населению с прототюркским языком.

51

В результате длительного взаимодействия между населением курганов-керексуров и носителями культуры плиточных могил последние восприняли тюркский язык и элементы религиозно-мировоззренческой системы потомков индоиранцев. В то же время "часть населения пли­ точных могил и при керексурах оставалась монголоязычной, была та­ ковой и в составе хуннского объединения, и среди средневековых теле­ уйгуров и тюрков-тюкю были роды и племена монгольского происхождения."'°^ Данная концепция, безусловно, весьма оригинальна и демонстри­ рует во многом новый авторский подход к разработке многих сложных и нерешенных вопросов этногенеза и этнокультурных взаимоотношений древнего населения Центральной Азии. Однако и в рассматриваемой версии проглядывается ряд пунктов, которые, на наш взгляд, не до кон­ ца проработаны или не вполне четко сформулированы. В частности, ос­ тается не совсем понятным механизм возникновения "в хронологиче­ ских рамках скифского языкового субстрата" прототюркского языка. Если же представить, что в относительно обозримой древности (ска­ жем, в период развитой бронзы и энеолита) западная часть территории Монголии была заселена протоиранцами, а восточная - предшественни­ ками монголоязычных плиточников, то возникает вполне закономерный вопрос о первоначальной территории становления носителей пратюрских языков. Причем это население должно было обладать достаточно мощным социально-экономическим и этнокультурным потенциалом, чтобы оно могло за относительно короткий срок последовательно асси­ милировать носителей таких высокоразвитых для того времени культур - курганов-керексуров, плиточных могил. Ситуация, которая складывается в связи с разработкой рассматри­ ваемой проблемы обусловлено, безусловно, вполне очевидными объек­ тивными факторами. Обнародованное еш;е в начале 1980-х годов поло-

52

жение о том, что "современное состояние изученности памятников, предшествующих культуре плиточных могил, и самой культуры не по­ зволяет окончательно решить вопрос о ее происхождении"'°^, остается во многом актуальным и поныне. "При внимательном рассмотрении степени изученности культуры плиточных могил Забайкалья и Монго­ лии выясняется, - констатирует А.Д.Цыбиктаров, - что, несмотря на многочисленность имеющейся по ней литературы, в том числе несколь­ ких обобщений, нет ни одной хотя бы относительно общепризнанно решенной проблемы, если не считать вопросов реконструкции хозяйст­ ва и некоторых черт мировоззрения...Не было обстоятельной разверну­ той характеристики и описания материальной культуры населения, ос­ тавившего плиточные могилы.""° До сих пор точно не определена территория распространения этих памятников, особенно это касается их восточных и юго-восточных гра­ ниц, уходящих в района Внутренней Монголии и Северо-Восточного Китая. Спорным остается вопрос о хронологических рамках существо­ вания данной культуры. Такое состояние темы, по мнению А.Д.Цыбиктарова, сложилось в силу ряда причин объективного и субъективного характера. К числу первых он относит "слабую опубликованность материалов из раскопок плиточных могил по всей территории их распространения и труднодоступность имеющихся сведений вследствие языкового барьера." Под по­ следним обстоятельством имеется в виду выход литературы по плиточ­ ным могилам в разных странах, прежде всего в Монголии и Китае. Субъективных причин несколько. Основная из них - отсутствие во всех работах соответствующей источниковедческой базы, т.е. "обстоя­ тельного описания могильников, конструкции плиточных могил, погре­ бального обряда, предметов материальной культуры из них с подробной классификацией и типологией".

53

Следующей причиной является "ошибочность применяемой мето­ дики раскопок при полевом исследовании подавляющего большинства плиточных могил на территории России и Монголии". Иначе говоря, раскопкам подвергалась площадь только внутри оградок, в результате чего изучалась лишь часть всей конструкции плиточных могил, что приводило к искажение действительной картины, получению неполной информации об этих памятниках. Еще одна причина заключается в "некритичноети подхода исследо­ вателей, занимавшихся или занимающихся изучением культуры пли­ точных могил,

к

использованию первоисточников

и

результа­

тов исследования других авторов" ' Комплексное, монографическое обследование всей совокупности данных, связанных с культурой пли­ точных могил, дало возможность А.Д.Цыбиктарову но новому осветить некоторые важные стороны рассматриваемой проблемы. Им, в частно­ сти, предложена своя оригинальная датировка этих памятников - XIII VIBB.

до н.э. Поскольку хронологические рамки - это одна из основопо­

лагающих характеристик каждой археологической культуры, любое но­ вовведение в этом деле является весьма важным и ответственным пунк­ том, так как оно предполагает необходимость внесения определенных корректив в существующие концепции. Доселе одни исследователи ог­ раничивали временные рамки существования этой культуры в пределах примерно VIIJ - Ш вв. до н.э., другие допускали возможность более дли­ тельного периода ее функционирования, отсчитывая это время где-то с середины П тыс/ до н.э. вплоть до начала н.э. Но большинство согласны с тем, что расцвет культуры плиточных могил приходится в основном на скифо-тагарское время, т.е. в пределах I тыс. н.э. На первый взгляд, в предполагаемой А.Д.Цыбиктаровым датировке нет что-либо принципиально нового, поскольку она укладывается в пре­ делы уже существующих хронологических рамок. Однако суть дела за-

54

ключается в том, что по существовавшей периодизации плиточные мо­ гилы хронологически последовательно менялись памятниками эпохи хунну. А по новой версии, самые поздние плиточные могилы датируют­ ся VI в. до н.э., а наиболее ранние памятники хунну - Ш-П вв. до н.э. "Отсюда следует вывод о неправомерности сопоставления плиточных могил и хуннских памятников П -1 вв. до н.э. с целью выяснения отсут­ ствия или наоборот наличия культурно-генетических связей между ни­ ми, так как они разделены промежутком времени около трех веков... Это оставляет открытым вопрос о судьбе населения культуры плиточных могил в последуюгцую эпоху.'^^ Похоже, как нередко случается, с накоплением новых фактов воз­ никает больше вопросов, нежели ответов. Тем не менее, исходя из сово­ купности имеющихся материалов, с учетом результатов изыскании на­ ших предшественников, считаем возможным предложить свое видение этнической ситуации в регионе в то время в следующих общих чертах. Как считают специалисты, где-то к концу Ш тыс. до н.э. на терри­ тории Монголии складывается две отчетливо выраженные культурные зоны. В западной части начинается развитие культурных традиций, имеющих близкие аналогии на территории Тувы, Алтая и Восточного Туркестана. Зарождение этих традиций обычно связывается с появлени­ ем населения индоиранского происхождения. Подтверждением этому служат и антропологические данные, свидетельствующие о преимуще­ ственном европеоидном облике носителей рассматриваемой культуры. "Палеоантропологический материал из погребений... на территории За­ падной Монголии и Западной Тувы может быть включен в круг тех ма­ териалов, с помощью которых должна рассматриваться и решаться про1 1 "^

блема происхождения памиро-ферганской расы" Восточные границы основного ареала распространения этой куль­ туры проходили преимущественно по котловине Великих озер. Однако

55

сказанное не исключает вероятности того, что отдельные группы насе­ ления, представляющие данный культурно-антропологический тип, продвинулись гораздо восточнее. Антропологи, в частности, давно ста­ вили вопрос о возможности появления европеоидного населения на тер­ ритории Прибайкалья и более восточных районов Монголии, начиная с эпохи неолита. ^'"^ В последние годы этот тезис приобрел более опреде­ ленные оттенки, ибо уже "можно утверждать, что в Монголии расселе­ ние европеоидов достигло территории нынешнего Баян-Хонгорского аймака, а по степям Южной Сибири европеоиды или смешанные груп­ пы населения жили у оз.Байкал""^ Предполагается, что в конце неоли­ та, в результате "перехода к производящей экономике и порожденного ею избыточного демографического давления началось движение евро­ пеоидов на восток, которое охватило весь степной пояс Евразии"''^. О пребывании в Прибайкалье в прошлом ираноязычных племен свидетельствует топонимика. Хотя рассматриваемый материал не может быть использован для установления абсолютной хронологии тех или иных событий, по мнению специалистов, ираноязычный топо­ нимический пласт в Южной Сибири и Центральной Азии - один из наи­ более древних. К числу иранизмов может быть отнесен, в частности, субстратный компонент up- (Иро, Иркут, Иреть, Иртыш и т.д.), который удовлетворительно не расшифровывается средствами других

известных

ни одного из

в регионе языков.

Наиболее ощутимо последствия культурной экспансии индоиранцев отразились в языке местных племен. По мнению, например, Д.Е. Еремеева, значительная часть скотоводческой терминологии, некоторые названия культурных растений, слова и понятия, связанные о градо­ строительством, также и некоторые числительные ( беш -"пять" тумен "десять тысяч; тьма") являются в тюркском ираноязычными по проис­ хождению. Причем заимствования коснулись не только словарного пла-

56

ста, но и некоторых сторон религиозно-мировоззренческой системы древних тюрков. К примеру, приобретенным оказалось не только назва­ ние волка - бери, но и сам культ этого животного. "Вообще сюжет, - за­ мечает исследователь, - в котором родоначальником, героем или вождем является волк, был распространен преимущественно в мифологии индо­ европейских народов - хеттов, иранцев, греков, германцев, грузин. Пре­ дание о волке-прародителе попало через тюрков и в монгольскую ми1 1 о

фологию". По всей вероятности, и истоки культа оленя восходит к этнокуль­ турным традициям западного происхождения, привнесенным в степи Центральной

Азии

племенами

индоиранского

происхождения.

Э.А.Новгородова считает "бесспорным тот факт, что оленные камни (так же, как культ оленя и "звериный стиль") были преимущественно связаны с племенами П тысячелетия до н.э., обитавщими на западе и се­ веро-западе Монголии, Тувы и Алтая.^'^ турности"

Мнение об

"единокуль-

оленных камней и керексуров отстаивает и ряд других

археологов'^^. Если учесть тот общеизвестный факт, что многие религиозномифологические персонажи современных народов Восточной Сибири и Центральной Азии также связаны своим происхождением с индо­ иранским этническим миром,'^' то вырисовывается довольно полная картина тесных и всесторонних взаимосвязей в прощлом между носите­ лями двух разных этнокультурных традиций на территории Монголии. Наиболее интенсивный этап этих контактов, приходится, повидимому, на конец II тыс. - нач. I тыс. до н.э. Примерно этим хроноло­ гическим отрезком датируется расположенные на территории Южной Бурятии и Центральной Монголии курганы-керексуры, которые по ха­ рактеру погребального обряда совершенно идентичны аналогичным со­ оружениям на территории Западной Монголии, Тувы, Алтая.'^^

57

Как можно заметить, керексуры Бурятии и Центральной Монголии в це­ лом синхронны по времени существования с плиточными могилами. Еще одна особенность этих памятников заключается в том, что их объе­ диняет не только единая хронология, но и общая территория их распо­ ложения. Ширина этой контактной полосы, идущей с севера составляет,

по

на юг,

оценке специалистов, около 1000 км'^^ При этом

керексуры и плиточные могилы часто совмещаются на одних и тех же могильных полях. Причем наблюдаются явные признаки того, что ке­ рексуры и о ленные камни появились несколько раньше, чем плиточные могилы. Например, при совместном размещении в одной пади первые часто занимают самые удобные места, а вторые размещаются на остав­ шихся, как бы пристраиваясь к уже существующим сооружениям. Не­ редки также случаи перекрывания ограды керексура кладкой плиточной могилы, использования оленных камней и камней из ограды плиточни­ ками в качестве строительного материала'^"^ Следует, однако, оговориться, что сказанное в целом не про­ тиворечит тезису о хронологической соотносимости названных памят­ ников. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что ко времени сооружения плиточных могил камни ограды керексуров еще не успели задерноваться, и потому могли быть использованы при строительстве, что позволяет говорить о незначительном промежутке времени между сооружениями этих памятников. Следовательно, длительное, на протяжении нескольких веков, со­ вместное проживание на одной территории представителей двух разных культурных традиций привело в конечном итоге к своеобразному этни­ ческому симбиозу. В восточной и юго-восточной части Центральной Азии в это время получает развитие культура плиточных могил. Границы ее распростра­ нения в настоящее время определяются примерно следующим обра-

58

;

зом. Северные пределы в Монголии ограничиваются хребтами Восточ­ ных Саян, в |Бурятии, кроме отдельных, обособленных очагов распро­ странения в Цредбайкалье, они проходят севернее г.Улан-Удэ, частично охватывая территорию современных Прибайкальского и Баргузинского районов, далее на восток по долине р.Уда, по линии Чита - Сретенск вплоть до/хребтов Большого Хингана. Южные и юго-восточные грани­ цы, как yjjce отмечалось, пока могут быть очерчены лишь приблизительi

но. Достаточно полно плиточные могилы представлены во всех южногобийских аймаках Монголии, охватывая, возможно, в какой-то мере территории вплоть до предгорий Наньшаня. На западе ареал распро­ странения плиточных могил доходит до котловины Великих озер'^^. На этой огромной территории на протяжении многих веков (ХШVIBB., ДО Н.Э. ПО последней

классификации) проживало единокультурное

или монолитное в этническом плане население, так как каких-либо за­ метных локальных вариантов в культуре не выявлено. В настоящее вре­ мя большинство исследователей согласно с тем, что культура плиточ­ ных могил возникла на местной основе, уходящей корнями в эпохи ран­ ней бронзы и неолита. Правда, остается в силе известная оговорка о слабой изученности предшествующих культуре плиточных могил эта­ пов. Точка зрения В.Е.Ларичева о вероятной общности культуры пли127

точных могил с культурой каменных поддержанная возражения со

П.Б. Коноваловым, стороны

ящиков

в

получила

Маньчжурии, обоснованные

других специалистов .

В китайских источниках с достаточно раннего времени начинают появляться сообщения о "варварских племенах, обитавших на северных и западных перифериях древнекитайских государственных образований. "На лессовом плато Ордоса, в горах Наньшаня, в верховьях Хуанхэ, южных отрогах Хингана и степях юга Маньчжурии издревле обитали племена, которых древние китайцы, начиная с эпохи Шан-Инь, называ-

59

ЛИ жунами. Несколько позднее в тех же местах появились племена ди.'^° " Жунские племена, почитавшие тотем собаки, явились, по мнению П.Б.Коновалова, одной из этнических основ монголоязычных племен, а племена ди с тотемом оленя - позднейших тюрков. Однако, если исходить из географии расселения древних ди, то первоначально эта группа племен никак не могла быть связанной с так называемой западной этнокультурной зоной, заселенной, как мы пыта­ лись показать выше, ираноязычным населением. Поэтому предпочти­ тельнее их рассматривать в качестве носителей культуры плиточных могил и одной из ранних этнических основ позднейших тюрков. В про­ тивном случае попросту не остается места для расселения этой, безус­ ловно, одной из наиболее крупных этноязыковых общностей Централь­ ной Азии, представители которой, начиная с средневековья, распро­ странились на огромных просторах Евразии. Вместе с тем спорным остается вопрос о дальнейшей исторической судьбе населения культуры плиточных могил. По мнение одних, на ос­ нове

культуры

(Г.П.Сосновский,

плиточных

могил

Л.Н.Гумилев,

сложилась

культура

Ц.Доржсурен,

хунну

Д.Наваан,

Э.А.Новгородова). Другие не усматривают культурно-генетической свя­ зи между названными культурами (А.П.Окладников, Н.Н.Диков, А.В.Давыдова, Л.Р.Кызласов, С.С.Миняев). Третьи не столь кате­ горичны в своих выводах. Например, В.В.Волков, допуская, что пли­ точники явились одним из источников формирования культуры север­ ных хунну, склонен все же считать, что этих фактов недостаточно, что­ бы говорить об этническом родстве носителей этих культур. Ю.С. Гри­ шин, как известно, считал, что в разных районах распространения куль­ туры плиточных могил судьбы ее населения могли быть различными. Например, плиточники Восточного Забайкалья, смешавшись с пришлым

60

населением, дали начало бурхотуйской культуре железного века. Сход­ ную позицию в этом вопросе занимали Е.В.Ковычев и И.И.Кириллов. Не углубляясь в суть этой довольно сложной и специфической по­ лемики, где у каждой из сторон имеются свои определенные доводы, можно высказать следующие соображения. Как представляется, смена хозяйственно-культурного уклада на той или иной территории далеко не всегда может служить основанием для вывода о появлении здесь новых групп населения. Имеющиеся факты достаточно убедительно свиде­ тельствуют о том, что изменение, например, обряда погребений может быть вызвано крупными изменениями не только этнического, но и со­ циально-политического, религиозного характера. Сказанное хорошо ил­ люстрируется на примерах того же Забайкалья и Восточной Монголии. Так, с началом бронзового века здесь повсеместно утверждается новая форма погребения - восточная ориентировка и вытянутое положение покойного вместо обычного для предшествующего времени скорченно­ го или сидячего положения костяков с различной ориентировкой.'^' Иначе говоря, широкое внедрение производства изделий из ме­ талла, а также начало повсеместного распространения скотоводства, оз­ наменовавшего собой "первое крупное общественное разделение тру­ да"'^^, повлекли за собой существенные изменения в экономике, и сле­ довательно, в мировоззрении местного населения. Таким образом, появление на исторической арене хунну, основа­ вших первое в Центральной Азии государство раннеклассового типа, закономерным образом совпало с наступлением новой эпохи - эпохи железа, повлекшей за собой новые революционные преобразования во всех сферах общественной жизни" "Примечательно, что ни в хуннских, ни в плиточных могилах Монголии и Забайкалья не обнаружены архео­ логические материалы, свидетельствующие о вторжении хунну на тер­ риторию плиточников и проживании их среди покоренного населения,

61

как это прослеживается в Туве и Хакасии в виде сосуществования па­ мятников хунну (или их наместников) и местного населения, появления новых черт в культуре местного населения под воздействием культуры хунну".'^^ Вместе с тем, утверждая это положение с несколько иных позиций, прежде

всего

обоснования

датировки

плиточных

могил,

А.Д.Цибиктаров оставляет открытым вопрос о преемственности двух культур, считая, что плиточные могилы и памятники хунну "не могли не только сосуществовать, но и хронологически сменять друг друга... От­ сюда следует вывод о неправомерности сопоставления плиточных мо­ гил и хуннских памятников II -1 вв. до н.э. с целью выяснения отсутст­ вия или наоборот наличия культурно-генетических связей между ними".'^^ Однако даже при условии полного принятия предлагаемой им да­ тировки, вое же считаем нужным отметить, что существование хроноло­ гического разрыва между двумя культурами само по себе еще не может служить доказательством для отрицания каких-либо связей между ними. То, что большинство характерных предметов из погребений хунну "соверщенно неизвестны в плиточных могилах", ещё не обо всем говорит. В данном случае более целесообразны попытки выявления пережитков культурных традиций плиточников у хунну, а не наоборот. А таких слу­ чаев

зафиксировано

немало.

Этого,

впрочем,

не

отрицает и

А.Д.Цыбиктаров, резонно допуская, что "традиция сооружения плиточ­ ных оградок-могил не могла прерваться резко и выходила из погребаль­ ной практики населения Забайкалья и Монголии медленно и постепен­ но, в течение определенного времени сосуществуя с новыми обрядами и обычаями. Поэтому... следует ожидать присутствия некоторого количе­ ства плиточных могил с инвентарем сравнительно позднего облика, т.е.

V-in вв. до н.э., среди памятников предполагаемой нами новой археоло-

62

гической культуры, которая заполнит выявившуюся хронологическую лакуну между культурой плиточных могил и культурой хунну".'^^ Для разрешения рассматриваемого вопроса важное значение могли бы иметь археологические материалы с территории Ордоса, с которой, согласно китайским известиям, тесно связан ранний период истории хунну. Однако имеющаяся информация в археологических раскопках во Внутренней Монголии и Ордосе "настолько схематична, что не позво­ ляет составить даже самого общего представления о погребальном об­ ряде, конструкции погребальных сооружений этих памятников"'^^ Тем не менее, считаем возможным сослаться на одного из ведущих специа­ листов по данной проблеме Тянь Гуанцзиня, который считает, что "рай­ оны распространения различных периодов ордосской культуры бронзо­ вого века в основном соответствуют районам обитания (племен) гуйфан, сяньюнь и белых ди", которых он относит к предкам сюнну. Исходя из характера имеющихся данных, допустимо предполо­ жить, что своеобразие культуры хунну во многом обусловлено и тем. что становление их будущего этнического ядра происходило преимуще­ ственно в пределах южной и юго-восточной периферии культуры пли­ точных могил, где они, находясь в тесном соприкосновении с Китаем, испытали с его стороны мощное этнокультурное воздействие. Поэтому не случайно "погребальные сооружения, обряд захоронений и инвентарь могильников хунну демонстрируют удивительное сочетание элементов скотоводческой, земледельческой, оседлой и строительной культуры".'^^ Специальный анализ конструкций жилищ на Иволгинском городи­ ще показал, что "нет оснований говорить о заимствовании строитель­ ной техники от населения, жившего здесь в эпоху бронзы".'^^ Ближай­ шие аналоги жилищам полу земляночного типа, обогреваемым через отопительные каналы-дымоходы, известны среди народов Приамурья.

63

о существовании весьма широких связей между хунну и соседним Китаем, свидетельствует и другие материалы. ^"^^ Это нашло отражение и в антропологическом типе хунну, в котором прослеживается некоторая примесь дальневосточной расы.^'*' Что же касается палеоантропологического материала, то он всё еш,е весьма скуден'"^^ или неполностью введен в научный оборот, и потому недостаточен для каких-либо полных обобщений. Тем не менее, безус­ ловный интерес представляет заключение антропологов о том, что "в краниологическом материале эпох неолита и бронзы Забайкалья теперь обнаружены те же краниологические варианты, которые известны в ан­ тропологическом составе хунну, чьи серии происходят из могильников той же территории", поэтому прежний, несколько категоричный вывод о приходе последних с другой территории теряет свое значение, Хунну скорее всего формировались в процессе интенсивных контактов населе­ ния степей Забайкалья и

и

Монголии

с

западными,

северными

южными соседями. Одновременно отмечено некоторое усиление европеоидной приме­

си у хунну в целом. Однако это обстоятельство не явилось следствием притока каких-то новых групп европеоидного населения из-за пределов региона, а свидетельствует о том, что "разные локальные племенные группы населения, столетиями приуроченные к определенным местам обитания, будучи втянутыми в орбиту влияния гуннского племенного союза, пришли в движение... Это означает начало интенсивного смеше­ ния, постепенного уменьшения контрастности и формирование, при яв­ ном преобладании монголоидного населения, смешанной по происхож­ дению, но монголоидной по облику расы."''*'* Данные письменных источников также не позволяют говорить о каких-либо значительных перемещениях среди населения Центральной Азии в эпохи бронзы и раннего железа. Известно, что в китайских хро-

64

пиках для обозначения окружающих их "варваров" с древнейших вре­ мен использовались различные племенные названия, разобраться в ко­ торых подчас весьма затруднительно. Здесь ограничимся лишь указани­ ем о том, что большинство современных синологов разделяет мнение известного китайского историка Ван Говэя (1877-1927 гг.) о том. что встречающиеся в источниках племенные названия гуйфан, хуньи, сяньюй, сяньюнь. жун, ди и ху обозначали один и тот же народ, вошедший 145

позднее в китайскую историю под именем сюнну. Не подлежит сомнению, что в этом перечне названий упомянуты и вероятные носители культуры плиточных могил. Следовательно, основ­ ные положения китайской историографической традиции также под­ тверждают отстаиваемый нами тезис о том, что в степных и лесостеп­ ных районах Центральной и Восточной Монголии и Забайкалья с неза­ памятных времен обитали этнически родственные племена, которых мы склонны рассматривать в качестве предков позднейших тюркоязычных народов. При такой расстановке, естественно, возникает вопрос о расселении протомонгольских племен. Прежде всего необходимо указать, что ис­ следователи, независимо от их взгляда на вопрос об этнической принад­ лежности плиточников и хунну, на редкость единодушны в своем стремлении видеть в группе племен дунху одного из вероятных предков монголоязычных народов. Исходя из предполаемой территории обита­ ния дунху некоторые склонны усмотреть в них носителей археологиче­ ской культуры Верхнего слоя Сяцзадань, занимающей северную часть провинции Ляонин и прилегающие районы внутренней Монголии.''^^ Датируется эта культура примерно IX-IV вв. до н.э. Она характеризуется наличием долговременных поселений с округлыми в плане землянками и полуземлянками, также наземными жилищами. Основу хозяйства со­ ставляли зерновое земледелие, также оседлое скотоводство, основанное

65

на разведении свиней, собак, крупного рогатого скота и лошадей. Име­ лось развитое бронзолитейное производство. Выявлена своеобразная керамика, в которой выделяются триподы на заостренных ножках, с прямым венчиком. В культуре в целом, помимо очевидного западночжоурского субстрата, прослеживаются параллели позднебронзовораннескифских культур Центральной Азии. Наибольшая близость у нее обнаруживается с так называемой дворцовской культурой в Восточном Забайкалье (являющейся, по мне­ нию А.Д.Цыбиктарова, вариантом культуры плиточных могил). Такими элементами являются длинные бронзовые ножи с упором для пальцев на рукояти, многоярусные бляшки, привески в виде ложечек или фигурок птиц с распластанными крыльями. Определенное сходство в способе за­ хоронения и в инвентаре прослеживается и с культурой плиточных мо­ гил в целом.' Однако, как уже отмечалось, имеющихся данных по культуре Верхнего слоя Сяцзядянь (по крайней мере, в их изложении на русском языке) явно недостаточно для развернутого сравнения с синхронными по времени культурами Центральной Азии и определения ее места в их ряду. Детальный анализ особенностей погребального обряда позволил некоторым археологам высказать мнение о протосюннуской принад­ лежности культуры Верхнего слоя Сяцзядянь и прилегающих районов. "Погребенные здесь лежат вытянуто на спине, в яме, обложенной внут­ ри камнями; в ряде случаев в яме обнаружены остатки деревянного гро­ ба; в некоторых памятниках погребения имеют намогильные сооруже­ ния в виде округлой каменной кладки". Все эти черты, по предположе­ нию С.С. Миняева, очень близки рядовым сюннуским могилам I-11-й вв. ДО Н.Э.

148

66

Как видим, вопрос об археологической привязке культуры дунху не может быть решен однозначно. Как представляется, для его обоснова­ ния необходимо разобраться с некоторыми другими вопросами. Прежде всего окончательно не определены какие-либо устойчивые этнодифференцирующие индикаторы в рамках древнетюркских и древнемонгольских культур, и каждый исследователь, в зависимости от конкретно по­ ставленных целей и задач, действует по своему усмотрению. Многие в поисках таких признаков склонны обращаться к тотемным культам тех или иных этнических групп. Однако и тут ситуация выглядит далеко не простой. Насколько можно судить по имевшимся фактам, тотемные культы также нередко могут быть заимствованы. Например, попытки проведения этнической грани между дунху и их потомками, с одной стороны, и хунну, с другой, на основании той предпосылки, что "в от­ личие от ухуаньцев и сяньбийцев хунну не отводили собаке никакой ро­ ли в погребальном обряде",^'*^ не могут быть приняты. Погребения соба­ ки явно культового характера обнаружены и у хунну,'^^ и глазковских 1 с 1

племен.

1 со

Аналогичные погребения известны и в других местах,

что

позволяет говорить о повсеместном распространении культа собаки, как впрочем, культа других животных и птиц - волка, оленя, лошади, лебедя и т.д. В качестве одного из стойких этноразделительных признаков рас­ сматривалась

также

традиционная

система

ориентации

тюрко-

монгольских народов. Предполагается, что у монголов издревле суще­ ствовала традиция поклонения солнцу в зените, что выражается в сов­ падении понятий "юг" и "перед", обозначаемых одним сяовом урд(а). У тюрок же наблюдается совпадение понятий "восток" и "перед", что бы­ ло обусловлено, как считают, их поклонением утреннему (восходящему) солнцу. ^^^

67

Однако есть основание считать, что подобная гипотеза нуждается в более тщательном обосновании. По мнению некоторых исследователей, у тех же тюрков "для определения стран света использовались четыре разные позиции или варианты, в т. ч. и лицом к полуденной стороне.'^"* К тому же восточная ориентировка отнюдь не может считаться прерога­ тивой только тюркских народов. "Индийцы, как и многие другие наро­ ды, для целей ориентации на местности обращались лицом к восходя­ щему солнцу".'^^ "В настоящее время, - писал В.В.Бартольд, - мы нахо­ дим следы культа Востока как у турецких (т.е. тюркских - Д.Н.). так и у монгольских народностей, если они остались в стороне от политических и культурных движений, вызванных образованием Монгольской империи."'^^ Имеющиеся факты действительно подтверждают достаточно уни­ версальный характер почитания восточной стороны среди народов Цен­ тральной Азии. Известно, что у ухуаней жильем служил куполообраз­ ный шалащ, "выход из которого обращен на восток, к солнцу". '^^Обычай обращения дверного выхода на восточную сторону отмечен такжеу жужаней'^^ киданей.'^^ В связи со сказанным небезынтересен также вопрос о причинах и времени

смены

пространственной

ориентации

монголов.

По

В.В.Бартольду, "культ Юга начал распространяться в Монголии в эпоху могущества киданей (X - ХПвв.). При Чингис-хане этот культ сделался официальным для всей степи, подчинившейся монголам".'^° Можно предполагать, что зарождение новых веяний в пространст­ венной ориентации монгольских народов могло быть, с одной стороны, результатом тесных этнокультурных контактов о соседними народами, с другой - "следствием качественно нового и более глубокого осмысле­ ния... той половины пространства, которая более освещалась солнцем за весь день как особо значимый".'^' Новые представления об окружаю-

68

щем мире, новая идеология совпадают, как правило, с важными переме­ нами в социально-экономической жизни общества. И некоторые другие признаки, такие, как ориентировка по­ гребенного, запах полы верхней одежды, прическа и т.д.,, нередко рас­ сматриваемые как этноразличительные признаки, требуют, на наш взгляд, более строгого и внимательного подхода при их интерпретации. Обратимся в этой связи к тезису о том, что "древние и современные на­ роды Центральной Азии по покрою переда и запахиванию одежды чет­ ко разграничиваются на тюрок с левосторонним запахом и монголов с 1 (у)

правосторонним." Основы этой идеи, насколько мы можем судить, были заложены в совместной статье СИ. Вайнштейна и М.В.Крюкова. Однако при более внимательном ознакомлении с содержанием работы отнюдь не следует обязательный вывод о том, что запах одежды является этноразличительным признаком именно между монголами и тюрками. Дело в том, что "обычай запахиваться направо (левая пола наверху) - одна из наибо­ лее устойчивых традиций китайской одежды, прослеживающаяся с I ты­ сячелетия до н.э. вплоть до настоящего времени. Левый запах, с точки зрения древнего китайца - признак, отличающий иноземца"

(под­

черкнуто нами - Д.Н.). Поэтому не случайно, по признанию самой Л.Л.Викторовой, к народам, имевшим правый запах одежды, относятся также "барга, маньчжуры, ороки, орочи, нанайцы, различные тунгусоманьчжурские народы Северо-восточного Китая, кидани, тогоны и их предки",'^"^ т.е. те народы, которые испытали наибольшее культурное влияние со стороны китайцев. О том, что запах одежды не может служить этноразличительным признаком между монголами и тюрками, вполне определенно высказы­ вался С.Г.Кляшторный. По его словам, древнетюркские изваяния, на-

69

пример, в Кошо Цайдаме, вопреки сложившимся представлениям, име"

"

165

ЮТ запах одежды и левый, и правый примерно наполовину. Далее, как показали результаты специальных исследований по при­ ческам древних монголов, эти материалы также едва ли могут рассмат­ риваться в качестве достаточно надежного индикатора в этническом плане.'^^ Отмеченную ситуацию, очевидно, следует объяснить тем, что мы в действительности не имеем никаких данных о реальном этническом об­ лике ни древних тюрков, ни древних монголов. Характерные особенно­ сти так называемой древнетюркской культуры, по мнению большинства ученых, сложились к VIl в. н.э.

О специфических чертах собственно

монгольской культуры мы можем судить в основном по материалам XIХШ вв. И эти сведения как бы проецируются при определении этниче­ ской принадлежности населения более ранних эпох. Конечно, такой ис­ следовательский прием вполне допустим в определенных пределах, но не является абсолютно корректным. В частности, при этом не полно­ стью учитываются те вероятные изменения в хозяйственно-бытовом ук­ ладе населения вследствие важнейших преобразований в социальноэкономической сфере общества, происшедших на протяжении многих столетий. Поэтому вполне объяснимы та полярность мнений, преимуще­ ственно умозрительно-априорный подход в решении данной проблемы, о чем уже упоминалось выше. Характерен в этом отношении еще один пример. B.C. Таскин, проделавший, безусловно, огромную работу по переводу и переосмыслению содержании китайских источников о пле­ менах Центральной Азии, исходил, например, из следующих установок. По его мнению, сложившееся в традиционной китайской историографии деление северных народов на три большие этнические группы - сюнну, дун-ху и сушэнь - совпадает с принятым в настоящее время делением

70

ЭТИХ же народов на тюрко-, монголо- и тунгусо-язычные. Если в отно­ шении сюнну и сушэней, рассматриваемых соответственно в качестве предков современных тюрков и тунгусо-маньчжуров, вопрос представ­ ляется решенным, то отсюда вытекает "логический вывод, что к этниче­ ской группе дун-ху относились монголо-язычные племена"/^^ Как не­ трудно убедиться, подобные умозаключения полностью основаны на целой цепи лишь вероятных гипотез, еще нуждающихся в дополнитель­ ных аргументациях. Допуская такое предположение, B.C. Таскин ссылается в основном на материалы, относящиеся к населению более поздних эпох, к так на­ зываемым потомкам дунху, по китайской историографической тради­ ции, - ухуаням, сяньбийцам, жужаням, киданям, шивэйцам и др. "В на­ стоящее время никто не сомневается, - пишет он, - что кидани относи­ лись к монголоязычным народам. Отсюда... к этой же группе должны относиться и все этнически родственные киданям племена",'^^ в том числе, следовательно, и дунху. Безусловно, что в китайских хрониках в определенной мере от­ ражены характер и своеобразие этнических связей между теми или иными племенами Центральной Азии в древности. Однако, принимая во внимание нередко противоречивый характер сообщений данных источ­ ников, попробуем проследить, на основании каких фактов устанавли­ ваемся, например, преемственная связь между киданями и дунху. Со­ гласно В.С.Таскину, наиболее ранние сведения о киданях содержатся в династийной истории "Вэй-шу"(531-554), которые носят весьма лако­ ничный характер, ограничены главным образом указаниями об их взаи­ моотношениях с Китаем и ничего не говорят об их происхождении. Упоминается, правда, об общности киданей и кумоси, но о дунху нет ни слова. Эти сведения практически без каких-либо изменений повторяют­ ся в более поздних хрониках - "Суй-шу", "Вэй-ши". "Цзю Тан-шу". Од-

71

нако со временем, по мере усиления киданей, соответственно повы­ шается и интерес к ним со стороны китайских летописцев, которые на­ чали включать подробные главы о них. К середине Х1в. среди китайских историков установились две точки зрения на происхождение последних: одна связывает киданей с сюнну, а другая, более поздняя, - с дунху. Од­ нако, оценивая обе эти версии, нельзя не согласиться с тем, что они но­ сят "чисто умозрительный характер". Например, в "Удай шицзи"( 1070г.) сказано буквально следующее: "Поскольку кидани занима­ ли древние земли сяньбийцев, их также считают потомками сяньбийцев".^^° Так как других аргументов не приводится, можно полагать, что именно это обстоятельство послужило основой для сближения киданей с сяньби и, соответственно, с дунху. Не случайно Е. Лун-ли, автор "Цидань го чжи", первого китайского сочинения, полностью посвященного истории чужеземного народа, весьма осторожно подошел к вопросу о происхождении киданей. Сле­ дуя в основном версии, излагаемой в "Синь Тан шу", он, например, предпочел опустить фразу о том, что "кидани. собственно говоря, явля1 71

ются ветвью дун-ху". И предпринятая авторами "Ляо ши" (1343-1344гг.) попытка устано­ вить этнические корни киданей "лишь продемонстрировала, что у них, точно так же, как и у предшественников, отсутствовали материалы, на основании которых можно было бы удовлетворительно решить постав­ ленную задачу."'''^ Нет оснований предполагать, что положение изменилось к лучшему в последующие годы. Тем не менее, на взгляд B.C. Таскина, "более пра­ вильна точка зрения, относящая киданей к группе дун-ху" Насколько можно судить, основанием для этого послужили имеющиеся в летопи­ сях Танской династии указания о том, что "кидани и туцзюэ разного корня"'^^, хотя, как представляется, само по себе данное сообщение едва

72

ли можно рассматривать как безоговорочное свидетельство о существо­ вании генетической связи между киданями и дунху и, следовательно, как основание для безоговорочного вывода о монголизме дунху. Разу­ меется, сказанное не исключает возможности того, что какая-то часть племен, входивших в свое время в состав группировки дунху, оказалась впоследствии в среде средневековых киданей в качестве одного из эт­ нических компонентов. Положение осложняется также тем, что в китайских источниках практически нет подробностей об особенностях хозяйственно-бытового уклада собственно дунху, на основании которых можно было бы про­ вести некоторые этнографические параллели с хунну. Таковые в опре­ деленной мере имеются в отношении их так называемых потомков ухуаней и сяньби. Однако этих данных явно недостаточно для проведе­ ния каких-либо конкретных этноразличительных граней между племе­ нами группы дунху и хунну. Например, ухуани "искусны в верховой ез­ де и стрельбе из лука, занимаются охотой на диких птиц и зверей. Пасут скот, отыскивая места с (хорошей) водой и травой. Для жилья не имеют постоянного места, домом служит куполообразный шалаш, выход из ко­ торого обращен на восток, к солнцу. Едят мясо, пьют кислое молоко, одежды делают из грубой и тонкой шерсти."'^"^ На основании подобных фактов можно лишь сделать предположение о достаточно подвижном образе их жизни, что затрудняет соотнесение дунху с носителями куль­ туры Верхнего слоя Сяцзядянь, характеризуемых как типично оседлое население. Конечно, к подобного рода сообщениям китайских (и не только впрочем, китайских) нужно отнестись с определенной оговоркой. Из­ вестно, что авторы многих работ, особенно раннего периода, при описа­ нии образа жизни других народов склонны обращать преимущественное внимание именно на те детали, которые для них носят необычный, экзо-

73

тичный характер. Весьма схожие сведения содержатся, как известно, в китайских источниках и в отношении хунну. Предпринимались также попытки привлечения лингвистических данных для решения проблемы этнической принадлежности древнего населения. Однако сложности в пользовании подобными материалами также налицо. Во-первых, предполагаемые транскрипции слов и терми­ нов из китайского языка не всегда точны. К тому же трудно определить подлинное звучание того или иного иероглифа в древности. ^^^ Вовторых, подавляющее большинство этих слов - термины и имена собст­ венные, т.е. тот лексический пласт, который не отличается особой ус­ тойчивостью, легко заимствуется. Поэтому, несмотря на значительные успехи современной синологии в целом, высказанное в свое время В.В.Бартольдом суждение о том, что "крайне сомнительны попытки оп­ ределить характер языка народа по отдельным словам, большей частью именам и титулам, дошедшим до нас только в китайской транскрипции",

очевидно, сохраняет свое значение по сей день. Сказанное осо­

бенно справедливо в отношении генетически или типологически родст­ венных языков, каковыми и являются тюрко-монгольские. Языковых данных, которых можно было бы связать непосред­ ственно с дунху, не имеется. Не намного лучше обстоит дело и в отно­ шении ухуаней и сяньби. Название горы ухуань В.С.Таскин отождеств­ лял с монгольским_улаан (улаган) - "красный". Кроме того, до нас дошло название женского головного убора ухуаней - гоуцзюэ. "Иероглифы гоуцзюэ, - писал B.C. Таскин, по реконструкции Карлгрена, имели в древ­ ности чтение ku-kiwat, а сам головной убор похож на головной убор монгольских женщин, известный по средневековым китайским источ­ никам под названием гугу. Несомненная фонетическая и смысловая близость терминов гоуц­ зюэ и гугу дает основание говорить, что речь идет об одном и том же

74

женском головном уборе, употреблявшемся как ухуанями, так и средне­ вековыми монголами под одинаковым названием" что, в свою очередь, "позволяет говорить о сходстве в одежде и языке ухуаней и монголов, а это одно из доказательств монгольского происхождения ухуаней".^'''' Правомерность такого рода умозаключений, как можно убедиться, весьма сомнительна, не говоря уже о том, что языковая принадлежность ни термина гоуцзюэ. ни так называемого гугу остается неизвестной. Сложность или возможность произвольного оперирования отдель­ ными словами, терминами подтверждают и другие примеры. Так, по мнению Г.Сухбаатара, этимология только одного сяньбийского слова из шести рассмотренных в свое время К,Сиратори, может быть признана более менее удовлетворительной.

Для сравнения отметим, что сам

Г.Сухбаатар, предлагая нам анализ тринадцати хуннских слов, в отно­ шении только семи из них высказался достаточно определенно, считая их монгольскими. Остальные, по его мнению, или являются тюркоJ 7Q

монгольскими, или же не поддаются объяснению.

Не вдаваясь в под­

робности разбора, всё же укажем, что этимология некоторых слов (мон­ гольских, по мнению Г.Сухбаатара) при более близком рассмотрении могла подучить и несколько другое истолкование. Например, термин оуто сопоставляется со словом удха (утку) - "происхождение, корень". Между тем, в основе данного слова совершенно четко прослеживается тюркский или, во всяком случае, тюрко-монгольский корень ут(огп) "огонь". Поэтому далеко не бесспорным кажется безоговорочное утвер­ ждение о монголоязычности данного термина. Наиболее наглядной иллюстрацией возможных разночтений явля­ ются попытки объяснить этимологию слова "шаньюй". По объяснению Бань Гу, автора "Хань-шу", оно означает "обширный" и показывает, что обладатель этого титула обширен, подобно небу. Сиратори отождеств­ ляет его с монгольским дэнг?й - "чрезмерней, слишком"; Г.Рамстедт и Г.

75

Утида - с монгольским дэлг?? -"широкий"; Е. Пулибланк - с дархан; Г.Клоусон - с тюркским яегу; В.А. Панов - с тюркским тамган; Г. Сухбаатар - с монгольским сайн - "хороший, лучший".

А по мнению B.C.

Таскина, "поскольку сюнну скорее всего относились к тюркоязычным народам, вряд ли правильно искать параллели для термина шаньюй в монгольских языках", хотя, как кажется, сам по себе такой принцип подхода далеко не бесспорен. Название данного титула, как он считает, образовано путем соединения двух слов - "шань" и "юй", что сопоста­ вимо с тюркскими сан - уважение, почет" и юй -"дом т.е. "уважаемый или почитаемый дом."'^' Недостаток фактического материала по языку сяньби ученые обыч­ но старались компенсировать за счет тех данных, которые известны в отношении других племен, традиционно рассматриваемых как этниче­ ски родственные сяньби. Достаточно богатый лингвистический матери­ ал имеется в распоряжении специалистов в отношении так называемых тоба, которые после распада сяньби основали династию Северная Вэй (386-538). Однако, как показал анализ имеющихся данных, о языке тоба также нет полного единства мнений. Одни исследователи (К. Сиратори, П. Пельо, Л. Лигети, Г. Сухбаатар) пытались объяснить тобаские слова на основе средств монгольских

языков,

другие же

(например, А.

Будверг, Л.Базен) высказывались за их тюркское происхождение. Как бы там ни было, имеющихся данных явно недостаточно для окончательного решения вопроса об этнической принадлежности дунху и их так называемых потомков. Поэтому не случайно в качестве "доста­ точно веского основания" для отнесения сяньби и ухуаней к числу монголоязычных племен рассматривалось то обстоятельство, что местом расселения этих племен явились верховья Амура, ибо, "согласно дан­ ным современной науки, в древности монгольские племена расселялись в основном по рекам Шилка, Ингода, Аргунь и верхнему Амуру".'^^

76

Основанием же для локализации этих племен в пределах рассматривае­ мого региона служили в первую очередь сведения о горе Чишань, рас­ положенной в "нескольких тысячах ли к северо-западу от округа Ляодун", куда, по представлениям ухуаней, "возвращаются души умерших". Поскольку Чишань в переводе с китайского означает "красная гора", а понятие "красный" передается в монгольском языке словами улан или улаган, что фонетически... близко, к "ухуань", допускалось предположе­ ние, что "Ухуань и Чишань - названия одной и той же горы, переданные в одном случае на ухуаньском, а в другом - на китайском языке.'^'* Однако при такой постановке вопроса как бы упускается из виду то, что ухуани и сяньби, вернее, их предки - дунху, согласно сообш,ениям китайских авторов, оказались в верховьях Амура лишь после столк­ новения с хунну, а до этого обитали в более южных землях, непосредст­ венно примыкаюш;их к северным Иначе говоря, если

границам

китайских

владений.

следовать установке В.О. Таскина, племена дун­

ху, по крайней мере их часть, не должны входить в число исконно мон­ гольских племен. При этом нельзя не обратить внимание на то обстоятельство, что ухуани и сяньби обычно рассматриваются как нечто единое в этниче­ ском плане, что бесспорно, обусловлено сообщениями самих источни­ ков, согласно которым и те и другие считаются потомками дунху, "их язык и обычаи сходны". Однако при внимательном сопоставлении имеющихся сведений об ухуани и сяньби выявляется и наличие опреде­ ленных различий между ними. Во-первых, если ухуани, как правило, именуются "потомками" дун­ ху, то сяньбийцы - это "ветви" или "остатки" народа дунху. Более рель­ ефно отмеченный нюанс выражен в переводе Н.Я. Бичурина: "Дом Уху­ ань есть продолжение дома Дун-ху в прямой линии. Дом Сяньби со-

77

ставляет боковую линию его"'^^ Думается, что в данном варианте, если не по букве

, то по духу более точно отражена реальная ситуация.

Во-вторых, при описании быта и места обитания сяньби отмечено, что "имеются еще соболи, лисицы, белки, мех которых мягок, поэтому в Поднебесной из него делают знаменитые шубы".^^'' Стало быть, речь идет преимущественно о жителях таежной или лесостепной зоны, в жизни которых важную роль играл охотничий промысел.

Вероятность

их обитания в относительно отдаленных и труднодоступных горно­ таежных районах подчеркивается и тем что они жили, хоть и "рядом с ухуанями", но "никогда не устанавливая связей со Срединным государ188

ством. Что же касается ухуаней, то с тех пор, как они были "разбиты Маодунем, народ ослабел и всегда подчинялся сюнну, ежегодно поставляя им рогатый скот, лошадей и шкуры овец".' ^ Трудно представить, что ухуани, убежавшие в труднодоступные горно-таежные районы верхнего Амура, продолжали находиться в зависимых от хунну отношениях, за­ нимаясь к тому же кочевым скотоводством, если судить по видовому составу скота, поставляемого в виде дани. По-видимому, вернее предпо­ ложить, что часть ухуаней продолжала оставаться примерно на тех же землях, где они находились до столкновения с хунну, и вести прежний образ жизни, т.е. заниматься скотоводством. Такое предположение в известной мере подтверждает сообщение о том, что после того, как ханьский военачальник Хо Цюйбин (140-117 гг. до н.э.) "разбил сюнну в их левых землях, ухуани были переселены за укрепленную линию пяти округов следить в интересах династий Хань за передвижением сюнну. "'^° Опять-таки кажется маловероятным, что ухуани были переселены за "укрепленную линию" непосредственно из верховьев далекого Амура.

78

Следует также указать, что точное местонахождение горы Сяньби. как впрочем, и горы Ухуань, не установлено. Между тем топонимиче­ ское происхождение этнонима сяньби оспаривалось некоторыми иссле­ дователями. Этимологию имени Сяньби ( варианты: сиби, шиби, сюйби) Г. Сухбаатар предлагал вывести от названия пряжки для пояса на языке ху, которое, в свою очередь, может быть связано с позднемонгольским сув, шивээ - "щель, дыра", т. е. отверстие, место крепления на поясе. Китайцы, вероятно, так называли сяньби потому, что последние имели обыкновение при отношениях со Срединным государством пре­ подносить подарки в виде красочно оформленных поясов. При этом он также ссылается на существование особых ритуальных церемоний, свя­ занных с поясами у современных монголов.'^^ В свете всего сказанного становится очевидным, что разделяемое в настоящее время большинством исследователей мнение о монгольской этнической принадлежности дунху и их преемников, нуждается в опре­ деленных коррективах. Необходимо признать, что под упоминаемыми в китайских источниках дунху и считающимися их непосредственными потомками ухуанями и сяньби подразумевались различные по этниче­ скому составу и хозяйственно-бытовому укладу племена, расселенные на довольно обширной территории - от северных границ Китая до вер­ ховьев Амура. Для решения проблемы территориально-этнической дифференциа­ ции тюрко-монгольских племен в древности принципиально важное значение приобретает, на наш взгляд, следующие обстоятельства. По мнению целого ряда исследователей, монголоязычные племена лишь относительно поздно переместились из лесной зоны в степную, и мно­ гие элементы материального быта и терминология, связанные с усло­ виями обитания в степи и разведением домашнего скота, оказались за­ имствованными у тюрков.'^^ Несмотря на, казалось бы, исключительную

79

важность данного положения, заставляющего во многом пересмотреть сложившиеся представления о происхождении и характере взаимоот­ ношений тюрко-монгольских племен в древности, оно, по существу, осг

]93

тавлено без внимания со стороны монголоведов,

если не считать за­

мечания Л.Л. Викторовой о том, что "слабой стороной этой концепции является ее недостаточная источниковедческая основа как в области письменных источников и языковых материалов, так и в сфере истори­ ческой этнографии и археологии монгольских народов".^^'^ Зато с серией работ, посвященных этимологии анималистической терминологии

в

тунгусо-маньчжурских

языках,

выступила

К.А.Новикова, которая попыталась оспорить тезис о заимствованном характере исконной животноводческой лексики в указанных языках.'^^ Однако все попытки возвести те или иные лексические формы, связан­ ные со скотоводством, к "общеалтайскому архетипу", т.е. ко времени существования неразделенной алтайской этноязыковой общности, пред­ ставляются неприемлемыми прежде всего потому, что во всех трех ос­ новных языках алтайской семьи терминология, связанная с доскотоводческим, охотничьим периодом, во многом не совпадает (определенное сходство наблюдается лишь в языках монголов и тунгусо-маньчжуров). Фонетическое созвучие основных исходных форм терминов во всех трех группах языков, недостаточная разработанность терминологии по полу, возрасту и масти животных в тунгусо-маньчжурских языках пред­ полагают, на наш взгляд, вывод о поэтапном характере распространения скотоводческой терминологии среди народов алтайской языковой се­ мьи. Сказанное можно подтвердить некоторыми другими наблюдениями более общего характера. Не приходится сомневаться в том, что характер взаимоотношений тюрко-монгольских племен было достаточно слож­ ным и неоднозначным в разные периоды их этнической истории. Лин-

80

гвисты уже обратили внимание на то, что в древнейшем пласте лексики тюркских языков монголизмы почти совершенно отсутствуют, тогда как в идентичном пласте монгольской лексики

количество тюркизмов,

огромно.'^^ "Даже у Махмуда Кашгари в словаре XI в., - отмечал Л. Лигети, можно выделить с трудом лишь два или три монгольских слова".'^'' Если эти замечания верны, то отсюда напрашивается вполне определен­ ный логический вывод - вплоть до начала Птыс. н.э. процесс заимство­ вания был односторонним: из тюркских языков в монгольские. Поддерживая теорию об относительно позднем появлении монго­ лоязычных племен в степной зоне, в то же время мы не можем согла­ ситься с тем, что монголы еще за столетие-два до образования империи Чингис-хана продолжали обитать в лесах.'^^ Нет никаких оснований для утверждения, что таёжные племена находились в состоянии некоей изо­ ляции от своих степных соседей. Имеющиеся материалы, наоборот, свидетельствуют о существовании весьма тесных и разносторонних свя­ зей между ними. Начало широкого расселения монголоязычных племен в степных просторах Центральной Азии мы склонны связывать с перио­ дом возвышения сяньби. Однако сказанное не означает, что усиление последних и замена ими хунну на политической арене Центральной Азии повлекло за собой повсеместное вытеснение тюркоязычных пле­ мен из данного региона. Так, когда во главе сяньбийцев встал Таньшихуай, он разделил принадлежавшие ему земли на три части: запад­ ную, среднюю и восточную, причем последняя находилась под управле­ нием рода юйвэнь. В "Вэйшу" об этом роде сказано, что "Юйвэнь Мохуай из сюнну происходил из застойных земель в Ляодуне. Его предки были дальними родственниками южного шаньюя. Из поколения в поко­ ление они являлись правителями восточных земель. Их язык сильно от­ личался от сяньбийского".

Необходимо вспомнить и следующий общеизвестный факт, когда объединение северных хунну пришло в окончательный упадок и пере­ стало существовать как политическая сила, "сяньбийцы воспользовав­ шись этим, переселились и заняли его земли. Оставшиеся роды сюнну, которые всё еще насчитывали свыше 100 тыс. юрт, стали называть себя сяньбийцами, и с этого времени началось постепенное усиление сяньг

"

II 200

биицев . Это событие нашло отражение и в археологических материалах, Как отмечают археологи, где-то на рубеже нашей эры в материальной и духовной культуре населения Восточного Забайкалья произошли резкие изменения, свидетельствующие, по всей вероятности, о вторжении но­ вого этноса, что определило всё дальнейшее культурно-историческое развитие этого района в последующие эпохи. Налицо близкое этниче­ ское родство носителей новой культуры с племенами соседнего При201

амурья. Однако при этом следует отметить, что и хронологические, и тер­ риториальные рамки этой археологической культуры, получившей в ли­ тературе название бурхотуйской, остаются весьма расплывчатыми. В последнее время предпринимались попытки выделения собственно бур­ хотуйской культуры в рамках только второй половины I тыс. н. э. и эт­ нически связать ее с племенами шивэй.^° Территориально же памятники бурхотуйской и типологически близких ей культур достоверно известны преимущественно на терри­ тории восточного Забайкалья. Пока

такое распределение этих

памятников в целом подтверждает наш вывод о том, что хотя в начале нашей эры политическая власть в степях Центральной Азии перешла к сяньбийцам, это не внесло коренных изменений в этни-ческой карте указанного региона в целом. Монголоязычные племена, несмотря на на­ чавшееся расселение, продолжали оставаться в основном в пределах се-

82

верной периферии степных просторов Монголии, а в степях попрежнему преобладало тюркоязычное население. По всей вероятности, примерное численное соотношение и рассе­ ление племен во многом сохранилось и в тот период, когда в Централь­ ной Азии возвысились жужане. Хотя некоторые исследователи выска­ зывались об их монгольской этнической принадлежности, опираясь исключительно на материалы китайских источников,

монгольской по

происхождению могла быть лишь небольшая их часть, возможно гос­ подствующая. С такой постановкой вопроса согласен и B.C. Таскин, ко­ торый считает, что "сами жуаньжуани составляли лишь ядро и поддер­ живали суш[ествование своего государства только благодаря насилию путем подавления покоренных народов. Присутствие тюркоязычных племен в составе государства жуаньжуаней было настолько значитель­ ным, что некоторые китайские историки, говоря об их этнической при­ надлежности, либо связывали ее с сюнну, либо представляли ее как "смесь различных хуннских племен, живших за укрепленной линией".^^"^ Вместе с тем приходится признать, что конкретных фактов, позво­ ляющих судить о племенах степной Монголии в первой половине I тыс. н.э., практически нет. Как уже отмечалось, "в настоящее

время

все известные средневековые городища Монголии относятся к следую­ щим культурно-историческим эпохам: гуннской, уйгурской, киданьской, юаньской и цинской... Совершенно не представлен период, когда на территории Монголии его древнейшее коренное население, прямые предки киданей и монголов - сяньбийцы, тобасцы и жужани были объединены в могущественные государственные образования." Остается также не до конца ясной картина этнического развития населения Западного Забайкалья в послехуннское время вплоть до VIIVIIIBB..

206

лены.

так как соответствующие археологические памятники не выяв-

83

Кроме того, необходимо отметить, что в настоящий момент не уда­ ется с достаточной уверенностью проследить на археологическом мате­ риале связь памятников бурхотуйского типа с погребениями собственно монгольского времени,^^^ которые широко распространены на террито­ рии Восточного и Западного Забайкалья, а также Монголии.

84

Глава П. НАСЕЛЕНИЕ ПРИБАЙКАЛЬЯ В ЭПОХУ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ 1. Древнетюркское время (VI-IX вв.) Примерно в VI в. н.э. в Прибайкалье получают распространение памятники так называемой курумчинской культуры, представляющие собой цельный археологический комплекс - поселения, городища, мо­ гильники, поминальные сооружения, наскальные рисунки. Границы распространения памятников в настоящее время совпадают с основной территорией расселения современных бурят: низовья Селенги, долина Баргузина, Тункинский край, бассейн Ангары до Балаганска и несколько ниже, верховье Лены до Жигалова.' Ставшие достоянием научной общественности еще с конца про­ шлого столетия, памятники этой культуры к настоящему времени пред­ стают достаточно хорошо изученными. Итоги многолетних изысканий нескольких поколений отечественных археологов, также результаты личных полевых работ, начатых с конца 1970-х годов, обобщены и сиетематизированы в недавней монографии Б.Б. Дашибалова. Сказанное избавляет нас от необходимости подробного описания особенностей этой культуры. Поскольку нас интересует прежде всего этнические ас­ пекты проблемы, на них и остановимся подробнее. Создателями курум­ чинской культуры, согласно китайским летописям и древнетюркским руническим письменам, являлись гулигани или курыканы. Относитель­ но их этнической принадлежности существуют две основные теории монгольская и тюркская. Если не считать тех, кто касался этой пробле­ мы лишь попутно, не приведя при этом каких-либо конкретных доказа­ тельств (П. Пеллио, А.Н. Бернштам, Ю.Д. Талько-Грынцевич и др.), наиболее обстоятельно монгольская теория обоснована в работах Г.Н.Румянцева, Т.А. Бертагаева и некоторых других.^

85

Однако эти построения, основанные главным образом на языковых материалах, на внешнем созвучии соответствующих этнонимов, вызвали убедительные возражения прежде всего со стороны лингвистов"^. Нам уже приходилось по этому поводу высказываться о том, что даже в слу­ чае полной доказанности происхождения этнонима курыкан из мон­ гольских языков, вопрос об этнической принадлежности его носителей не получит окончательного разрешения, так как он не может сводиться лишь к поискам этимологии данного этнонима - проблема в целом го­ раздо шире и сложнее.^ Тем не менее, этимология рассматриваемого этнонима продолжает оставаться в поле зрения исследователей. Этот вопрос вновь выдвинут в недавней статье молодого ученого Д.Цыбикдоржиева. Он исходит из того, что "термин курыкан орхоно-енисейских надписей вполне мог подвергнуться значительному искажению и достаточно далеко отстоять от своего первоначального звучания, поэтому простой подбор созвуч­ ных слов для выяснения его этимологии - путь малоперспективный". Считая, что обращение к "фрагментарным письменным источникам то­ же не дает ничего нового", предлагает "повнимательней взглянуть на данные фольклора". А данные фольклора, точнее, якутские предания, якобы, говорят о существовании государства Урянхай, расположенного у оз.Байкал и разгромленного бурятами. Поскольку в термине урянхай мог присутствовать "со временем выпавший, начальный - х или фарингальный спирант - h, то очевидной становится его фонетическая бли­ зость термину "курыкан" орхоно-енисейских текстов." Однако в силу своей увлеченности сложными лингвистическими комбинациями он как-то упустил из виду, что сам этноним курыкан во­ все не исчез из употребления. Он упоминается у Рашид-ад-дина в форме куркан Очевидно, это же имя пережиточно сохранилось в наименова-

86 НИИ ОДНОГО из крупных западнобурятских родов - хурхад (х?рх?д), на что впервые обратил внимание Г.Д.Санжеев.^ Доводы сторонников тюркизма курыкан-курумчинцев следующие. Во-первых, обращалось внимание на тот факт, что курыканы, согласно сообщениям "Танщу" и некоторых других китайских летописей, входи­ ли в состав телеской (уйгурской) этнической конфедерации. Во-вторых, у курумчинцев обнаружены образцы рунической письменности енисей­ ского типа. Причем, по мнению исследователей, об этнокультурной общности курумчинцев с остальными тюркоязычными народами того времени свидетельствует не только наличие у них единого типа руниче­ ской письменности, но и весь культурный облик народности. "Искусст­ во же курыканов, - писал, в частности, А.П.Окладников, - по своему со­ держанию и стилю является неотъемлемой частью того своеобразного искусства, которое расцвело тогда среди кыргызов на Енисее, на Алтае и у других тюркских племен к западу от Енисея, выросло на общей со­ циальной и культурной основе, характеризовалось одним и тем же сти­ лем, имело одинаковое содержание. "^ Важным моментом при решении вопроса об этнической принад­ лежности курыкан является определение истоков курумчинской культу­ ры. Впервые выдвинутый А.П.Окладниковым тезис об участии в фор­ мировании этой культуры плиточников, получил дальнейшее подтвер­ ждение в исследованиях последующих лет.

Достаточно отчетливо

проявляются связи курыкан с культурами гунно-сарматского времени и с собственно хуннскими традициями,"'^ хотя на территории Предбайкалья еще не обнаружены могильники и поселения хунну. Этот вывод подтверждают и антропологи, согласно выводам которых, "какая-то часть хуннских племен приняла участие в формировании антропологи­ ческого типа населения курумчинской культуры."

87

Безусловно, одним из решающих компонентов генезиса курумчинской культуры явился южносибирский (саяно-алтайский) пласт, кото­ рый прослеживается, начиная с таштыкского времени.'^ Симбиоз этих культурных влияний, развившихся на местной осно­ ве, уходящей корнями в эпохи бронзы и неолита, привел к образованию глубоко самобытной культуры, оказавшей существенное воздействие на процесс этногенеза ряда современных народов Восточной Сибири, пре­ жде всего бурят и якутов, Своеобразную, можно сказать, промежуточную по отношению к изложенным версиям, точку зрения отстаивал В.В.Свинин. В целом он соглашался с А.П.Окладниковым и другими исследователями в том, что раннюю этническую основу курыкан составило население плиточных могил, вытесненное в начале железного века из Забайкалья хунну. В то же время имеющиеся материалы дали ему основание для заключения о сосуществовании курумчинской культуры и культуры совершенно ино­ го типа, уходящей своими корнями в далекое прошлое, вплоть до глазковского времени. Эту культуру он считает возможным связать с тунгусоязычными племенами. Этноним курыкан, по его мнению, созвучен с бытующим у эвенков Северного Прибайкалья словом курокан (курикэн) - "зять". Это слово в несколько смягченном варианте встречается также среди бурят и монголов в том же значении. Исходя из этого, он предла­ гает перевести этв.опжш уч-курыкан как "три зятя", т.е. три рода, состоя­ щие из тюрков, монголов и тунгусов и связанные между собой так назы­ ваемой кольцевой системой родства, которая якобы имела в прошлом широкое распространение у гиляков Сахалина и многих других народов Азии, Африки, Америки, Австралии. Впоследствии он внес некоторые коррективы в свою версию, со­ знавая, очевидно, некоторую схематичность первоначально предложен­ ного варианта. Прежде всего он не стал настаивать на конкретно тюрко-

монголо-тунгусский состав "трехродового союза". Видоизмененный те­ зис "сочетание уч-курыкан по-бурятски звучит как "гурван хурьгэн - три зятя" следует, видимо, воспринимать как предложение о монгольском происхождении рассматриваемого племени, так как, по его мнению, "нет никаких оснований считать курыкан тюрками". В подтверждение своего положения он ссылается на "глухое упоминание" в преданиях булагатов о том, что до их прихода на р.Куду здесь жили "гурван хурь­ гэн - три зятя". В качестве своеобразного подкрепления данной версии можно рассматривать попытку этимологизации названия р.Куда как "реку свата".'^ При обращении к работам, где рассматривались вопросы, свя­ занные с так называемой кольцевой системой родства, выясняется, что ситуация не столь ясна и очевидна, как может показаться.'^ Не вдаваясь глубоко в ее суть, осветим лишь некоторые общие моменты. Каждое племя (или фратрия по Л.Я.Штернбергу) состоит из трех и более (ино­ гда до семи-восьми) экзогамных групп. При этом мужчина из группы А должен брать жену только из группы В, мужчина из группы В - только из группы С, мужчина из группы С -только из группы Д и т.д., пока круг не замкнется на группе А. Но самое главное, на наш взгляд, заключается в том, что нормальное функционирование указанной системы брачных отношений возможно только при определенных условиях. "Такой поря­ док воспроизводства населения, - считают некоторые исследователи, был, видимо, характерен для нерасширяющихся популяций, ограничен­ ных в численности состоянием биологического равновесия и трудно17

стью контактов с другими популяциями". Д.А.Ольдерогге также подчеркивал важность фактора известной изолированности подобных популяций. Необходимы также постоянная территориальная целостность общины, примерное численное равенство

89

составляющих родов и т.д., что во многом возможно только при соблю­ дении первого условия. ^^ Стало быть, "кольцевую систему родства" мы можем рассматривать как весьма специфическую форму брачных отношений, хоть и доста­ точно распространенную, но отнюдь не носящую универсального харак­ тера. Насколько можно судить по имеющимся данным, она прак­ тикуется среди народов Крайнего Севера, Юго-Восточной Азии, Афри­ ки, некоторых районов Северо-Восточной Австралии. Следовательно, большинство этнических общностей евразийского материка, формиро­ вание и развитие которых происходило в совершенно иных природногеографических, социально-экономических и политических условиях, должно было следовать каким-то другим нормам брачного поведения. В имеющихся источниках нет каких-либо удовлетворительных фактов, позволяющих раскрыть сколько-нибудь полную картину данного явле­ ния. Есть, например, отдельные сведения, указывающие на существова­ ние каких-то традиций взаимобрачных отношений между двумя этниче­ скими коллективами. Но, судя по всему, эти отношения к началу П тыс. н.э. уже не носили обязательного характера. Одним из распространен­ ных способов в условиях того времени явилось, видимо, взятие жен в результате победы над противником в бою. Нередким явлением, оче­ видно, было умыкание невест, что в пережиточной форме сохранялось до относительно недавнего времени. Таким образом, в свете сказанного можно заключить, что в курыканское время и у курыкан в частности, не могло быть кольцевой систе­ мы родства как таковой. Курыканы стояли на довольно высокой ступени социально-экономического

развития,

имели

свои

органы

са­

моуправления, что позволяло им выступать на внешней политической арене как вполне самостоятельное целое. Они представляли собой ти­ пичный союз племен, каких было немало в тот период в Центральной

90

Азии. Вообще имеющиеся материалы дают достаточно определенные основания для вывода, что еще в недрах доклассовых обществ начали. складываться этнические общности различного таксономического уров­ ня. "Более правдоподобно, - писал, частности, Н.Н.Чебоксаров, - что в процессе дробления и объединения отдельных родственных, а возмож­ но, и неродственных племен очень рано начали складываться более крупные соплеменности - группы племен, живущих на смежных терри­ ториях, говорящих на диалектах одного языка и обладающих многими общими особенностями культуры".'^ Поэтому не приходится сомне­ ваться в том, что основным типом этнической общности эпохи средне­ вековья являлись не столько отдельные племена, а сколько племенные объединения или соплеменности, которые обладали некоторыми власт­ ными структурами организации, определенной общностью самосозна­ ния и самоназвания. В источниках того периода примерно в пределах рассматриваемой нами территории, т.е. Прибайкалья, упоминается еще одна группа пле­ мен. Это байегу китайских летописей, которые сопоставимы с байырку из орхонских эпитафий. Правда, ареал их расселения остается еще не до конца определенным. В свое время Г.Н.Румянцев ограничивал территорию расселения байырку приблизительно в рамках современной Баргузинской долины и низовьев Селенги.^° Б.Р. Зориктуев склонен видеть владения байырку в пределах всего Западного Забайкалья, предлагая всю археологическую культуру рас­ сматриваемой территории послехуннского времени "условно назвать культурой байырку или баргутской археологической культурой".

Ана­

логичной позиции придерживается П.Б.Коновалов, который предлагал связать многочисленные могильники в Южной Бурятии, датируемые УШ-Х1Увв. и именуемые "ранне-монгольским погребальным комплек-

91

сом", С общностью баргутов (байырку, баегу).^^ Правда, в обоих случаях эти тезисы высказаны лишь предположительно, без каких-либо кон­ кретных аргументаций. Более основательно, с упором на археологический материал, с ши­ роким привлечением письменных источников, попытался подойти к ос­ вещению данной темы Ю.С.Худяков. На его взгляд, данные письменных источников позволяют соотнести с байырку южные группы могил хойцегорского типа, относящихся ко второй половине I тыс. н.э. Сюда он включил следующие памятники: Хойцегорский могильник (на р.Хилок), Узкое место (близ Усть-Кяхты), Капчеранга (близ г.Кяхта) и Темниковское поселение. Однако даже если и согласиться с подобной интерпре­ тацией, становится несколько непонятным его предположение о том, что "на западе земли байегу простирались до оз.Хубсугул и верховьев р.Селенги, а на востоке - до Хэнтэя и верховьев Шилки и Аргуни, ох­ ватывая северные районы современной Монголии.^^ Для уточнения вопроса обратимся к имеющимся источникам. По сообщению, например, "Таншу", "байегу рассеянно кочевало по север­ ную сторону Великой песчаной степи, занимая около тысячи ли про­ странства; от Пугу прямо на восток, в смежности от мохэ. Байегу имели до 60000 кибиток, войска ЮОООчел... Есть речка, называемая Кангань."^'* Почти аналогичные сведения содержатся в "Танхуйяо" ("Обозре­ ние Ханской истории"), за исключением того

уточнения, что

р.Канганъхэ расположена "на северо-востоке их страны на протяжении 1000 ли".^^ Однако по мнения А.Г. Малявкина, в тексте "Синь Таншу" есть су­ щественные ошибки. Так, согласно "Тай-пин хуанюй цзи", "Тун дян", отрывок относительно байегу выглядит следующим образом: "байегу находятся к югу от Ханьхая на р.Баегу, к востоку от гор Юли... В тыся­ че с лишним ли к северо-востоку от их земли есть р.Канган". По опре-

92

делению ученого, в данном случае Ханьхай - это оз.Байкал, хотя под этим термином подразумевается обычно пустыня Гоби.^^ Материалы из новых китайских источников, по словам А.Г. Малявкина, "не противо­ речат" выводам Г.Н.Румянцева, "но и не содержат конкретных данных в подтверждение этой точки зрения". Сам же он относит кочевья байегу к востоку от Яблоневого хребта, а реку Баегу отождествляет с названием одной из трех ныне известных рек: Ингода, Онон и Чикой.^^ Однако, как представляется, гораздо логичнее было бы сравнение р.Баегу с р.Баргузин. С другой стороны, при такой (обычно завышенной по китайским оценкам) численности населения, границы территории расселения байегу вряд ли могли простираться столь широко, как пред­ полагают некоторые из вышеназванных исследователей. Кроме того, как нетрудно убедиться, при таком территориальном раскладе попросту не остается места для других представителей "пятнадцати поколений" теле. Согласно источникам, "в начале годов правления Удэ (618-627) были сйеянто, циби, хуйхэ,дубо, гулигань, доланьгэ, пугу, байегу, тунло, хуньбу, сыцзйе, хусаси, адйе, байси и пр., рассеянно жившие на север от Ци (Шамо)" . Причем многие из них по численности нисколько не ус­ тупали байегу. Например, племя пугу, обитавшее к северу от р.Тола. также располагало войском в 10 тыс. чел". В то же время границы владений байегу, очевидно, не оставались неизменными на протяжении всей их политической истории. В источни­ ках рассматриваемого периода они неоднократно упоминаются в числе племен, принимавших активное участие в событиях, имевших важное последствия для военно-политической обстановки в Центральной Азии и сопредельных регионах.^'^ В источниках, например. Уйгурского пери­ ода упоминается о "девяти байырку" или "ес?н байырку"^', что можно рассматривать как свидетельство их возросшей мощи и влиянии к этому времени. Как подтверждение тому можно рассматривать и титул "ве-

93 ЛИКИЙ иркин", употребленный в отношении предводителя байырку в памятнике в честь Кюль-тегина (732 г.).''^ Однако подчеркиваем, что ис­ конная территория байегу-байырку располагалась в основном в преде­ лах современной Баргузинской долины, возможно, простираясь на юг до бассейна р.Уда и на запад до низовьев Селенги. Не решенным остается вопрос об этнической принадлежности бай­ ырку. Как и в отношении курыкан, одни исследователи считали их мон­ голами по языку,^^ другие - тюрками.^"* Хотя необходимо указать, что многие касались этой проблемы лишь попутно, исходя главным обра­ зом, из сообпдений источников о том, что байегу входили в состав кон­ федерации теле и токуз огузов. Мы склонны предполагать, что отнесение к объединению теле мог­ ло означать не только этническую, но и политическую принадлежность племен. Теле - одно из древних племенных образований в Центральной Азии восходящее своими истоками, вероятно, к легендарным динлинам или дили. В постхуннуско-сяньбийский период, где-то с IVB Н.Э. теле как достаточно крупная и самостоятельная этническая группа начинает упоминаться в источниках под названием Гао-гюй или Чилэ. "Тйелэ... ПС

есть искажение этого слова." Весьма вероятно, что состав названного этнополитического образования с самого начала был этнически неодно­ родным. Анализ содержаний некоторых источников дает основание для за­ ключения, что байегу находились в несколько обособленном положении по отношению к другим племенам группы теле. Согласно "Таншу", обычаи байегу "по большей части {но не полностью? - Д.Н.) сходствовали с тйелескими, в разговоре была небольшая разница". "Тун-дянь" также констатирует, что язык байегу "немного отличается".

Судя по

всему, их хозяйственно-бытовой уклад был также заметно отличен от ХКТ кочевников-скотоводов. По свидетельству "Таншу", байегу "стра-

94

стно любили звериную ловлю, землепашеством мало занимались". Что касается скотоводства, есть только указание о суш,ествовании у них ко­ неводства.^^ Правда, по данным упомянутой выше "Тун-дянь", хлебо­ пашество играло не второстепенную, а ведущую роль в жизни бaйeгy,^^ что, в общем-то , не очень противоречит нашим представлениям о хо­ зяйственно-культурном типе последних. Определенное своеобразие культурного облика байырку в из­ вестной степени может быть подтверждено на базе археологических данных. Баргузинская долина и низовья Селенги, как отмечалось, вхо­ дят в ареал распространения курумчинской культуры. Следует сказать, что в целом археологические памятники этого региона выглядят менее изученными, чем те, которые расположены на противоположной сторо­ не Байкала. При нынешнем состоянии их изученности в глаза бросается то обстоятельство, что основной археологический комплекс, характери­ зующий данную культуру -

поселения, городища, погребально-

поминальные сооружения, писаницы, образцы предметов с древнетюркской рунической письменностью - представлен преимущественно на предбайкальской части. По южному же побережью пока обнаружены только погребения, временные стоянки и некоторые типы сооружений ритуально-поминального характера. Кроме того, локальные особенности проглядываются в устройстве самих погребений. По внешней архитектуре захоронения курумчинского типа подразделяются на две основные группы: курганные, т.е, обо­ значенные на поверхности каменной насыпью, и грунтовые, без надмо­ гильной конструкции. При этом выясняется, что вторая группа погребе­ ний сосредоточена только в пределах Баргузина. Следующая отличительная особенность могильников из этой тер­ ритории - отсутствие в погребениях костей домашних животных, что

95

вполне соотносится с сообщениями процитированных выше письмен­ ных источников. Таким образом, выявляется определенная этнокультурная специ­ фика населения, проживавшего во второй половине I тыс. н.э. в Баргузинской долине. Это можно рассматривать как результат воздействия на процесс его формирования некоторых других, помимо тюркских, эт­ нических компонентов, вероятнее всего, монгольского и, возможно, тунгусского происхождения. На возможность достаточно раннего пребывания монголоязычных племен в Прибайкалье свидетельствует ряд косвенных фактов. Так, ана­ лиз языковых материалов допускает предположение о том, что у пред­ ков якутов во время соприкосновения с северной таежной природой не было необходимости создавать свою собственную "лесную" термино­ логию, они восприняли ее в готовом виде у монголоязычных народов."^ А эти контакты, как считает В.И.Рассадин, могли иметь место в то вре­ мя, "когда предки якутов очутились в Прибайкалье и смешались частич­ но с местными тунгусо-маньчжурскими племенами, на эту же террито­ рию проникали монголоязычные протобурятские племена и, видимо, тоже подверглись влиянию однотипного субстрата". Не исключено так­ же, что некоторые монголизмы "вошли в якутский язвк еще в то время, когда предки нынешних якутов жили на юге, по соседству с саяноалтайскими тюрками"."^ По всей вероятности, монголоязычные племена, обитавшие на тер­ ритории Прибайкалья в период всеобщего господства тюрков в Цен­ тральной Азии, оказались в подчиненном, зависимом положении от по­ следних. "Создается впечатление, - писал, в частности , якутский лин­ гвист Н.К.Антонов, - что в обществе древних якутов с родовым строем богатую, господствующую прослойку населения составляли тюркоя-

96

зычные племена, а бедная, трудящаяся, подчиненная сторона была пре­ имущественно монголоязычной" .'^'^ Эти выводы хорошо согласуются с результатами исследований бу­ рятских ученых. Ц.Б.Цыдендамбаев, как известно, в своих изысканиях также исходил преимущественно из той предпосылки, что форми­ рование основных этнических групп протобурят происходило в услови­ ях господства над ними тюрков, что выразилось, в частности, в заимст­ вовании ими у последних одного из тотемных культов - лебедя."^^ Актуальным является весьма непростой вопрос о возможности со­ поставления раннемонгольских племен с некоторыми из известных родоплеменных групп последующего времени. Прежде всего отметим, что никто из исследователей, независимо от их взглядов по вопросу об эт­ нической принадлежности, не возражал против отождествления байырку с баргутами монгольского времени. Как выяснилось, тюркское байырку имеет примерно то же значение, что и монгольское баргут "грубый, примитивный; первобытный, стародавний"."^^ Как отмечал Ц.Б.Цыдендамбаев, "тюрки имели обыкновение называть инородные им племена путем перевода их самоназваний на тюркский язык""^^. Сопоставление байырку и баргутов приемлемо и с точки зрения географии их расселения. По Рашид-ад-Дину, "их {т.е. баргутов -Д. Н.) стойбища и жилища находятся ... на самом краю местностей и земель, которые населяли монголы и которые называют Баргуджин-Тукум""^^, А названная страна и по своему названию, и по природно-географическим условиям вполне сопоставима с территорией Баргузинской долины. По крайней мере, примерно так представляли себе местонахождение этой области авторы "Сокровенного сказания монголов". После того, как меркиты потерпели поражение от войск Темучина и его союзников, их предводитель Тохтоа-беки с "небольшим количеством людей, поспешно бежал вниз по Селенге в страну Баргучжинскую".'^^

97

Впрочем, насколько можно судить по сочинению Рашид-ад-Дина, по видимому, со временем возникло несколько расширенное представ­ ление об этой стране, включающее в ее пределы также территории на северной или западной стороне оз.Байкал. Поэтому границы страны Баргуджин-Тукум современными исследователями определяются при­ мерно в следующих пределах: Баргузинский край и низовья Селенги, включая, очевидно, прилегающую с южной стороны полосу горнотаеж­ ной местности, бассейн верхней Ангары и Лены.^° Определенный, хоть и несколько отвлеченный от нашей основной темы, интерес представляет компонент Тукум. Т.А.Бертагаев это слово рассматривал в качестве варианта термина т?рхэм, имеющего значение "родное место; родина замужней женщины". Исходя из этого, сочетание Баргуджин-Тукум в целом он предлагал расшифровать как "родной или родственный Баргуджин".^' Такая интерпретация термина не вызвала особых возражений и к целом была положительно воспринята исследователями, поскольку она хорошо соответствовала общему фону очень близких и родственных от­ ношений между монголами Трехречья и населением Баргуджин-Тукума. Всем памятны, например, слова, приведенные в "Сборнике летописей" и якобы, произнесенные Чингис-ханом в пору его могущества: "Каждый мальчик, родившийся в местности Баргуджин-Тукум, на Ононе и Керулене, будет мужественным и отважным, сведущим и сметливым (от природы) без наставления и выучки. И каждая девочка, которая там ро­ дится, будет хороша и прекрасна миром без убранства, причесывания (машат) и румян и будет безмерно искусна, проворна и доброжелательна".^2 Несколько иной вариант этимологизации термина тукум предлагает Т.Д.Скрынникова. Она его возводит к однозвучному ираноязычному слову в значении "семя", коим в данных языках обозначаются понятия

98

типа "патронимия" или "линидж".^^ Однако, если разобраться, подобное толкование термина по сути не сильно отличается от версии Т.А.Бертагаева, поскольку и в этом, в другом случав он осмысливается примерно в значении "род, родня, родственный". При этом необходимо учесть, что термина тукум в названном значении в монгольских языках, во всяком случае, в известных словарях, не зафиксировано. Разве что допустимо его бытование в обиходной речи в некоторых диалектах в качестве парного варианта слова турхэм. Поэтому нам хотелось бы предложить более прозаичный способ объяснения рассматриваемого термина. Дело в том, что слово тёкум в значении

"впадина,

лощина,

низменность",

встречается

у

В.А.Казакевича.^'* Слово т?х?м в том же значении зафиксировано в сло­ варе.^^ Видимо, не случайно географические названия с компонентом "тукум" (с.Нуур-Тухэм в Селенгиноком районе, Тухэм - местечко близ Гусиного озера) имеют распространение в пределах ареала расселения населения, имевшего в прошлом наибольшую культурно-языковую бли­ зость с племенами Северной Монголии. Однако раньше данный геогра­ фический термин имел, очевидно, большее распространение на терри­ тории Бурятии. Примечательно, что местность под названием Тухум имеется в верховьях Лены. М.Н.Мельхеев этот топоним также объяснял как "ровное место, равнина".^^ Следовательно, название БаргуджинТукум вернее интерпретировать как "Баргузинская долина, впадина", чему хорошо соответствуют и физико-географические особенности ме­ стности. Поэтому вариант перевода выражения: kol-Barqujin-toqum-iin ejen Barqudai-merqenu-nu. как "Баргудай-мэргэн, владелец линиджа куль-баргу"^^, мы считаем неприемлемым. В действительности имеется именно этноним баргу, а не баргуджин; Баргуджин - это топоним, до­ шедший до наших дней.

99

Баргутов, как и байырку, мы вправе рассматривать как союз пле­ мен. Рашид-ад-Дин, называя племена баргут, хори и тулас, указывал, что "эти племена, близки друг с другом"^^ Можно также предполагать, на­ личие у них одного общего имени - "их называют баргутами". В этом же сообщении, как представляется, содержится определенный ключ к раз­ гадке этимологии данного названия. Так стали их именовать в среде скотоводов степняков "вследствие того", что они обитали в отдаленных, глухих горнотаежных районах - "бар тайгын (али барга дайдын) барга зон". Поскольку мы коснулись вопроса, касающегося принципов этнонимообразования, остановимся на нем подробнее. Не приходится со­ мневаться в том, что этимологические изыскания являются одними из важных составляющих в этногенетических разработках. Между тем, не­ смотря на огромное количество работ, посвященных данной тематике, по справедливому замечанию нашего известного ономаста В.А. Никонова, "на каждую сотню этнонимов трудно найти один, этимологию ко­ торого можно признать бесспорной".^^ Конечно, такое положение обу­ словлено рядом объективных причин, прежде всего самой спецификой этнонимии, тесно связанной со сложной и запутанной судьбой той или иной этнической общности. Однако в свете сказанного тем очевиднее становится необходимость поисков каких-то более-менее общеприня­ тых методологических установок при этимологических исследованиях. Как считают некоторые исследователи, "этнонимы для выяснения своего происхождения и диахронии развития требуют прежде всего строгой классификации".''^ Безусловно, некоторые общие закономерно­ сти возникновения и развития этнонимической системы, ускользающие при изолированном рассмотрении отдельных имен, могут быть поняты только при типологических сопоставлениях. Между тем, как нетрудно убедиться, сама по себе систематизация и классификация материала

100

уже предполагает необходимость определенной предварительной ис­ следовательской работы. К тому же мало что дают, например, класси­ фикации, основанные на формальных, словообразующих признаках. Например, этнонимы с окончанием -ар (ер, -р) типа татар, хазар, булгар или с окончанием -д (-т),-ууд (-ут) типа торгут, баргут, тумат, якут и др., с определенной долей вероятности можно отнести к тюркомонгольским, но не более, не говоря уже о том, что многие из притяну­ тых в подобный ряд имен могут оказаться лишь результатом внешних звуковых совпадений. Поэтому важно было бы попытаться выяснить, какие именно при­ чины (естественно-географические условия, уровень общественноэкономического и политического развития общества и т.д.) лежат в ос­ нове возникновения той или иной группы этнонимов. Так, в сущест­ вующих типах классификаций практически не обращается внимания на то, какому историческому типу этнических общностей: роду, племени, союзу племен или народности относится то или иное название. Как считают некоторые исследователи, "родовые названия, являю­ щиеся тотемными, никоим образом не перерастают в плсменные".^^ Од­ нако вопрос о взаимосвязи наименований различных типов этнических общностей еще не разработан соответствующим образом в историкоэтнографической литературе. В частности, высказывалось мнение, что "у народов Центральной Азии стало обычным называть по имени гла­ венствующего аристократического рода или племени все этнические группы, попавшие в зависимость от сильного племени".^^ Подобные высказывания нуждаются, по-видимому, в соответст­ вующем уточнении, тем более, что их авторы при этом нередко ссыла­ ются на якобы аналогичные случаи из истории других народов, напри­ мер,

славянских.

Однако

в

неоднократно

цитируемой

работе

Б.А.Рыбакова говорится буквально следующее: "Союз племен может

101

получить свое имя от одного из племен, входящих в него (например, бодричи) или же может принять новое имя, обозначающее весь данный союз и имеющее нарицательное значение (например, лютичи). Название народности чаще всего восходит к названию первенствующего союза племен, а тем самым может восходить и к имени отдельного племени, если оно было ядром и гегемоном всего союза".^^ Как можно убедиться,

речь здесь идет только о возможности пе­

реноса названия племени на весь племенной союз, в последующем на народность. Вопрос же о характере исторической взаимосвязи родовых имен с племенными остается открытым пока нет сколько-нибудь досто­ верных свидетельств в пользу возникновения племенного названия от родового, если речь вести о родоплеменнои структуре в ее исходном или классическом варианте. В этой связи вспомним известное высказывание Ф.Энгельса о том, что "названия племен, по-видимому, большей частью скорее возникали случайно, чем выбирались сознательно, с течением времени часто быва­ ло, что племя получало от соседних племен имя, отличное от того, кото­ рым оно называло себя само".^'* При этом необходимо отдать себе отчет в том, что здесь речь не идет о какой-то стихийности, хаотичности про­ цесса этнонимообразования. "Случайность противопоставлена созна­ тельности, (а не закономерности)".^^ Следовательно, допустима вероят­ ность существования своеобразия между именами, относящимся, с од­ ной стороны, к этническим общностям на уровне родовых подраз­ делений, и на уровне племени и племенных объединений - с другой. Исходя из такой установки, можно было бы более дифференциро­ ванно подойти к анализу той или иной группы имен, что позволило бы внести определенную ясность, например, в вопрос о так называемых эт­ нонимах-тотемах. К сожалению, несмотря на имеющиеся предостереже­ ния, тенденция усматривать чуть ли не в каждом этнониме, созвучном с

102

названиями животных и птиц, тотемное происхождение, еще не изжита. В свете сказанного представляется возможным более определенно вы­ сказаться о том, что этнонимы исконно тотемного происхождения могут сохраняться лишь за родовыми группами, причем, безусловно, очень древнего происхождения. Можно предположить, что на самом деле нам приходится иметь де­ ло лишь с единичными примерами настоящих этнонимов-тотемов. Во-первых, сопоставление многих этнонимов с названиями неко­ торых животных, птиц, рыб и т.д. основано лишь на приблизительном внешнем созвучии. К тому же не исключено топо- и антропонимическое происхождение отдельных названий из этой предполагаемой группы. Во-вторых, слишком уж значительные временные границы отделя­ ют предполагаемую эпоху тотемизма от исторически обозримого перио­ да времени, чтобы можно было допускать относительное обилие сохра­ нившихся этнонимов тотемного происхождения. С известной долей ве­ роятности к их числу могут быть отнесены этнонимы, связанные с на­ званиями волка (бурят, шоно, башкир, бюри), собаки (бурят, нохой, кип­ чак, ит), лебедя (алт. куу-кижи, тув. куулар) и некоторые другие. Далее, необходимо подчеркнуть недостаточную разработанность вопроса об особенностях топо- и этнонимических связей. Налицо дву­ сторонний характер этих связей, но нередко остается неясным, что в ря­ ду топоним-этноним - первично, что - вторично. Между тем, наметилась определенная тенденция усматривать в гео­ графических названиях, образуемых от этнонимов, явление "за­ кономерное и широко распространенное во все времена и у всех на­ родов".^^ Объясняют это тем, что "уже в эпоху родовых отношений у людей возникла потребность называть территории именами соответст­ вующего рода или племени".

103

Более основательную теоретическую базу под эту мысль попы­ талась подвести А.В.Суперанская."Кочевому образу жизни, - указывает она, - как правило, сопутствовал родовой строй, при котором отдельные части этноса - роды и их подразделения - имели свои особые имена, обеспечивавшие их строгую выделяемость внутри племени или племен­ ного союза... Образно выражаясь, кочевой этнос представлял собой не­ которое подобие географической карты, которая двигалась по поверх­ ности земли, неся с собой свои имена, однозначно организованные в пространстве. Безусловно, если кочевой народ в течение длительного периода пребывал в одной и той же местности, он мог дать названия от­ дельным ручьям, оврагам, холмам. Но не это было для него самым важ­ ным. Важно было знать, где находится сосед. Коллективная родовая собственность

на скот и прочие

материальные

ценности со­

провождалась коллективным владением пастбищами, покосами, поруб­ ками. водными источниками и иными, поддерживавшими жизнеспособ­ ность рода".^^ Как видно, обрисована весьма любопытная картина кочевого быта. Не вдаваясь в детали выдвинутых здесь положений, можно лишь кон­ статировать, что концепция не подкреплена конкретными фактами. Ес­ ли следовать ей, вся топонимическая карта Сибири и Центральной Азии была бы испещрена этнотопонимами, чего в действительности не на­ блюдается. Этнонимическое же просхождение некоторых наиболее из­ вестных топонимов, таких, как Уда, Иркут, Сибирь,^^ выглядит весьма сомнительной. Так, вернее предположить, что народ шибир, упоминае­ мый в "Сокровенном сказании" (§239), назван по месту своего житель­ ства. Географический термин шибир (шивэр), имеющий значение "чаща, густой лес, заболоченная чаща",^^ широко распространен в топонимии. По-видимому, не случайно данное имя не нашло какого- либо отраже­ ния в современной сибирской этнонимии.

104

Нет также никаких оснований выводить происхождение топонима Уда от имени якобы в прошлом существовавшего народа уду. Удаитмеркиты, упоминаемые в средневековых источниках, могут быть ис­ толкованы как "удинские меркиты". Гидроним же Уда, по крайней мере, в пределах рассматриваемого нами региона, восходит, вероятнее всего, к компоненту уд самодийского или иранского происхождения со значе­ нием "вода". Название р.Иркут мы также рассматриваем как одно из древнейших в регионе, содержащее в своей основе субстратный компонент up-, ско­ рее всего индоиранского происхождения. Этнонимическое происхождение гидронимов, за исключением, возможно, названий самых маленьких речушек, представляется малове­ роятным по следующим обстоятельствам. Во-первых, такой геогра­ фический объект, как река, не мог находиться в ведении какой-то одной этнической группы и получать в результате соответствующее наимено­ вание. Во-вторых, уже давно подмечено одно специфическое свойство гидронимов вообще. Как отмечал В.Б.Шостакович, по крайней мере на 30 известных ему языках названия рек обозначаются словами "вода" или "река". По словам Э.М.Мурзаева, "можно было бы перечислить десятки рек, названия которых Усу, Уса". На эту особенность гидронимов указывала и А.В.Суперанская.'''* Вместе с тем, конечно, налицо и реальное бытование этнотопонимов. Однако при более внимательном рассмотрении их становится оче­ видным, что такие названия закреплены преимущественно за населен­ ными пунктами (например, сс.Янгуты. Баяндай, Гушит, Шаралдай и т.д.) и отчасти за относительно мелкими географическими объектами. Возникновение устойчивых типов поселений в пределах рассмат­ риваемого нами ареала - явление не столь уж древнее, связанное с пере­ ходом местного населения к оседлости.

105

Резюмируя сказанное, с известной долей вероятности можно кон­ статировать, что в ряду топоним - этноним в больщинстве случаев пер­ вичными являются географические названия. В частности, известный исследователь старины Н.А.Аристов не допускал сомнений в том, что "большая часть...древнейших тюркских племенных имен произошла от названий урочищ".''^ Итак, на основании; приведенных материалов попытаемся про­ следить некоторые возможные пути возникновения этнонимов.

1. Этнонимы-тотемы являются отражением первобытнообщинной эпохи и привязаны преимущественно к

этническим общностям на

уровне родовых групп.

2. Топоэтнонимы, судя по всему, имеют достаточно широкое рас­ пространение и являются, возможно, наименованиями племен или пле­ менных объединений.

3. Особую группу составляют названия, связанные с терминологией родства - тайджиуты, абгануты, гучиты.

4. Весьма продуктивными могут быть имена, отражающие профес­ сиональную деятельность группы людей - торгуты, кешиктены, дархаты. Отдельная группа названий, имеющих характерный формант -чин, возникает в ХП-ХШ вв. - хорчин, захчин, узумчин и т.д.

5. По внешнему словообразовательному признаку в самостоятель­ ную группу могут быть объединены этнонимы типа харанут, шаранут, сэгэнут. Конкретные пути их возникновения еще не совсем ясны. Разумеется, обозначенные варианты отнюдь не исчерпывают всего многообразия условий и закономерностей появления этнонимов. При нынешнем уровне наших знаний об этнонимах остается, к сожалению, гораздо больше вопросов, чем ответов. Поэтому отнюдь не случайно иногда раздавались заявления о том, что "любая попытка создать какоето подобие непреложных законов этнонимики должна неизбежно окон-

106

читься неудачей... Мы неизбежно приходим к заключению об отсутст­ вии в этом материале каких-либо строгих законов образования и изме­ нения подобных данных; намечаются только отдельные и отнюдь не универсальные правильности, которые выглядят очень различным обра­ зом в разных конкретных случаях и с трудом поддаются обобщению".^^ Вместе с тем, признавая важность и необходимость этимологи­ ческих изысканий в ономастике вообще, мы отдаем себе отчет в том, что выявление этимологии этнонимов для нас не является самоцелью, поскольку история возникновения этнонима и история его носителей это не одно и то же. Возвращаясь к нашему разговору о баргутах, считаем возможным подчеркнуть, что "баргут" - это типичный топоэтноним, обобщенное наименование различных по происхождению этнических групп, пред­ ставлявших в то время племенной союз. Есть основание предполагать, что монголоязычную основу этнической общности байырку-баргутов составляли хори. О существовании тесной взаимосвязи между этно77

пимами баргут и хори и их носителями, нам уже приходилось писать. Подробнее об этом разговор пойдет ниже. Пока же ограничимся заме­ чанием, что, судя по имеющимся данным, к концу I тыс.н.э. в качестве ведущего этнического имени в регионе Прибайкалья начинает фигури­ ровать этноним "хори". Во всяком случае, часто упоминающееся в раз­ личных источниках название байегу-байырку к этому времени исчезает. Вместе с тем, в ряде работ этого периода, прежде всего средневековых мусульманских авторов, встречается имя "фури". Так, согласно аноним­ ному "Худуд ал-алам" (982-983гг.), "это название народа также из хырхызов; они поселяются к востоку от хырхызов и не смешиваются с про­ чими хырхызами... их языка другие хырхызы не понимают, они подоб­ ны диким зверям".''^ В сочинении Гардизи "Зайн ал-ахбар" (1050-1033 гг.) также говорится о "большом племени фури", к которым из страны

107

кыргызов вели две дороги: "одна через степь 3 месяца идти, другая - на левую сторону - 2 месяца, но эта дорога трудна, надо идти вое время по лесам, по узкой тропинке и узкому пространству; по дороге много воды, постоянно встречаются peки"/^ Народ "кули", обитавший в "округе Ангкола", упоминается в источниках Юаньской династии. Как там указано, этот округ "в результате аннексии присоединен к киргизской земле.." ол

Язык туземцев существенно отличен от кыргызского". Впервые вероятность прочтения имени "фури" как "кури" (буквы к и ф в арабском алфавите легко смешиваются) предложена В.В. Бартольдом. "Сопоставление с китайскими источниками заставляет отдать предпочтение чтению кури. Мы видели, что в "Таншу" и в орхонских надписях упоминается народ курыкан, живший у Байкала; в более позд­ нем китайском сочинении (юань-ши, истории монголов) около Ангары помещается народ кули; тот же народ упоминается, у писавшего в нача­ ле XIV в. персидского историка Рашид-ад-дина в местности у Байкала, о 1

под названием кури". Идея о тождественности этнонимов фури, кури (кори) и курыкан, как известно, была развита Г.Н.Румянцевым. Без осо­ бых сомнений, равно, как и без явных доказательств, кроме внешнего созвучия имен, допускали возможность сопоставления названий хори и 82

курыкан и некоторые другие исследователи. Основательно рассмотрел взаимосвязь рассматриваемых этнонимов Г.Д.Санжеев. Учитывая "особенности графики и обусловленные ими многочисленные случаи описок, разночтений и ошибок переписчиков, а также то, что в этой графике, как и в старомонгольской, гласные о и у_ передаются одним и тем же знаком вав, а в монгольском консонантизме невозможен согласный ф," он счел необходимым: заключить, что "вме­ сто кури и, тем более, фури: соответствующее арабское написание должно быть прочитано как кори". Одновременно он весьма решитель-

108

НО высказался против отождествления названий хори и курыкан, рассматривая их как два совершенно разных этнонима. При определении вопроса об этнической принадлежности кори очень важное значение приобретает единодушное указание различных письменных источников об их языке, который был для кыргызов не по­ нятен. Поэтому и В.В.Бартольд допускал, что "монголами были и вос­ точные соседи киргизов".^"^ Выдвижение на первый план названия хоринцев связано, очевидно, с появлением в районе оз.Байкал новых групп монголов, благоприятные условия для чего начинают возникать, на наш взгляд, после падения Уйгурского, затем Кыргызского каганатов. До­ пустимо предположить, что по крайней мере, часть новых пришельцев могла быть носителями имени хори (хоро). В этой связи заслуживает внимания факт широкого распространения рассматриваемого этнонима в Якутии. Судя по данным местных генеалогических преданий, часть якутских хоролоров появилась здесь не только из пределов Прибайка­ лья, но и непосредственно из Востока.^^ Как считают лингвисты, ко времени появления предков якутов на Средней Лене здесь уже обитало какое-то монголоязычное население^^. О том, что у них был свой, от­ личный от остальной части населения Якутии язык, свидетельствует, например, бытовавшее в прошлом у якутов выражение типа: "Не похоролорски тебе говорю, а по якутски" . О доминируюидем когда-то положении носителей этнонима хори свидетельствует, возможно, то обстоятельство, что позднейшее населе­ ние приписывало многие памятники собственно курумчинской культу­ ры к неким хара- или хоро-монголам. ^ Итак, на основании анализа имеюш,ихся данных мы попытались доказать, что монголоязычные племена, составившие основу протобурят, появились возле оз.Байкал не позднее середины I тыс. н,э.

109

В хозяйственно-культурном отношении эти этнические группы представляли из себя преимущественно полуоседлых охотников и ры­ боловов, знакомых также с навыками земледелия" Небезынтересно в этой связи отметить, что, например, в одежде современных хоринцев сохранились отдельные детали, сближавшие их с исконными обитате­ лями таежной зоны Сибири: поршневидная обувь (у детей), короткая охотничья куртка из ровдуги и т.д.^^ 2. Монгольское время (XI-XIV вв.) Рубеж I - П тыс. н. э. обозначен важными событиями в истории Центральной Азии. Прежде всего существенно меняется этнокультур­ ный облик региона, т. е. начался процесс сплошной монголизации края. По единодушному мнению специалистов, важную определяющую роль в этом деле сыграло возвышение киданей, которые в начале X в. образо­ вали свое государство, вошедшее в историю под названием Ляо. Импе­ рия просуществовала более двух веков (до 1125г.). В период наиболь­ шего могущества границы ее простирались на западе до Хангайского нагорья, на востоке - до Желтого моря. Северные границы проходили примерно по южным районам Забайкалья. Среди северных народов, с которыми Китаю пришлось вести борь­ бу на протяжении всей предыдущей истории, кидани занимают особое место. Дело в том, что до киданей вожди враждовавших с Китаем пле­ мен либо признавали превосходство китайского императора, либо счи­ тали себя равными ему. Кидани же в результате военных побед сами возвели на китайский престол угодного им императора, который офици­ ально признал их отцом, а себя сыном, что выражает, по китайским по­ нятиям,

отношения

подданства. ^'^ Известный

востоковед-китаист

В.П.Васильев отмечал: "Это событие имело решительное влияние на дальнейшие происшествия. Допущение инородцев не грабить, а уже властвовать над китайскими городами было пятном, которое стреми-

по лись смыть все китайские государи. Из-за этого они воевали с киданями, вступили в союз с маньчжурами и против них с монголами, и всё это для того, чтобы отдать последним весь Китай. Со своей стороны, обла­ дание китайскими землями должно было произвести великий переворот и между обитателями Монголии; они научились владеть китайскими землями и увидали, что можно этот первый опыт повторить и в более обширных размерах".^' В результате приобретения китайских земель под властью киданей оказалось значительное количество оседлого населения, поэтому для их управления потребовались другие формы, методы. Накопленный кида­ нями опыт борьбы с Китаем и выработанные методы управления осед­ лым населением были широко использованы последуюш,ими завоевате­ лями. Не случайно одним из главных придворных советников у монго­ лов являлся киданец Елюй чу-цай. Вместе с тем многие важные моменты - ранние этапы этнической истории киданей, их родоплеменной состав, их конкретная роль в этни­ ческих судьбах последуюш;его населения - остаются практически невы­ ясненными, Выше мы несколько коснулись темы, каким образом в китайских источниках освеш;ались вопросы о происхождении киданей. Наиболее ранние упоминания о них содержатся в "Вэй-шу" и относятся ко второй половине IV в. н. э. Первоначально их территория располагалась к севе­ ру от современной провинции Гирин, в долине р. Хуаншуй (совр. Ляохэ или Шара-Мурэн). В танское время границы их кочевий на западе со­ прикасались с владениями сисцэв, на востоке доходили до Гаоли (т.е. Коре), на севере - до земель мохэ и шивэйцев, на юге - до области Инчжоу. В ранних источниках нет каких-либо сведений о родословной ки­ даней. Таковые начинают появляться в китайских хрониках X-XI вв., в

Ill

которых одни авторы выводили этнические корни киданей от хунну, другие - от дунху. Проблеме происхождения киданей в свое время была посвящена специальная работа Е.М.Залкинда, в которой он, проанализировав имеющиеся публикации по данной тематике, свел все высказывания к трем основным версиям: I. кидани - народ тунгусо-маньчжурского про­ исхождения; 2. кидани - народ смешанного монголо-тунгусского проис92

хождения; 3.кидани - монголы по языку. В.С.Таскин ранее отмечал, что ввиду противоречивости данных ки­ тайских источников, вопрос о происхождении киданей может быть ре­ шен только на основе собственно киданьских письменных источников. Но поскольку "киданьская письменность пока не расшифрована, и, та­ ким образом, единственно надежный путь для установления языка ки­ даней, а следовательно, и их этнической принадлежности остается закрытым". Однако позднее он все же склонился к точке зрения об их монголизме (см. выше). Что же касается разработок в области киданьского письма, то опре­ деленные сдвиги в этом направлении, похоже, имеются. "Дешифровка киданьского письма, проведенная сначала без применения современных технических средств, а затем с помощью электронно-вычислительной техники, подтвердила предположения подавлявшего большинства рус­ ских дореволюционных и советских ученых, занимавшихся киданьской проблемой, а также ряда зарубежных исследователей о принадлежности языка киданей к монгольской группе языков". Кроме того, как известно, сохранились отдельные киданьские глос­ сы в китайской транскрипции, которых насчитывается свыше сотни. "Большинство из них можно расшифровать без особого труда, и они свидетельствуют о том, что киданьский язык безусловно относится к монгольским языкам .^^

112

Тем не менее, считаем необходимым подчеркнуть, что результаты во многом еще предварительной обработки киданьского письма отнюдь не отрицают вероятности участия в формировании киданей, особенно на ранних стадиях, довольно значительных по численности этнических компонентов тунгусо-маньчжурского и тюркского происхождения. Пре­ обладание в конечном счете монгольской этнической струи у киданей явилось закономерным итогом постепенного усиления роли монголоязычных племен в Центральной Азии, которое началось со времени вы­ хода на историческую арену сяньби Теперь обратимся к вопросу о том, какова же конкретная роль ки­ даней в этнических судьбах населения последующего времени. Важ­ ность его постановки определяется тем, что наиболее активная пора жизнедеятельности киданей приходится на период интенсивных этни­ ческих процессов, имевших непосредственное воздействие на происхо­ ждение и формирование многих современных народов. Языковых мате­ риалов для рещения подобной задачи явно недостаточно. В свое время Л.Лигети весьма предположительно, в порядке обсуждения, выдвигал тезис о том, что "старописьменный монгольский язык происходит от киданьского"^^. Эта гипотеза рассматривалась в связи о тем, что старо­ письменный монгольский язык обнаруживает такие особенности, кото­ рые нельзя объяснить при помощи живых монгольских языков и диа­ лектов. Более того, по словам Б.Я.Владимирцова, "очень легко заметить, что уже в XIII в. монгольский письменный язык отличался от живых го­ воров монголов той эпохи... Приходится констатировать, что мон­ гольский письменный язык ХШ в. является перед нами уже вполне раз­ работанным, со своей установленной орфографией... возник в более раннюю эпоху, во всяком случае до поры Чингисхана."^'' Следовательно, если принять версию Л.Лигети о преемственности старомонгольского письменного и киданьского языков, то сопоставле-

113

ние последнего с каким-либо из современных монгольских языков и диалектов представляется невозможным. Со сказанным вроде бы вполне согласуется положение об отсутствии в ХШ в. у монголов единого язы­ ка и существовании в предшествующую эпоху по крайней мере трех центров монгольской речи: шивэй, кидани и туюйхунь.^^ Высказывалось также мнение, что "творцом монгольского письменного языка, возмож­ но, было какое-нибудь племя, родственное монголам, но побежденное остальными племенами и растворенное в них".^^ Свою точку зрения на этот счет выразил Д.Кара "Киданьский язык, во всяком случае разговорный, в некотором отношении ближе к совре­ менным монгольским языкам, чем письменный монгольский, и в то же время более архаичен. Можно предполагать, что и киданьская морфоло­ гия сильно отличается от известной нам монгольской".'°*^ Однако этот важный по значению тезис выглядит не до конца раскрытым и потому требующим некоторых пояснений. В частности, остается непонятным, какие именно из современных монгольских языков подразумеваются, поскольку различия между ними также весьма ощутимы. Имеются и другие соображения по данному вопросу - киданьские языки рассматриваются как основа современных халхаских диалектов, а старописьменный монгольский сближается с говорами бурятского язы­ ка. Однако и эту позицию нельзя назвать в достаточной мере аргумен­ тированной; предположение построено на внешнем созвучии отдельных слов. Например, бур. наран и стп.-монг. наран - "солнце", халх. нар и кид. наир. Или бур. табан и стп.-монг. табун, халх. тав и кид. may "пять".'°' Как видно, на основании имеющихся данных нет возможности для более-менее однозначного решения вопроса о степени сопоставимости киданьского языка с современными монгольскими. С другой стороны,

114

нет также ясности в вопросе о роли и месте киданьского в формирова­ нии письменного монгольского языка. Сведения о родоплеменной и социальной структуре киданей, при­ водимые в различных китайских источниках, весьма отрывочны и не­ редко противоречивы. В сочинении "Цзычжи тунцзянь" Сыма Гуана (X в. н.э.), которое явилось одним из источников "Цидань го чжи", повест­ вуется, что "раньше у киданей было восемь кочевий. У каждого кочевья имелся "великий человек"; кочевья по взаимному уговору выбирали од­ ного из "великих людей" князем и ставили перед ним знамя и барабан в знак власти над всеми кочевьями" Через каждые три года князь сменял­ ся по порядку следующим... Когда князем стал Абаоцзи, он проявил еще большую смелость, и ему покорились пять родов племени си, семь ро­ дов племени шивэй и племя дадань. Абаоцзи, носивший фамилию Елюй, полагаясь на свою силу, не соглашался на смену князя."'°^ Возможно, именно это сообщение послужило одним из оснований для заключения о том, что Елюй Абаоцзи (872-926 гг.) окончательно ли­ квидировал отжившие формы племенного устройства и образовал госу­ дарство раннего феодального типа, объединив восемь киданьских пле­ мен. Кидани, как и другие кочевые племена и государства (? - Д. Н.), перешли от первобытнообщинного строя к феодальному, минуя рабо­ владельческую формацию".'°^ Из приведенного тезиса вытекает, что элементы первобытнооб­ щинной формы обустройства преобладали в киданьском обществе вплоть до X в. Думается, вернее предположить, что "первоначальные формы киданьской государственности возникли задолго до создания го­ сударства Цидань или Ляо. Первую треть, если не половину X в, собст­ венно киданьские формы государственности продолжали доминировать, и лишь постепенно с включением в состав киданьского государства больших территорий с китайским населением, их начали теснить тради-

115

ционные формы китайской государственности, хотя "киданьское" из ап­ парата управления государством и командования войсками никогда не выпадало полностью. Государство Ляо было плодом самостоятельного поступательного развития киданьского общества"."^"^ То, что кидани в прошлом делились на восемь подразделений (пе­ реводимых то как "племя", то как "кочевье"), довольно дружно под­ тверждают большинство источников. В некоторых работах указаны на­ звания этой восьмерки, правда, не всегда совпадающие. Из имен, ска­ жем, указанных в "Вэйшу", ни одно не совпадает о теми, что приводятся в "Истории пяти династий".'^^ Источники единодушны лишь в том, что до Елюйцев главным у киданей был "род" Дахэ.'^^ Нет каких-либо данных, проливающих свет на происхождение или этническую принадлежность этих племен в отдельности. Определенный интерес представляет разве что сообщение о том, что "киданьские пле­ мена и роды, в сущности не имеют фамилий", и каждый из них называ­ ют по названию места, где он живет".'^^ О том, что каждый род носил 1 OR

имя "занимаемой им земли", свидетельствуют и другие источники. Известно также, что киданьский правитель Абаоцзи "принял фамилию Шили от названия места, где он жил". Шили - место в двухстах ли к востоку от Верхней столицы (при переводе этого названия на китайский язык появилась фамилия Елюй - Е Лyн-ли)."^°^ Не ясен вопрос о степени консолидации этих племен в разные пе­ риоды. В этой связи обращает на себя внимание сообщение о том, что "в 6-м году эры правления Кай-хуан (586 г.) киданьские кочевья постоянно нападали друг на друга"''°. Есть основание предполагать, что процесс окончательной консолидации киданьских племен начался после того, как верх одержали представители клана Дахэ. По имеющимся данным, это произошло где-то в VII в. При династии Дахэ у киданьцев имелось 40 тыс. "превосходных воинов".'"

116

Нет также возможности для сопоставления названий племен с ка­ кими-либо из известных этнонимов последующего времени. ^^^ По пово­ ду сказанного можно лишь напомнить, что Ц.Б.Цыдендамбаев допускал возможность связи бодонгутского рода хоринцев с киданями на основа­ нии известия о том, что "миф о втором царе киданей связан с тотемным культом свиньи". в период, предшествовавший государству Ляо, предводитель кида­ ней титуловался термином мофухэ (или мохэфу). В древнетюркское время, когда они находились в подчинении тюрков, был в употреблении и термин сыцзинъ (иркин). Бу(ло) - племя - возглавлял цюшуюй - ста­ рейшина, вождь. В каждом бу имелось примерно 3 тыс. телег и 10 тыс. человек. Нет данных о том, как кидани подразделялись внутри бу. Мож­ но указать, что родственные им си делились в пределах бу на ло группы семей, объединенных кровным родством и ведущих общее хозяйство'''*. Хозяйство киданей можно охарактеризовать как сочетание кочево­ го и полукочевого типов, причем это сочетание, конечно, не оставалось неизменным на протяжении всей их истории. Скот был частным и госу­ дарственным. Последних отмечали клеймом на левом боку. Жизнеспо­ собное хозяйство состояло из 100 лошадей, 10 коров, быков и верблю­ дов, не считая овец. При Абаоцзи имелись богачи, владевшие 10 тыс. одних лошадей. На 1086 г. в Ляо численность лошадей доходила до I миллиона голов. "^ Характерной принадлежностью киданьского хозяйства были телеги с установленными на них войлочными юртами. Население государства делилось на людей лично свободных и лично несвободных, т.е. рабов. Категория рабов пополнялась за счет пленных, также осужденных за преступления. Основную же численность населения, как и в любом об­ ществе, составляли простолюдины - шужень, народ - минь. В период расцвета государства Ляо общая численность населения составляла 3

117

МЛН. 800 тыс. чел., в т.ч. кидани - 750 тыс., бохайцы - 450 тыс., китайцы - 2 млн.400 тыс., прочие - 200 тыс. чел.^'^ Отправляясь в поход, кидани приносили жертвы предкам, знамени и горе Муе. О предстоящем походе докладывали Небу и Земле, прино­ сили им в жертву серого быка и белую лошадь.''^ Если поход возглавлял лично император, вдоль дороги по направ­ лению движения войск ставили осужденных на смерть преступников. Проезжавшие мимо воины стреляли в них из луков и убивали их. По возвращении из похода таким же образом расстреливали пленных. На привале войска располагались кольцом (куренем). В бою кидани при­ бегали к тактике, которая больше известна из описаний сражений мон­ голов - ложное бегство и заманивание врага в засаду. Внутренняя орга­ низация войска соответствовала традиционной десятичной системе - 10 чел., 50 чел.(цзю), 500 чел.(дуй), 5000 чел.(дао), 50000 чел.(мянь). В ка1 1 о

честве воинского обучения широко применялась облавная охота. "По сравнению с другими восточными северными варварами кида­ ни наиболее грубы и заносчивы. Если у них умирает отец или мать, они не плачут, считая это мужеством. Труп отвозят на повозке в дикие горы и кладут на деревья. Через три года приходят туда собирают кости и сжигают их. При этом совершают возлияние вина, молятся..." Существование обряда трупосожжения у киданей вроде подтвер­ ждают археологические данные. Однако обращаясь к археологическому материалу по киданям, необходимо отметить некоторые его особенно­ сти. На территории собственно Монголии он представлен в основном так называемыми городищами и лишь единичными погребальными па­ мятниками.'^° По территории Забайкалья мы имеем сведения только са­ мого общего характера.^^' Основная же масса могильников, датируемых эпохой Ляо, расположена в районах первоначального расселения кида­ ней, т.е. в бассейне р.Шара-Мурэн и прилегающей территории. Насчи-

118

тывается свыше 100 относительно исследованных погребений. Одна из проблем, возникаюпдих при их изучении - выделение из общей массы ляоских захоронений собственно киданьские. Все ляоские погребения по устройству можно разделить на две группы: в могильных ямах и в подземных склепах. Первая характерна для доляоского периода и бедных слоев общества, вторая относится к зажиточной части населения, чиновничеству. Захоронения с остатками трупосожжения в сероглиняных сосудах относят к первой группе. Не вдаваясь в подробное описание особенностей устройства этих могиль­ ников, считаем необходимым подчеркнуть, что они "сильно отличают­ ся" от погребальных памятников на территории МНР, датируемых XIнач.ХПвв.'^^ Кидани почитают души умерших и с уважением относятся к солн­ цу. 1-го числа каждой луны они становятся лицом к востоку и поклоня­ ются солнцу. Во время больших собраний, на которые собираются для рассмотрения государственных дел, почетными считаются места, обра1 24

щенные на восток. Двери в домах ... все обращены на восток." По свидетельству большинства источников, "их обычаи очень сходны с обычаями мохэ".'^'* Подобное утверждение иногда можно встретить в отношении племен си и туцзюэ. Таковы некоторые сведения, характеризующие отдельные стороны хозяйственного и культурно-бытового уклада киданей. К сожалению, материала чисто этнографического характера, особенно детально опи­ санного, явно недостаточно, что ограничивает возможности сравни­ тельно-сопоставительного анализа. В целом же имеющийся материал дает основание для предварительного вывода о том, что собственно киданьский компонент не сыграл существенной роли в этнической судьбе последующего населения, за исключением, возможно, дагуров.

119

Одна из причин такого явления, на наш взгляд, кроется в том, что основная масса киданей, успевшая испытать мощное культурноэкономическое воздействие со стороны китайцев, оказалась этнически чуждой для местного населения Центральной Азии. По определению Х.Пэрлээ, из известных около десятка киданьских городищ; на террито­ рии МНР, многие возникли "как опорные пункты подчинения кочевых племен".^^^ В целом не подлежит сомнению тот факт, что кидани среди всех крупных "варварских" народов, не считая, может быть, некоторых юж­ ных групп хунну и сяньби (тоба), оказались в наибольшей степени под­ верженными влиянию соседнего Китая. Тому способствовал ряд при­ чин: непосредственная близость их территории расселения с Китаем, сложная военно-политическая обстановка. Как свидетельствуют много­ численные факты, в результате притеснений со стороны более сильных в то время соседей - коре, жужаней, тюрков - кидани были вынуждены неоднократно обрап];аться за покровительством к своему могуш;ественному соседу. Китайцы, в совершенстве овладевшие тактикой организа­ ции различных смут и разногласий среди своих беспокойных соседей, охотно откликались на подобные просьбы. Так, в третьем году эры правления Тай-хэ (480 г.), в результате дав­ ления со стороны жужаней "мофухэ Уюй во главе своего племени, имевшего три тысячи телег и насчитавшего свыше десяти тысяч душ, перегнал скот и просил императора принять его в подданство". При династии Поздняя Вэй "из-за притеснения со стороны Гаоли киданьское племя, насчитывавшее свыше десяти тысяч душ, просило императора принять его в подданство... В дальнейшем из-за давления со стороны туцзюэ еще десять тысяч киданьских семей временно посели­ лись в Гаоли.. "'^^

120

В четвертом году эры правления Кай-хуан (584 г.) вождь киданей "явился ко двору императора во главе мохэфу. В пятом году эры прав­ ления Кай-хуан он явился на границу во главе всего народа и просил о принятии в подданство. Император Гао-цзу принял его и разрешил жить на старых землях". Не приходится сомневаться в том, что в период существования им­ перии Ляо связи киданей с ханьцами стали еще более тесными и разно­ сторонними. Поэтому кидани, не имевшие прочной хозяйственнокультурной связи с местным населением, под мощным натиском чжурчженей компактной массой поспешно двинулись в более западные рай­ оны, где в пределах Семиречья вскоре была образована новая империя. В ХП-ХШ вв. перед нами вырисовывается более детальная картина родоплеменного состава и расселения народов Центральной Азии и Южной Сибири благодаря появлению собственно монгольских пись­ менных сочинений, прежде всего таких как "Сокровенное сказание мон­ голов" и "Сборник летописей" Рашид-ад-дина. Бассейн Селенги в ее среднем течении, примерно от слияния Хилка до Уды, можно рассматривать как владения меркитов. Меркиты как эт­ ническая общность начинают фигурировать в источниках ("мэйлицзи") еще с конца XI в., т.е. гораздо раньше, чем многие из известных народов и племен ХП-ХШ вв. Согласно "Ляо-ши", в 1093 г. киданьский воена­ чальник Вотэла ходил в поход на меркитов и разбил их. Аналогичная история повторилась в следующем году. Следующая и, очевидно, окончательная победа киданей над меркитами состоялась в 1102г.'^° Меркиты, судя по всему, на том не угомонились. Источники полны сообщений об их стычках с дальними и ближними соседями - то с мон­ голами, имевшими непосредственное отношение к династии Чингисидов, то с кереитами. "В семилетнем возрасте" был угнан в меркитокий

121

плен будущий правитель кереитов Тоорил (Он)-хан. Меркитами был ра­ зорен улус Джамухи, анды Темучжина. "Это племя имело многочислен­ ное, чрезвычайно воинственное и сильное войско" - отмечал Рашид-ад13 I

х-г

дин . Поэтому и в последующем война с меркитами заняла значитель­ ное место в борьбе Темучжина за создание единого Монгольского госу­ дарства. Делились меркиты на три ветви: увас (хоас), хаат и удуит. Послед­ ние, судя по уделенному им в источниках вниманию, представляли наи­ более многочисленную и боеспособную часть племенного объединения. Удуит-меркиты делились в свою очередь на следующие подразделения: уйкур'^^, мудан, тудаклин и джиюн. Вопрос об этнической принадлежности меркитов, насколько из­ вестно, не становился предметом для особых обсуждений. Многих, оче­ видно, удовлетворяло сообщение о том, что "меркиты - это часть мон­ гольского племени"'^^ что "нравы их и обычаи те же, что и у татар".'^"^ Тем не менее, есть и другие соображения на этот счет. Л.Н.Гумилев их отнес, правда, без всяких доказательств, к восточной группе южно­ самодийских племен.' ^ Более аргументированно постарался подойти к решению данного вопроса В.А.Туголуков. Во-первых, он обратил внимание на сообщение Марко Поло о том, что "дикий народ бекри", живущий в стране "бангу", имеет много оленей, "на оленях ... они ездят". Во-вторых, этнонимы меркит (варианты мекрин, бекрин) и увас он находит у тунгусов Забай­ калья, "у которых в ХУП-ХУШ вв. существовал Вакарайский (Увакасильский или Вакасильский) род".'^^ По поводу здесь сказанного нельзя не отметить, что предпринятое сопоставление этнонимов выглядит че­ ресчур натянутым. Что же касается сообщения Марко Поло, то ясно, что во время его пребывания в Монголии сколько-нибудь значительных групп меркитов в Забайкалье быть уже не могло. Кроме того, в источни-

122

ках того времени нет никаких указаний о том, что у меркитов имелись олени. Сторонником тюркизма меркитов выступил А.В.Тиваненко. Дово­ ды его следующие. Подразделение уйкур в составе удуит-меркитов вос­ ходит к уйгурам. Этноним хоас - тюркского происхождения (ссылка на Ц.Б.Цыдендамбаева). Лингвистами выявлен компактный ареал "оканья" в Бурятии, который совпадает с предполагаемой территорией прожива­ ния меркитов, тюркская т.д.

топонимика в рассматриваемом регионе и

Однако, как представляется, указанные факты могут рассматри­

ваться лишь как одно из доказательств вхождения в состав меркитов ка­ ких-то этнических групп тюркского происхождения. С неменьшим ус­ пехом то же самое можно было бы утверждать и в отношении многих других монгольских племен. В пользу того, что меркиты в рассматриваемый период относились к числу монголоязычных племен, свидетельствует, в частности, антропонимический материал. Так, имя одного из их предводителей - Тохтоа - типично монгольский антропоним, распространенный поныне ( от тогто(хо) -"остановиться, стать"). Несомненно монгольского происхо­ ждения имена его сыновей: Чилаун - "камень", Мэргэн - "меткий". Яв­ ным монголизмом отдает и от имени Дайр-Усун. При специальном ана­ лизе список подобных примеров можно было бы продолжить. Имеются достаточные основания для сопоставления этнонима меркит с термином мэргэн, чему вполне соответствует отмеченный воинственный характер племени. Конечная судьба меркитов оказалась весьма трагичной, ибо "Чингис-хан постановил, чтобы никого из меркитов не оставляли в живых, а всех убивали, так как племя меркит было мятежное и воинственное и множество раз воевало с ним".'^^ В результате "немногие оставшиеся в

123

живых или пребывали тогда в утробах матери, или были скрыты у своих родственников"'^^. Тем не менее меркиты, по-видимому, не могли исчезнуть бесслед­ но. Судя по имеющимся данным, часть убежавших на запад меркитов осела на территории Средней Азии.''^^ Среди волжских калмыков суще­ ствуют две "аймачные"группы - хо-меркит - "благородные меркиты" и ики-меркит - "большие (старшие) меркиты"'"*' Рассматривался и вопрос о возможности наличия меркитского эт­ нического наследия среди бурят. Г.Н.Румянцев предполагал существо­ вание генетической связи между хоринским родом хуасай и хоас (увас)меркитами. Выделяя основу хоа, он объяснял ее как "беловато-желтый, "!1 142

светло-каурый . Весьма сдержанно отнесся к данной идее Ц.Б.Цыдендамбаев, пола­ гая, что имеются "некоторые языковые свидетельства, направляющие наше внимание в сторону от монголоязычного мира". При этом он дос­ таточно убедительно показал тюркское происхождение этнонима хуа­ сай, состоящего, по его мнению из двух компонентов: хуа и сай. "В древнетюркском языке sai означало: 1 каменистое место вулканического происхождения; 2. пустынная равнина... Слово hua со значением "цве­ ток", заимствованное из китайского языка. В тюркских языках употре­ бительно слово куба в значении "светлый, светло-серый", которое в якутском языке значит и "лебедь". Если предположить заимствование этого тюркского слова, то бурятское хуа в этнониме хуасай могло полу­ читься из куба в результате выпадения интервокального согласного б перехода согласного /с в х ."'''^ В целом соглашаясь с подобной интерпретацией, считаем возмож­ ным сделать небольшое уточнение к последней фразе: в разговорной речи бурят название хуасай нередко звучит и как хубаасай, т.е. просле­ живается более прямая связь с основой куба. Вместе с тем сказанное,

124

как представляется, отнюдь не противоречит вероятности существо­ вания генетической связи между носителями этнонимов хуасай и хоасмеркит, особенно, если учесть тесные контакты меркитов с населением Баргузинской долины, где, как мы пытались показать, происходило формирование древнемонгольского ядра хоринцев. В долине Джиды и по прилегающим степным просторам распола­ гались баяуты, подразделявшиеся на две основные ветви: джадай, т.е. живущие по р.Джида, и Кэхэрин, т.е. "степные". Они с самого начала, еще со времен войны с тайджиутами, встали на сторону Чингис-хана. Баяуты, особенно джадай, видимо, поддерживали тесные связи с насе­ лением Баргуджин-Тукума. В одном месте Рашид-ад-дин их прямо упо­ минает в числе племен, обитавших в пределах этой страны^'^'*. Не слу­ чайно выходец из среды джадай-баяутов Буха был назначен проводни­ ком Джочи во время его похода к "лесным народам". Об участии баяутов в формировании родо-племенных групп бурят пока что не имеется соответствующих данных. По-видимому, значительная часть баяутов, вовлеченных в орбиту бурных событий того времени, оказалась впо­ следствии вне пределов своей первоначальной территории. Этноним баяут, очевидно, может быть сопоставлен с названием народности байт, живущей в настоящее время на о северо-западе Монголии в районе Убса-Нура.'"*^ По всей вероятности, отдельные их группы вошли в состав формирующихся народностей Средней Азии'"^^ и волжских калмыков''*''. По мнению ряда исследователей, в ХП-ХШ вв. в Прибайкалье су­ ществовало три основных племенных объединения: 1 .хори-туматы; 2.баргуты; 3.буряты, в состав которых входили булагачины, керемучины и, возможно, икиресы.'"*^ Если в отношении баргутов ситуация выглядит более-менее опре­ деленной, то в отношении двух других названных объединений требу­ ются существенные уточнения. Ц.В. Цыдендамбавв, например, считал,

125

что при хори-туматском племенном союзе хоринцы занимали подчи­ ненное положение, ссылаясь при этом на ту закономерность, что при употреблении двойных этнонимов монголоязычные народы на втором месте обычно располагают общее (или ведущее) название, а на первом частное (или ведомое) название. Это можно видеть на примере таких сочетаний, как ойрод монгол, чахар монгол, хори буряад, хонгоодор буряад и т.п.".''*^ Однако с подобным утверждением трудно согласиться. Тому противоречат приведенные здесь же примеры. Например, сочета­ ние хори-бурят или хонгодор-бурят вряд ли у кого может вызвать пред­ ставление о хоринцах или хонгодорах, находящихся в подчинении у бу­ рят. Этот не столь удачный тезис можно объяснить лишь стремлением Ц.Б.Цыдендамбаева лишний раз подчеркнуть факт о зависимом, подчи­ ненном положении протобурятских племен по отношению к тюркам. Однако, как представляется, общий исторический фон не всегда может стать надежным "прикрытием" для обоснований отдельных выводов ча­ стного характера. Последующие исследования по рассматриваемой теме характерны тем, что в них с разных позиций оспаривался сам факт существования хори-туматского племенного союза. Признал ошибочным "переходящее из работы в работу утверждение о существовании в ХШ в. в Забайкалье некоего хори-туматского племенного союза, якобы распавшегося под ударами чингисова вторжения" Б.Р.Зориктуев. Хори и туматы, на его взгляд, два совершенно разных племени. Последние в начале ХШ оби­ тали в верховьях Енисея, и именно к ним относятся описываемые в ис­ точниках вооруженные столкновения с войсками Чингиса. Хоринцы же в это время проживали в Баргуджин-Тукуме, куда никакого вторжения войск Чингиса не было.'^ Имеются и другие точки зрения. По мнению Г.Д.Санжеева, в соче­ тании "хори-тумат (кори-тумед) трудно с абсолютной уверенностью ут-

126

верждать, что тумат был этнонимом, а не каким-либо военноадминистративным термином".'^' Схожей в целом позиции придерживался Б.Б.Барадин.

Основные идеи данной версии с некоторыми

дополнениями были поддержаны нами.'^^ В сложившейся ситуации представляется необходимым прежде всего разобраться с происхождением и этимологией самого терминаэтнонима тумат-тумет. По словам Б.Р.Зориктуева, "установлено, что название тума является разновидностью этнонима дубо, который извес­ тен с середины I тыс. н. э. западнее озера Косогол (Хубсугул)".'^'* Прав­ да, почему-то не указано, кем это положение установлено. Насколько известно, имеется предположение, что "этноним Дубо в китайских хро­ никах является искаженным этническим названием племени Туба".'^^ Однако даже если допустить вариантность имен туба (дубо) и тума(т),^^^ то нуждается в объяснении одновременное упоминание в "Со­ кровенном сказании" и тубасов, и туматов (§§ 239,240); этнонимы тумат и туба (тыва, тофа) существуют по отдельности и в наши дни. Вместе с тем, в качестве гипотезы можно даже допустить, что все эти названия восходят к какой-то единой древней основе. Но каковы то­ гда истоки самой этой основы? Думается, что предпочтительнее пози­ ции тех исследователей, которые возводят рассматриваемый термин к тумен - "десять тысяч; множество, тьма". Слово Tuman с аналогичным значением зафиксировано в ДТС; при этом оно представлено как заим­ ствование из среднеперсидского языка.'^'' Однако, как считает Б.Р.Зориктуев, "исследователи не проводят разницы между терминами тумат и тумэт... Приведенные данные не ос­ тавляют сомнений в том, что этноним тумат со словом тумен (десятиты­ сячный воинский корпус) никакой связи не имеет"'^^Несостоятельность позиций

всех

трех

авторов

(т.е.

Б.Б.Барадина,

Г.Д.Санжеева.

Д.Д.Нимаева) он видит в том, что "слово тумат они производят от слова

127

тумен и полагают, что Чингис-хану при его вторжении в БаргуджинТукум противостояло десятитысячное хоринское войско. При первом же знакомстве с их гипотезой бросается в глаза очевидное несоответствие между предполагаемой численностью хоринского войска в 10 тыс. че­ ловек и общей численностью населения Баргуджин-Тукума".'^^ При этом даже можно условно согласиться с тем, что "в то время на всей территории по обе стороны Байкала численность скотоводческого (? Д.Н.) населения, куда, безусловно, входили хоринцы, не превышала SO­ TO тыс. человек".*^° В данном случае речь о другом, т.е. о явном смеще­ нии акцентов при использовании имеющихся фактов. Справедливости ради необходимо указать, что никто из этих авто­ ров определенно не утверждал, что Чингис-хану противостояло "деся­ титысячное хоринское войско". В частности, у Г.Д.Санжеева встречаем буквально следующее: "Считают, что тумен значит "десять тысяч". Од­ нако я не уверен, что таково его первоначальное значение, а потому не вернее ли будет предположение, что слово тумен получило свое значе­ ние "десять тысяч" после военной реформы Чингиса на всей территории владений его потомков".'^' Традиция организации туменных войск восходит еще к хунну. Со­ гласно источникам, каждый из управляющих 24-х уделов владений хун­ ну имел по 10 тыс. конницы. И в последующем в китайских хрониках военная мощь того или иного племени (племенного объединения) опре­ делялась только по числу туману. Байегу, как уже отмечалось, имело 10тысячное войско, относительно курыканов называлась цифра 5000, т.е. полтумена. Если же следовать общепринятому мнению, что в китайских источниках цифровые данные сильно преувеличены, то и тумены, надо полагать, отнюдь не всегда соответствовали десятитысячному корпусу войск. Резонно предположить, что собственное войско, независимо от их конкретной численности, именуемое туменом, имели и хоринцы. По-

128

скольку, как мы попытались показать, именно носители этнонима "хо­ ри" занимали ведущее положение в Прибайкалье в дочингисову эпоху, то устойчивый, установившийся характер сочетания "хори-тумет" впол­ не объясним. Вместе с тем необходимо отметить следующее обстоятельство. Де­ ло в том, что в собственно монгольских источниках ХШ-XIV вв. этно­ ним хори явно отходит на второй план. В "Сокровенном сказании" хоринцы упомянуты буквально в двух случаях. Несмотря на их общеизве­ стность, для наглядности позволим себе процитировать их полностью. "Баргучжин-гоа, дочь Бархудай-Мергана, владетеля Кол-баргучжиндогумского, была выдана замуж за Хорилартай-Мергана, нойона ХориТуматского. Названная же Алан-гоа и была дочерью, которая родилась у Хорилартай-Мергана от Баргучжин-гоа в Хори-Туматской земле, в ме­ стности Арих-усун. По той причине, что на родине, в Хори-Туматской земле, шли вза­ имные пререкания и ссоры из-за пользования звероловными угодьями, Хорилартай-Мерган решил выделиться в отдельный род - обок, под на­ званием Хорилар"(§§ 8, 9). Сведения эти, как мы уже отмечали, носят явно легендарный характер. Однако они могут послужить в качестве дополнительного материала к выводу о ведущем положении носителей имени хори в регионе в прошлом. Они также могут засвидетельствовать о достаточно давнем бытовании сочетания хори-тумат.. В следующем эпизоде отражены вполне реальные события, отно­ сящиеся к началу ХШ в. "Борохул же был послан против хоритуматского племени. Хори-туматами правила по смерти своего мужа, Дайдахул Сохора, - Ботохая-Толстая"(§ 240). В данном контексте вари­ ант "хори-туматы" больше не встречается, упоминаются (где-то 5 раз) только туматы.

129

Только однажды, в самом начале соответствующего эпизода "народ хори-тумат" упоминается в "Алтан-Тобчи" Лубсан Данзана.'^^ У Рашидад-дина речь ведется вообще только о туматах. О том, что у него речь идет о тех же хори-туматах из "Сокро­ венного сказания", можно догадаться из следующей фразы: "Их предво­ дитель Тайтула-Сокар явился к Чингис-хану, покорился и смирился пе­ ред ним".'^^ Вместе с тем, собственно хоринцы упомянуты в "Сборнике летопи­ сей" лишь мимоходом, хотя многим более-менее значительным племе­ нам, в т.ч. туматам, посвящены отдельные параграфы. О хоринцах ука­ зано, что они входили в состав племен, которых называли баргутами, которые жили в стране Баргуджин-Тукум. В то же время у Рашид-ад-дина неоднократно упоминаются кураласы, которые "ответвились от одного корня с кунгиратами и инкирасами". Жили они в пределах местности Караун-Джидун,'^"^ которая, по мнению некоторых исследователей, находилась на р.Тола'^^, другие от­ носят ее ближе к восточным рубежам современной Монголии, примерно к стыку границ Сухэ-Баторского и Восточного аймаков.

Отмечалось

также, что из племени куралас происходила легендарная Алан-гоа. Од­ нако относительно последнего сообщения высказывалось мнение, что оно, скорее, ошибочно, поскольку не могло быть ничего общего между кураласами (горлосами) и хори(ларами), что подтверждается и разными территориями их расселения.'^^ Тем не менее, такое категоричное утверждение нуждается в соот­ ветствующих комментариях. Этноним куралас, как нетрудно убедиться, распадается на основу кура- и суффикс множественности -лас, который можно рассматривать как вариант суффикса -лар. Потому кажется веро­ ятной и идентичность имен куралас и хорилар. И не этим ли объясняется скудость и отрывочность сведений в "Сборнике летописей" о носителях

130

собственно этнонима хори. Далее, на наш взгляд, кажется маловероят­ ным, что могло быть ошибочным упомянутое сообщение Рашид-ад-дина об Алан-гоа, которое в разных местах и в разных вариациях повторено несколько раз. Что же касается территории расселения кураласов, то можно с оп­ ределенной долей вероятности утверждать, что в дочингисову эпоху, когда в регионе ведущее положение занимали хорилары, область их расселения могла быть более обширной, чем предполагаемые границы страны Баргуджин-Токум. А к ХП-ХШ вв. связи между отдельными группами некогда более-менее единого этнического массива хори могли быть в значительной мере ослабленными, если не утраченными. Кураласы, в конечном итоге, по-видимому, стали этнической осно­ вой современных горлосцев из Внутренней Монголии; возможность их участия в формировании хори-бурят предстоит еще выяснить. В этой связи определенный интерес может представить упоминаемый в "Со­ кровенном сказании" "Горлосский Хоридай", который прибыл к Темучжину с сообщений о готовящейся войне со стороны Джамухи (§141). Для положительного решения "хори-туматского" вопроса пред­ ставляется важным также разобраться с реальным месторасположением туматов. Утверждение о том, что их "исконной родиной" явилось Восьмиречье, т.е. верховья Енисея,'^^ не может быть принято в качестве окончательного решения. Сведения Рашид-ад-дина на сей счет доста­ точно разноречивы и могут быть истолкованы весьма неоднозначно. Так, лишь один раз, мимоходом, в параграфе об ойратах указано, что в 170

древности в этих местах, т. е. в Восьмиречье, "сидело племя тумат."

В

то же время неоднократно отмечено, что это племя "ответвилось от баргутов", что "племена кори, баргут, тумат... обитают в местности Баргуд­ жин-Токум". Или же, что они жили "поблизости" этой местности, "в пределах страны Киргизов".'''' Нелишне при этом напомнить, что гра-

131

ницы самой "страны Киргизов" весьма обширны и расплывчаты. На юго-востоке "она соприкасается с областью монголов, ... с рекой Селен­ гой", на северо-востоке - "с бассейном большой реки, которую называют Анкара-мурэн, доходя до пределов области Ибир-Сибир." Ясно, что на основании подобных сведений трудно сделать однозначные выводы о том, что исконным местом обитания туматов явилось Восьмиречье. Далее, абсолютно непонятным остается и то, когда, почему, в силу каких обстоятельств туматы оказались вблизи Байкала и вошли в союз с хори. Однако почему-то около IX-X вв. этот союз распался. Предполага­ ется, что данный эпизод нашел отражение в параграфе девятом "Сокро­ венного оказания", где говорилось о выделении отдельного рода - обока под названием хорилар.'^^ Как явствует из сказанного, Б.Р.Зориктуев в принципе уже не воз­ ражает против существования в прошлом хори-туматского союза. Одна­ ко, если следовать данной версии, то возникает ряд новых вопросов, требующих разрешения. Почему распад предполагаемого хоритуматского союза должен был вызвать "распадение самого туматского племени"? Чем обусловлен уход одной части племени в Якутию, а дру­ гой - на Енисей, хотя, если следовать логике приведенного им отрывка из "Сокровенного сказания", хорилары также как будто бы уходили из Забайкалья? Конечно, само по себе, вне контекста, сочетание типа "хоритуматское племя" может быть истолковано двояко, т.е. не может быть исключена возможность того, что речь идет о двух народах. Однако бо­ лее близкие и известные нам варианты, как хори-бурят, бурят-монгол и т.д., мы естественным образом воспринимаем как одно этническое це­ лое. Первая часть в данном случае выступает как определитель - "хоринские буряты" или "буряты хоринского происхождения". В таком случае сочетание "хори-тумат" может быть истолковано как "хоринские

132

туматы". Развивая эту мысль, допустимо предположить, что вполне могли быть и другие туматы (туметы), скажем, баргутские. урянхайские

и т.д. Термин тумет, первоначально выступавший как обозначе­

ние воинского соединения, со временем стал восприниматься и как эт­ ническое наименование. Примеров такого рода множество. Кроме того, следует заметить, что в рамках, по крайней мере, инте­ ресующего нас периода времени, практически неизвестно каких-либо других подобных сочетаний, свидетельствующих о существовании пле­ менного союза. Более характерно обозначение сложных этнических об­ разований посредством числительных. Например, уч курыкан - "три курыкана", он уйгур -"десять уйгуров", тогуз огуз - "девять огузов", отуз татар - "тридцать татар" и т.д. В настоящее время этнические группы под названием тумат встречаются среди южносибирских тюрков и якутов;'^"^ тумэты, со­ ставляющие два хошуна, проживают во Внутренней Монголии. Правда, последние, по определению Н.П. Шастиной, представляют собой более позднее этническое образование, относящееся к XVI в., потому у них не может быть ничего общего с хори-туматами ХШ в. держано Б.Р.Зориктуевым.

Это мнение под-

Не вступая в полемику с подобными ут­

верждениями, можем лишь отметить, что выдвигая подобную версию, мы опирались на те сведения, которыми располагали.^'''' В существенных коррективах нуждается и описание так называ­ емой воины туматов с войсками Чингиса. Как отмечалось, "не желая по­ кориться монголам, туматы дважды восстали". Первое их вооруженное выступление состоялось в 1207 г.. во время похода Джочи.

Однако,

как уже отмечалось, предводитель туматов "явился к Чингис-хану, по­ корился и смирился". К тому же остаются непонятными конкретные мо­ тивы их сопротивления войскам Чингиса, если и ойраты, и киргизы,

133

безусловно, наиболее крупные племенные объединения среди "лесных народов", предпочли добровольно подчиниться. О том, что во время похода Джочи к лесным народам не было ка­ ких-либо значительных вооруженных столкновений, красноречиво сви­ детельствует следующий отрывок из "Сокровенного сказания". Чингис­ хан, обращаясь к Джочи после окончания его похода, выразил удовле­ творение тем, что "не успел и выйти из дому, как в добром здравии бла­ гополучно воротился, покорив без потерь людьми и лошадьми Лесные народы" (§239). Что же касается известного похода Борохул-нойона против хоритуматов, из "Сокровенного сказания" не совсем понятно, о чем речь. За­ то Рашид-ад-дин не оставляет сомнений в том, что он был отправлен не для покорения, а для усмирения восставших туматов, и во время похода Борагул был убит. По одной версии, это произошло "спустя двенадцать 1 'JQ

лет, в год барса" , по другой - "в году быка",

1 ОЛ

иначе говоря, речь идет

о событиях 1218-19гг. Кроме того, как выяснилось, до этого в плену у туматов сидели Хорчи-нойон и Худуха-беки. Непосредственной причиной для восста­ ния и послужил приезд к ним Хорчи-ноена с намерением выбрать себе 30 лучших девушек из их племени. А Худуха-беки как знаток "лесных" народов был отправлен на выручку и также задержан.^^' Конечно, визит с такой целью был возможен только к ранее подчиненным племенам. Правда, остается несколько непонятным то, что факт покорения туматов в 1207 г. остался не отраженным в "Сокровенном сказании". Остается предположить, что яркие события последующих лет заслонили более ранние. Хоринцы (хори-туматы), независимо от того, как бы мы ни растол­ ковывали это понятие, являлись одним из крупных племенных объеди­ нений Прибайкалья в ХШ в. Однако после жестокого подавления их

134

восстания они перестали существовать как этническое целое, по край­ ней мере как сколько-нибудь значительное. Судя по имеющимся дан­ ным, они были отданы во владение ойратов. По-видимому, это обстоя­ тельство сказалось, в частности, в том, что в современной калмыцкой этнонимии встречаются названия некоторых хоринских родов, таких как шарад, гучад.

Отдача хоринцев во владение ойратских правителей

привела, очевидно, и к изменению их места обитания. По некоторым данным , в последующем они стали кочевать в пределах Хангайского нагорья, куда основная масса ойратов перебралась после разгрома найманов. Сказанное, конечно, не означает, что хоринцы были целиком уве­ дены за пределы Прибайкалья. Какая-то их часть, обитавшая в более от­ даленных горнотаежных районах, видимо, осталась по северной пери­ ферии ранее занимаемых ими же земель. Так, в верховьях Лены, среди эхиритов встречаются хоринские роды галзуд, шарайт, гучат и хуасан. Такое представительство вовсе не представляется случайным, ибо именно эти роды, согласно устной традиции самих хоринцев, могут рас­ сматриваться как наиболее древние. Галзут и гучит, так же, как шарайт и хуасай, "были в каких-то близких отношениях и явились кровнородственными (буквально стали "как дядя и внук")

. О древности их отде­

ления от остальной массы хоринцев может свидетельствовать, в частно­ сти, тот факт, что они практически не имеют особых представлений об 1 од

этническом родстве со своими забайкальскими сородичами. Предполагалось также, что некоторая часть хоринцев ушла еще дальше на север, войдя со временем в состав будущей якутской народ­ ности. При этом многие исследователи эту отколовшуюся часть хорин­ цев склонны были связывать с якутскими хоролорами.' ^ Однако этот тезис вызвал достаточно серьезные возражения, прежде всего со сторо­ ны Б.Р.Зориктуева, некоторые пункты которых могут быть признаны

135

вполне приемлемыми, по крайней мере, при нынешнем уровне знаний по данному вопросу. При этом он ссылался, в частности, на Г.В. Ксенофонтова, который отмечал: "Хоринские наслеги интересны в том отно­ шении, что они, по-видимому, образовались из частей какого-то чуждо­ го племени, перемешавшегося с якутами. Большинство якутологов обычно их причисляет к хоринским бурятам, исходя из созвучия имен, но это мнение не имеет под собой серьезных оснований".^^^ Вместе с тем, вряд ли можно согласиться с полным отрицанием возможности ухода некоторой части хоринцев в Якутию лишь на том основании, что "разгрома хоринцев не было, то соответственно этому не могло быть их бегства в Якутию".

Кроме того, резонно предположить,

что многие родоплеменные группы, впоследствии вошедшие в состав якутской народности, могли двинуться на север не только в результате их "разгрома". Например, племя сакаит, упоминавшееся у Рашид-аддина, можно считать одним из предков современных якутов (саха). На­ чало их продвижения на север, думается, не должно рассматриваться как результат военных столкновений с войсками Чингиса. Известно, что это племя, также, как и курканы, присоединилось к Чингис-хану, когда у того "была война с племенем Тайджиут"

, став, таким образом, одним

из его первых союзников. Судя по всему, движение предков якутов вниз по Лене представляло достаточно длительный и постепенный процесс. Кстати, у баргузинских эвенков хорошо сохранились предания об их прошлых контактах и столкновениях с якутами. Среди них имеется и 189

кость якал. Как известно, среди якутов встречается род ногот, что является ни­ чем иным, как искаженным вариантом монголо-бурятского ноход (нохой) - "собака". Весьма вероятна их связь с верхоленскими нохойгалзутовцами. Примечательно и то, что в Якутии они оказались вместе в одном, Усть-Янском улусе с тyмэтaми.'^° У якутов есть также род боту-

136

лу, название которого сопоставимо с именем Батлай. Устная традиция булагатов называет его прародителем одной из групп родов. В русских документах XIII в. некие "батулинцы" неоднократно упоминаются в районе 03. Байкал, причем неизменно рядом с хоринцами, что вряд ли можно считать случайным. Небезынтересно также отметить, что в пантеоне некоторых якут­ ских родов, в частности, хоролоров, ботулу, важное место занимает то­ тем орла - хотой.'^' И точно также - Хан-Хото-баабай - называли мест­ ные шаманисты хозяина острова Ольхон, царя птиц, повелителя огня и солнца.'^^ Известно, что во многих вариантах легенд и преданий о хоринцах именно остров Ольхон и оз. Байкал фигурируют в качестве ис­ конного места обитания. "Если для булагатов героем, посланным небес­ ным собранием западных божеств для борьбы со злом, являлся Абай Гэсэр, то у эхиритов и хори эту же функцию выполняет другой культурный герой - Хан-Хото-баабай"

. Укажем также, что у одного из хо-

ринских родов бурят - харгана - имеется кукур (кость) под названием хоодой. Таким образом, весьма вероятным представляетоя тот факт, что в прошлом по крайне мере часть хоринского племени проповедовала культ орла. Далее, согласно одному из вариантов распространенной среди бу­ рят легенды о Баргу-баторе, последний со своим младшим сыном Хоридоем в поисках места для обитания отправился вниз по Лене. Добрав­ шись до пределов современной Якутии, Баргу-батор оставил там Хоридоя, а сам вернулся назад, обосновался на Ольхоне, где и умер. А Хоридой мэргэн, пожив на Лене несколько лет, женился на небесной деве, двинулся обратно и обосновался жить на южной стороне Байкала. Думается, что такие выраженные якутские мотивы в легенде не могли появиться на пустом месте. В свете сказанного заслуживает внимания факт бытования в якутских преданиях некоего Хордой-Хойогоса, кото-

137

рого некоторые исследователи склонны отождествлять с бурятским Хоридой мэpгэнoм.'^^ Допуская возможность вхождения части хоринцев (хори-туматов) XIII в. в состав будущей якутской народности, необходимо указать, что мы не настаиваем, как прежде на необходимости их отождествления конкретно с якутскими хоролорами. Последних можно рассматривать в качестве более древнего монголоязычного пласта в этногенезе якутов, образовавшегося на Средней Лене еще до появления здесь основной массы тюркоязычных скотоводов. Как уже отмечалось, исследователи выделяли существование еще одного крупного племенного объединения ХШ в. в Прибайкалье, име­ нуемого бурятами. При этом предполагалось, и впрочем, вполне спра­ ведливо, что именно эта этническая группа составила основное ядро бу­ дущей бурятской народности, поэтому вопросам, связанным с ее проис­ хождением и, особенно, этимологии названия "бурят", уделено значи­ тельное внимание в бурятоведческой литературе.'^^ Поскольку основ­ ные положения этих работ достаточно подробно изложены в имеющих1 AT

ся публикациях,

это избавляет нас от необходимости их специально­

го разбора здесь. Можно лишь указать, что ни одна из предложенных версий, несмотря на наличие некоторых оригинальных догадок и пред­ положений, не могла быть признана абсолютно убедительной. Между тем, с недавнего времени эта тема вновь становится предме­ том внимания исследователей. По мнению, например, Д.С. Дугарова, этноним бурят - это двусложное слово, состоящее из тюрк, бури "волк" и йа — усеченной формы теонима Айа (бога-творца и громовержца у древних бурят и их тюркоязычных предков).'^^ К сожалению, работа из­ ложена тезисно, потому доказательная сторона гипотезы осталась не со­ всем раскрытой. Можно лишь указать, что работа представлена в русле общей концепции исследователя, отстаиваемой им в последние годы,

138

согласно которой, основные племена бурят - это бывшие тюрки, лишь позднее ассимилированные монголами. Свою версию относительно этимологии этнонима бурят пред­ ложил Б.Р.Зориктуев, отметив также, что "существующие сегодня ин­ терпретации этнонима бурят не могут быть удовлетворительными как с лингвистической, так с исторической и этнографической точек зрения." Он обращает внимание на то, что в монгольском языке встречается тер­ мин бураа, имеющий значение "густая роща", "лесная чаща", "растущий кучами или полосами на горах или в степи лес". Исходя из этого он предположил, что лесные племена Прибайкалья, по крайней мере, та их часть, которая именуется у Рашид-ад-дина "булагачинами и керемучинами", могли быть обозначены именем бураад, т.е "лесные" или "люди леса", что точно соответствует понятию "лесные племена", которым "степные монголы называли население по обе стороны Байкала". Вначале бураад, по его мнению, было только прозвищем, которое степные монголы еще в ХШ в. применяли по отношению к лесным пле­ менам Предбайкалья. Позже оно начинает наполняться этническим со­ держанием и принимает известную ныне форму буряад (по-русски пе­ редаваемую как бурят), что, вероятно, было обусловлено формировани­ ем союза предбайкальских племен булагатов и эхиритов, в конечном итоге приведшем к образованию бурятской народности. Образование этого союза и переход бураад в бурят ориентировочно можно отнести к XVI - середине XVIII в. Поэтому он считает, что именно название бура­ ад, а не бурят, соответствует хакасскому пыраат и русскому "браты", потому что во второй половике XVII в. западнее Байкала был употреби­ тельным только этот вариант. Например, бурат среди узбеков, в ряде письменных

источников

западных

монголов;

по

Я.И.Линденау, и "якуты называют... братских - Burat"

свидетельству

139

Выдвинутая гипотеза выглядит в целом неплохо обоснованной и заслуживающей серьезного внимания. Во всяком случае, вряд ли можно согласиться с тем, что она по существу, является лишь возвратом "к представлениям" Б.Барадина. Однако для того, чтобы данная идея заработала и не осталась на уровне одной из вероятных гипотез, необходимы определенные допол­ нения и уточнения к ней. Остается, например, неясным вопрос о том, когда и в каких источниках впервые начинает упоминаться этноним бураад. Утверждение о том, что еще в XIII в. этот термин был употреби­ тельным по отношению к лесным племенам Прибайкалья, пока не мо­ жет быть подтвержден ни на каких реальных фактах. Предстоит также выяснить, в силу каких конкретных обстоятельств (лингвистических, экстралингвистических) произошло превращение бураад в буряад. Далее, обращаем внимание на следующее обстоятельство. К на­ стоящему времени вроде выявляется целый ряд других этнонимов, в значении которых отражены характерные признаки места обитания их носителей. Так, выдвинутое еще Д.Банзаровым предположение о том, что этноним ойрат разложим иа два компонента: ой - "лес" и арад - "нам

II

«-'

род , т.е. лесной народ

и201

*-*

202 /~1

, получило дальнейшее подтверждение.

С

определенной долей вероятности можно предположить схожее содер­ жание этнонима кыргыз, который также разлагается на два компонента: кыр - "горный хребет, возвышенность" и огуз

. Некоторые исследова­

тели компонент огуз обнаруживают в основе многих других этнонимов угр, венгр, мадьяр, башкир и т.д. Допустимо предположить, что Д.Банзаров стоял в целом на верных методологических позициях и при разборе этнонима уйгур, усматривая в его основе компоненты ой - "лес" и гур "народ".

Слово ой, вопреки

заверениям Г.Н.Румянцева, имеется в тюркских языках и активно функ­ ционирует в качестве топонимообразующего термина.^^^ Видимо, до-

140

пускались также случаи чередования основ ой/уй (напр. р.Уй в Башки­ рии). Термин гур (огур) нужно рассматривать в качестве фонетического варианта слова огуз. С некоторой оговоркой, очевидно, в этот же ряд можно отнести имя Чжадаран(д), которое вроде также состоит из двух частей: чэюад (дзад) - "чужой" и арад. Вот что сообщалось о происхождении данного рода: "Бывшая в половине беременности женщина, войдя к Бодончару, родила сына. Так как его считали сыном чужого племени, то и назвали его Чжадарадай. Он и стал предком рода Чжадаран" (Сокровенное ока­ зание, §40). Вырисовывается, таким образом, отдельная группа племенных имен, которую объединяет общий принцип этнонимообразования. Все названные этнонимы, в отличие от бураад, двухкомпоненты. Очевидно, предстоит еще выяснить допустимость и продуктивность такого рода образования, как бураад. Между тем, как известно, в "Сокровенном сказании", в перечне по­ коренных

Чжочи

племен,

упоминаются

буряты.

По

мнению

Б.Р.Зориктуева, в названном источнике указан не этноним, а название небольшой речки под названием Бурят, расположенной в СевероЗападной Монголии. Сказанное хорошо согласуется с тем, что поход Чжочи был направлен именно для покорения народов, проживающих в бассейне Енисея, а не Прибайкалья, поскольку Чингис-хану, якобы, не было никакой надобности завоевывать "родственный" ему Баргуджинт^

207

Тукум. Нисколько не претендуя на окончательное разрешение этой слож­ ной проблемы, в качестве альтернативы хотелось бы в этой связи выска­ зать некоторые свои соображения. Прежде всего мы выражаем некото­ рые сомнения по поводу того, что поход Чжочи в 1207 г. был направлен только в сторону Енисея, не затрагивая Прибайкалье. Поскольку Чжочи

141

С войсками Правой руки был послан к "Лесным народам", то под по­ следними в первую очередь должно было подразумеваться население Прибайкалья или Баргуджин-Тукума. При этом нельзя не обратить вни­ мание на тот факт, что "прежде всего явился с выражением покорности Ойратский Худуха-беки... стал провожатым у Чжочия. Проводил его к своим Тумен-Ойратам". И только после этого "ввел в Шихшит"(§ 239), т.е. на территорию современной Тувы. Очевидно, это сообщение следует воспринимать как свидетельство того, что владения ойратов в то время простирались не только и даже не столько в пределах Восьмиречья, а гораздо восточнее, т.е. охватывали Прибайкалье. Как полагают исследователи этногенеза калмыков, протоойраты начали выделяться из шивэйской среды или в результате раз­ грома Уйгурского каганата, или несколько позднее, в киданьское время, и оказались на территории Прибайкалья, затем Восьмиречья. На доста­ точную продолжительность их пребывания в районе оз.Байкал указыва­ ет наличие одних и тех же этнических компонентов у бурят и калмыков. В этой связи важно также напомнить об общности мифа об Алан-гоа у ойратов и хори. О контактах ойратов с предками якутов свидетельству­ ет, в частности, присутствие среди калмыков родовой группы под на208

званием сохад . Ойраты "издревле были многочисленны и разветвлялись на нес­ колько отраслей, у каждой в отдельности было определенное название... Всегда имели государя и вождя".^°^ Можно также добавить, что титулом "бек", известным еще с древнетюркского времени, владел только пред­ водитель ойратов среди лесных народов Прибайкалья и Южной Сибири. Поэтому есть все основания предполагать, что к началу ХШ в. ойраты занимали доминирующее положение среди окружающего населения. В 1201 г. ойраты, как известно, вошли в состав коалиции Джамухи, направленной против Темучжина. Судя по всему, именно после разгро-

142

ма Джамухи они вынуждены были удалиться в сторону Восьмиречья и обосновать там ставку. Как сообщают источники, "Ойратский Худухабеки поспешил к лесам в направлении Шисгиса".^'° Однако, тем не ме­ нее, они, видимо, продолжали держать под контролем территории по западной (северной) стороне от оз.Байкал. И услышав о готовящемся походе Чжочи к лесным народам, Худухе-беки пришлось принять сроч­ ные меры, соответствовавшие той ситуации. При этом он, очевидно, ру­ ководствовался не только интересами собственной безопасности, но и несколько далеко идущими замыслами: сохранить под своим влиянием хотя бы часть подвластных ему вассалов. Как показали последующие события, этот план ему полностью удался. У Рашид-ад-дина, например, отголоски этих событий отражены следующим образом: "Хотя во вре­ мена. Чингиз-хана они оказали некоторое сопротивление монголам, од­ нако скоро прекрасно смирились и покорились, как это изложено в ис­ тории. Чингиз-хан поддерживал с ними связь - давал и брал девушек, и было у них между собою побратимство и свойство [анда-худай]" Что же касается бурят, то кроме единичного, не совсем ясного и потому по-разному интерпретируемого упоминания в "Сокровенном сказании", это имя встречается также в "Алтай тобчи" Л.Данзана и в "Эрдэнийн тобчи" С.Сечена. Общеизвестно, что большинство монголь­ ских летописей ХУП-ХУШ вв. основано на сюжетах "Сокровенного сказания". Но некоторые из них, особенно "Алтай тобчи" Л.Данзана включают в себя "целый ряд других рассказов, восходящих к первой половине ХШ и даже ХП в.".^'^ В тексте названного сочинения буряты упомянуты трижды. В од­ ном случае информация столь же скудна, как и в "Сокровенном сказа­ нии". Следующая гораздо подробнее: "Бурийатский Оро Шигуши под­ нес августейшему... владыке сокола, пойманного около великого Байка­ ла. Бурийаты были отданы во владение Оро Шигуши". И наконец, в пе-

143

речне покоренных Чингисом народов встречается сочетание "баргубурят".

(Хотя в монгольском тексте эти имена даны через запятую,

именно такой вариант чтения рекомендован Г.Д.Санжеевым )?^'^ У Саган Сечена эпизод с бурятами выглядит следующим образом: "Когда ойрат-бурятский Ороджу Шигуши поднес августейшему влады­ ке одного сокола, пойманного у великого озера Байкал, ему был отдан в владение бурятский народ".^'^ В приведенных отрывках прежде всего заслуживает внимания факт привязки носителей этнонима "бурят" к оз.Байкал и их связь с баргутами. Имеются, таким образом, достаточные основания для высказываний и в пользу традиционной интерпретации (речь не идет об этимологии) названия бурят; иначе говоря, в источниках упомянут именно этноним, а не гидроним. В подтверждение сказанного может быть предложено еще одно со­ ображение. Если вглядеться в список покоренных Чжочи народов, то создается впечатление, что они как будто перечислены в определенной географической последовательности, из Прибайкалья в сторону вер­ ховьев Енисея: ойраты, буряты, бархуны, урсуты ... Имя бархуны (из-за отсутствия других вариантов) все-таки с боль­ шим основанием сопоставимо с этнонимом баргут, а не с калмыцким багун (батут).

То обстоятельство, что баргуты добровольно перешли

на сторону Темучжина еще до событий 1207 г., на наш взгляд, не проти­ воречит тому, что они могли быть отмечены в числе покоренных пле­ мен, поскольку это произошло незадолго до похода монгольских войск к лесным народам. Интересно в этой связи отметить, что и в "Сокровен­ ном сказании", и в "Сборнике летописей" обычно говорится о "подчи­ нении" того или иного племени даже в случае их добровольного при­ знания власти. Например, "в силу ярлыка Чингиз-хана... подчинили племя баргут".

144

Относительно урсутов можно считать доказанным факт, что они являются одними из вероятных предков современных хонгодоров. Они "обитали на той же территории, на которой в XVIIB. встретили хонгодо­ ров русские и на которой они живут и сегодня",^'^ т.е. по левобережью Ангары и долине Иркута. Далее после урсутов последовательно названы хабханасы, ханхасы и тубасы, т.е. народы, населяющие северо-западную Монголию и Туву. После этого "Чжочи подступил к Тумен-Киргизам," иначе говоря, всту­ пил на территорию современной Хакасии. Детальный

анализ

приведенных

текстов

из

"Алтан

тобчи"

Л.Данзана, "Эрдэнийн тобчи" С.Сечена, позволил Г.Д.Санжееву выска­ зать предположение о том, что к началу XIII в. "буряты по отношению к ойратам, видимо, были примерно в таком же положении, в каком по от­ ношению к бурятам находились так называемые кыштымы до начала XVII в." '^' А после подчинения "лесных народов" Чингису, буряты, как и хори-туматы, были отданы в полное владение ойратского Худухабеки. Как явствует из "Сокровенного сказания, Худуха-беки за то, что "первый вывел навстречу Чжочия с выражением покорности", был удо­ стоен особой государевой милости (§239). Таким образом, ранний пери­ од истории носителей имени "бурят" оказывается тесно связанным с ойратами. Отсутствие этого этнонима у Рашид-ад-дина, видимо, можно объяснить как результат усиления над бурятами политической власти ойратов. В этой связи заслуживает внимания тот факт, что буряты нередко фигурируют в составе четырех поколений ойратов. Так, в "Истории о четырех тумен-ойратах" указан следующий состав ойратских туменов: I, элет, 2, хойт и батут, 3. баргу и бурят, 4. дорбет, джунгар, хошоут и тор"У? 1

ООП

гоут.

Аналогичные сведения мы обнаруживаем у Г.Ф.Миллера 222

Д.Банзарова.

,

145

Далее, требует более внимательного рассмотрения тезис о том, что еще во второй половине XVII в. продолжал оставаться употреби­ тельным именно этноним бурат. Безусловно, одной из наиболее ранних публикаций нового времени, где описаны сибирские аборигены, являет­ ся работа Н.Витсена, написанная в 1660-х годах. В ней, кроме традици­ онного для того времени варианта "браты или бурати", фигурируют и "буряты". Встречается и такой вариант: "браты (буряты)".^^^ Именно "бурятами" назвал местное население И. Идее, который проезжал через Бурятию в Китай в 1690-х годах

. По свидетельству шотландца Дж.

Белля, который находился в составе российского посольства от 1719 г., "россияне их называют братскими мужиками, а они сами себя бурята­ ми".^^^ Интересно также отметить, что в ответ на запрос Российской Академии наук администрация Братского острога писала в 1760 г.: "В Братском уезде имеетца народ смешеной с некрещеными иноверцами брацкими и тунгусами... а по ихнему языку называются они буреть". Таким образом, в свете приведенных данных напрашивается вывод об одновременном существовании в

XVII-XVIIIBB.,

двух названий: бу-

раты (браты) и буряты (буреты). Весьма примечательно в этом плане наличие топонима (ойконима) Буреть в верховьях Ангары, что можно рассматривать

как

свидетельство

достаточно

давнего

функ­

ционирования в пределах рассматриваемой местности этнонима бурят (бурет). Что же касается вопроса об этимологиии этнонима "бурят", то мы придерживаемся мнения о том, что удовлетворительного ответа на него пока что не найдено.

146

Глава III. БУРЯТИЯ В СОСТАВЕ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА 1. Присоединение Бурятии к Росиии Период cXIV - нач. XVII вв. считается относительно "темным" в ис­ тории Бурятии из-за отсутствия конкретных источников, поэтому о со­ бытиях этого времени можно говорить лишь предположительно, на ос­ новании косвенных фактов. Очевидно, в этот период происходил про­ цесс консолидации различных мелких родоплеменных групп, в том чис­ ле тюркского и тунгусского происхождения, в рамках нескольких круп­ ных территориально-этнических объединений. В целом не подлежит сомнению, что прибайкальские племена в этот период продолжали на­ ходиться в довольно тесных отношениях с населением собственно Мон­ голии. Поэтому представляется целесообразным подробнее осветить не­ которые моменты происходивших в то время в Центральной Азии бур­ ных и неоднозначных по своим последствиям исторических событий. Известно, что огромная территория, составляющая Монгольскую империю, еще при жизни Чингис-хана была поделена между четырьмя его сыновьями. Эти земли принято называть уделами или улусами. Чем старше был сын, тем отдаленнее от Монголии лежал его улус. Джучи, старший сын, получил эемли к западу от Иртыша, включая низовья Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи, т. е. Хорезм с его столицей Ургенчем. Ставка Джучи располагалась в долине Иртыша. Второй сын Чагадай получил территорию между Аму-Дарьей и Сыр-Дарьей. Ставка его находилась в долине р.Или. Угэдэю, третьему сыну, досталась Западная Монголия и Тарбагатай. Четвертый сын Чингис-хана, Тулуй, наследовал коренной отцовский улус.' Однако уже после смерти в 1241 г. наследника Чингиса Угэдэйхана началась яростная борьба за ханский престол, в результате которой начали перекраиваться прежние границы между уделами. Так, после

147

вступления в 1251 г. на ханский престол сына Тулуя Мункэ, улусы Угэдэя и Чагадая были практически ликвидированы, и империя разделилась на две части. В 1260-х годах возникло удельное государство Хулагуидов в Иране и Закавказье, которое, как и государство Джучидов (последнее известно еще как Золотая Орда), фактически оторвалось от единого монгольского центра, ведя самостоятельную политику. Окончательно развалилась Монгольская империя после падения Юаньской династии (1268 г.). С конца XIV в. начались длительные междоусобные войны между западными и восточными феодалами Мон­ голии, одной из главных причин которых явилась борьба за господство над торговыми путями в Китай через Монголию. К середине XVB. ОЙратскому Эсен-хану удалось на краткий период объединить под своей властью все монгольские земли, одержав при этом ряд убедительных побед над Китаем. Однако в II5 5 году он погиб в ходе вооруженной борьбы, которые затеяли против него удельные князья - противники централизованной власти. В 1479 г. ханский престол занял Бату-Мункэ (1460 -1543 гг.), из­ вестный в истории под именем Даян-хана, которому удалось в послед­ ний раз объединить все монгольские земли. После его смерти Монголия вновь распалась на ряд самостоятельных владений. Господство нату­ рального хозяйства, отсутствие внутренних рынков и городов как цен­ тров ремесла и торговли объективно препятствовали образованию цен­ трализованного государства. Старшие сыновья Даян-хана получили уделы в Южной части Монголии, а младший сын Гэрэсэндзэ унаследо­ вал коренной отцовский улус на севере Монголии и стал родоначальни­ ком владетельных князей Халха-Монголии. В конце XVI в. в Восточной Азии начало складываться маньчжур­ ское военно-феодальное государство, дальнейшая деятельность которо-

148

го серьезно изменила политическую ситуацию в Центральной Азии. Сначала маньчжуры, умело используя феодальную обособленность мон­ гольских княжеств, несмотря на героические попытки чахарского Лигдэн-хана (годы правления 1604-1634 гг.), правнука Даян-хана, органи­ зовать объединенное сопротивление, покорили Южную Монголию. В 1636 г. их правитель Абахай был объявлен ханом Монголии. В Халхе в то время наиболее значительными владетелями являлись ханы, носившие титулы Тушету-хана, Дзасакту-хана и Цецен хана. Тушету-ханы кочевали по берегам р.Тола, верховьям р.Орхон и далее на запад по р.Тамир; Дзасакту-ханы - в районах Хангайского хребта и час­ тично Монгольского Алтая; Цецен-ханы располагались со своими улу­ сами по р.Кэрулен. Северо-западные районы Халхи занимало государ­ ство Алтын-ханов, населенное в основном хотогойтами.

Халхаские

феодалы не принимали участия в борьбе южномонгольских княжеств против маньчжурских завоевателей. Свое будущее они попытались обеспечить путем установления "дружественных" отношений с мань­ чжурами. Однако последние совершенно не были заинтересованы в су­ ществовании самостоятельных монгольских княжеств. Понявшие с опо­ зданием всю сущность маньчжурской политики, халхаские ханы выну­ ждены были пойти на соглашение с ойратами, которое было провозгла­ шено на их совместном съезде в 1640 г., созванном по инициативе ойратского Батор-Хунтайджи. История ойратов в период после смерти Эсен-хана до конца XVIнач. XVII вв. малоизвестна. В конце XVI в. началось объединение ои­ ратских владений под властью чоросского княжеского дома. В ходе длительной внутренней борьбы произошла перегруппировка оиратских феодалов, часть которых покинула родные кочевья и переселилась в другие края. После того, как на запад, в приволжские степи ушел князь торгоутов Хо-Урлюк (более 50 тыс. кибиток, т.е. примерно 200-250 тыс.

149

чел.), а часть хошоутов откочевала в район Кукунора, полновластным повелителем ойратского государства (известного в истории как Джунгарское ханство - 1635-1758 гг.) стал Батор Хунтайджи. Одновременно он развернул широкую деятельность по объедине­ нию Монголии под своим началом, что вызвало естественную тревогу со стороны маньчжуров. Последние успешно применяли не только силу, но и дипломатию. Искусно проводимая политика по принципу "Разде­ ляй и властвуй" сработала и на этот раз - удалось спровоцировать войну между халхасцами и ойратами, во главе которых теперь стал Галдан Бошокту-хан (1671-1697 гг.). Потерпев поражение в этой войне, халхаские феодалы к 1690-м годам оказались в полном подчинении маньчжу­ ров. Джунгарское ханство продержалось до 50-х годов XVIIIB. Судя по всему, в Прибайкалье, особенно в Западном, как и в неко­ торых других периферийных регионах, после распада Монгольской им­ перии этнокультурные процессы начали развиваться автономно. Приме­ чательно, что маньчжурская экспансия на монгольские земли по време­ ни в целом совпала с появлением русских в Восточной Сибири. При­ байкалье, таким образом, оказалось в зоне политических и эко­ номических интересов двух могущественных держав того периода, и это, безусловно, сказалось на характере и особенностях этнической си­ туации в регионе. Присоединение Бурятии к России явилось закономерным след­ ствием колонизаторской политики Московского государства, кровно за­ интересованного в расширении сфер своего влияния, в освоении новых территорий, богатых природными ресурсами. В особенности русскую администрацию интересовали залежи золотых и серебряных руд, запасы пушнины. Присоединение Бурятии, как и Сибири в целом, явилось достаточно длительным по времени и сложным по содержанию историческим про-

150

цессом. До революции и в советское время вплоть до 40-х годов при­ соединение Бурятии (и национальных окраин вообще) к России рас­ сматривалось преимущественно как имеющее насильственный характер. В послевоенные годы вплоть до недавнего времени господствовала тео­ рия о добровольном присоединении, имевшая, безусловно, и политиче­ скую подоплеку. Для объективной оценки данного процесса необходимо восстанавление примерной хронологии, характера и содержания основных собы­ тий того времени на базе имеющихся фактов. Первые сообщения о "братах" начали появляться в русских источ­ никах с 1609 г. Поначалу эти сведения весьма смутны и неопределенны, в них "браты" изображены как народ достаточно многочисленный и во­ инственный, имеющий своих кыштымов и собирающий "ясак со многих с малых землиц". Поскольку это обстоятельство вступало в противоречие с коренны­ ми интересами царской администрации, заинтересованной в сборе своей дани с местного населения, кроме того, представляло угрозу жизнедея­ тельности самих русских острогов, русские начали снаряжать разведы­ вательные отряды в направлении "брацких" земель. Первая такая поезд­ ка, судя по источникам, состоялась в 1623 г., организованная енисей­ ским воеводой Яковом Хрипуновым. Ждану Козлову "с товарищи", руководившим отрядом, было наказано "накрепко смотрети и всякими мерами проведывать!: какие они люди: сидячие или кочевые, ...и какие у них крепости и бои, и сколько у них воинских людей на конь садитца, и какие промыслы промышляют, соболи у них добрые или иной какой зверь есть ли, и часть ли от них великому государе прибыли". Кроме то­ го, казакам вменялось в обязанность "брацких людей в Енисейский острог ко государевой милости призывати". Как видно из приведенного текста, он наглядно свидетельствует о степени заинтересованности рус-

151

ской администрации в состоянии дел в бурятском обществе и возмож­ ности их приведения в свое подданство. Хотя первые разведывательные экспедиции не сумели достичь не­ посредственно бурятских земель, в частности, из-за сложности перехода через пороги на Ангаре, все же удалось собрать относительно подроб­ ные сведения о "братах" путем расспроса соседствующих с ними тун­ гусских и прочих племен. Бесспорно, наиболее интересным для русской администрации оказалось сообщение, доставленное в 1626 г. отрядом подьячего Максима Перфильева, что "ждут брацкие люди к себе твоих государевых служилых людей, а хотят тебе великому государю брацкие люди поклонитися и ясак платить и с служилыми людьми торговати"^ Справедливость данного сообщения в какой-то степени под­ тверждают дальнейшие события. Действительно, самые первые контак­ ты бурят с русскими носили вполне мирный характер. Первая их непо­ средственная встреча произошла примерно в 1629 году на Ангаре в ни­ зовьях р.Оки. Привел "под государеву царскую высокую руку князцей Кодогоня да Кулзаса да Алдая в товарыщи" и взял с них ясак енисей­ ский сотник Петр Бекетов. Примерно в том же году во время похода енисейских казаков во главе с пятидесятником Васькой Чермениновым "ис Тасеевы реки по Чюне реке" были приведены под "государеву высо­ кую руку" "братцкие князцы" Кохань и Кадым со своими людьми". С упомянутых "брацких людей" в следующем году был взят повторный ясак. По данным на 1630 г. в списке объясаченных упоминаются также имена князцев Братая, Кандукана, Букия и некоторых других, обитав­ ших вверх по р.Ока. Относительно мирный характер контактов отдельных групп бурят с русскими казаками на первых порах можно попытаться объяснить не­ сколькими обстоятельствами. Во-первых, местное население было заин­ тересовано в установлении торгового обмена в пришельцами, поскольку

152

оказалось отрезанным от традиционных рынков ввиду сложившейся в то время напряженной военно-политической обстановки в Центральной Азии в результате маньчжурского нашествия и междоусобиц монголь­ ских ханов. Кроме того, очевидно, что отголоски этих событий доходи­ ли и до бурятских кочевий, накладывая соответствующий отпечаток и на внутриполитическую обстановку среди бурятских племен. По свиде­ тельству капских князцев, в "Братцкой землице... ныне война промеж собой третей год".^ Во-вторых, свою роль сыграло и стремление царского прави­ тельства к мирным средствам, что также диктовалось реальными поли­ тическими в соображениями. Не располагая на первых порах в Восточ­ ной Сибири крупными военными силами, русские не могли рассчиты­ вать на вооруженное покорение такой многочисленной и воинственной народности, какой, особенно по предварительным слухам, представля­ лись буряты. Однако дальнейшие события в целом развивались не столь одно­ значно. С одной стороны, среди бурятских князцов, особенно из среды так называемых "больших брацких людей", встречались и такие, кото­ рые воспринимали принятие русского подданства как угрозу своему собственному положению и всячески пытались противостоять этому. Но в значительной мере причиной тому послужили действия отдельных представителей местной администрации и предводителей казачьих от­ рядов, далеко не всегда движимых интересами большой политики, а во многом стремлением к личной наживе и возможностью безнаказанно пограбить отдельные беззащитные стойбища аборигенов. Положение усугублялось еще и тем, что разгорелось соперничество между Енисейским и Красноярским острогами за сферы влияния среди ясашного населения. Нередко случались факты двойного обложения ясаком, что вызывало естественное сопротивление у местного населе-

153

ния, которое старалось теперь по мере возможности уклониться от уп­ латы повинностей вообще. Причем, как явствует из документальных источников того времени, основными зачинщиками погрома улусов выступали красноярцы. Как указано в одном из них, "по иным волостях ходили красноярские казаки и войною ясачных людей обвоевали и от тое войны ясачные люди ого­ лодали, стали без промыслов".^ Ясно, что подобные случаи часто завершались, особенно в случаях отказа от уплаты ясака, кровавыми столкновениями. Достаточно вспом­ нить рейд красноярцев во главе с пятидесятником Афанасием Путимцевым, совершенный еще в 1629 г. по окинским бурятам, в результате ко­ торого было разгромлено 3 улуса и "божией милостью и твоим госуда­ ревым счастием многих людей и непослушников побили и в полон поимели." Если к этому добавить действия отряда небезызвестного Якова Хрипунова, отличавшегося своей жестокостью, некоторые другие по­ добные случаи, то дальнейшая ситуация была вполне предсказуемой. Среди тех, кто "чинятца непослушны" начинают фигурировать также имена уже упомянутого выше князца Кодогоня и других" Попытки но­ вого енисейского воеводы Шаховского исправить положение, уговорить бурят оставаться "под государевою высокою рукою" не увенчались ус­ пехом. Ситуация становилась практически неуправляемой. Основные события начали разворачиваться в районе вооруженного в 1631 г. Брат­ ского острога, где начали собираться вооруженные буряты, к которым на подмогу пришли отряды даже из-под Байкала. На все попытки за­ вершить дело миром буряты остались непреклонными, и в конечном счете гарнизон острога из 60-ти служилых людей под командованием Дунайки Васильева был разгромлен, а острог сожжен. Высланный из Енисейска крупный карательный отряд в 100 чел. под началом сына бо-

154

ярского Николая Радуковского, не сумев найти непосредственных ви­ новников происшествия, наткнулся в районе Падунского порога на 5 бурятских юрт. "И божиею милостию и твоим царским счастием те пять юрт погромили и пять мужиков убили и ясырю взяли четыре бабы, о

шестеро робят". С основанием нового острога в устье Оки в 1636 г. в основном за­ вершился процесс покорения местного населения. Одновременно рус­ ские продолжили свое продвижение к верховьям Лены. Примерно в 1634-35 гг. в районе устья притока Лены р.Оки появился отряд П.Бекетова. Во время продолжавшегося 3 дня сражения с отказавшимся подчиниться местным населением было убито "90 человек брацких и якуцких и тунгуских людей".^ В 1641 г. на Верхней Лене в результате ожесточенного боя был раз­ громлен улус князца Чепчугая, а сам предводитель улуса, не желая сдаться, предпочел заживо сгореть в осажденной юрте.^^ Подобных примеров можно привести немало. Ситуация была ана­ логичной и в других районах Западной Бурятии. События, связанные с подчинением так называемой "Удинской землицы", тесно связаны с именем князца Ойланко. По имеющимся данным, у него имелось до 500 чел. воинов, причем красноярцы высоко оценивали боеспособность его войска и победу над ним считали возможною при условии равных с обеих сторон сил. Из-за его постоянных притязаний на своих, видимо, бывших кыштымов из Камской земли, в 1645 г. против него была орга­ низована большая экспедиция из 330 служилых людей во главе с атама­ нами И.Кольцовым и В.Тюменцевым. Бой, состоявшийся на р.Оке и продолжавшийся 2 дня, завершился полной победой красноярцев. Ой­ ланко потерял убитыми 70 и пленными 86 чел., среди которых оказа­ лись его жена и сын. После этого Ойлан приехал в Красноярск с выра-

155

жением покорности. Однако окончательное усмирение его улуса со­ стоялось только в 1652г.'' Таким образом, к середине XVII в. территория Западной Бурятии в основном была подчинена. Однако, как выяснилось, принятие "вечного холопства" местным населением еще не было гарантией спокойной и безмятежной жизни под "высокой государевой рукой". Скоро наступила эпоха правления страшного "Багааба хана", как прозвали буряты наме­ стника Братского острога Ивана Похабова за его произвол и лихоимст­ ва. Горькой обидой и болью отдают строки челобитных писем бурят о том, что "де тот Иван Похабов чинил нам великие насильства - жен и детей наших имел к себе на постелю и блудом позорил и наругался. А иных де ясачных людей бил и мучил, и скот: кони и коровы и овцы сильно поймал."

Как известно, в конце концов доведенные до отчая­

ния буряты были вынуждены совершить массовое бегство в Монголию в 163 8 г. Отметим, что от Похабова в неменьшей степени доставалось и русским крестьянам, которые "стали наги и босы и на нове месте до конца разорены". Ни в чем не уступал, а кое в чем даже превзошел по изощренности самого Похабова другой управитель того же Братского острога Христо­ фор Кафтырев. Тогда доведенные до предела местные, пашенные кре­ стьяне и даже часть служилых людей поднялись на всеобщий бунт в 1696 г. Как видно даже из некоторых приведенных ныне фактов, события, сопутствующие процессу присоединения, развивались весьма сложно и противоречиво и не допускают возможности какой-либо однозначной оценки. Несмотря на то, что в целом можно говорить о преимуществен­ но насильственном характере присоединения территории Предбайкалья, нельзя не учесть то обстоятельство, что часть бурятского населения бы­ ла изначально заинтересована в мирном урегулировании отношений с

156

русскими, Примечательно в этом отношении следующее сообщение, до­ несенное через тунгусов, что у "братцких людей промеж собой драки, половина хочет государю ясак давать, а иные хотят с государевыми людьми дратца". Поэтому очевидно, что только жесткие действия со стороны русских служилых людей спровоцировали бурят на ответные действия. Затем сказалось неумение или нежелание царской админист­ рации оперативно уладить конфликтные ситуации и идти на компро­ мисс в отношении отдельных воинственно настроенных улусов. Осо­ бенно агрессивными и менее разборчивыми стали действия пришель­ цев по мере усиления их военной мощи, и хорошо вооруженные и орга­ низованные казачьи отряды стали одерживать убедительные победы над разрозненными, плохо вооруженными и обученными силами туземцев. С 1640-х годов отряды русских служилых людей начали наведы­ ваться на южную сторону оз.Байкал. В 1638 году из Енисейска был сна­ ряжен отряд под командованием Максима Перфильева, который в тече­ ние двух лет продвигаясь вверх по Лене и Витиму, дошел до устья р.Ципа. Путем расспроса местных эвенков были собраны интересные сведения о жизни и быте населения и природных богатствах края. В ча­ стности, русские здесь впервые услышали о даурском князце Ботоге, проживавшем "на Витиму реке на усть Карги реки, на одном месте улу­ сами", у которого "соболя много, и серебро ... есть".''^ В 1643 г. из Верхоленского острога вышел отряд под командова­ нием пятидесятника Курбатко Афанасьева, состоящий из 20 служилых и 54 промышленных людей. Дойдя до острова Ольхон, "брацких людей погромили... и взяли у них ясырю". Затем отряд разделился, и десятник Санька Скороход во главе 37 чел. служилых и промышленных людей пришел на верхнюю Ангару, где поставили зимовье и взяли ясак с мест­ ных тунгусов. Однако попытка пройти дальше "для государева ясаку на

157

реку Баргузин" закончилась для них трагически: отряд был уничтожен тунгусами, ведомых князцем Архича Баатуром.'^ Весной 1645 г. в низовьях Селенги появился казачий отряд числен­ ностью в 100 чел. под командованием Василия Колесникова, который на лодках переправился на южный берег озера. Однако встретив здесь многочисленные кочевья бурят, стоявших "вряд с мунгальскими людь­ ми", казаки не решились идти дальше и вернулись обратно. В следуюш,ем 1646 г. четыре казака, отправленные В.Колесниковым на разведку "по Селенге реке в Мунгальскую землю", добрались до ставки "мунгальского большево князя Турокая Табунана", где вручили ему "государево жалованье", состоящее из шкур бобра, выдры, рыси и пары соболей да "сукна лазоревого вершек". Согласно "распросным речам" казаков, монгольский князь весьма благожелательно отнесся к их визиту, "жалованье" принял стоя и даже выразил свою готовность служить русским. Относительно серебряной руды выяснилось, что ее в Монголии нет, а золотые и серебряные изде­ лия они покупают в Китае. На прощанье Турухай-Табунан передал в дар русскому царю "усечек золота весом четыре золотника с тремя деньгами да чашку серебряную весом двадцать четыре золотника, торель сереб­ ряную и двадцать два золотника."'^ В 1647 г. на южный берег Байкала переправился отряд под коман­ дованием сына боярского Ивана Похабова. На сей раз "бои с ыноземцы были многие", в ходе которых было захвачено более 70 чел. пленных. Но заставить заплатить ясак силой он не смог, "потому что люди многие и конны". И когда выяснилось, что пленные являются подданными Турухай-Табунана, И. Похабов поспешно отправился к нему с намерением исправить свою ошибку. Возвратив ему пленных и подарив в качестве "государева жалованья" 10 соболей и 2 аршина красного сукна, он также сумел уговорить Турухай-Табунана дать ему проводников для поездки в

158

Монголию к Цецен-хану "для проведывания серебряной руды и Китай­ ского государства", поскольку ему еще не были известны результаты поездки В.Колесникова. Добирался И.Похабов "до царя Цысана два месяца и поднес ему в подарках два сорока соболей, да пять аршин сукна аглинского красного, да аршин сукна кармазину вишневого, да Кутухте шесть пар соболей, да два аршина с четью сукна английского красного". Однако проехать в Китай, где в действительности промышляли серебряными рудами, ему не разрешили.''' В целом эта экспедиция не привела к каким-либо ре­ зультатам, если не считать того, что Цэцэн-хан отправил с Похабовым послов в Москву. Гораздо большее значение в смысле освоения территории Забай­ калья имел поход, предпринятый сыном боярским Иваном Галкиным в 1648 г. Его отряд обошел Байкал с севера и проник в долину р.Баргузин, в устье которой был сооружен острог, ставший в последующие годы од­ ним из главных опорных пунктов в Забайкалье. В начале 1650-х годов русские начали прокладывать путь через Яб­ лоневый хребет, В 1653 г. вверх по Селенге, затем по ее притоку Хилку двинулся сотник П.Бекетов со своим отрядом и возле оз.Иргень обосно­ вал острог о одноименным названием. Здесь они вошли в контакт с людьми князя Култуцина, которые приняли русских вполне дружелюб1 о

но. с этого времени, особенно о основанием Нерчинского острога, под сферу влияния России вошла и часть территории Восточного Забайка­ лья. Таким образом, в 50-60-х годах XVII в. территория Забайкалья ста­ ла последовательно покрываться сетью острогов, что позволило русской администрации взять под свой контроль значительную часть этого ре­ гиона. Очевидно, что присоединение Забайкалья, в отличие от Предбайкалья, носило совершенно иной характер. Прямые вооруженные столк-

159

новения между местным населением и русскими казаками носили, ско­ рее, случайный, нежели закономерный характер. Тому, естественно, бы­ ли свои причины. С одной стороны, русские отдавали себе отчет в том, что население Забайкалья находилось под более тесным сюзеренитетом монгольских феодалов, которые были несравненно могущественнее бу­ рятских князцов. Необходимо было учесть и более подвижный образ жизни забайкальских племен, которые легко могли уйти в случае воз­ никновения конфликтных ситуаций. С другой стороны, и сами монголь­ ские князья в условиях разгоревшихся в то время феодальных междо­ усобиц и угрозы вторжения Цинского Китая, видимо, не прочь были найти в лице Российского государства союзника или покровителя. Не­ маловажную роль сыграло также стремление монгольской стороны к ус­ тановлению выгодных торговых отношений с русскими. Однако и здесь события разворачивались далеко не всегда одно­ значно и гладко. После того, как маньчжуры установили свое господ­ ство над территорией Халхи, местные владетели, уступая их давлению, начали проводить политику резкого обострения отношений с русскими. Особенно усердствовал в этом плане пришедший к власти в 1668 г. но­ вый правитель Тушетухановского удела Халхи Чахунь-Доржи, именуе­ мый в русских источниках как Очирой Саин-хан. Документы 70-80-х годов

XVIIB.

буквально пестрят сообщениями о набегах различных

групп монголов на территорию не только Забайкалья, но и Предбайкалья.'^ Особенно угрожающим стало положение к 1688 г., когда многие остроги, в т.ч. Селенгинский и Удинский, оказались в осаде. Ситуация изменилась, когда на помощь забайкальцам пришел окольничий Федор Головин, шедший во главе полутора тысячи казаков в Нерчинск для ве­ дения переговоров с Китаем. Активное совместное участие в борьбе против нашествия монголов приняло также местное население - буряты и эвенки. Вскоре после этого монгольская сторона запросила мира, и

160

часть их тайшей даже приняла русское подданство. Правда, к этому их принудило и другое существенное обстоятельство: вторжение в Халху войск ойратского Галдан Бошогту хана. Поэтому не удивительно, что большинство этих тайшей, как только ойраты начали отступать под на­ тиском превосходящих сил маньчжуров, предпочли быстро забыть о достигнутой договоренности с русскими. Для верной оценки всей сути происходивших в то время в Забайка­ лье весьма сложных событий, очевидно, необходимо учесть еще одно обстоятельство. Как выясняется, среди халхаской правящей верхуш­ ки, как, впрочем, и бурятской, не было единства во взглядах на от­ ношения с Россией. Как отмечает Ш.Б.Чимитдоржиев, "антироссий­ скую , воинственную группировку, куда входило большинство круп­ ных светских феодалов, князей, возглавлял влиятельный Тушээтэхан Чахундорж. Во главе второй группировки, придерживающейся в целом лояльной по отношению к русским политики, стоял глава ламаистской церкви Ундур-гэгэн (Джебзун Дамба-хутухта)". Таковы некоторые основные перипетии событий, связанных с при­ соединением Забайкалья, Как известно, за условную (но официально признанную) дату завершения присоединения Бурятии к России принят 1659 г. Но вместе с тем очевидно, что значительная часть Западного За­ байкалья стала контролироваться русскими только после постройки Селенгинского и Удинского острогов, а Тункинско-Окинский край - со времени основания Тункинского острога в 1675 г. В Восточном Забай­ калье ситуация начала стабилизироваться в основном со времени за­ ключения в 1689 г. Нерчинского договора, определившего восточные границы России с Китаем. А вопрос о южной границе оставался откры­ тым вплоть до установления русско-монгольской границы в 1727 г., ко­ гда был заключен Буринский трактат (по названию местности близ Г.Кяхты). Именно с этого времени практически прекратилось доселе

161

свободное перемещение кочевого населения в пределах Прибайкалья, Халхи и Джунгарии, и русская администрация установила окончатель­ ный контроль над местными племенами. Оценивая характер присоединения Бурятии к России, говорить в целом о его добровольности не приходится. Дело в том, что

само

понятие "добровольность" представляется неуместным применитель­ но к подобного рода событиям. В истории, по всей вероятности, единичны случаи, когда какое-либо государство или народ добро­ вольно приняли на себя все "прелести" чужого, иноземного покро­ вительства. Его к этому можно только принудить. Кажущаяся ло­ яльность или заинтересованность в этом

какой-то части общества

может быть обусловлена лишь конкретно складывающейся ситуаци­ ей, когда приходится выбирать из двух зол меньшее.

2. Расселение, родоплеменной состав бурят в нач.

XVIIB.

К началу XVII в. этническая карта в регионе выглядела примерно следующим образом. В долине Ангары и ее притокам, также Верхней Лены проживали хонгодоры, булагаты, эхириты и отдельные родовые группы западномонгольского происхождения -икинаты, сэгэнуты, зунгары и т.д. В Забайкалье кочевали хоринцы и многочисленные группы собственно монгольского происхождения. В верховьях Оки обитала не­ большая часть сойотов-тюрков, впоследствии почти полностью ассими­ лированных бурятами. Кроме того, на. р.Витим и в районе Еравнинских озер проживали дауры. О том, что они говорили на одном из диалектов монгольского языка, свидетельствует тот факт, что их язык "с якутским и тунгусским не сходится.^' Однако в источниках последующего време­ ни дауры уже не упоминаются как этническое целое. Вопросы происхождения и расселения большинства родоплеменных групп бурят к началу XVII в. достаточно хорошо освещены в науч­ ной литературе.^^ Эта тема затрагивалась и в ходе наших исследова-

162

НИИ. Данное обстоятельство избавляет нас от необходимости подроб­ ного разбора родоплеменного состава бурят в рамках настоящей рабо­ ты. Сказанное, конечно, не означает отсутствие каких-либо проблем по рассматриваемой тематике. Напротив, остается еще много не до конца выясненного и спорного. Во многом это объясняется тем, что основным источником при разработке этих вопросов являются устные народные предания и материалы отписок русских служилых людей, сведения ко­ торых порой весьма противоречивы и потому могли быть неоднозначно истолкованы. Среди западных бурят ведущее место занимает, безусловно, объе­ динение булагатов. Больщинство исследователей согласно с тем, что именно они (наряду с эхиритами и, вероятно, некоторой частью хонгодоров ) составили основу этнической общности, известной как буряты ("браты"). В то же время в ранней истории булагатов остается немало моментов, требующих окончательного выяснения или уточнения. Так, нуждается в дополнительных разработках вопрос о том, с какого време­ ни и в каких источниках начинает упоминаться этноним "булагат". Из­ давна сложившиеся традиция безоговорочного отождествления булага­ тов

с

булагачинами

Рашид-ад-дина

была

впервые

нарушена

Ц.Б.Цыдендамбаевым. Он обратил внимание на то, что "со значением этнонима булагат дело обстоит не так просто", усмотрев определенные затруднения, прежде всего чисто лингвистического характера, на пути 74

образования его от имени "булагачин". В то же время он не допускал сомнений в том, что "этноним була­ гат образовался на базе монголо-бурятского слова булаган и суффикса множественности -д". "Знакомство с бурятскими, да и не только с бу­ рятскими, этнонимами показывает, - писал он, - что их основой обычно является слово, которое обозначает либо тотем данного рода или племе­ ни, либо местность, где обитает род или племя, либо личное имя пред-

163

водителя рода или племени".^^ При этом он сразу отвергал возможность тотемного происхождения данного этнонима от слова булаган^^ - "со­ боль", так как исходил из факта существования у булагатов в прошлом тотема волка. Поэтому допускалось, что начало образования этнонима могло быть положено топонимами. Высказанная Ц.Б.Цыдендамбаевым мысль была поддержана и раз­ вита Г.Д.Санжеевым, который считал совершенно невероятным, "чтобы когда-то у монгольских народов и племен прошлого могла изменяться морфемная структура этнонимов, чтобы древнебурятский, или протобурятский, этноним булагачин когда-то изменился в булагад, то есть в этом этнониме формант -чин изменился в -д." Дело в том, что формант чин в этнонимике монгольских народов является более поздним по сравнению о формантом -д. При помощи форманта -чин в монгольских языках обычно образуются отыменные обозначения группы людей по роду их занятий. Поэтому, на его взгляд, никаких племен типа булага­ чин и керемучин быть не могло. Такие названия могли появиться у Рашид-ад-дина, скорее, "из лексикона персидско-монгольской купеческой среды, в котором булагачин и керемучин - парное словосочетание и могло обозначать определенные группы родов и племен, независимо от их этнической принадлежности. При этом он допускал, что среди по­ ставщиков мягкого золота, соболей и белок могли быть и предки совре­ менных бурятских булагатов, по созвучию имени которых, возможно, и возник "этноним" булагачин. Что же касается происхождения собствен­ но этнонима булагат, то Г.Д.Санжеев вслед за Ц.Б.Цыдендамбаевым вы27

сказался в пользу его топонимического происхождения. Вместе с тем, вопреки словам Г.Д.Санжеева булагачины и керемучины упоминаются и в других источниках. "Булагачины и керемучины, - читаем у Махмуда-ибн-Вели, автора сочинения XVII в. "Бахр-ульАсрар", - поддерживают между собою отношения побратимства - свой-

164

ства (анда-худа). Ныне улус булагачи стал одним из киргизских племен (товаиф), над прочими туманами упомянутого имя преобладают". Естественно, возникает закономерный вопрос: о каких булагачинах и керемучинах идет речь? Не имея непосредственного доступа к приве­ денному источнику, обратимся к мнениям других исследователей. По К.И. Петрову, в Восточном Тянь-Шане в XIV-XVI вв. существовал "са­ мостоятельный улус - ханство бул(а)гачи, являвшеесяя ядром нынешних ичкиликов".

Как он считает, "булагачины и керемучины передвину­

лись из Баргуджин-Тукум на найманские земли в общей массе с баргутами, одновременно с другими кыпчакско-киргизскими и оиратскими племенами". ^° В связи со сказанным можно предположить, что в названных рабо­ тах само название "булагачины и керемучины" заимствовано у Рашидад-дина. И вполне возможно, что этот термин "из купеческой среды"^^ со временем мог закрепиться за какой-то группой населения в другой местности, чему в определенной мере способствовало имевшее место перемещение некоторых групп прибайкальских аборигенов в более за­ падной области. Поскольку выше речь шла о вероятном отсутствии не­ посредственной этнической связи между носителями имен "булагат" и "булагачин", то допускать уход из Баргуджин-Токума сколько-нибудь значительной части собственно булагатов, как это предполагают неко­ торые исследователи,^^ по-видимому, не приходится. Булагачи, пред­ ставлявший в XIV-XV вв. термин, скорее, административного характе­ ра, нежели этнического, судя по всему, постепенно утратил свое значе­ ние, уступив место наименованию ичкилик. Некоторые сведения о Булагачи, преимущественно легендарного содержания, приводятся в "Маджму ат-таварих" (XVI в.), согласно ко­ торым, данный улус состоял из следующих шести подразделений: бос­ тон, теит, джоо кисек, д^ВдлВс, лг^дыршах, кангды.^^ Из них только

165

д89^<0с (что сопоставимо с туласами Рашид-ад-дина) может в какой-то мере претендовать на прибайкальское прошлое в своей истории. Не да­ ют оснований для каких-либо корректив сказанному и данные более позднего времени по этническому составу киргизов, в частности, "поко­ ления" ичкилик. Оригинальную идею по этимологии этнонима "булагат" предложил Б.Р.Зориктуев. По его мнению, имя булагад разложимо на две части: була и_ат , что в переводе с тюркских языков будет означать "лошадь светло-желтой или буланой масти". При этом он ссылается на источни­ ки, согласно которым коневодство было ведущей отраслью экономики курыканов. "Могло быть так, - предполагает Б.Р.Зориктуев, - что разве­ дение высокопородных лошадей составляло у них особую профессию, являющуюся уделом ограниченной группы людей. С течением времени и по мере роста значения коневодства эта часть курыканского общества могла осознавать себя отдельным этническим образованием, именовав­ шимся названием масти животных. В итоге наименование цвета лоша­ дей могло постепенно приобрести этнический оттенок и превратиться в самоназвание, т.е, в этноним. "Була ат" со временем мог принять форму "булагат".^^ Несмотря на то, что эту гипотезу некоторые исследователи успели назвать "убедительной",

хотелось бы высказать некоторые свои сооб­

ражения на этот счет. Во-первых, требует уточнения тезис о том, что "коневодство было ведущей отраслью экономики курыканов... Разведение высокопородных лошадей составляло у них особую профессию". Имелись ли в действи­ тельности у курыкан какие-то особые высокопородные лошади, что должно было их выделять из среды остального скотоводческого населе­ ния Центральной Азии и Южной Сибири? К сожалению, исследованный остеологический материал по лошадям курыканов нам неизвестен. В

166

данной ситуации есть резон обратиться к археолого-этнографическим материалам по якутам, генетическая связь которых с курыканами впол­ не доказана. Например, А.И.Гоголев, внимательно проанализировав все имеющиеся данные по проблеме происхождения якутской лошади, пришел к выводу, что лошади на Среднюю Лену были приведены юж­ ными предками якутов, что эти лошади "типа монгольской породы со временем адаптировались к местному климату.^'' К сказанному можно добавить, что лошади из Усть-Талькинского могильника также были отнесены к группе монгольских лошадей, к ее то

забайкальскому подвиду.

Таким образом, создается впечатление, что

скотоводческое население Центральной Азии, в том числе и курыканы, издавна занимались разведением одного основного типа лошадей - мон­ гольского. Что же касается сообщений китайских хроник, то здесь мы, очевидно, в очередной раз сталкиваемся со случаем явного преувеличе­ ния обычных фактов, явлений. Во-вторых, нуждается в пояснениях возможность перехода гипоте­ тического варианта "була ат" в "булагат". Этому, как нам кажется, могут противоречить некоторые факты из истории развития монгольских язы­ ков. В частности, имеются в виду общеизвестные примеры выпадения интервокального г: улаган - улаан, агула - уула и т.д., то есть, если исхо­ дить из этой закономерности, була ат, скорее, должен был превратиться в булаат, И наконец, в-третьих, судя по нашим наблюдениям, сам этноним булагат в говорах местного населения произносится скорее, как булгад, а не булагад. Данное произношение нашло соответствующее отражение в опубликованных текстах родословных легенд и преданий,^^ бурятских летописей.'*" Можем предположить, что вариант "булагат" в научной литературе получил распространение во многом благодаря стилю русских докумен-

167

тов XVII в., которые полны сообщениями типа "булагацкие люди, булагаты, булаганцы"; отсюда и название Балаганского острога. По всей ве­ роятности, свою роль сыграли и "булагачины" Рашид-ад-дина. В то же время необходимо отметить, что в тех же отписках нередко упоминают­ ся "булгадаи, булбудаи, бунгудаи".'^' Правда, как отмечал С.А.Токарев, с 1650-х годов данный вариант написания исчезает со страниц русских документов. Если в действительности исконно существовал именно эт­ ноним "булгад", то предлагаемая Б.Р.Зориктуевым версия во многом ут­ рачивает силу. В свете всего сказанного, наиболее реальной, на наш взгляд, пред­ ставляется гипотеза о топонимическом происхождении этнонима "бул­ гад". Географических названий с созвучной основой на территории Прибайкалья и Монголии можно найти множество. Правда, примеры, приведенные по этому случаю Ц.Б. Цыдендамбаевым - река Булгун в Западной Монголии (ссылка на Г.Н.Потанина), Булганский аймак в Монголии, Булаганская степь на территории Еравнинского района Бу­ рятии - нельзя признать удачными. К тому же, судя по контексту, он не допускал сомнений в том, что в основе этих топонимов присутствует монголо-бурятский апеллятив булаган "соболь". Между тем, возможны и другие варианта этимологизации приведенных названий. Например, название р.Булгун в Западной Монголии вполне сравнимо с тюркским булган (у к) - "смешиваться, путаться, загрязняться; мутный, грязный"."^^ А топоним Булаган тала - "Булаганская степь" имеет еще больше осно­ ваний для сопоставления с тюрко-монгольским булаг - "родник", осо­ бенно если учесть продуктивность данного термина в топонимии вооб­ ще. Говоря о булагатах, да и вообще о западных бурятах в целом, пре­ жде всего необходимо отметить значительную роль тюркских элементов в их формировании. Весь облик их материальной культуры ( жилища,

168

одежда, пища и т.д.), особенности языка служат ярким тому подтвер­ ждением. В генеалогических легендах, мифах, шаманских призываниях содержатся достаточно четкие указания на суш,ествование у "них в про­ шлом тотемного культа быка. В шаманских текстах булагатов говорит­ ся: Буха ноён баабаймнай Будан хатан иибиимнай т.е. Буха-нойон - наш батюшка Будан-госпожа - наша матушка. Тотем быка (огуз), как известно, считается характерным для тюрк­ ских народов. Бык, в частности, считался тотемным предком одного из самых знатных родов хунну - Хуянь."^^ Имя Будан, несомненно, восходит к древнетюркскому слову bodun - "народ, население"'*'*. Иначе говоря, имя Будаи-хатан можно трактовать как "госпожа из тюркского племени". Устная традиция булагатов возводит их родословную к легендар­ ному первопредку Булагату или Буха-нойону. В целом содержание ро­ дословной ветви булагатов довольно сильно варьирует по разным тер­ риториально-родовым группам, что можно рассматривать как лишнее свидетельство о весьма сложном характере формирования этой этниче­ ской общности. Согласно большинству версии родословных таблиц, Булагат имел двух сыновей: Булган хара и Бузган хара. В данном факте исследователи склонны усматривать пережитки существования у булагатов в прошлом дуальной организации."*^ Правда, дальнейшая родословная линия ведет­ ся в основном от Булган хара. В качестве его сына обычно называется Тоглог (Тугалак). Семантика этого имени остается не выясненной. По некоторым сведениям, Тугалак - "популярнейший герой - родоначаль­ ник некоторых тюркоязычных этнических групп и народов"."*^

169

Тугалак имел семерых сыновей, от которых, якобы, и произошло многочисленное племя бул агатов. Про них говорят; Тоглогой долоое тооложо барахабэйт, Тогоониин архиие ууэюа барахабэйт! "Не счесть потомков всех сыновей Тоглока, не выпить до дна их молочной водки". Необходимо подчеркнуть, что в разных вариантах родословных преда­ ний по-разному передаются не только порядковые номера, но и' имена семерых сыновей. В сравниваемых нами 5-6 вариантах родословных везде фигуриру­ ет, причем неизменно в качестве старшего сына, Алагуй. Его почетное место в иерархической системе булагатских родов получило отражение в соответствуюпдих эпитетах: Аха ехэ Алагуй (т.е. "старший и почтен­ ный"), Ама сагаан Алагуй - букв, "белоротый". Поэтому есть основание рассматривать алагуев род как один из основных или коренных в соста­ ве булагатов. В основе имени, можно предположить, лежит тюркское или тюрко-монгольское ала(г) -"пестрый, пегий". Возможно, имеет ме­ сто табуированное название какого-либо тотемного животного. В каче­ стве исконного места обитания алагуевцев в преданиях постоянно упо­ минается долина р.Куды. Следуя логике родословных преданий, Хурхут также можно от­ нести к числу древнейших булагатских родов. Это имя, как и Алагуй, встречается во всех рассмотренных нами вариантах родословных. Оче­ видно, они же, как хурхаты, упоминаются среди аларских бурят. Хурхуты встречаются также в Тунке. Согласно преданиям последних, перво­ начальная их родина располагалась по долине Ангары. Хурхуд (хурхад), как отмечалось, вполне сопоставим о этнонимом курыкан. Тот факт, что какая-то часть курыканов после распада их объединения приняла уча­ стие в формировании западных бурят, хорошо согласуется о исконным положением хурхутов среди булагатских родов.

170

Безусловно, одним из старейших в составе булагатов является готольский род. Думается, что такому заключению не должны препятст­ вовать некоторые имеющиеся различия в текстах преданий: Готол счи­ тается сыном то Тугалака, то - Алагуя. Представители данного рода весьма многочисленны и делились в прошлом на 4 части; в их составе выделялось около двух десятков подродов или уруков. Неясной остается этимология имени. Его необычная для монгольских этнонимов внешняя форма предполагает, скорее, тюркское или тунгусское прошлое основ­ ного ядра носителей данного имени. По 3-4 раза встретились имена Сагаан, Боржон(м) Далхай (Дэлхэй). С последними не связаны конкретные названия каких-либо этнических групп, поэтому трудно что-то говорить о причинах появления данного имени в родословной булагатов. В отношении же названия Сагаан мож­ но предполагать следующее. Как выясняется, у хонгодорского рода тайбжан имеется второе название - Сагаан. У хоринцев есть также родо­ вое подразделение с аналогичным названием. И те, и другие, по мнению исследователей, восходят к древним урасутам (уруснутам). Названный этноним, в свою очередь, сопоставим с древнетюркским uriin - "белый, светлый"."^^ Следовательно, имя Сагаан является своеобразным свиде­ тельством о характере былых этнических связей между булагатами, хоринцами и хонгодорами. В этой связи можно также вспомнить, что сре­ ди основных персонажей родословных таблиц эхиритов присутствует имя Ьуудаг Сагаан. Практически во всех вариантах родословных преданий в качестве седьмого сына Тугалака упоминается Ашабагат. Про них еще говорят: Ашаанда ерэкэн Аша-абгад "В обозе пришедший Ашабагат". На осно­ вании этих фактов можно предположить, что последние появились со­ ставе булагатов относительно поздно. В отличие от названий большин­ ства других основных булагатских родов, этимология рассматриваемого

171

имени довольно прозрачна и легко объяснима средствами монгольских языков - букв, "внуки-дяди". Возможно, именно с появлением ашабагатов следует связывать начало процесса монголизации исконного этни­ ческого ядра бул агатов. К началу XVII в. ашабагаты располагались в Предбайкалье тремя основными группами: одна по Оке и Уде, вторая - в верховьях Куды, третья - в устье р.Голоустной (северо-западное побережье Байкала). Большинство остальных родовых подразделений, если судить по содержанию тех же родословных ветвей, возникло, по-видимому, в ре­ зультате последующих ответвлений или появились в составе булагатов позднее. Генеалогия значительной части булагатов восходит, например, к так называемой "Батлаевской семерке" (Батлайн долоон). Их предок Батлай в большинстве случаев связывается своим происхождением с Алагуем, По одному из вариантов, названная "семерка" выглядит сле­ дующим образом: I. Эдыга, 2. Мунхэлэй (Харанууд), 3. Балдай, 4. Шаралдай, 5. Бубай, б. Нуламзан, 7. Бозой. От Бубая распространились так называемые Бубайн наймам "Бубаевская восьмерка". Многочисленные потомки Шаралдая, разделившиеся впоследствии на два рода - Первый и Второй шаралдаев -расселены в основном на территории современных Шаралдаевского и Укырского сельсоветов Боханского района. Неоднозначно решался вопрос о происхождении харанутов. В Предбайкалье они в прошлом обитали в двух местах: по Оке и Ангаре, другие - по Куде и Мурину. Высказывалось мнение о тунгусском проис­ хождении

xapaHyTOB."*^

Эта

точка

зрения

была

поддержана

Ц.Б.Цыдендамбаевым, что обосновывалось тем, что они" считаются лишь ответвлением батлаевцев", стало быть, признаются поздними или даже присоединившимися бул агатами.

172

Однако с такой постановкой вопроса трудно согласиться. Если сле­ довать такому принципу, пришлось бы, очевидно, отсечь от булагатов всех батлаевцев. С другой стороны, то обстоятельство, что отдельные родовые группы не относятся к числу булагатов, еще не является, надо полагать, основанием для отнесения их к тунгусам. Поскольку харануты являются одним из известных родов у халха-монголов, встречаются среди ойратов, их генеалогия, судя по всему, не должна выйти за преде­ лы монгольского этнического мира. По Рашид-ад-дину, их происхожде­ ние может быть связано с хунгиратской племенной конфедерацией.^^ Многочисленная ветвь булагатов (преимущественно осинские молькинские буряты) ведет свое происхождение от некоего Обогона, Согласно большинству версий, Обогон происходит от дочери Тугалака Голохан, которая забеременела, проглотив цветок-подснежник, поэтому принято говорить: Ургын узууркаа олдокон Обогон "У подснежника найденный Обогон". Подобный этногенетический сюжет, по определе­ нию Г.Н.Румянцева, является очень древним, возникающим на ранних стадиях развития человеческого общества, что предполагает возмож­ ность существования в прошлом самостоятельного племени, лишь отно­ сительно поздно примкнувшего к булагатам.^' У Обогона, по преданию, было три сына - Хогой, Онгой и Онхотой. Других особых подробностей относительно генеалогий этих родов не имеется. Есть, например, сведение о том, что жена Онгоя происходила из племени барагут. Далее, можно указать, что имя онхотой близко со­ звучно с этнонимом онход. о том, что территория вокруг Байкала насесо

лена "бурятами, монголами и онкотами", сообщал Избраит Идее. Под "онкотами", очевидно, имеются в виду этнические группы тунгусского происхождения. Далее, обращаясь к генеалогическим легендам и преданиям булага­ тов, нельзя не заметить, что в них одновременно угадываются пережит-

173

ки более древних представлений, восходяш;их, возможно, к эпохе мат­ риархата. Речь прежде всего идет об образе шаманки Асуйхан (Асухан), которая выступает в роди приемной матери Булагата ( и нередко Эхирита одновременно). Как выясняется, имя шаманки Асуйхан объяснимо на основе эвенкийского языка - в вилюйском говоре слово асикакан озна­ чает "красавица".^"* Ничего удивительного в этом нет. Имеющиеся источники свиде­ тельствуют о существовании в прошлом весьма тесных и разнообразных контактов между предками бурят и эвенков. Во-первых, имеется множе­ ство фактов о регулярных взаимобрачных связях между их отдельными группами.

Во-вторых, в результате тесного взаимодействия многие

эвенкийские роды оказались обуряченными. Так, среди бурят насчиты­ вается около двух десятков родовых групп тунгусского происхождения. При более внимательном рассмотрении их число может оказаться боль­ шим. Достаточно полное представление об эвенкийско-бурятских взаи­ моотношениях в прошлом дают материалы по языку. Правда, пока трудно сказать что-либо определенное о количестве эвенкизмов в лек­ сике бурятского языка. Ясно лишь, что оно варьирует по разным терри­ ториально-диалектным группам. Особенно рапространены эвенкизмы в говорах западных бурят. Причем, большинство эвенкийских заимство­ ваний составляют слова, обозначавшие предметы и понятия, связанные с условиями жизни в тайге. Эвенкийское влияние сказалось и на фонетическом строе бурят­ ского языка. По мнению ряда исследователей, такие существенные при­ знаки, как наличие фарингального h, особенности произношения (более монотонный, замедленный темп речи по сравнению с другими монголь­ скими языками) и т.д., могли возникнуть в результате взаимодействия с

174

эвенкийским языком. Тунгусский этнический пласт, безусловно, древ­ нейший в составе бурят.^^ Родословная эхиритского племени начинается обычно с Эхирита. Буха-ноен в качестве прародителя племени упоминается, в отличие от булагатов, очень редко и включение его имени в генеалогическую таб­ лицу носит чисто символический характер. Имя эхирит (икирес, икирас), как известно, неоднократно упоминается в "Сокровенном сказа­ нии", "Сборнике летописей". Оно по своему "морфемному составу мо­ жет быть признано тюркизмом", так как производящая основа состоит СП

из тюркского ики "два" или икиз "близнец. Икиресы, как явствует из источников, были "одного корня с Кунгиратами", входили в состав коалиции Джамухи .^^ Поэтому пред­ полагается, что какая-то часть эхиритов после их разгрома решила "бе­ жать в труднодоступные места обитания лесных племен".^^ Эхирит, согласно родословным преданиям, имел одного сына Зонхи, которого можно рассматривать как своеобразного прототипа Тугалака. У Зонхи было четверо сыновей (иногда называется и пятый Малза) - Ьуудаг Сагаан, Шоно, Абзай, Ьэнгэлдэр (порядок их располо­ жения также варьирует). Наиболее многочисленное ответвление исходит от Ьэнгэлдэра, ко­ торый еще нередко называется сыном Ьэрхэлдээ и, следовательно, вну­ ком Зонхи. Суффикс -дэр, очевидно, сигнализирует о былых связях но­ сителей данного имени с тюркским этническим миром. В отношении количества и конкретных имен сыновей Ьэнгэлдэра данные сильно расходятся. По некоторым данным, у него было трое сыновей - Хэрхэгтэ, Халюхай и Хазуухай, а у последнего два сына: Хадаалай и XoprohoH. Согласно другим версиям, Хазуухай, Хадаалай, как и Улдэй, Содой, иногда и Уухан, являются сыновьями Ьэнгэлдэра. У Хадаалай было 7 сыновей, среди которых наиболее часто упоминается Буура, Хура,

175

Ьойбо, Хамнагадай. Широко распространены предания о Хамнагадай, седьмом сыне Хадаалай, рожденном от женщины из хамниганского (тунгусского) рода, ставшего впоследствии метким стрелком, отличным охотником. Согласно следуемой нами логике родословных преданий, основ­ ными или коренными среди эхиритов можно считать роды шоно, Ьэнгэлдэр, абзай. Род шоно (шоно ураг, что в русских документах, нередко искажа­ лось как "Чернорудский") делился на следующие кости: хамнай, бурлай, богол, борсой, нетун, басай, оторши. Согласно одним версиям, у Ьуудаг Сагаана было 3 сына: Тогто, Сэхир (Сэнхир) и Сахир; от второго произошел ользонов род, от по­ следнего - баяндай. Абзай, по некоторым версиям, был не сыном Зонхи, а женой его сына Хэрхэн (Ьэрхэгтэ), который, якобы, умер молодым. Род абзай де­ лится на 3 подрода или кости: онгой, балтуга,боохолдой, В целом можно согласиться с мнением о бывшем тюркском эт­ ническом облике родов Ьэнгэлдэр и абзай.^° В то же время не вызывает сомнений исконно монгольское происхождение рода шоно. Родовые группы с аналогичным названием известны среди халха-монголов, кал­ мыков. По некоторым сведениям, "чину аймак" имелся у сяньби. Дан­ ная этническая группа появилась в Предбайкалье, по всей видимости, во время бегства сюда эхиритов. Далее, говоря о булагатах и эхиритах в целом, нельзя не отметить существование между ними длительных и разнообразных связей, в ре­ зультате чего произошло тесное переплетение их исторических судеб, что порой бывает не просто определить булагатскую или эхиритскую принадлежность отдельных родовых групп. Данное обстоятельство на­ шло соответствующее отражение в легендах и преданиях западных бу-

176

рят, В которых эхириты и булагаты нередко изображены как родные братья. У хонгодоров, в отличие, например, от эхиритов, булагатов и хоринцев, не имеется относительно четкой племенной структуры и разви­ той системы родословных преданий, что является признаком еще окон­ чательно не завершившегося процесса объединения разных родоплеменных групп в одно самостоятельное целое. К настоящему времени уже образовалась довольно обширная литература, посвященная хонгодорам - вопросам их происхождения,

родового состава и расселения.

Разумеется, по широте, глубине и характеру поставленных задач эти ра­ боты неодинаковы. Тем не менее в них достаточно полно представлена совокупность имеющихся фольклорно-этнографических и историкоархивных материалов. Поэтому мы здесь остановимся лишь на некото­ рых основных моментах этнической истории хонгодоров. Теория о монгольском происхождении хонгодоров наиболее полно обоснована Г.Н. Румянцевым. По его словам, все известные версии ска­ заний "о переселении хонгодоров из Монголии в Аларь и Тунку говорят о том, что хонгодоры по своему происхождению были монголами, входившими в состав аймака Сайн-нойон-хана". Касаясь времени выхода хонгодоров, он считал наиболее вероятным "массовое переселение хон­ годоров в Россию не позже самого начала XVH в., во всяком случае не позже 30-х годов этого века", резонно предполагая, что такой значи­ тельный факт должен был найти соответствующее отражение в русских документах того времени. Вместе с тем он допускал, что отдельные группы хонгодоров продолжали появляться на территории Прибайкалья в течение всего XVII в. Среди современных исследователей точка зрения Г.Н.Румянцева получила поддержку у Ш. Б. Чимитдоржиева. "Несмотря на то, - пишет он, - что отдельные ученые утверждают, что хонгодоры представляют

177

собой часть булагатов, ясно одно: предки сегодняшних хонгодоров, по крайней мере, многие из них, прибыли в пределы Юго-Западной Буря­ тии и в Аларские степи из Монголии к в XVII в. и представляли собой крупное племенное объединение." Свое мнение он обосновывает тем, что "нигде, ни в каких источниках не встречаем среди древних прибай­ кальских племен хонгодоров. На основе этого можем заявить о том, что хонгодорское объединение появилось в составе бурят значительно позже".^^ Однако при такой постановке проблемы остается немало нераз­ гаданного. Во-первых, откуда у хонгодоров, появившихся в Прибай­ калье только в ХУП в., успели возникнуть чувство этнической общности с булагатами, о чем явствуют некоторые варианты их родословных пре­ даний, сходство многих их культовых представлений, на что уже обра­ щали внимание некоторые исследователи.^^ Далее, по мнению Ц.Б.Цыдендамбаева, "самым неотразимым сви­ детельством бурятской сущности хонгодоров является их язык. Будь хонгодоры монголами, они не смогли так сильно обурятиться по языку, живя все время более или менее компактной группой по Алари, Тунке и Закамне".^^ Вышедшие из Монголии В XVII в. хонгодоры по его опре­ делению, это "реэмигранты". Данная концепция одобрена рядом других исследователей.^^ Ж.А.Зимин

обращал

внимание

также

на

отсутствие

тибетско-

буддийских имен в родословной хонгодоров. Несколько своеобразную и не совсем, на наш взгляд, понятную ре­ акцию вызвала указанная версия у Д.С.Дугарова. Для ясности позволим себе привести данный отрывок полностью. По его мнению, "говоря так, ученый исходит из положения, изложенного в его последней крупной монографии, где сказано о булагатах как о "бурятах номер один". То есть... именно булагаты явились тем первоначальным монголоязычным

178

этническим ядром, вокруг которого впоследствии консолидировались различные по языку и культуре остатки племен и родов и сформирова­ лась бурятская народность." Логика здесь проста: если хонгодоры явля­ лись ветвью будагатов -"бурятов номер один", то они буряты, а не мон­ голы. Но сейчас гипотеза Ц.В.Цыдендамбаева сильно поколеблена".^^ Подобные высказывания вряд ли можно рассматривать в качестве аргу­ ментированного опровержения. В данном случае, как представляется, Ц.Б. Цыдендамбаев, независимо от своих воззрений на процесс проис­ хождения булагатов и бурят в целом, говоря "о бурятской сущности хонгодоров", хотел прежде всего подчеркнуть их автохтонно прибай­ кальское положение. Никто не станет оспаривать тот очевидный факт, что именно территория вокруг оз. Байкал являлась местом формирова­ ния будущей бурятской народности, где она приобрела основные черты своей этнической специфики, отличной от остальной части монгольских народов, в частности, "Ьакающий говор". Вместе с тем, считаем необходимым подчеркнуть, что в последние годы Д.С.Дугаровым предложена принципиально новая трактовка про­ блемы хонгодоров. Им, в частности, разработана достаточно убедитель­ ная этимология этнонима "хонгодор", на основании которой он прихо­ дит к выводу о тюркском происхождении носителей данного имени. Как он предполагает, "на рубеже новой эры в степях Центральной Азии оби­ тали два родственных тюркоязычных племени, находящихся, возможно, в фратриальных отношениях. Одно из них связывало свое происхожде­ ние с Солнцем - кун (хун), а другое - с его хозяйкой - лебедем хуба. Оба племени, по-видимому, были осколками прежних могущественных хунну... В киданьское и послекиданьское время в результате слияния остат­ ков этих двух древних племен хун и хуба на территории современной Северной Монголии, Южного и Западного Прибайкалья образовалось новое племя, известное сейчас под именем хонгодор". Затем хонгодоры

179

В начале ХШ в. вместе с другими племенами были уведены из При­ байкалья войсками Чингиса в районы Северо-Западной Монголии и Алтае-Хангайского нагорья, откуда в разное время они продвигались на север и северо-восток через Хакасско-Минусинскую долину в район со­ временного г.Канска и до левобережья р.Ангары; или по другому мар­ шруту - через 03. Хубсугул и Тункинскую долину.^^ Однако в этой, в целом довольно стройно выложенной концепции, можно выявить и некоторые несоответствия. Остается прежде всего не­ выясненным вопрос: с какого времени и в каких источниках начинает упоминаться этноним "хонгодор"? Сам автор, утверждая, что данный этноним упоминается еще в "Сборнике летописей", почему-то счел воз­ можным сослаться на старое издание перевода названного сочинения.''° Установившееся было в монголоведении положение о том, что хонгодо71

ры упоминаются в так называемом "Чингисовом камне" , вроде поко­ леблено.''^ В этой связи заслуживают внимания попытки отождествления не­ которыми исследователями этнонимов хонгодор и хонгират. Г.Р. Галданова при этом исходит из того, что "примеры перестановки согласных в одном слове достаточно часты", имея в виду конечные суффиксы -дор и Более осторожно подошел к данному вопросу Ш.Р. Цыденжапов, полагая, что "нет достаточных материалов, которые могли бы свиде­ тельствовать то, что этнонимы хонгоодор и хунгират существовали па­ раллельно или же они являлись синонимами, обозначающими один и тот же народ". При этом он лишь отметил, что эти этнинимы имеют об­ щий корень хин "лебедь". Он также считает, что вторая часть названия хунгирад образовалась от слова иргед "народ". Одновременно он признал "не соответствующей действительности" гипотезу Д.С. Дугарова. По его мнению, имя хонго-

180

одор состоит из монголо-бурятского хун -"лебедь" и гуудар - двойной формы множественного числа, "которая часто встречается в древнемонгольских языках.''^ Не вдаваясь в суть приводимых им некоторых весьма непростых законов фонетики, считаем возможным лишь отметить, что бурятмонгольское хун в конечном счете может быть связанным с тюркским кун "солнце". Идея о возможности сопоставления этнонимов хонгодор и хонгирад была подхвачена А.Ангархаевым, выступившим с серией историкокраеведческих статей. В целом соглашаясь с возможностью чтения эт­ нонима хонгирад как хон и иргед, вместе с тем он счел более простым вариант хон(г) и арад , полагая, что многие этимологические версии "грешат одним: сложностью - и смысловой и филологической".^^ Подводя некоторый итог сказанному, констатируем, что внима­ тельное знакомство с совокупностью имеющихся материалов позволяет нам считать весьма вероятным предположение о возможности проведе­ ния прямой связи как между носителями, так и самими этнонимами хунгирад/хонгодор. Имеются вполне определенные основания для утвер­ ждения, что основная часть обоих названий совпадает, иначе говоря, имя хонгирад разложимо на следующие составные: хон (хун) - "солнце,' гии (гоо, гова) - "лебедь, арад - "народ". Затем, когда часть хонгиратов оказалась среди преимущественно тюркоязычного населения Западного Прибайкалья, в их названии появился соответствующий этнообразующий суффикс -дор. В силу, возможно, каких-то диалектных особенно­ стей, именно в этом регионе наблюдается наибольшая распространен­ ность подобных этнонимов. Далее, существенное значение приобретает то обстоятельство, что кунгираты были "одного корня" с кураласами и икирасами, о чем уже говорилось выше. Между тем, можно привести множество фактов, сви-

181

детельствующих об этнической общности хори и хонгодоров. Известна, например, легенда о трех братьях - Хори, Хонгодоре и Шошолоке, ве­ дущих свое происхождение от небесной птицы-девы. В некоторых тек­ стах шаманских призываний есть прямое указание: Хори-монгол гарбалишай, т.е. "происхождение их от хори-монголов". Следующий этап этнической истории хонгиратов-хонгодоров мож­ но представить следующим образом. Некоторая их часть, по-видимому, была вынуждена переселиться из Предбайкалья в районы Северо­ западной Монголии, Саяно-Алтая во время бурных событий первой по­ ловины ХШ в. Затем они отдельными группами начали возвращаться на "породные " земли. Причем начало процесса реэмиграции, очевидно, можно отнести не только к XVII в. Нестабильная политическая обста­ новка, установившаяся в Монголии после распада единой империи, вполне способствовала перманентному оттоку населения в окраинные земли. В состав возвращенцев, естественно, периодически включались этнические группы и иного происхождения. Не до конца решенным остается вопрос об этническом составе хон­ годоров. Весьма непростым делом представляется выявление даже тех родовых групп, составивших коренное ядро данной этнической общно­ сти. С наибольшим основанием на данную роль, по-видимому, может претендовать род тайбжан, у которого, как отмечалось, имелось еще другое название - сагаан, что в свою очередь, сопоставимо с этнонимом урасут, носители которых упоминаются в перечив "лесных" народов в начале ХШ в. "Хонгодоры, - писал, в частности, Б.О. Долгих, - называ­ лись также роснутами, руснутами (уруснутами), урусурнатами и иногда хабариутами... Название хонгодоры употреблялось главным образом в Иркутском уезде, а название роснуты - в Енисейском (в Балаганске)". Первоначальная этническая основа хонгодоров в Прибайкалье, бы­ ла, по-видимому, относительно небольшой, о чем, в частности, могут

182

свидетельствовать следующие слова из шаманских призываний: Тэнгэрийн найман хуухэдкээ таракан Хоер отог хонгодор "Два рода (клана) хонгодоров, отделившиеся от потомков восьми небесных дeв"7^ Со временем вокруг этого ядра, очевидно, начали группироваться различ­ ные по происхождению этнические элементы. Можно с определенными оговорками согласиться с тем, что их объединяло "не столько родство, сколько тяжелые испытания, поиски спокойного житья и решимость вернуться в родные края предков - Приангарье."^° СП. Балдаев, например, приводит следующих список хонгодорских родов: I. Ашата, 2. Гуран, З.Ашхай, 4. Улаазай, 5. Тайбажан, б. Хагта, Т.Найдар, 8. Шуранхан, 9. Боолдой, Ю.Буруутхан, И.Боролзой, 12. Дуртэн.^' Существование среди хонгодоров такой родовой группы, как Найдар, не подтверждается данными других имеющихся у нас источников. Думается, перечнем остальных названных здесь "оттоков", с добавлени­ ем, возможно, таких имен, как бадархан, хабарнут, шуртху, моотонго, можно наметить список наиболее крупных хоигодорских и примкнув­ ших к ним родов. Однако поручиться, что данный вариант является окончательным, отнюдь невозможно. Можно, например, вспомнить, что в шаманских призываниях иногда упоминается о 29 хонгодорах, что в лишний раз подтверждает положение о сложности их этнического со­ става, да и процесса формирования рассматриваемой этнической общ­ ности в целом. Кроме того, в пределах территории расселения хонгодоров прожи­ вают представители отдельных этнических групп, которых нельзя опре­ деленно отнести ни к хонгодорам, ни к другим известным объединени­ ям племенного уровня. Это прежде всего такие роды, как шаранут, тэртэ, шошоолог. Основываясь на документах XVII в., обособленное поло­ жение двух последних родовых групп подчеркивал Б.О. Долгих. Однако

183

его предположение о возможном тунгусском происхождении "Цысоликов" , не может быть принято. Судя по данным родословных преданий, например, наличие тотема лебедя, аларо-тункинские шошоолоки - это бывшие тюрки, по всей вероятности, довольно рано оказавшиеся в протобурятской среде. Сеок шакшалык имеется в составе северных алтай84

цев. Вопросы, связанные с расселением и этническим составом хоринцев, также местного населения Забайкалья в XVII в., именуемого в рус­ ских документах "мунгальскими людьми", нами уже рассматривались.^^ Поэтому здесь ограничиваемся лишь кратким обзором. Хоринцы после того, как их основная часть оказалась в ведении ойратов, стали кочевать в пределах Хангайского нагорья. Очевидно, на этом перипетии их сложной исторической судьбы не завершились. Как выясняется из летописей самих хоринцев, они, непосредственно перед появлением на территории Забайкалья, проживали во Внутренней Мон­ голии, Б подчинении туметского Алтан-хана. Оттуда в результате при­ теснений со стороны местных правителей где-то на рубеже XVI-XVII вв. начали выходить на территории их современного расселения, рас­ пространяясь постепенно на север и запад вплоть до северного побере­ жья 03. Байкал, где они впервые встретились в русскими. Согласно их устным преданиям, хоринцы считаются потомками Арбан нэгэн эсэгэ ^букв. "одиннадцати отцов"), которые являлись, в свою очередь, сыновьями легендарного Хоридой мэргэна. Широко из­ вестна

легенда о женитьбе Хоридой мэргэна на небесной деве-

лебедице, от брака с которой и появились на свет одиннадцать сыновей, ставшие прародителями всех хоринских родов. До недавнего времени у хоринцев сохранялся обычай, когда пролетали над юртами лебеди, хо­ зяйки выбегали на улицу и совершали обряд жертвоприношения, брыз­ гая им молоком, чаем. Хоринцы обычно говорят:

184

Xyhan модон сэргэ манай Хун шубуун гарбал манай "Коновязь наша из березы Происхождение наше от лебедя". Племенная структура с делением хоринцев строго на 11 родов ус­ тановилась, видимо, позднее, после выхода их основной массы из Мон­ голии. Нынешние известные 11 родов делятся на две группы - галзутскую и хараганаевскую. В состав первой входят следующие 5 родов (табан шара галзуудтан): галзут, шарайт, гучит, хуасай, хубдут; во вто­ рую - остальные 6: харгана, худай, хальбин, бодонгут, батнай, саганут. Вплоть до установления русско-монгольской границы в 1727г. хоринцы, как и все остальное кочевое население Забайкалья, довольно свободно перемещались до пределов Халхи и обратно, в зависимости от обстоятельств подчиняясь то русской администрации, то монгольским правителям. Кроме хоринцев, в начале

XVIIB. В

Забайкалье проживали также

другие монголоязычные территориально-родовые группы. Среди мест­ ных правителей самым известным и крупным являлся, согласно русским документам. Турухай Табунан. Компонент Табунан связан с мон­ гольским титулом табунанг "княжеский зять". Турухай был зятем одно­ го из могущественных феодалов Северной Монголии - Цэцэн-хана. Количество его подданных определялось в "с двадцать тысяч чело­ век, опроче кыштымов". Казаками отмечено и богатое убранство его юрт: "пущены бархатом лазоревым, подзоры камка на золоте".

С име­

нем Турухая-Табунана непосредственно связан этноним табангут. Табангуты в то время представляли, по мнению большинства ученых, объ­ единение, скорее, политического характера, нежели этнического. Итак, что из себя представляло в начале XVII в. монголоязычное население Прибайкалья?

185

Во-первых, можно говорить о том, что к этому времени в основном сформировалось этническое ядро каждого из четырех основных подраз­ делений бурят - хоринцев, эхиритов, булагатов, хонгодоров. Во-вторых, предбайкальские племена, т.е. эхириты, булагаты и, по крайней мере, часть хонгодоров, очевидно, уже находились на опреде­ ленной стадии этнической консолидации. Это было обусловлено целым рядом факторов - единство территории, периферийное положение к ос­ тальному

монгольскому

этническому

миру,

сходство

природно-

географических условий, следовательно, хозяйственно-культурных ти­ пов, общность исторических судеб населения - в его формировании за­ метную роль сыграли этнические компоненты тунгусского, тюркского и также ойратского происхождения, что во многом определило своеобра­ зие этнокультурного облика западных бурят. Население Забайкалья, т.е. хоринцы, которые в основной массе от­ носительно недавно вышли из пределов Восточной Монголии, и "мунгальские люди" в то время практически не были вовлечены в общий ин­ теграционный процесс.

3. Этнодемографические процессы в Бурятии (ХУШ- нач. XX вв.) Очевидно, что появление русских в Восточной Сибири и последо­ вавшее за этим присоединение Бурятии к России придало совершенно иные направленность и характер происходящим в регионе этническим процессам. Установление Россией устойчивых пограничных рубежей с Монголией и Китаем привело к обособлению бурятских племен от ос­ тального монголоязычного мира, к разрыву их традиционных хозяйст­ венно-культурных связей с народами Центральной Азии, Китая, и даль­ нейшее их этническое развитие шло под непосредственным влиянием русскоязычного населения.

186

Вторжение нового и весьма могущественного этноса не могло не сказаться на привычном образе жизни и расселении мастного населения. Прежде всего необходимо отметить усиление миграционного движения среди аборигенов, которые и до этого вели достаточно подвижный об­ раз жизни. Оно было вызвано несколькими причинами - и стремлением уклониться от уплаты ясака, и лихоимством местной русской админист­ рации, и хозяйственной деятельностью переселенцев и т.д. Среди западных бурят наиболее массовые перемещения связаны с известными событиями 1658 г. Хотя впоследствии часть беженцев вер­ нулась обратно из Монголии, это событие, по всей вероятности, имело достаточно сильные последствия на характере расселения и в родоплеменной структуре отдельных групп бурят. Например, по данным 1669 г. в низовьях Оки насчитывалось лишь 26 плательщиков ясака,^^ в то вре­ мя как, по некоторым оценкам, бурят здесь к приходу русских прожива­ ло более тысячи человек, не считая_их_кыштымов.^^ Есть основание считать, что многие перемещения среди местного населения, например, из Предбайкалья в Забайкалье, происходило во многом и по инициативе русской администрации. Так, согласно одному из вариантов селенгинских летописей, в 1689 г. наместник Тобольской Губернии Ф.Головин вызвал предводителей бурятских родов и предло­ жил им заселить свободные земли по Селенге. В связи с тем, что добро­ вольцев не нашлось, 500 семей были вынуждены в принудительном по­ рядке перекочевать в Забайкалье. Не приходится сомневаться в том, что русская администрация была весьма заинтересована в закреплении за собой новых освоенных ими земель в Забайкалье. Характерно, что появление значительных групп западных бурят на Селенге в целом сов­ пало со временем ухода в 1690-х годах в Монголию большей части табангутов и прочих монгольских родов.

187

С другой стороны, сами переселенцы, очевидно, были также неред­ ко заинтересованы в освоении новых земель, что подтверждается неко­ торыми материалами.

Такое взаимное совпадение интересов обеих

сторон, т.е. русской администрации и аборигенов, помогло, повидимому, избежать в конечном счете возникновения особо острых, конфликтных ситуаций в этом деле. Такие факты, думается, должны были найти хоть какое-то отражение в документах тех лет. Далее, имеющиеся данные позволяют также предполагать, что от­ дельные этнические группы из числа коренных обитателей края в ре­ зультате вторжения русских оказались в конечном счете за пределами современной этнографической Бурятии, Например, выще упоминалось о том, что в верховьях Витима и в районе Еравнинских озер обитали "да­ урские конные многие люди". Однако в последующем они бесследно исчезли из этнической карты региона. В настоящее время дауры (дагуры) проживают в основном в провинции Хэйлунцзянь и Хулумбуирском аймаке АРВМ КНР. Известно также, что в источниках начала XVIIB.

В Прибайкалье

не

зафиксировано сколько-нибудь значительных групп населения, упоми­ наемых под названием "баргут", Тот факт, что родовые группы с анало­ гичным названием неоднократно встречаются в составе современных народов Средней Азии, волжских калмыков, очевидно, еще не должен означать, что носители данного имени в свое время были полностью пе­ реселены за пределы Прибайкалья. Зато сохранились достаточно отчет­ ливые легенды и предания среди баргузинских эвенков о проживавших здесь в прощлом баргутах (хорчин-баргутах, солон-баргутах, монголбаргутах). Сохранилась также память о так называемых баргутских ка­ навах и прочих предметах старины. Важным представляется вопрос о причинах и времени ухода баргутов-хорчинов с ранее занимаемых земель. Согласно одним вариантам

188

легенд, в долине начала расти береза, что было воспринято ими как предзнаменование прихода белых людей, и избегая встречи с ними, баргуты решили покончить с собой. Согласно другим, баргуты просто уш­ ли, увидев появление наростов на березах. Поскольку подобные сюжеты весьма распространены, на их осно­ вании трудно сделать какие-то конкретные выводы. По мнению одних исследователей, баргуты ушли задолго до прихода русских, вероятнее всего, в результате столкновений с эвенками на почве землепользования . Другие же склонны были предполагать, что хорчины начали по­ кидать насиженные места непосредственно перед появлением русских, наслышанные об их лихоимствах. Вторая точка зрения представляется более реальной. Тунгусские племена, если их общая численность по всей Баргузинской долине составляла в XVH в. примерно 880-1000 чел.^"*, вряд ли могли представлять столь уж сильную угрозу для своих соседей, особенно если учесть различия в их хозяйственно-культурном типе, исключаюш;им сколько-нибудь серьезные раздоры из-за земель­ ных угодий. Разумеется, имели место и стычки между ними, но тунгусы, по их воспоминаниям, и "торговали с баргу. Хорошо было, пока не пришли много люча".^^ На вероятность вывода, что баргуты ушли неосредственно перед приходом русских или возможно, даже имели с последними какие-то кратковременные контакты, наталкивает то обстоятельство, что сюжеты легенд о баргутах-аборигенах имеют распространение также среди рус­ ского населения Забайкалья.^^ Что касается дальнейшей судьбы баргутов-хорчинов, то по мнению Г.Н, Румянцева, часть их и упоминается в русских источниках XVH в. как "витимские дауры"^''. Однако данное высказывание не подкреплено какими-то конкретными доказательствами. В обш;ем-то трудно допус-

189

тить, чтобы баргуты или хорчины вдруг начали именоваться в русских документах "даурами". Совокупность имеющихся данных больше склоняет к мысли, что беженцы из Баргузинской долины со временем составили основу так на­ зываемых хуучин барга -"старых баргутов, проживавших в настоящее время компактной массой на территории Хулунбуирского аймака. Со­ гласно имеющимся источникам, на этих землях они появились пример­ но в середине ХУПв., причем непосредственно из пределов Халхи, где, как известно, к тому времени также складывалась весьма непростая по­ литическая обстановка. А район Хулун-Буира. оказавшийся временно на стыке интересов России, Маньчжурии, монгольских ханов, вплоть до 20-х годов ХУШ в. находился как бы в положении нейтральной терри­ тории, представляя удобное прибежище для разных групп кочевников в то смутное время. К 1700 г. часть баргутов, перевалив через Хинган, приняла подданство Маньчжурского дома. В начале 30-х годов ХУШ в. в целях закрепления территорий по эту сторону от Хингана баргуты бы98

ли переведены обратно вместе с группой дауров, солонов, ороченов. В языке и культуре "старобаргутов" сохранились некоторые факты, свидетельствующие об их прибайкальском прошлом. Так, лингвисты в их языке выделяют ряд признаков, сближавших его в говорами ольхонокударинских и баргузинских бурят. Например, употребление звука "х" вместо фарингального "h" : ухуу вместо yhan - "вода", саха/сакан "снег", xap/hapa - "месяц". Или же наличие характерного аффикса -

уу^//Ш^ SrjazyyjBUQCTO загакан -"рыба", давуу_тл^сто дабЬан - "соль" и т.д. Кроме того, в шаманских призываниях старобаргутов имеет место обращения к хозяевам и духам таких мест, как Уйхан (т.е, Ольхон), Бар­ хан. Можно также отметить существование у них в прошлом интересно-

190

ГО обычая ставить конское седло, обращая его передом в северную сто­ рону, т.е. в сторону своей прародины. Заслуживает рассмотрения и тот факт, что старобаргутов еще на­ зывают чипчин-баргутами. Происхождение этого имени не совсем по­ нятно. Отметим, что предпринималась попытка связать данный этноним с именем одного из предводителей эхиритов - Чепчугая (Шэбшуухэй)^^. Последний известен тем, что не желая покориться русским, сражался до конца, и предпочел заживо сгореть в осажденной юрте. Таков предположение кажется не лишенным основания. Имя княз­ ца Чепчугая, пользовавшегося, очевидно, достаточно большим вли­ янием и известностью, могли за собой сохранить некоторые группы его сородичей и потомков. Об этом свидетельствует, в частности, содержа­ ние одной из баргузинских летописей под названием "История переко­ чевки в Баргузин в 1740 г. баргузинских бурят с севера Байкала под предводительством Ондрея Шибшеева".'°° Фамилия названного предво­ дителя вполне сопоставима с именем легендарного князца. Видимо, не случайно именно прямые потомки О.Шибшеева основали со временем династию баргузинских тайшей. По всей вероятности, кровопролитное сражение с участием улуса Чепчугая, имевшее место в 1641 г. и закончившееся в итоге крупным поражением верхоленских бурят'°', повлекло за собой бегство значи­ тельных групп местного населения. В орбиту этих событий, вероятно, оказались вовлеченными и обитатели Баргузинского края. Это могло произойти не только потому, что последние оказались на пути их веро­ ятного движения на юг, в сторону Монголии. Но, скорее, даже потому, что Баргузинский и Верхоленский края с давних пор составляли еди­ ный этнокультурный регион, что мы уже неоднократно подчеркивали. По-видимому, отголоски этих событий заставили уйти и дауров, для ко­ торых территория Забайкалья, особенно Западного, не должна рассмат-

191

риваться, как исконная. Но даурская проблема в целом нуждается, без­ условно, в более тщательном рассмотрении. В 1735 г. в районе озер Буйр-Нур и Далай-Нур появились новые группы кочевников, которые были включены в маньчжурскую знамен­ ную организацию и стали называться шинэ барга ("новые баргуты"). Сообщения источников и сопоставление их родового состава не остав­ ляет сомнений в том. что последние составляют этническую общность, близко родственную современным хоринским бурятам. Известно, что часть хоринцев после закрытия русско-монгольской границы, не сумев воссоединиться со своими сородичами в России, осталась на монголь­ ской стороне, поскольку было прекращено свободное доселе перемеще­ ние населения. Факт искусственного расчленения хоринцев в начале ХУШ в. также во многом можно рассматривать как последствие той общей политической и этнической ситуации в Бурятии, к возникнове­ нию которой была причастна и русская администрация. Интенсивные миграционные движения среди бурят привели к сле­ дующим, наиболее ощутимым последствиям. I. Изменение первона­ чальной территории обитания многих локально-родовых групп; посте­ пенное сужение общей этнической территории, на которой располага­ лись предки бурят к началу XVH в. 2. Усиление процесса ломки межродоплеменных барьеров и межэтнического смешения. 3.Нарушение про­ цесса этнической консолидации в рамках отдельных родоплеменных общностей. С другой стороны, в результате перемещений среди различных ро­ доплеменных групп начали образовываться некоторые новые террито­ риально-этнографические группы населения. Наиболее крупное среди подобного рода образований - это селенгинские буряты. Такое название исторически закрепилось за тем населением, которое в свое время было приписано Селенгинскому острогу (основан в 1665 в.), а позднее - Се-

192

ленгинской степной думе и Цонгольской инородческой управе. Эта тер­ ритория охватывала довольно обширный район, доходящий примерно до среднего течения рек Джида и Темник на западе и до среднего тече­ ния реки Чикой на востоке, до г.Верхнеудинска на севере и до монголь­ ской границы на юге. Первое упоминание о родах, плативших ясак в Селенгинский ост­ рог, относится к 1675 г. Однако наиболее полные статистические сведе­ ния о населении Забайкалья появляются после установления русскомонгольской границы в 1727 г., когда относительно стабилизировалась ситуация с движением населения. В 1732 г. в числе плательщиков ясака Селенгинского присуда отмечены следующие группы населения: атаганы, сартолы, хатагины, узоны, цонголы, три табангутских и подгород­ ный роды, представители ашехабатского, алагуева, харанутского, готолбумальского, бабай-хурумшинского, ользонова, чернорутского родов, всего 17 административных родов общей численностью 11400 человек обоего пола.'°^ Следовательно, этническую основу селенгинских бурят составили представители родов предбайкальского и монгольского про­ исхождения. Западнобурятские роды впервые появляются в числе ясачных селенгинцев с 1720-1721 гг. Но, судя по имевшимся данным, они начали проникать на эту территорию гораздо раньше. Это подтверждается, в частности, данными из исторических сочинений селенгинских бурят. Причем в разных сочинениях даты указаны по-разному. Такой разнобой в летописных сообщениях, хотя речь идет о не столь уж отдаленных со­ бытиях, видимо, объясняется тем, что данный процесс имел довольно длительный период и не был одновременным для разных групп запад­ ных бурят. Касаясь истории селенгинцев - выходцев из Предбайкалья, следует остановиться еще на одном моменте. По традиции (восходящей, вероят-

193

НО, к авторам первых селенгинских исторических хроник) их часто на­ зывают представителями зургаан эсэгэ - "шести родов". Известно, что эти шесть родов представляет собой административно-территориальные единицы, в составе которых имелись представители не только шести (что, впрочем, видно даже из названий родов), а практически всех ос­ новных этнических групп западных бурят. Основным, а порой и единственным источником по истории селенгинцев монгольского происхождения, являются их исторические сочи­ нения, которые начали появляться на старомонгольской письменности с 30-х годов XIX в. Однако, отдавая должное этим сочинениям как одно­ му из важных видов исторических источников, необходимо отметить и некоторые их особенности. Существует, в частности, определенный стереотип в структуре изложения. Например, история монгольских по происхождению родов начинается обычно с рассказа о том, в подчине­ нии какого правителя они там находились, далее - конкретные причины и дата бегства: представители тех или иных родов, испытав жестокие притеснения со стороны местных правителей, или в результате их меж­ доусобных войн, вынуждены были бежать под покровительство могу­ щественного и доброго белого царя. Как правило, обходится полным молчанием более ранний период их истории. Так, нет ни слова о таком достоверном и не столь уж отдаленном факте, как пребывание табангутов в Забайкалье до их ухода в Монголию в 1690-х годах. Сказанное от­ носится и к ашебагатам, часть которых оказалась в Монголии вместе с некоторыми другими западнобурятскими родами в 50-х годах ХУП в. в результате произвола местного русского воеводства. В целом можно согласиться с мнением, что к середине ХУП в. под­ данными Турухай-Табуна или табангутами считалось практически всё монголоязычное население лесостепной части Западного Забайкалья, за исключением хоринцев. Об этом свидетельствует, в частности, факт

194

присутствия представителей одних и тех же этнических групп в составе большинства административных родов - трех табангутских, цонгольского, сартульского, атаганского, подгородного. По всей вероятности, зна­ чительная часть этнических групп, составивших основу табангутского объединения, кочевали в пределах этих мест задолго до появления рус­ ских в этом регионе. Правда, трудно сказать что-либо определенное о времени появления здесь каждой из этих групп в отдельности. Ясно лишь, что состав населения Забайкалья не мог оставаться неизменным в силу очень сложной и неустойчивой политической обстановки на про­ тяжении почти всей послечингисовой эпохи. Относительно самостоятельная группа населения образовалась в долине реки Баргузин на основе пришлых эхиритских и некоторых примкнувших к ним родов. Согласно устной традиции самих баргузинцев и данным их исторических хроник, здесь обитают потомки предста­ вителей 8-ми экзагамных родов (наймам хари): Ьэнгэлдэр, шоно, абзай, баяндай, эмхэнэд, булгад, галзууд, сэгэээнэд. Из них последние два не являются исконно эхиритскими по происхождению, хотя, видимо, и оказавшиеся, особенно галзуты, в их составе достаточно давно. Каждый из названных родов делится, в свою очередь, на несколько костей или подродов. Кроме указанных восьми, Г.Н.Румянцев счел возможным вы­ деление еще нескольких самостоятельных, на его взгляд, родовых групп: буура, ооли, оторшо, баеай, шарайд и хурамша.'^^ Правда, они в большинстве своем, за исключением последних двух родов, могут счи­ таться ответвлениями других, более крупных эхиритских родов. Есть также основание считать, что этнический состав современного населения Закамны сформировался в основном после прихода русских. По имеющимся данным, в XVH в. в Закамне хонгодоров не было.'^"^ Очевидно, то же самое можно утверждать и в отношении других родо­ вых групп - шошоолог, тэртэ, хурхууд, Ьойхо, По всей вероятности, ко-

195

лонизация территории Закамны предками ее современных обитателей началась непосредственно из Тунки. Об этом свидетельствует близость говора населения обоих районов/°^ идентичность этнического состава и даже общность некоторых географических названий. Интенсивное засе­ ление и освоение Закаменского края, очевидно, было продиктовано не­ обходимостью мобилизации людских ресурсов для охраны недавно проведенной русско-монгольской границы. Кстати, для охраны границы в Закамну были переселены не только буряты, но и тунгусы, в частно­ сти, представители заектаева рода, кочевавшие прежде в долине Иркута.'^^ Конечно, сказанное не исключает вероятности того, что отдельные группы населения начали здесь появляться и в предшествующие годы то в поисках свободных земель, то уклоняясь от произвола русской ад­ министрации. ^ В настоящее время закаменские буряты, по всей вероятности, уже не могут рассматриваться лишь как простое ответвление тункинцев, а представляют собой самостоятельную территориальную группу, обла­ дающую особым говором^^^, чему в известной мере способствовало влияние тунгусских и собственно монгольских элементов. Одновременно происходил довольно активный процесс ассимиля­ ции бурятами отдельных групп тунгусского и тюркского происхожде­ ния. Тунгусы, согласно имеющимся данным, еще относительно недавно являлись самой крупной по численности этнической общности среди коренного населения Сибири. По некоторым оценкам, их численность к началу ХУШ в. составляла 36,2 тыс. чел., в то время как численность бурят - 27,3 тыс. чел., якутов - 28,5 тыс. чел., тюрков Саяно-Алтая - 16 тыс. чел''^^. Однако к концу XIX в. данное соотношение резко изменилось. По переписи 1897 г. численность тунгусов (вместе с ламутами и ороченами) составила примерно 61тыс.чел., бурят — 288 тыс. чел., якутов - 226 тыс.

196

чел., тюрков Саяно-Алтая - около 110тыс.чел."° Налицо, таким образом, застой в приросте численности тунгусов за рассматриваемый период, что в известной мере можно рассматривать и как последствие опусто­ шительных эпидемий. Вместе с тем обращает внимание буквально скач­ кообразный рост численности якутов и особенно бурят, что невозмож­ но отнести только за счет естественного прироста населения. Очевидно, значительная часть тунгусских племен оказалась в конечном счете ас­ симилированной. Так, по данным С.Патканова, в конце XIX в. только 44,5 % собственно тунгусов (включая ламутов и ороченов) еще помнили родной язык, при этом на русский перешли 31,8%, на бурятский - 15,7%, на якутский - 7,6%.'^^ Весьма характерны в этом отношении результаты наблюдений не­ которых исследователей более раннего периода. Например, П.С.Паллас, касаясь в основном так называемых "конных тунгусов", писал, что в "... поведении, юртах и во всем прочем от бурятов они мало отличны... Их язык по причине соседства, также одежда и образ жизни совсем пере­ мешался, так что есть нечто бурятское и мунгальское, и разве некоторые 1 1л

старики найдутся, кои еще чисто по-тунгусски говорят" . Совершенно аналогичные сведения в своих описаниях приводит И.Георги.^'^ По всей вероятности, уже к приходу русских в Восточную Сибирь тунгусские племена находились на стадии сильного смешения с бурята­ ми. В последующем этот процесс, вероятно, приобрел еще более интен­ сивные формы. При этом важно подчеркнуть следующее обстоятельст­ во: процесс этнической ассимиляции эвенков происходил отнюдь не в условиях численного превосходства со стороны бурят. Можно предпо­ ложить, что и в более ранние периоды этнического взаимодействия двух этносов численное соотношение складывалось, скорее, не в пользу предков бурят.

197

Как показывает практика, случаи, когда этнический суперстрат да­ леко не всегда бывает численно более преобладающим, чем субстрат, вопреки имевшимся представлениям, оказалось явлением весьма обыч­ ным. Определяющую роль в победе языка пришельцев исследователи усматривают в социальных факторах.'''' Процесс этнической ассимиляции эвенков со стороны бурят и рус­ ских в основном завершился в первые десятилетия XX в. По данным, например. Всесоюзной переписи 1926 г. на территории БурятМонгольской АССР эвенков зарегистрировано всего 2791 чел., из кото­ рых 2158 чел. назвали в качестве родного бурятский язык.''^ Тункинско-Окинский край - единственное место современной эт­ нографической Бурятии, где вплоть до XIX в. проживало тюркоязычное население. В разное время и в разных источниках это население имену­ ется по-разному. Нередко в русских документах XVII в. можно встре­ тить одновременное употребление терминов "соецкие, тувинские и урянские люди" в отношении одной и той же группы людей. Б.О.Долгих,

признавая

факт

употребления

этих

терминов-

этномимов в ряде случаев как синонимов, предлагал вместе в тем сле­ дующее их разграничение. По его мнению, "название тувинцы было об­ разовано от самоназвания и было общим этническим названием саян­ ских племен. Название "соеты" относилось, вероятно, к более культур­ ным скотоводческим группам, название "урянхи" - к отсталым горным и таежным охотникам, жившим в глуши, в частности, и к тунгусам."''^ Как представляется, с такой формулировкой полностью согла­ ситься трудно, необходимы определенные уточнения и дополнения. Ра­ зумеется, этническая ситуация и в регионе в целом, и в отношении сой­ отов, в частности, не оставалась неизменной. Тем не менее, если обра­ тимся к работам некоторым дореволюционных авторов конца XIX в.,

198

рассматриваемая задача может быть сформулирована следующим обра­ зом. Во-первых, все наблюдатели единодушны в том, что сойоты сами себя называют туба или тува. Во-вторых, сойотами, соенами называют их соседи - теленгиты, минусинские татары, также русские, очевидно, воспринявшие этот тер­ мин от последних. В-третьих, урянхами их называют монголы, при этом некоторые исследователи подчеркивали географический, как бы собирательный характер данного термина. Стало быть, речь идет об одном и том же народе, лишь именуемом по-разному. Примечательно, что в отношении его часто один и тот же автор без какой-либо оговорки свободно пользуется и теми и другими терминами. Иначе говоря, "урянхаи-сойоты-тувинцы" русских источни­ ков XVII-нач.ХХ в. - это недавние предки современных тувинцев. И район их расселения или так называемый Урянхайский край в основ­ ном, судя по описаниям, совпадает с территорией современной Тувы. Общая численность сойотов-тувинцев оценивалась в пределах 40 тыс. человек. Этноним сойот(сойон) в новейшее время бытует в качестве наиме­ нования одного из родовых подразделений у тувинцев, алтайцев, хака­ сов и бурят. До XVII в. сколько-нибудь достоверных сведений о сойотах не имеется. Выдвинутая некоторыми исследователями версия о возмож­ ности сопоставления данного имени с сеяньто, названием одного из крупных племенных объединений В Центральной Азии в прошлом, еще не получила однозначной оценки. По мнению Б. И. Татаринцева, более вероятна его связь с термином сой -

"род, племя, порода", который

первоначально мог употребляться в значении "знатный, благород­ ии 118 ныи .

199

Достаточно определенные сведения о сойотах (саянах) начинают появляться с начала

XVIIB.

в русских документах. Так, в челобитной

томских служилых людей, датированной 1616-17 гг., они названы в пе­ речне народов и племен, которые "прилегли к Томскому городу с четы­ рех сторон". Упоминаются они и в отписке от 1620 г. в числе "людей", которые "збираютца войною под Томской город и под Кузнецкой ост­ рог" "^. Хотя в источниках нередко встречаются наименования других этнических групп, вошедших в состав современных тувинцев - мадов, кучегутов, точигасов, мингатов, по степени упоминаемости в то время особое место занимал именно этноним "саян", носители которого обыч­ но отождествлялись с населением так называемой "Саянской землицы" (или Урянхайского края). Одновременно нельзя не заметить весьма неопределенный и отры­ вочный характер сведений о носителях имени "тува".

Как отмечал

Л.П.Потапов, "большинство названий улусов Саянской землицы можно считать расшифрованными и сопоставленными с современными тувинскими родоплеменными наименованиями"

. Следовательно, к началу

ХУП в. не было отдельной племенной группы под названием туба или саян. Эти этнонимы-синонимы, наряду enje, очевидно, с именем урянхай, в то время уже носили собирательный характер. Бурятских или тункинско-окинских сойотов можно рассматривать как часть упомянутого этнического массива. По данным 1681 г. их чис­ ленность по Иркутскому острогу составила 31 чел. ясашных.' В конце XIX в. их численность по Тункинскому ведомству, по оценкам наблюдателей, составляла 150 душ обоего пола , т.е. практи­ чески она осталась неизменной. По переписи 1897 г. сойоты отдельно не выделены как самостоятельное этническое целое. Поскольку в ходе этой переписи основным этническим определителем являлся язык, то можно констатировать факт утери родного языка сойотами в целом. Аналогич-

200

пая языковая ситуация зафиксирована в итогах переписи 1926 г., прово­ дившейся по несколько иной программе. Из 229 чел. (161 чел. по БурятМонгольской АССР), отнесенных к сойотам, родным назвали язык сво­ ей национальности 14 чел., в т. ч. по БМАССР - 1 чел.^^^ Такова офици­ альная статистика. Вместе с тем, "нынешние старики сойоты утвержда­ ли, что еш;е в 20-е годы было много людей, хорошо говоривших поII 124

сойотски . Поскольку ситуация представляется не совсем определенной, для более полного ее выяснения обратимся к материалам некоторых иссле­ дований, проведенных в 1920-х гг. Профессор Иркутского университета Б.Э.Петри во время своей экспедиции в Восточных Саянах нашел сойо­ тов "разбросанными в 12 местах", которых разделил на следующие ос­ новные группы.

I.

Оленная группа, живущая возле оз.Ильчир (исток р.Иркут).

П.

Переходная группа от оленеводства к скотоводству, оби­ тающая в двух пунктах - Хончин и Ха-Модон.

Ш.

Скотоводы - по долине р.Ока на удобренных покосахутугах.

IV.

Эту группу составляют беженцы: а) экономические, т.е. разорившиеся оленеводы, которые спустились с Ильчира к подножию Мунко-Сарьдыка и начали приобретать навыки скотоводческого хозяйства; б) политические, живущие в пре­ делах Монголии, куда они бежали во время Гражданской войны. Причем часть их уже вернулась назад, остальные со­ бираются вернуться.

V. Сюда входят сойоты-земледельцы, поселившиеся в улусе Нурай Тункинского

района.

201

Всего обследовано 90 семейств с общим населением 431 чел. Под­ водя итог своим исследованиям? Б.Э.Петри, в частности, писал: "Итак, мы имеем народ без языка, без своей культуры и без терри­ тории. Мы могли констатировать, что и народа нет, а есть асси­ милированная бурятами ветвь сойотов. Процесс ассимиляции зашел уже так далеко, что ни о каком возрождении окинских сойотов думать не приходится"'^^. Абсолютно идентичными выглядят результаты наблюдений неко­ торых других исследователей. "Сотни лет живя среди бурятского насе­ ления, сойоты, как вполне сохранившаяся нация со всеми ее признаками (язык, культура, хозяйство и быт) утратили себя. Совершенно потеряли свой язык, восприняли в полной мере бурятский хозяйственный уклад и даже перемешались в крови с бурятами через брачные отношения".'^^ Думается, что к сказанному трудно что-либо добавить. Явление, можно сказать, вполне ординарное и естественное, когда в результате длительного и тесного взаимодействия двух этносов один из них или часть его оказывается поглощенным другим. Характер и особенности данного

процесса

могут

быть

обусловлены

различными

об­

стоятельствами. Одним из факторов, способствовавших ускорению про­ цесса этнической ассимиляции, очевидно, явилось то, что сойоты в мо­ мент вхождения в контакт с бурятами должны былр[ относительно снос­ но владеть монгольским языком, поскольку, согласно всем известным преданиям они перекочевали в Оку и Тунку непосредственно из MonroЛИИ, из района оз. Хубсугул. Другой причиной, обусловившей быстрое и прочное сближение сойотов с бурятами, явилось, по мнению многих исследователей, суще­ ствование регулярных взаимобрачных отношений, причем с явной од­ носторонней направленностью. Как отмечал Б.Э.Петри, "большинство обследованных нами замужних женщин оказалось бурятками... Вместе с

202

бурятками проникали и новые формы хозяйства.... покрой одежды, по1 то

суда, и наконец, весь домашний уклад ." Такая форма взаимобрачных отношений была обусловлена тем, что "женщин у рода Иркит мало и приходится брать буряток". О явной дис­ пропорции в соотношении мужского и женского населения свидетель­ ствуют и данные статистики. По переписи 1926 г. по Бурят-монгольской АССР, на 100 мужчин-сойотов приходилась 61 женпдина. И это при том, что большинство замужних женщин к тому времени, как отмечалось, были бурятками. Если верить некоторым версиям преданий, причиной выхода сой­ отов из Монголии, по крайней мере, части их, стали развернувшиеся там военные действия. "Из-за поспешного бегства они пришли разоренными" . Поэтому вполне объяснимо, что среди перебежчиков преобла­ дающую часть составили мужчины. Судя по анализу различных источников, засе;[ение долины Оки и Иркута сойотами происходило в разные времена разными группами на­ селения, являвшихся, скорее, представителями различных хозяйствен­ но-культурных типов. Этническая неоднородность сойотов Бурятии подтверждается и тем, что они подразделяются на 3 родовые группы иркит, хаасут, онхот, между которыми, по мнению исследователей, не прослеживается генетического родства. С другой стороны, в результате тесного хозяйственно-культурного взаимодействия с пришлым населением начали подвергаться изменени­ ям некоторые черты традиционного этнического облика самих бурят. Изменения эти достаточно разнообразны, коснулись различных сторон хозяйственной деятельности, многих элементов материальной и, отчас­ ти, духовной культуры. Не имея возможности для подробного описания и оценки всех этих явлений, ограничимся лишь общей характеристикой некоторых из них.

203

Процесс межэтнической интеграции становится еще более интен­ сивным и разнохарактерным где-то с рубежа ХУШ-Х1Х вв., когда рус­ скоязычный этнический компонент становится численно преобладаю­ щим в регионе.' Всероссийская перепись 1897 г. засвидетельствовала дальнейшее увеличение доли пришлого населения: по Иркутской губер­ нии и Забайкальской области русские составили 69% от численности всех обитателей края, буряты - 24%.

Это обстоятельство, а также ак­

тивная русификаторская политика царской администрации, особенно православной церкви, стали причиной довольно интенсивных ассими­ ляционных процессов среди бурят. В 1697 г. доля перешедших на рус­ ский язык среди забайкальских бурят составила 5,2^о, среди иркутских 12,5%. Число крещенных среди бурят достигло более 50 тыс. чел. Хотя крещение нередко носило формальный характер, многие крестились по нескольку раз ради избавления от податей и получения каких-либо льгот , тем не менее, это привело к возникновению особого метисного слоя населения, известного под названием "ясачных" или "карымов". В свое время они были весьма подробно и красочно описаны А.П.Щаповым. "Это крещенные буряты, женившиеся на русских жен­ щинах или иногда на крещенных бурятских, и живущие особыми дво­ рами или селениями, отделенными от бурятских }'лусов... Таких селе­ ний, например, в Балаганском округе до 13, Верхоленском округе до 7; едва ли не больше всего их в Забайкальской области и в окрестностях Байкала. Как мужчины, так и женщины... представляют собой довольно красивый физический тип или облик, несколько похожий на тип грече­ ский, или иногда на цыганский, а по замечанию некоторых других на­ блюдательных лиц, похожий и на тип итальянский"'^^ Однако со временем, особенно со второй половины XIX века, взаи­ моотношения между местным и русским населением начали принимать несколько иной характер прежде всего в связи с резко усилившимся

204

притоком новых иммигрантов из центральных районов России, вызван­ ным развитием там капиталистических отношений в деревне, ростом малоземелья, ниш,еты, голода. Например, если к моменту реформы 1861 г. пришлое из-за Урала население в Сибири составляло с его потомст­ вом 2 млн. человек, то за период 1861-1917 гг. русское население Сиби­ ри достигло почти 10 млн. чел.'"^"^ Землеустройство же вновь прибывших переселенцев производилось главным образом за счет земель, насильст­ венно отобранных у коренного населения под видом "земельных из­ лишков" В итоге, например, в Иркутской губернии площадь бурятского землепользования сократилась на 53%'^^, а в Забайкальской области, где поземельное устройство бурят так и осталось незавершенным до Ок­ тябрьской революции, сколько-нибудь точное определение происшед­ ших здесь изменений не представляется возможным. Об остроте сло­ жившейся здесь ситуации свидетельствуют начавшие поступать жалобы от забайкальских инородцев еще с конца ХУШ в. в связи с поселением здесь старообрядческого населения, которые, впрочем оставались без всяких резолюций . Жалобы бурят на земельное притеснение со сто­ роны русских продолжали раздаваться в течение всего XIX в. Причем незавершенность землеустройства нередко вносила большую путаницу, споры в земельных отношениях между различными группами населе­ ния, иногда приводивших к кровавым столкновениям.''^^ В сложившейся ситуации последовала и отвегная реакция со сто­ роны инородческого населения: началась откочевка в Монголию дове­ денных до отчаяния бурятских семей. Истинные масштабы данного пе­ реселения выявить трудно. Имеются лишь некоторые косвенные факты. Например, Всесоюзная перепись населения СССР 1926 г. зафиксировала заметное сокращение численности бурят в стране - с 288 тыс. чел. в 1897 г. до 237 тыс. чел. Ясно одно, что такое резкое сокращение чис­ ленности бурят нельзя объяснить оттоком населения только в годы гра-

205

жданской войны, что подтверждают, в частности, материалы наших по­ левых исследований в Монголии. По оценкам последних лет, всего сей­ час в Монголии ( во Внешней и Внутренней ) буря1- проживает ок. 100 тыс. чел. Как справедливо отмечалось, "все эти последствия политики само­ державия на окраинах - феодальный захват земель, грабительские побо­ ры - приводили к утере многими народами своей территориальной це­ лостности, к дисперсности расселения, нарушению установившихся эт­ нических связей, размыванию существовавших и формировавшихся этнических общностей" . Вместе с тем было бы неправомерно подходить к оценке этниче­ ской ситуации в Бурятии дореволюционного периода только с одной этой позиции. Необходимо учесть, что "подавляющую часть русских Сибири (в начале XIX в. - свыше 80%) составляло крестьянство - непо­ средственные производители материальных благ, с их многовековыми трудовыми навыками, значительно более совершенными, чем у местного населения" . Это обусловило быстрое освоение незаселенных зе­ мель, в хозяйство многих народов Сибири под влиянием русских вне­ дрялись новые для них отрасли хозяйства и трудовЕ.1е навыки: стало ин­ тенсивнее развиваться хлебопашество, сенокошение, улучшились ору­ дия труда. Например, в "Отчете Балаганской степной думы о состоянии Балаганского инородческого ведомства за 1851 г." прямо указывалось о том, что "главная промышленность есть хлебопашество и скотоводство, и частью звероводство".''^^ Еще более красноречиво звучит признание "Иркутских губернских ведомостей" о том, что 'лучший в Иркутске хлеб в 1857 г. продавался бурятами".''*' Заметные изменения начали происходить к началу XIX в. в хо­ зяйственно-бытовом укладе забайкальских бурят. Повсеместное разви­ тие получило сенокошение. Наряду с традиционными войлочными юр-

206

тами у хоринцев к тому времени имелось уже 1559 деревянных юрт и 224 дома русского типа.

По свидетельству Н.Бестужева "земледелие

быстро распространилось" и среди селенгинских бурят.'"^^ Успешно внедрялось земледелие также среди чикойских бурят. "Занявшись зем­ леделием, - писал об этом в 1849 г. Н.Щукин, - они превзошли в нем учителей своих русских"''*'^. При этом, конечно, следует отметить, что навыки примитивного мотыжного земледелия, практика сенокошения бурятам, как и другим монгольским народам, были известны с древности, о чем свидетель­ ствует, в частности, наличие достаточно развитой собственной тер­ минологии. О том, что буряты сеяли "ячмень и гречю", отмечали и рус­ ские служилые люди в начале своего прихода''*^. Однако очевидно, что лишь благодаря благотворному влиянию русского трудового народа новые прогрессивные методы ведения хо­ зяйства, новые элементы иатериальной культуры и быта получили дос­ таточно широкое распространение среди местного населения Бурятии уже к началу XIX в. По мере вовлечения в орбиту новой хозяйственно-культурной жиз­ ни стал меняться и социально-профессиональный облик бурятского на­ селения, о чем наглядно свидетельствуют материалы переписи 1897 г. Возникла совершенно новая категория жителей - горожане -1974 чел. Можно также говорить о появлении новой социальной прослойки в ли­ це служащих и интеллигенции. В их числе такие известные ученыеориенталисты, как Д.Банзаров, П.Бадмаев, Г.Цыбиков, М.Богданов, Б.Барадин, Ц.Жамцарано и др. При этом необходимо отметить ту поло­ жительную роль, которую сыграли представители передовой русской интеллигенции, особенно в лице декабристов и других политссыльных в деле объективного изучения истории края, культуры и быта местного населения, в подготовке национальных кадров интеллигенции. Благода-

207

ря этому начала возникать качественно иная область взаимоотношений между представителями местного и русскоязычного населения, осно­ ванная на взаимопонимании и сотрудничестве. Что же касается правительства, то своей колонизаторской полити­ кой оно вынуждено было постоянно считаться с пограничным положе­ нием Бурятии, особенно Забайкалья. Как писал, например, в 1823 г. бывший сибирский генерал-губернатор Сперанский министру духовных дел и народного просвещения К.Н.Голицьшу: "Хоринцы прилегают к Китайской границе, и спокойствие их должно быть охраняемо не только по уважению собственного их благосостояния, но и по уважениям по­ граничным"'''^. Отмеченный момент, естественно, вносил суш;ественный нюанс в характер взаимоотношений бурят с русским населением в про­ шлом. Поэтому, несмотря на негативные последствия земельной рефор­ мы в Бурятии в конце Х1Х-нач. XX вв., в целом можно говорить о впол­ не поступательном, прогрессивном развитии бурятского этноса. Итак, обзор этнодемографических и этнокультурных процессов в Бурятии в XVri-XIX вв. свидетельствует об их достаточно сложном и порой противоречивом характере. На основании их анализа пред­ ставляется возможным более определенно высказаться, в частности, по вопросу о времени сложения бурят в единую народность. В настоящее время большинство исследователей согласно с тем, что процесс формирования бурятской народности завершился после прихода русских. Действительно, не приходится сомневаться в том, что именно в результате прихода русских и последовавшего за этим присое­ динения Бурятии к России возникли условия, которые в конечном счете подготовили почву для завершения процесса консолидации бурят в еди­ ную народность. При этом необходимо указать, что такие важнейшие этнообразующие факторы, как общность территории и языка, на основе которых во

208

многом формируется сознание единства происхождения, у предков бу­ рят начали складываться, как мы попытались показать выше, еш,е задол­ го до прихода русских. Именно своеобразие окружающей географиче­ ской среды предопределили многие специфические черты материальной и духовной культуры, особенности этнического самосознания будущей народности. Сказанное прежде всего относится к населению Предбайкалья, которое, как отмечалось, к началу XVII в. ужг находилось на оп­ ределенной стадии этнической интеграции. Именно это население сыг­ рало в конечном счете роль консолидирующей ocnoiibi. Как отмечалось, наиболее ощутимое воздействие географическая среда оказывает на этнос в период его формирования, когда "он как бы адаптируется, приспосабливается к своей природной нише". Очень час­ то характерные ландшафты этнической территории "запечатлеваются" в сознании населяющих ее людей, становясь своеобразными символами этнической принадлежности.''*^ У бурят, бесспорно, таким символом стало прежде всего оз. Байкал. Даже у хоринцев, несмотря на сложные перипетии их этнической судьбы, оз.Байкал неизменно фигурирует в их генеалогических легендах и преданиях. Однако, как можно убедиться, консолидирующая роль названных факторов начинает приобретать особую значимость только в сочетании с другими сопутствующими условиями. Так, начавшиеся интенсивные перемещения среди местного населения в связи с приходом русских во многом нарушили сложившиеся этнические связи и ускорили процесс ломки былых межродоплеменных барьеров, создавая тем самым благо­ приятные предпосылки на пути к сближению развых территориальноэтнических групп. Очевидно, также, что население Прибайкалья дорусского периода представляло из себя часть общемонгольского этнического мира, хоть и обладало определенными локальными особенностями. Поэтому именно

209

установление Россией постоянных пограничных рубежей с Китаем и Монголией привело к обособлению бурятских племен от остальных монгольских народов, что создало соответствующие условия для фор­ мирования чувства этнической самостоятельности г[о отношению к по­ следним. Общеизвестна, например, та важная роль, которую играет в процес­ се формирования народов наличие атрибутов собственной государст­ венности. До XVII в. у населения Прибайкалья единого административ­ ного управления, конечно, не было. И только после прихода русских бу­ ряты объединились в рамках одного государства со всеми вытекающи­ ми отсюда последствиями. При этом весьма существенно, что буряты в итоге оказались под управлением

одного Иркутского генерал-

губернаторства. В формировании этнической общности бурят важнейшее значение имело то, что они оказались вовлеченными в орбиту новых хозяйствен­ но-экономических отношений, в результате которых началось активное разрушение основ патриархально-натурального производства и былой хозяйственной замкнутости. Далее, в условиях единого государственно-административного управления, общего экономического пространства происходит резкое расширение "культурных информационных связей" внутри этнической общности. Важную роль в этом процессе играют "сборы воедино значи­ тельных масс людей на общественные работы или в военных целях, соз­ дание внутригосударственных коммуникаций всех видов, передача ин­ формации приказного характера и особенно развитие письменности, ко­ торая при наличии чтеца (глашатая и т.п.) выполняет свои информаци­ онные функции даже в случае неграмотности большинства населе­ ния".'"^^ В масштабах Бурятии как место "общественного сбора" важное значение имела, в частности, Кяхтинская торговля, начавшая действо-

210

вать почти сразу после проведения русско-монгольской границы. В 1758-1760 гг. она составляла 67% всего торгового оборота России со странами Азии. В связи с этим была проложена трансбурятская трасса, ведущая из Кяхты до Иркутска, и далее на север и запад. Весьма существенной представляется роль демографического фак­ тора в консолидационном процессе. Выше мы уже отмечали буквально скачкообразные темпы прироста бурят. С увеличением численности возрастает плотность населения, следовательно, усиливается интенсив­ ность внутриэтнических связей. Народность, как известно, категория, характерная для классовой эпохи. Не вдаваясь в конкретные детали и цифры, думается, можно с достаточной определенностью констатировать факт очевидного соци­ ально-имущественного расслоения в бурятском обществе к началу XIX в. На основании анализа уже имеющихся данных мы можем предпо­ лагать, что основные признаки того типа этнической общности, кото­ рую принято определять термином "народность", квк то: общность тер­ ритории, языка и культуры, единое государственно-административное управление, хозяйственно-экономическое

пространство,

социальная

дифференцированность общества - у бурят в основ1ЮМ сложились к на­ чалу XIX в. Разумеется, определенная условность предлагаемой даты очевидна, поскольку попытки точного установления подобных хроноло­ гий сопряжены с немалыми сложностями. Концентрированным выражением совокупности названных при­ знаков является "сознание своего единства и отличия от других подоб­ ных образований (самоназвание), фиксированным в самоназвании (эт­ нониме)"''^^. Нетрудно убедиться, что такой признак, как самосознание, в отличие от других, менее осязаем. Применительно к этническим общ­ ностям нашего времени данный признак можно определять путем со-

211

циологического опроса, поскольку "самосознание этнической общности (подобно любому виду общественного сознания) как функционирующая реальность проявляется лишь будучи актуализированным мышлением отдельных людей"'^^. Как явствует из вышеприведенного определения, самосознанию должно сопутствовать самоназвание. Если буквально трактовать значе­ ние понятия "самоназвание", то это - имя, которым какая-либо этниче­ ская общность называет сама себя. Касаясь происхождения слова "браты", С.А. Токарев писал, что "давно установлено, что оно есть искаже­ ние имени "Пырат", как называли бурят тюркоязычяые народы Енисея. А "Пырат" - это в свою очередь искажение самоназвания "бурят" . Ис­ ходя из такой установки, С.А. Токарев, как известко, предполагал, что буряты как народность сложились еще до прихода русских. Однако не­ которые другие исследователи обоснованно возражали ему, считая, что если предки бурят в многочисленных русских документах XVII в. назы­ ваются "брацкими людьми", это нисколько не означает, что они сами себя называли бурятами. Так их называли русские, которые эти доку1 S9

менты писали.

Между тем высказывалось мнение, что "среди всех эт­

нонимов, о которых что-либо известно, самоназвания не составляли и не составляют большинства", т.е. многие этнические общности получили свои имена от своих соседей.

С такой постановкой вопроса с опреде­

ленной оговоркой можно согласиться. Вспомним, )запример, известное определение: "Баргутами их называют вследствие того..." Суть дела за­ ключается в том, когда и каким образом экзоэтнонимы превращаются в эндоэтнонимы? Процесс этот, очевидно, не простой и не однозначный по своим конечным результатам. Ясно, что для превращения экзоэтнонима в самоназвание необходим достаточно длительный исторический период, чтобы его постепенно освоила какая-то группа родственных племен в качестве надплеменного наименования. (Следовательно, такие

212

понятия, как самосознание и самоназвание являются довольно расплыв­ чатыми применительно к этническим общностям прошлого времени. В частности, они мало пригодны для определения конкретного времени сформирования той или иной этнической общности. В структурно-генетическом отношении бурятскую народность от­ носят к типу архогенетических или первичных этносов, во внутренней структуре которых ощутимо видны родоплсменные связи ^^'^. Но эти "родоплеменные" черты по своей социальной сущности никак не соот­ ветствовали реалиям эпохи первобытнообщинного строя. Производст­ венные отношения в бурятском обществе имели классовый характер, а родо-племенные связи относятся почти исключительно к сфере над155

стройки

.

213

ЗАКЛЮЧЕНИЕ Прибайкалье, территория современного расселения бурят, еще с древности стала зоной активных контактов и взаимодействий различ­ ных по происхождению племен и народов. В качестве одного из наибо­ лее ранних насельников края могут рассматриваться далекие предки со­ временных тунгусо-маньчжурских народов, которые издавна распола­ гались в пределах довольно обширной горно-таежной области - от При­ байкалья до верховьев Амура. Факты также свиде1^ельствуют о доста­ точно раннем (не позднее неолита) проникновении в район Прибайкалья протосамодийских племен, а также европеоидного населения, свя­ занного своим происхождением, вероятнее всего, с древней индоиран­ ской этнокультурной общностью. Примерно с середины П тыс. до н. э. в степных и лесостепных рай­ онах Забайкалья и Монголии, вплоть до Ордоса на юге, началось разви­ тие самобытной по характеру и гомогенной по содержанию культуры носителей плиточных могил. В дальнейшем она стала важной состав­ ляющей основой культуры хунну. Определяющее этническое ядро носи­ телей этих культур, несмотря на имеющиеся разногласия по данному вопросу, мы связываем с прототюркскими племенами. Необходимо при этом учесть, что население плиточных могил и хунну в процессе своего становления и развития испытали довольно мощное воздействие со сто­ роны соседних цивилизаций, особенно западных и юго-западных, пред­ ставляющих индоиранский этнический мир, что су]дественным образом отразилось на формировании этнокультурного облика позднейших тюр­ ков. Анализ имеющихся материалов позволяет нам с достаточной опре­ деленностью вьпсазаться о недостаточной обоснованности существую­ щих точек зрении о возможности пребывания монголоязычных племен в Прибайкалье еще с эпохи неолита и ранее. По мнению многих совре-

214

менных исследователей, становление протомонгольской этнической общности происходило в основном в пределах горно-таежной зоны Верхнего Амура и Хингана. Поскольку основная скотоводческая терми­ нология, а также многие элементы быта, связанные с условиями обита­ ния монголов в степи считаются заимствованными у тюрков, есть осно­ вание предполагать, что монголоязычные племена появились в степях Центральной Азии и перешли к кочевому скотоводству относительно поздно. Начало широкого расселения монголоязычных племен можно при­ урочить к рубежу н. э., к эпохе становления первых раннегосударственных объединений кочевого мира Центральной Азии. Конкретно рас­ сматриваемое событие с определенной долей вероятности может быть связано с периодом возвышения сяньби, основное этническое ядро кото­ рых большинство исследователей считает протомонгольским. Однако на наш взгляд, монголоязычные племена, несмотря на начавшееся рас­ селение, почти до конца I тыс. н. э. продолжали находиться преимуш,ественно в пределах северной периферии централъноазиатских степей. Усиление сяньби и замена ими хунну на политической арене еще не могло повлечь за собой мгновенных и повсеместных перемен в этниче­ ской карте региона. Процесс перехода монголов из зоны тайги в степи и приобщение их к новому хозяйственно-культурному типу происходил, очевидно, постепенно. Можно предположить, что часть лесных древнемонгольских пле­ мен где-то к середине I тыс. н. э. уже обитала в районе оз. Байкал. Есть основание связать эти племена с объединением байырку (байегу), ос­ новная территория расселения которых может быть локализована в пре­ делах северо-восточной части Западного Забайкалья. Монголоязычное ядро байырку составили, очевидно, далекие предки современных хорибурят. Не приходится также сомневаться в том, что важную роль в фор-

215

мировании бурят, особенно западных, сыграли курыканы, основное эт­ ническое ядро которых определяется как тюркский. Начало сплошной монголизации степей Центральной Азии принято связывать с возвышением киданей (начало X в.). В целом не вызывает сомнений монголоязычность их основного этнического ядра к этому времени, но по-видимому, на ранних этапах его формирования сущест­ венную роль сыграли тюркские и тунгусские этнические компоненты. Вместе с тем приходится признать, что собственно киданьский компо­ нент не сыграл сколько-нибудь заметной роли в этнической судьбе по­ следующего населения, в т.ч. бурят. Весьма значительную роль в судьбе местного населения Прибай­ калья сыграло монгольское время. Именно период с ХП по XVI вв. ока­ зался во многом определяющим для характера и особенностей языка и культуры будущей бурятской народности. Анализ этнического состава, основных разделов материальной и духовной культуры бурят убеждают в значительной роли тюркских эле­ ментов в этногенезе бурят. Многое из тюркского культурного наследия является общим достоянием всех монгольских народов. Вместе с тем у бурят явственно проглядываются "тюркские " черты, присущие только им. Это, с одной стороны, могло быть результатом тесных контактов с предками современных тюркоязычных народов Южной Сибири и яку­ тов в более позднее время. Наряду с этим есть факты, свидетельствую­ щие о прямых связях протобурят с древнетюркскими племенами, восхо­ дящих к эпохе курумчинской культуры. В целом можно говорить об участии в процессе становления бурят, по крайней мере, двух основных компонентов тюркского происхождения - телеского, с почитанием, на­ пример, культа лебедя, и огузского, считавшего своим тотемом быка. Одновременно у бурят прослеживается наличие более древнего пласта, связанного с тунгусскими племенами. По имеющимся данным, в

216

состав бурят вошло около двух десятков этнических групп тунгусского происхождения Однако в действительности в процессе формирования бурят, особенно западных, отложился довольно мощный аборигенный этнический пласт, восходящий к древнему тунгусоязычному населению, влияние которого во многом обусловило своеобразие языка и культуры будущей народности. Поворотным моментом в этнической истории бурят явилось вхож­ дение Бурятии в состав России. В целом тезис о добровольном присое­ динении Бурятии к России не может быть принят. Вместе с тем именно после прихода русских возникают соответствующие условия для завер­ шения процесса консолидации различных родоплеменных групп в еди­ ную народность. Этот процесс завершается где-то в первой половине XIX в.

217

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ ВА - Вопросы антропологии ВЯ - Вопросы языкознания ЖБ - Жизнь Бурятии ж е - Живая старина ЗБМНИИК

-

Записки

исследовательского

Бурят-Монгольского

научно-

института культуры

ЗГИЯЛИ - Записки Бурят-Монгольского государственного инсти­ тута языка, литературы и истории ИВАН - Институт востоковедения Академии наук ИВГО - Известия Всесоюзного географического общества ИВСОРГО - Известия Восточно-Сибирского отдела Русского гео­ графического общества КСИА - Краткие сообщения Института археологии KCPfflMK - Краткие сообщения Института истории материальной культуры КС1ГНА - Краткие сообщения Института народов Азии КСИЭ - Краткие сообщения Института этнографии МАЭ - Музей антропологии и этнографии МИФЦА - Материалы по истории и филологии Центральной Азии НАА - Народы Азии и Африки СА - Советская археология СЭ - Советская этнография ТБКНИИ

-

Труды

Бурятского

комплексного

научно-

Калмыцкого

научно-

исследовательского института ТИЭ - Труды института этнографии ТС - Тюркологический сборник УЗКНИИЯЛИ

-

Ученые

записки

исследовательского института языка, литературы и истории.

218

ПРИМЕЧАНИЯ

Введение Алексеев В.П., Гохман И.И. Антропология Азиатской части СССР. - М., 1984.- №3;

Токарев С.А., Чебоксаров Н.Н. Методология этногенетических исследо­ ваний на материале этнографии // Там же. - 1951. - №4; Артамонов М.И. К вопросу об этногенезе в советской археологии // КСИИМК. - 1949. Вып.29; Дебец Г.Ф., Левин М.Г., Трофимова Т.А. Антропологический материал как источник изучения вопросов этногенеза. - М.,1951; Тодоров Цв. Принципы этногенетических исследований // СЭ. - 1957. - №3; Третьяков П.Н. Этногенетический процесс и археология // С А. - 1962. №4; Алексеев В.П., Бромлей Ю.В., К изучению роли переселения наро­ дов в формировании новых этнических общностей // СЭ. - 1968. - №2; Хомич Л.В. Проблемы этногенеза и этнической истории ненцев. Л., 1976. - С.3-4.; Васильев В.И. Проблемы формирования северосамо­ дийских народностей. - М.,1979. - С.4-5; Этногенез народов Севера. М.,1980. - С.4-10; Бромлей Ю.В. Современные проблемы этнографии (очерки теории и истории). - М.,1981; Он же. Очерки теории этноса. М.,1983; Алексеев В.П. Этногенез. - М.,1986; Арутюнов С. А. Народы и культуры. Развитие и взаимодействие. - М.,1989. - Соколова З.П. Эндо­ гамный ареал и этническая группа. - М.,1990. - С.5-15. ^ Подробный разбор имеющихся теорий по этногенезу бурят в дорево­ люционный период и до 30-х гг. XX в.см.: Окладников А.П. Очерки ис­ тории западных бурят-монголов. - Л., 1937; Румянцев Г.Н. Происхож­ дение хоринских бурят. - Улан-Удэ, 1962; Егунов Н.П. Прибайкалье в древности и проблема происхождения бурятского народа.- УланУдэ, 1984. ^ См. напр.: Богданов М.Н. Очерки истории бурят-монгольского народа.

219

- Верхнеудинск, 1926; Турунов А. Прошлое бурят-монгольской народ­ ности. - Иркутск, 1922; Баторов П.П. Материалы к вопросу о происхож­ дении бурятских племен // Бурятиеведение. - 1926. - №2; Козьмин Н.Н. К вопросу о турецко-монгольском феодализме. - М.; Иркутск, 1934; Барадийн Б.Б. Бурят-монголы // Бурятиеведение. - 1927. - №3-4; Сосновский В.И. К вопросу об образовании бурятской народности // Там же. -1928. - Вып.4; Бамбаев Б.Б. К вопросу о происхождении бурятмонгольского народа // Бурятиеведение.- 1929; Забанов М.Н. Бытовые черты в эпических произведениях эхирит-булагатов. - Верхнеудинск, 1929; Хаптаев П.Т. Краткий очерк истории бурят-монгольского народа.

- Улан-Удэ, 1936. - Вып. 1 '^ Окладников А.П. Очерки из истории западных бурят-монголов. Л.,1937 С.281-285,301 Окладников А.П. История Якутской АССР. - Т.1.

- С.321,322; Он же. Археологические данные о появлении первых мон­ голов в Прибайкалье // Филология и история монгольских народов. М.,1958. ^ Дебец Г.Ф. Могильник железного периода у с.Зарубино // Бурятиеве­ дение.-1926. - №2. ^ Окладников А.П. Древняя тюркская культура в верховьях Лены // КСИИМК. - 1948. - Вып. 19; Он же. История Якутской АССР. - Т.1. С.299-320; Он же. Шишкинские писаницы. Памятник древней культуры Прибайкалья. - Иркутск, 1959. - С. 110-155; Окладников А.П., Запорож­ ская В.Д. Ленские писаницы. - М.; Л., 1959. - С.119-129. ^ Окладников А.П. История Якутской АССР. - Т.1. - С.322; Он же. Ар­ хеологические данные о появлении первых монголов в Прибайкалье. ^Окладников А.П. Шишкинские писаницы... С. 170-173. ^ Окладников А.П. История Якутской АССР. - Т.1. - С.322-325; Он же.

220

Шишкинские писаницы...С. 156-176. Окладников А.П. Образ птицы в искусстве бронзового века Забайка­ лья и его аналогии в народном искусстве бурят // СЭ. - 1954. - №1; Он же. Петроглифы Байкала - памятники древней культуры народов Сиби­ ри. - Новосибирск, 1974.-С. 120-121. Румянцев Г.Н. К вопросу о происхождении бурят-монгольского наро­ да. // ЗБМНИИК. - 1953. - Вып.ХУП. '^ История Бурят-Монгольской АССР. - Улан-Удэ, 1954. - Т.1. - С.2889; Румянцев Г.Н. О некоторых вопросах этногенеза монголов и бурят. М.,1960. Он же. Происхождение хоринских бурят. - Улан-Удэ, 1962.. ^^ Румянцев Г.Н. К вопросу о происхождении бурят-монгольского наро­ да; Он же. Происхождение хоринских бурят. - С. 141-142. ''^Румянцев Г.Н. Происхождение хоринских бурят. - С. 117-120,129. '^ Там же. - С.120,121,128,243-244. '^Токарев С.А. О происхождении бурятского народа. // СЭ. - 1953. - №2.

-С.38-40. '^Тамже.-С.42-43. '^ Долгих Б.О. Некоторые вопросы древней истории западных бурят // КСИЭ. - 1953. - Вып. XVIII. '^ Хамзина Е.А. Археологические памятники Западного Забайкалья. Улан-Удэ, 1970. ^° Золотарева И.М. Некоторые данные по этнической антропологии на­ селения Забайкалья // ЗБМНИИК. - 1957. - Вып.24; Она же. Антрополо­ гический тип современных бурят // В А.- 1960. - Вып. 5; Она же. Этниче­ ская антропология бурят // Этнографический сборник. - Улан-Удэ, 1960.

-Вып.1

221

71

Дебец Г.Ф. Антропологические исследования в Камчатской области. М.,1951. - С.81; Левин М.Г. Древние переселения человека в Северной Азии по данным антропологии // Происхождение человека и древнее расселение человечества. - М., 1951. - С.492,493.

97

Бертагаев Т.А. Об этнонимах бурят и курыкан // Этнонимы. - М.,1970; Он же. Этнолингвистические этюды о племенах Центральной Азии // МИФЦА. - 1976. - Вып.6. - С.34,35,39. Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники и родословные.

- С.Улан-Удэ, 1972. - С.272-274; Санжеев Г.Д. Заметки по этнической истории бурят // Современность и традиционная культура народов Буря­ тии. - Улан-Удэ, 1983. - С.101-103. ^"^ Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники и родословные.

-С.278-279. ^^Тамже. С.280,281. ^Чамже. С.194-198,220,222,225. ^^ Антонов Н.К. Материалы по исторической лексике якутского языка. Якутск, 1971.-0.76,80,144,145. ^Чамже.-С.121. ^^Eгyнoв Н.П. Прибайкалье в древности и проблемы приисхождения бу­ рятского народа. - Улан-Удэ, 1984. - С111-114. ^Чамже.-С.114-117. ^'Тамже.-С.151,157. ^^Тамже.-С.158,191,206. ^^ См., например: Окладников А.П. Древнее население Сибири и его культура // Народы Сибири. - М.; Л., 1956. - С.91-92; Диков Н.Н. Брон­ зовый век Забайкалья. - Улан-Удэ, 1958. - С.68-70; Наваан Д. Дорнод

222

Монголын х?рлын ?е. - Улан-Батор, 1975. - С. 128-129; С?хбаатар Г. Монголчуудын эртний ?в?г. - Улан-Батор, 1980; История Монгольской Народной Республики. - 3-е изд., испр. и доп. - М.,1983. - С.97. ^'^ Волков В.В. Бронзовый и ранний железный век Северной Монголии. Улан-Батор, 1967; Он же. Улангомский могильник и некоторые вопросы этнической истории Монголии // Роль кочевых народов в цивилизации Центральной Азии. - Улан-Батор, 1974; Викторова Л.Л. Монголы. Про­ исхождение народа и истоки культуры. - М.,1980; Коновалов П.Б. Эт­ нические аспекты истории Центральной Азии (Древность и средневеко­ вье). - Улан-Удэ, 1999. - С.7-31. ос

Щербак A.M. О характере лексических взаимосвязей тюркских, мон­ гольских и тунгусо-маньчжурских языков // ВЯ. - 1966. - №3. Вайнштейн СИ. Происхождение и историческая этнография тувинского на­ рода: Автореф. докт. диссер. - М.,1969. - С.30-32; Он же. Проблема происхождения и формирования ХКТ кочевых скотоводов умеренного пояса Евразии. - М., 1973; Рона-Таш А. Общее наследие или заимство­ вание? // ВЯ. - 1974. - №2; Кызласов Л.Р. Ранние монголы // Сибирь, Центральная и Восточная Азия в средние века. - Новосибирск, 1975; Кычанов Е.И. Монголы в VI - в первой половине XII в. // Дальний Вос­ ток и соседние территории в средние века. - Новосибирск, 1980; Расса­ дин В.И. Бурятская животноводческая терминология как источник по исторической этнографии // Этническая история и культурно-бытовые традиции в Бурятии. - Улан-Удэ, 1974. Токарев С.А. О происхождении бурятского народа. - С. 47. "Долгих Б.О. Некоторые данные к истории образования бурятского на­ рода // СЭ. - 1953. - №1. - С.62; Он же. Некоторые ошибочные положе­ ния в вопросе об образовании бурятского народа // Там же. - 1954. №1.-С.62.

223

Долгих Б.О. Некоторые данные к истории образования бурятского на­ рода. -С.61,62. ^^ Залкинд Е.М. Присоединение Бурятии к России. - Улан-Удэ, 1958. С.150-151. ^Чамже.-С.133,134,148-164. "*' Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники...- С.293. "^^ История Бурят-Монгольской АССР. - Т.1. - С. 56. "^^ Румянцев Г.Н. Происхождение хоринских бурят. - С.210. '*'* Свинин В.В. Основные этапы древней истории населения побережья оз.Байкал. // Древняя история народов юга Восточной Сибири. - Ир­ кутск, 1974. ^^ См.: История Усть-Ордынского Бурятского Автономного Округа. М.,1995. - С.55-57,70-75,79-80. ^^ Ковычев Е.В. Монгольские погребения из Восточного Забайкалья // Новое в археологии Забайкалья.- Новосибирск, 1981; Коновалов П.Б., Данилов С.В Средневековые погребения в Кибалино // Новое в археоло­ гии Забайкалья. - Новосибирск, 1981; Именохоев Н.В., Коновалов П.Б. К изучению погребальных памятников монголов в Забайкалье // Древнее Забайкалье и его культурные связи. - Новосибирск, 1985; Данилов СВ. Жертвоприношения животных в погребальных обрядах монгольских племен Забайкалья // Древнее Забайкалье и его культурные связи. Коно­ валов П.Б. Корреляция средневековых археологических культур При­ байкалья и Забайкалья // Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века. - Новосибирск, 1969. - С.8-9; Именохоев Н.В. К вопросу о культуре ранних монголов (по данным

археологии)

//Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века. Новосибирск, 1989; Именохоев

Н.В. Средневековый

могильник у

224

с.Енхор на р.Джиде (предварительные результаты исследования // Па­ мятники эпохи палеометалла в Забайкалье. - Улан-УдэД988; Именохоев Н.В. Раннемонгольская археологическая культура // Археологические памятники эпохи средневековья в Бурятии и Монголии. - Новосибирск, 1992. ^'^ Зориктуев Б.Р. Об этнических процессах в Прибайкалье во второй по­ ловине I тыс. н.э. // Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века. - Новосибирск, 1989. - Он же. Об этническом составе населения Западного Забайкалья и Предбайкалья во второй половине I первой половине II тыс. н.э. // Этническая история народов Южной Си­ бири и Центральной Азии. - Новосибирск, 1993; Он же. Прибайкалье в середине VI - ХШв. - Улан-Удэ, 1996. ^^ Зориктуев Б.Р. О происхождении и семантике этнонима бурят. // Мон­ голо-бурятские этнонимы. - Улан-Удэ, 1996. '*^ Дугаров Д.С. О происхождении этнонима "бурят". // Аборигены Сибири: Проблемы изучения исчезающих языков и культур. Тезисы междунар. конф. - Новосибирск, 1995. - T.I. - Филология. ^^ Дугаров Д.С. Лебедь в орнаменте женского костюма тюркомонгольских народов. // СЭ. - 1983. - №5. Он же. К проблеме происхож­ дения хонгодоров. // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. - Новосибирск, 1993. ^' Коновалов П.Б. Этнические аспекты истории Центральной Азии (древность и средневековье). - Улан-Удэ, 1999. ^^Чагдуров С.Ш. Прародина монголов. - Улан-Удэ, 1999. ^^ Михайлов Т.М. Бурятия накануне присоединения к России (XVIпервая половина XVII вв.). // Актуальные проблемы истории Бурятии. Улан-Удэ, 1987; Он же. Юго-Восточная Сибирь в отношениях с

225

Центральной Азией в XIII-XVII вв. // Этнокультурные процессы в ЮгоВосточной Сибири в средние века. - Новосибирск, 1989; Он же. Развитие этнического

самосознания

монголов

в XII-XIV

вв. //

Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск, 1993; Он же. К вопросу о складывании этнического самосознания бурят. // Цыбиковские чтения - 6: Проблемы истории и культуры монгольских народов. - Улан-Удэ, 1993. К главе I 'Чернецов В.Н. Опыт выделения этнокультурных ареалов в СевероВосточной Европе и Северной Азии. //Происхождение аборигенов Си­ бири и их языков. - Томск, 1969. ^ Румянцев Г.Н. К вопросу о происхождении бурят-монгольского народа //ЗБМНИИК. - 1953. -Вып.ХУП. ^ Румянцев Г.Н, в данном случае имел в виду только эту территорию. '^Нимаев Д.Д. Микротопонимия Селенгинского района //Быт бурят в на­ стоящем и прошлом. - Улан-Удэ, 1980. - С. 135. ^Г.Н.Румянцева это слово дано в значении "волк". Все значения приве­ денных терминов даны по: Терещенко Н.М. Ненецко-русский словарьМ., 1965; Новикова К.А. К этимологии названий собаки в тунгусоманьчжурских языках. ^Janhunen J. Somojedischer Wortschatz. Gemeinsamojediscle Etymologien.Helsinki, 1977.-s. 173. ^' Егунов Н.П. Прибайкалье в древности и проблема происхождения бу­ рятского народа. - Улан-Удэ, 1984, - С. 111-117. ^ Аксенов Н.П. Многослойный археологический памятник Макарово-П //Древняя история народов юга Восточной Сибири. - Иркутск. 1974, ВЫП.1.-С.109.

226

Об этом см. напр.: Окладников А.П. Тунгусо-маньчжурская проблема и археология //История СССР. - 1968.- №6; Окладников А.П., Мазин А.И. Писанницы реки Олекмы и Верхнего Приамурья. - Новоси­ бирск, 1976. - С. 112-117; Василевич Г.М. Эвенки. - Л., 1969. '° Токарев С.А. О происхождении бурятского народа // СЭ 1953.- №2 Долгих В.О. Некоторые вопросы древней истории западных бурят //КСИЭ. - 1953. - Вып. XVIII. 19

Окладников А.П. Археологические данные о появлении первых мон­ голов в Прибайкалье // Филология и история монгольских народов. М., 1958 '^ См. напр.:Асеев И.В. Прибайкалье в средние века - Новосибирск.

1980. '"^Свинин В.В., Зайцев М.А. К вопросу о так называемых "Шатровых мо­ гилах"// Проблемы археологии и перспективы изучения древних куль­ тур Сибири и Дальнего Востока.- Якутск, 1982.

•^^ Дашибалов Б.Б. Археологические памятники курыкан и хори. - УланУдэ. 1995.- с.91-94. ^^ Седякина Е.Л. Могильник Усть-Талькин //ТБКНИИ. - Вып. XVI.-.

1965. ^^Окладников А.П. Археологические работы в зоне строительства Ан­ гарских гидроэлектростанций //Зап. Иркутского областного краевед, му­ зея. Иркутск, 1958. ^^Дашибалов Б.Б. Погребальные памятники и обряды позднего средне­ вековья

Прибайкалья

как

источник

по

этногенезу

бурят

//Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века. Новосибирск, 1989,- С.67.

227

Николаев B.C. Средневековые погребения с конем в Приангарье //Цыбиковские чтения: Проблемы истории и культуры монгольских на­ родов. - Улан-Удэ, 1993. Хамзина З.Д. Археологические памятники Западного Забайкалья. Улан-Удэ, 1970.-С. 120 Ковычев В.В. История Забайкалья I - сер. П тыс. н.э. - Иркутск. 1984. С.43. Именохоев Н.В. Средневековый могильник у с.Енхор на р.Джиде (предварительные результаты исследования) //Памятники эпохи палеометалла в Забайкалье. - Улан-Удэ, 1988, - С. 109.

Хангалов М.Н. Собрание сочинений. - Улан-Удэ, 1958. - T.I. - С. 356; Санжеев Г.Д. Тайлаган бурятских кузнецов. //Быт бурят в настоящем и прошлом. - Улан-Удэ, 1980. - С. 105. ^"^ Константинов И.В. Происхождение якутского народа и его культуры //Якутия и ее соседи в древности. - Якутск, 1975.-С.124-126; Гоголев А.И. Историческая этнография якутов: Вопросы происхождения якутов.

-Якутск, 1986.-С. 72. Коновалов П.Б. Корреляция... - С 9. ^^ Именохоев Н.В. Раннемонгольская археологическая культура...С. 3842 Именохоев И.В., Коновалов П.Б. К изучению погребальных памятни­ ков монголов в Забайкалье //Древнее Забайкалье и его культурные свя­ зи. - Новосибирск, 1985. - С. 71-72. ^^ Ковычев Е.В. Монгольские погребения из Восточного Забайкалья

//

Новое в археологии Забайкалья.- Новосибирск, 1981; Коновалов П.Б., Данилов С.В Средневековые погребения в Кибалино //Новое в археоло­ гии Забайкалья. - Новосибирск, 1981; Именохоев Н.В., Коновалов П.Б. К

228

изучению погребальных памятников...; Данилов СВ. Жертвоприноше­ ния животных в погребальных обрядах монгольских племен Забайкалья //Древнее Забайкалье и его культурные связи. Коновалов П.Б. Корреляция средневековых археологических культур Прибайкалья

и Забайкалья

//Этнокультурные

процессы

в Юго-

Восточной Сибири в средние века. - Новосибирск" 1969.-С.8-9; Имено­ хоев Н.В. К вопросу о культуре ранних монголов (по данным археоло­ гии) //Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века.- Новосибирск, 1989; Именохоев Н.В. Средневековый, могильник у с.Енхор...; Именохоев Н.В. Раннемонгольская археологическая культура // Археологические памятники эпохи средневековья в Бурятии и Монго­ лии.-Новосибирск, 1992. Ковычев Е.В. История Забайкалья...-С.50 ^' Данилов СВ. Жертвоприношения животных... - С.89-90 ^^Именохоев Н.В. Раннемонгольская археологическая культура... С. 35. Данилов СВ. Жертвоприношения животных в погребальных обрядах монгольских племен Забайкалья..,. - С. 87-89. ^"^Дебец

Г.Ф.

Могильник

железного

периода

у

с.Зарубино

//Бурятиеведение. - 1926.- № 2. ^^ ХамзинаЕ.А. Археологические памятники... - С. 121. ^^Тамже.-С. 36-41 ^^ Ковычев Е.В. Монгольские погребения из Восточного Забайкалья... ^^ Именохоев Н.В. Средневековый могильник у с.Енхор...Там же.- С. 3641. ^^ Николаев B.C. Средневековые погребения с конем... "^^ Седякина Е,Ф. Могильник Усть-Талькин. ^^ Именохоев Н.В. Раннемонгольская археологические культура...- С 36.

229

Дебец Г.Ф. Могильник железного периода. '^^ Коновалов П.Б. Корреляция...- С. 13. '^'^ Именохоев Н.В. Раннемонгольская археологическая культура. Истоки формирования // Проблемы истории Бурятии,- Улан-Удэ. 1993. ^^Тамже.-С. 51 '^^ Вайнштейн СИ. Раскопки могильника Кокэль в 1962 г. (Погребения Казылганской и Сыын-Чюрекской культур) //Труды Тувинской ком­ плексной археолого-этнографической экспедиции. - Л.. 1970- Вып.Ш. "^^Зориктуев Б.Р. Прибайкалье в середине VI- XIII в.- Улан-Удэ, 1996. С. 5-6. Балданжапов П.Б. Алтай тобчи. Монгольская летопись ХУШ в. Улан-Удэ, 1971).-С. 92. ^^ Там же.-С. 137. ^^Пубаев Р.В. Материалы по истории монголов в труде "ПагсамЧжонсан" Ешей Балчжора //Материалы и исследования по Монголии. Улан-Удэ. 1974.-С. 190. ^' Цит. по: Зориктуев Б.Р. - Прибайкалье в середине VI-XIII вв.- С. б.

52

Румянцев Г.Н. Баргузинские летописи. - Улан-Удэ, 1956.- С. 21-24,

со

Хобитуев Шираб-Нимбу. Хориин арбан нэгэн эсэгын буряад зоной T??DT3 // Буряадай

T??\)I3

бэшэг??8. - 1лан-Удэ,1997. - X. 92

^"^ Хангалов М.Н. Собрание сочинений. - Улан-Удэ, 1958. -Т. I. - С. 177. ^^ Зориктуев Б.Р. Прибайкалье в середине

VI-XIIIBB.

- С. 26.

^^ Об этом подробнее см: Там же - С.5. ^^ Там же. - С. 5-6. ^^ Там же ^^ Материалы по истории древних кочевых народов группы дунху //Введ., перев. и коммент. В,С. Таскина. - М., 1984. - С. 288-289; Гурулев С.А. Что в имени твоем, Байкал? - Новосибирск, 1991.- С. 13-16.

230

Рассадин В.И. Монголо-бурятские заимствования в сибирских тюрк­ ских языках. - М.,1980. ^' Лубсан Данзан. Алтан тобчи / Перев., введ. и коммент. Н.П.Шастиной -М.. 1973.-С. 100. ^^ Гурулев С.А. Что в имени твоем? - С. 23 ^^Высказывалось мнение и о его монголизме. - Но приведенные доказа­ тельства отнюдь нельзя признать убедительными. См. Дмитриева Л.В, Этимология географических апеллятивов в тюркских и других алтай­ ских языках // Алтайские этимологии. - Л., 1984. - С.165. ^"^ Древнетюркский словарь. - Л., 1969. - С.552 ^^ См. напр.: Пэрлээ X. Гурван м?рний монголчуудын аман туухийн м?рийг м?шг?с?н нь //Studia historica. - Том.8 - Ulan-Bator 1969.- P. 10809. ^^ Коновалов П.Б. К истокам этнической истории тюрков и монголов. //Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск, 1993. - с.9. ^^ Подробнее об этом см: Зориктуев Б.Р.Прибайкалье в cep.VI-XIIlBB. С.16-18. /СО

Румянцев Г.Н. Происхождение хоринских бурят. - С, 142-143; См. также: Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники и родо­ словные. - Улан-Удэ, 1972. - С. 186. ^^ См. об этом: Гонгор Д. Халх товчоон. - Улаанбаатар, 1970.-Ч.1. - С.67. Правда, по словам данного автора, приоритет в определении такой даты принадлежит монгольскому историку Х.Пэрлээ. Коновалов П.Б. К истокам этнической истории... - С.20. ^'Там ж е . - С П . ^^ Бира Ш. Монгольская историография ХШ - XVH вв. - М., 1978. - С. 49 •'^ Сухбаатар Г. Сяньби. - Улаанбаатар, 1971. - С. 82-86.

231

'''^ Михайлов Г.И. Мифы в исторических сочинениях ХШ-Х1Х вв. мон­ гольских народов //Фольклор и историческая этнография. М.,1983. - С.

89 Очир А. О происхождении этнических названий монголов боржигин, хатагин, эджигин и цорос //Монголо-бурятские этнонимы. - Улан-Удэ, 1996.-С.3-4 См. напр.: Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники... С.241. ^^ Очир А. О происхождении... - С.4 '^ Сокровенное сказание монголов. - § 42 ^^ Пэрлээ X. Нууц Товчоонд гардаг "алан"_гэдэг угийн учир// Халх дархадын этнографын бутээл. - Улан-Батор, 1964; Авляев Г.О.Этнонимытотемы в этническом составе калмыков и их параллели у тюркских на­ родов // Этнография и фольклор монгольских народов.- Элиста. 1981. С.63-64 ^° Авляев Г.О. Этнонимы-тотемы...- С.63-64 ^' Сухбаатар Г. Сяньби.- С. 133-135; Бира Ш. Монгольская историогра­ фия... - С.15-18. ^^ См. Викторова Л.Л. Монголы. Происхождение народа и истоки куль­ туры. - М.. 1980.-С. 130. ^^ Материалы по истории дунху. - С. 75, 330 ^^Тамже.-С. 43. ^^ Рашид-ад-дин, Сборник летописей. - T.I, кн.1 - С. 155. ^^ Материалы по истории дунху. - С. 39. ^•^ Сухбаатар. Сяньби. - С. 22. ^^ Там же. - С, 22; Материалы по истории дунху.- С. 39.

232

^^ Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. - М.-Л., 1950. - 4.1. - С.43; Материалы по исто­ рии дунху. - С. 36 ^° Материалы по истории дунху. - С. 39; См. также: Крюков М.В., Сафронов М.В., Чебоксаров Н.Н. Древние китайцы: проблемы этногенеза. М., 1978. - С. 165, 174.. Карты 6. 7 ^' Сухбаатар. Сяньби. - С. 24 ^^ История Монгольской Народной Республики. - 3-е изд., испр. и доп.М.. 1983.-С. 98. Материалы по истории сюнну // Предисл., перев. и примеч.В.С. Таскина.-М,. 1968.-С. 37-39 ^^ашид-ад-дин. Сборник летописей.- T.I., кн.1.- С- 153. ^^Пэpлээ X. Некоторые вопросы истории кочевых цивилизаций древних монголов. Доклад, обобщающий содержание научных трудов, представ­ ленных по совокупности на соискание ученой степени доктора истори­ ческих наук (вместо реферата). - Улан-Батор, 1978. ^^ Сухбаатар; Сяньби. - С, 135-136. Его же. Монголчуудын эртний ?в?г. Улаанбаатар, 1980. - С. 169-171. Бира Ш. Монгольская историография. - С. 20. ^^С. 106-113. ^^ Гонгор Д. Халх товчоон. -С. 44. ^^^ Волков В.В. Бронзовый и ранний железный век Северной Монголии" - Улан-Батор, 1967, - С. 147; Он же. Улангомский могильник и некото­ рые вопросы этнической истории монголов //Роль кочевых народов в цивилизации Центральной Азии.- Улан-Батор, 1974. '°' Новгородова Э.А, Ранний этап этногенеза народов Монголии (конец Ш -1 тыс. до н.э.)// Этнические проблемы истории Центральной Азии.-М.,1981.-С. 211-212.

233

Гришин Ю.С. памятники неолита, бронзового и раннего железного века лесостепного Забайкалья, - М.,1981. - С. 199. '^^ Викторова Л.Л. Монголы:.. - С. 120. '°'* Окладников А.П. Неолит и бронзовый век Прибайкалья.- М.; Л., 1955.- Ч.Ш,- СЮ; Он же. Древнее население Сибири и его культура //Народы Сибири.- М.; Л., 1956.- С.90 - 91; см. также: Окладников А.П.. Кириллов И.И. Юго-Восточное Забайкалье в эпоху камня и ранней бронзы. - Новосибирск, 1980. - С. 168. '°^ Диков Н.Н. Бронзовый век Забайкалья. - Улан-Удэ, 1958. - С. 66 - 71. '°^ Гумилев Л.Н. Хунну. - М., 1960. - С. 46 - 48. Коновалов П.Б. Древнейшие этнокультурные связи народов Цен­ тральной Азии //Этнические и историко-культурные связи монгольских народов. - Улан-Удэ, 1983. - С.41. '°^ Коновалов П.Б. Какие археологические памятники связаны с истори­ ей бурятского народа? // Проблемы истории Бурятии.,-Улан-Удэ, 1993.С.4-5; Он же. К истокам этнической истории... '°^ Волков В.В. Оленные камни Монголии. - Улан-Батор, 1981,- С. 5. '^^ Цыбиктаров А.Д., Культура плиточных могил Монголии и Забай­ калья. - Улан-Удэ, 1998, - С. 18. '"Тамже.-С.19-21. "^Тамже-С.88-125, 160.

1 1 л

Алексеев В.П. Новые данные о европеоидной расе в Центральной Азии

//Бронзовый и железный век Сибири. - Новосибирск, 1974. -

С. 385 '"^ Алексеев В.П. Новые данные...; Алексеев В.П., Мамонова Н.Н. К па­ леоантропологии эпохи неолита верховьев Лены //СЭ, 1979, № 5; Гохман И.И. Происхождение центральноазиатской расы в свете новых палеоантропологических материалов

//Исследования по палеоантро-

234

пологий и краниологии СССР. - Л., 1960; Алексеев В.П., Гохман И.И. Антропология Азиатской части СССР. - М., 1984. - С. 38 - 42. ^'^Алексеев В.П., Гохман И.И., Тумэн Д. Краткий очерк палео­ антропологии Центральной Азии ( каменный век - эпоха раннего желе­ за) //Археология, этнография и антропология Монголии. -

Новоси­

бирск, 1987. - С. 227 "^ Там же. ''^ Дульзон А.П., Древняя топонимика Южной Сибири индоевропей­ ского происхождения //Топонимика Востока. - М., 1964; Попова В.Н. К этимологии гидронима Иртыш //Языки и топонимия Сибири«-Томск, 1970; Мурзаев Э.М, Очерки топонимики. - М., 1974, - С. 180-188, 246. "^ Еремеев Д.Е, "Тюрк" - этноним иранского происхождения? (К про­ блеме этногенеза древних тюрков) //СЭ, 1990, №3. "^ Новгородова Э.А. Древняя Монголия,- М., 1989. - С. 173-174 Худяков Ю.С. Херексуры и оленные камни //Археология, этнография и антропология Монголии. - Новосибирск, 1987; Коновалов П.Б. К ис­ токам этнической истории... - С. 24-25. '^' Михайлов Т.М. Из истории бурятского шаманизма (о древнейших времен по ХУШ в.). - Новосибирск. 1980. - С. 142 - 200; Чагдуров С.Ш. Происхождение Гэсэриады. - Новосибирск, 1980; Дугаров Д.С. Истори­ ческие корни белого шаманства. - М., 1991. '^^ Данилов СВ., Коновалов П.Б. Новые материалы о курганахкерексурах Забайкалья и Монголии //Памятники эпохи палеометалла в Забайкалье. - Улан-Удэ, 1988; Цыбиктаров А.Д. Херексуры Бурятии, Се­ верной и Центральной Монголии// Культуры и памятники бронзового и раннего железного веков Забайкалья и Монголии. - Улан-Удэ, 1995. ^^^ Цыбиктаров А.Д. Культура плиточных могил.... С. 145.

235

•^^^ Данилов СВ., Коновалов П.Б. Новые материалы о курганахкерексурах...

С - 77; Коновалов П.В. К. истокам этнической истории...

С. 2 4 - 2 5 .

125 126

Цыбиктаров А.Д. Херексуры... С. 41. Цыбиктаров Д.Д. Культура плиточных могил... С. 23-26

'^^Ларичев В.Е. О происхождении культуры плиточных могил Забайка­ лья //Археологический сборник. - Улан-Удэ, 1959. - T.I. '^^Коновалов П.Б. Древнейшие этнокультурные связи народов Цен­ тральной Азии //Этнические и историко-культурные связи монгольских народов. - Улан-Удэ, 1983. - С. 41. '^^ Волков В.В. Бронзовый и ранний железный век... - С. 44; Гришин Ю.С. Памятники неолита... - С. 26; Цыбиктаров А.Д. Культура плиточ­ ных могил... - С.17, 159-160. '^° Коновалов П.Б. К истокам этнический истории... С. 16 -17 '^' Окладников А.П., Кириллов И.И. Юго-восточное Забайкалье в эпоху камня и ранней бронзы. - Новосибирск, 1980. - С. 113-114, 167. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государ­ ства //Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - 2-е изд. - Т. 21. С. 160 '^^ Цыбиктаров А.Д. Культура плиточных могил... - С. 112. ^^'^ Там ж е - С . 113.160. '^^ Там же.-С. 110-111, 124. '^^ Там ж е - С . 160. '^'^ Комиссаров С.А. Комплекс вооружения древнего Китая (эпоха позд­ ней бронзы). - Новосибирск, 1988. - С. 101. '^^ Коновалов П.Б. Хунну в Забайкалье. - Улан-Удэ, 1976. -С. 209. '^^ Давыдова А.В. Иволгинский комплекс - памятник хунну в Забайка­ лье. - Л„ 1985.-С. 25.

236

'"^^ Коновалов П.Б. Хунну в Забайкалье. - С. 217- 218; Давыдова А.В. Но­ вые данные об Иволгинском городище //ТБКНИИ.- 1960, -Вып. 3. - С.

162. ^'*' Алексеев В.П. Гохман И.И. Антропология Азиатской части СССР.С.69 '^^ Из плиточных могил всего исследовано чуть более 10 черепов и все из территории Забайкалья. См. Гохман И.И, Материалы по ант­ ропологии древнего населения низовьев Селенги // КСИЭ. - 1954. -Вып.

XX; Его же. Антропологические материалы из плиточных могил Забай­ калья //МАЗ.- 1958. - Вып. ХУШ; Его же.Происхождение центральноазиатской расы в свете новых палеоантропологических материа­ лов..

143

Гохман И.И. Происхождение центральноазитской расы... - С.29

144

Алексеев В.П., Гохман И.И., Тумэн Д. Краткий очерк...- С.237 . ^^^ Таскин B.C. Китайские источники о древних тюркских и монголь­ ских племенах // П.И.Кафаров и его вклад в отечественное востоковеде­ ние / Мат-лы конф. - М., 1979. - Ч.П. - С.36; Сухбаатар Г. Монголчууды эртний 0В0Г. - С. 157. '^^ Комиссаров С.А. Комплекс вооружения Древнего Китая. - С.86-87; Коновалов П.Б. К истокам этнической истории... С.23-24.

'•*'' Комиссаров С.А. Комплекс вооружения Древнего Китая. - С.86-87 '"^^ Миняев С.С. К проблеме "ранних" и "поздних" памятников сюнну //Древние памятники Северной Азии и их охранные раскопки. - Новоси­ бирск, 1988. "^ Викторова Л.Д. Монголы... - С. 125. " ° Коновалов П.Б. Хунну в Забайкалье ...- С. 209; Мэнэс Г.О соотноше­ нии одного погребального обряда хунну и дунху в свете археологиче-

237

ских и этнографических данных //Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии - Новосибирск, 1993. '^^ Окладников А.П. Неолит и бронзовый век Прибайкалья.- М.-Л.,1955.

-Ч.Ш,-С. 301-303 ^^^ Абетеков А.К. О погребении собаки в усуньском кургане в Чуйской долине//КСИА,- 1978.-Вып. 154. '^^ Викторова Л.Л. Монголы... - С. 122-125; См. также: Басаева К.Д. Тра­ диционное бурятское жилище и его членение //Этническая история и культурно-бытовые традиции в Бурятии. - Улан-Удэ. 1984. - С. 115. '^"^ Кононов А.Н. Способы и термины определения стран света у тюрк­ ских народов. - ТС. - 1974. - С. 73. '^^ Там же. - С. 72. '^^ Бартольд В.В. К вопросу о погребальных обрядах турков и монголов.

-М., 1966.-Соч.-Т. I V - С . 392. ^^'' Материалы по истории... дунху. - С. 63. '^^ Хандсурэн Ц. Жужаны аж байдал, соел зан заншалын тухай // Т???0ш судлал, 1969, т. УШ. - С. 72; Материалы по истории...дунху - С. 61. Там же. - С. 186; Е. Лун-ли. История государства киданей (Цидань го чжи) /Пер. с кит., введ., коммент. B.C. Таскина. - М., 1979. - С. 323. '^° Бартольд В.В. К вопросу о погребальных обрядах... - С.392 '^' Мэнэс Г. Символика солнца в системе погребального обряда мон­ гольских племен //Археологические памятники эпохи средневековья в Бурятии и Монголии. - Новосибирск, 1992. - С. 12-13 '^^ Викторова Л.Л. Монголы. - С. 40. '^^ Вайнштейн СМ., Крюков М.В. Об облике древних тюрков //ТС. - М., 1966. ^^^ Викторова Л.Л. Монголы. - С. 40

238

Эти сведения нами получены во время выступлений С.Г. Кляшторного на различных конференциях, также в ходе личных бесед с ним. ^^^ Баяр Д. Прически монголов в ХШ-XV вв. //Из истории хозяйства и материальной культуры тюрко-монгольских народов. - Новосибирск, 1993. '^^ См. напр.: Грач А.Д. Хронологические и этнокультурные границы древнетюркского времени // ТС. - М., 1966.

1 /ГО

Таскин B.C. Китайские источники о древних тюркских и мон­ гольских племенах. - С. 35; Материалы по истории... дунху. - С.4,55,56.

169 Материалы по истории... дунху. - С. 56. '^° Материалы по истории... дунху. - С.52-53, 186 '^' См.: Материалы по истории... дунху. - С. 53; Е Лун-ли. История госу­ дарства киданей // Пер. с кит., введ. и коммент. B.C. Таскина. - М., 1979.

-С. 310-311 '^^ Материалы по истории... дунху. - С. 54. '^^ Там же. - С. 55. '^"^ Материалы по истории... дунху. - С. 63. '^^ Сухбаатар Г. Монголчуудын эртний ?в?г. - С. 193-194; Материалы по истории... дунху. - с. 57-58. '^^ Бартольд В.В. Сочинения: в 9 т. - М., 1968.- Т. 5.- С. 197 ''''' Материалы по истории... дунху. - С. 582 '^^ Сухбаатар Г, Сяньби. - С. 79. '^^ Сухбаатар Г. Монголчуудын эртний овог. - С. 204-213. '^° См.об этом: Сухбаатар Г, Монголчуудын эртний ?в?г. - С. 204-206; Материалы по истории., дунху. - С. 305-306. *^' Материалы по истории... дунху. - С. 305-306. ^^^ Сухбаатар Г. Сяньбиг С. 82-94; Лигети Л. Тогачский язык - диалект сяньбийского //НАЛ. - 1969. - № I.

239

1 8^

Материалы по истории... дунху. С. 7-8. '^* Там же. - С. 65. ^^ Бичурин Н.Я. Собрание сведений... - Т. I. - С. Со времени выхода в свет работы Н.Я.Бичурина неоднократно ука­ зывались на имеющиеся неточности в его переводах. См. напр.: Думан Л.И. О труде Н.Я.Бичурина "Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена" //Матер. конф."Н.Я. Бичурин и его вклад в русское востоковедение". - М., 1977.- ч.2; Таскин B.C. Материа­ лы по истории ухуани и сяньби //Дальний Восток и соседние террито­ рии в средние века. - Новосибирск, 1980. - С.54-55 '^"^ Материалы по истории... дунху. - С. 70, 329. '^^ Материалы по истории... дунху. - С. 70, 329 ^^^ Там же. - С. 65. 328 190 гу,

Там же. '^' Сухбаатар Г. Сяньби. - С. 74-78 Щербак A.M. Названия домашних и диких животных в тюркских языках //Историческое развитие лексики тюркских языков. - М.,1961; Он же. О характере лексических взаимосвязей тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков // ВЯ. - 1966. - № 3; Вайнштейн СИ. Происхождение и историческая этнография тувинского народа: Автореф. докт. дисс. - М.,1969. - С. 30-32; Он же. Проблема происхождения и формирования ХКТ кочевых скотоводов умеренного пояса Евразии. М.,1973; Кызласов Л.Р., Ранние монголы // Сибирь, Центральная и Вос­ точная Азия в средние века. - Новосибирск, 1975., Кычанов Е.И. Монго­ лы в VI - первой половине ХП в. // Дальний Восток и соседние террито­ рии в средние века. - Новосибирск, 1980; Рассадин В.И. Бурятская жи­ вотноводческая терминология как источник по исторической этногра-

240

фии //Этническая история и культурно-бытовые традиции в Бурятии. Улан-Удэ, 1984.

193т-л

в

этом отношении исключение, пожалуй, составляет работа

Э.Ч.Бардаева "О происхождении названий мелкого скота в языках мон­ гольских народов //Вопросы грамматики и лексикологии современного калмыцкого языка. - М., 1976. '^'^ Викторова Л.Л. Монголы... - С. 3-4 '^^ Новикова К. А. Названия домашних

животных

в тунгусо-

маньчжурских языках. //Исследования в области алтайских языков. Л., 1979; она же Названия животных в тунгусо-маньчжурских языках. //Алтайские этимологии. Л., 1984 '^^ Санжеев Г.Д. Некоторые вопросы этнонимики и древней истории монгольских народов //Этнические и историко-культурные связи мон­ гольских народов. - Улан-Удэ. 1983. - С. 50-51; Щербак A.M. Ранние тюркско-монгольские языковые связи (VIII-XIV вв.). -СПб.. 1997. С.30-31,92-93. '^'' Цит. по: Щербак A.M. Ранние тюрко-монгольские...- С.93 '199 ^^ Кызласов Л.Р. Ранние монголы. Материалы по истории дунху. - С. 365. ^'^^Тамже.-С. 71. ^^^ Окладников А.П. Бурхотуйская культура железного века в ЮгоЗападном Забайкалье //ТБКНИИ. - 1960. - Вьш.З; Окладников А.П., Рижский М.И. Археологические исследования вблизи ст. Оловянная //Учен. зап. Читинского пед.ин-та.-1959.-Вып.4;Асеев И.В.. Кириллов И. И., Ковычев Е.В. Кочевники, Забайкалья в эпоху средневековья. - Ново­ сибирск, 1984.-С. 116-133.

241

202

Ковычев Е.В. Этническая история Восточного Забайкалья в эпоху средневековья (по археологическим данным) // Этнокультурные процес­ сы в Юго-Восточной Сибири в средние века. - Новосибирск, -1989. '

Сухбаатар Г. Сяньби. - С. 63-67; Хандсурэн Ц. Жужаны аж байдал,

соел, зан заншалын тухай; Она же. Жужаньское ханство //Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. - Новоси­ бирск, 1993. ^^'^ Материалы по истории ... дунху. - С. 48-49. Шавкунов Э.В. Об археологической разведке отряда по изучении средневековых памятников //Археология и этнография Монголии. - Но­ восибирск, 1978. - С. 23. ^°^ Коновалов П.Б. Кириллов И.И. Состояние и задачи археологии За­ байкалья // По следам древних культур Забайкалья. -Новосибирск, 1983.

- С. 20. ^^^Тамже.-С. 21. К главе II ^Окладников А.П. Древняя тюркская культура в верховьях Лены //КСИИМК. - 1948. - Вып. 19; Он же. История якутской АССР. Якутск, 1955 - T.I. - с.299-320 ^ Дашибалов Б.Б. Археологические памятники курыкан и хори. - УланУдэ, 1995. ^ Румянцев Г.Н. Происхождение хоринских бурят. - С. 121-128; Бертагаев Т.А. Об этнонимах бурят и курыкан //Этнонимы. - М., 1970; Он же. Этнолингвистические этюды о племенах Центральной Азии // МИФЦА 1976. '^ Цыдендамбаев Ц.Г. Бурятские исторические хроники и родословные. Улан-Удэ, 1972. - С. 272-275; Санжеев Г.Д. Заметки по этнической ис-

242

тории бурят // Современность и традиционная культура народов Буря­ тии. - Улан-Удэ, 1983. - С. 101-105. ^ Нимаев Д.Д. Проблемы этногенеза бурят. - Новосибирск, 1988. - С. 70. ^ Цыбикдоржиев Д. К вопросу о происхождении этнонима "курыкан //Гуманитарные исследования молодых ученых Бурятии. - Улан-Удэ, 1996. '^ Рашид-ад-дин. Сборник летописей. - Т. I.- Кн. I.- С. 125 о

Санжеев Г.Д. Заметки по этнической истории бурят. - С. 93. ^ Окладников А.П. История Якутской АССР. - С. 316-317. '° См., напр.; Зайцев М.А., Свинин В.В. Могильник раннего железного века Хужир-П (о-в Ольхон на Байкале) //Археология и этнография Вос­ точной Сибири. - Иркутск, 1978; Дашибалов Б.Б. Археологические па­ мятники курыкан и хори. - С. 127-130. '^ Дашибалов Б.Б. Археологические памятники курыкан и хори. С.131134. '^ Бураев А.И. Хунну, население культуры плиточных могил и их сред­ невековые наследники (краниологический очерк) //100 лет гуннской ар­ хеологии. Номадизм: прошлое, настоящее в глобальном контексте и ис­ торической перспективе...-Улан-Удэ. 1996.- Ч. I. Зыков И.Е. Схема поэтапного расчленения этногенеза якутов. // Про­ блемы археологии и перспективы изучения древних культур Сибири Дальнего Востока. - Иркутск, 1982. Дашибалов Б.Б. Археологические памятники хори и курыкан. С.134-136. '"* Свинин В.В. Основные этапы древней истории населения побережья оз.Байкал //Древняя история народов юга Восточной Сибири., Иркутск.

1974; Елаев А.Ф., Свинин В.В. Дешифровка этнонима "курыкан" //ИВСОГО. Т.69.-1976.

243

'^ См. История Усть-Ордынского Бурятского автономного округа М.1995, - С.55-57,70-75,79-80. Штернберг Л.Я. Семья и род у народов северо-восточной Азии (Мате­ риалы по этнографии. - Т.Ш). - Л, 1933. - С.99-109; Ольдерогге Д.А. Эпигамия. /Избранные статьи.- М,1983. - С.23-42, 179-181; Пелих Г.И. Кольцевая связь у селькупов Нарымского края //Сибирский этнографи­ ческий сборник. - М,19б2. - №4(ТИЭ,нов.сер. Т.78; Афанасьева Г.М., Симченко Ю.Б. О брачных системах автохтонных народов Северной Азии //СЭ,- 1981. №4; Гемуев И.Н. Семья у селькупов (Х1Х-начало ХХв.), - Новосибирск, 1984.-С.60-64 Афанасьева Г.М., Симченко Ю.Б. О брачных системах...-С.52 '^ Ольдерогге Д.А. Эпигамия. - С.40-41,179-181. '^ Чебоксаров Н.Н., Чебоксарова И.А. Народы, расы, культуры. М.,1971.-С.45 Румянцев Г.Н. Происхождение хоринских бурят. - С. 132. ^'Зориктуев Б.Р. Прибайкалье в предмонгольское и монгольское время // Цыбиковские чтения. - Улан-Удэ. 1989. - С. 59-60; Он же. Об этниче­ ском составе населения Западного Забайкалья и Предбайкалья во второй половине 1-первой половине П тыс. н.э. // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. -Новосибирск, 1993. - С. 123. ^^ Коновалов П.Б. Какие археологические памятники связаны о истори­ ей бурятского народа? - С.9-10. ^^Худяков Ю.С. Об этнической интерпретации средневековых памятни­ ков Юго-Западного Забайкалья //Этнокультурные процессы в ЮгоВосточной Сибири в средние века. - Новосибирск, 1989. - С.29. ^'^ Бичурии Н.Я., Собрание сведений... -Ч. 1. - С. 343-344 ^^ Кюнер Н.В., Китайские известия о народах Южной Сибири, Цен­ тральной Азии и Дальнего Востока. - М.. 1961. - С. 35

244

^^ Малявкин А. Г. Ханские хроники.-С.139-140. ^^ Там же.-С. 141 ^^ Кюнер Н.В. Китайские известия ...-С.36. ^^ Малявкин А.Г. Танские хроники... -С. 139 ^° Кроме названных работ Н.Я.Бичурина. Н.В.Кюнера, А.Г.Малявкина, см. также: Малявкин А.Г. Тактика Танского государства в борьбе за ге­ гемонию в восточной части Центральной Азии //Дальний восток и со­ седние территории в средние века." Новосибирск, 1980; Малов СЕ Па­ мятники древнетюркской письменности. - С.34,41. ^' Малявкин А.Г. Уйгурские государства в 1Х-ХП вв. - Новосибирск, 1983,- С9.6 Шинэхуу М. Орхон - Сэлэнгын руни бичгийн шинэ дурсгал //Археологийн судлал. - Т.УШ. ~ Улаанбаатар, 1980. - С.34. ^^ Малов СЕ. Памятники древнетюркской письменности, - С.41. ^^ Румянцев Г.Н. Происхождение хоринских бурят. - С. 133; Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические... - 279. ^^ Бернштам А.Н. Заметки по этногенезу народов Северной Азии // СЭ. 1947. - №2. - С63; Зориктуев Б.Р. Об этнических процессах в Прибайка­ лье... - С.105-106. ^^ Кюнер Н.В. Китайские известия,., - С.9. ^^ Бичурин Н.Я. Собрание сведений... - С.344. ^'' Малявкин А.Г. Танские хроники... - С. 142. ^^ Бичурин Н.Я. Собрание сведений... - С.343-344 ^^ Малявкин А.Г. Танские хроники... - С. 142. '^^ Дашибалов Б.Б., Археологические памятники...- С.59-72 '^^ Имеются в виду только погребения, датируемые в рамках VI-XBB. См. ХамзинаЕ.А Археологические памятники Западного Забайкалья.- С.95103.- Дашибалов Б.Б. Археологические памятники...-С. 109-118.

245

42

Антонов Н.К. Материалы по исторической лексике якутского языка. Якутск, 1971. - С.76; Рассадин В.И. Монголо-бурятские заимствования в сибирских тюркских языках. - М., 1980. - С.76-79. '^^ Рассадин В.И. Монголо-бурятские заимствования... - С.81. "^^ Антонов Н.К. Материалы по исторической лексике... - С. 121, "^^Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники и родословные. С.186-230. '^^ Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники...- С.279; См. также: Киргизско-русский словарь /Сост. К.И.Юдахин. - Фрунзе, 985. KH.1.-C.99. '^'^ Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники...- С.279 до

Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. -T.I. Кн.1.- С. 121. "^^Сокровенное оказание. - С. 102-103 ^° Подробно об этом см.: Зориктуев Б.Р. К вопросу о местоположении Баргуджин-Тукума //Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. - Новосибирск, 1993. ^' Бертагаев Т.А. Об этимологии слов "Баргуджин, "баргут" и "тукум" //Филология и история монгольских народов, - М,1958. ^^ Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. - Т.1, кн.2, - С,-264. Скрынникова Т.Д. Этнотопоним Баргуджин-Токум // История и куль­ тура народов Центральной Азии, -Улан-Удэ, 1993. ^'^ Казакевич В.А. Современная монгольская топонимика.- Л, 1934. (тр.Монгольской комиссии, №13). ^^ Монгол-орос толь. / Под ред. А.Дувсандэндэва. - МД957. -С.420. ^^ Мельхеев М.Н. Топонимика Бурятии. - Улан-Удэ, 1969. -С. 162. Скрынникова Т.Д.Этнотопоним Баргуджин-Токум. - С.41. ^^ Рашид-ад-Дин. Сборник летописей.- Т.1, кн.2. - С. 121. ^^ Никонов В.А. Этнонимия // Этнонимы, - М.,1970. - С.14-15.

246

^^ Баскаков Н.А, Модели тюркских этнонимов и их типологическая классификация //Ономастика Востока. - М.,1980. - С. 199-200. ^' Чеснов Я.В, О социальной мотивированности древних этнонимов // Этнонимы. - М.,1970. - С.47 Эрдниев У.Э. Об этнониме "калмык" /Историческая этнография: тра­ диции и современность. - Л., 1983, - С.63 ^^ Рыбаков Б.А. Древние русы //СА. - 1953, - XVII. - С.26. ^^ Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. - Т.21. - С.93. ^^ Никонов В.А. Этнонимия. - С, 12-13. ^^ Мельхеев М.Н. Топо- и этнонимические связи в топонимике Восточ­ ной Сибири // ИВСОГО СССР. - Иркутск,1976, - Т.69. - С.128; Он же. Топо-, этно- и антропонимичеокие связи в ономастике //Ономастика Бу­ рятии. - Улан-Удэ. 1976 ^'' Мельхеев М.Н. Топо-, этно- и антропонимичеокие связи в ономастике.

- С.23; См.также: Попов А..И. Географические названия. - М.,1965. С.21-22. ^^ Суперанская А.В. Что такое топонимика? - М.,1985. - С.86. ''^ Мельхеев М.Н. Топонимика Бурятии. - С. 130-131,153-154.163; Суперанокая А.В, Что такое топонимика. -С.92. ^° Монгол-орос толь. - С.649; Черемисов К.М. Бурятско-русский сло­ варь. - М..1973. - С.741. ^' Никонов В.А. Краткий топонимический словарь. - М.,1966, Мурзаевы Э. и В. Словарь местных географических терминов.- К.. 1959. - С. 258. '^ Шостакович В.Б. Историко-этнографическое значение названий рек Сибири //Изв.ВСОРГО. - 1926.- Т. 59. - С. 118-120 ^•^ Мурзаев Э,М. Очерки топонимики. - М.,1974. - С.195. ^"^ Суперанская А.В. Что такое топонимика- С.32,52.

247

ПС

Аристов Н.А. Заметки об этническом составе тюркских племен и на­ родностей и сведения об их численности // ЖС- 1896.- Вып. III-IV С.354. ^^ Попов А.И. Названия народов СССР. - М.,1973. - С.75-76.

77

Нимаев Д.Д. О средневековых хори и баргутах //Этническая история народов 78

Южной Сибири и Центральной Азии. - Новосибирск, 1993. Материалы по истории киргизов и Киргизии. - М.,1973, - Вып.1, С-41

79 80

Бартольд В.В, Сочинения. - М.,1973. - Т.8. - С.47. Цит. по:Окладников А.П, История Якутской АССР. - Т. 1.-С.317-318

^' Бартольд В.В. Сочинения.- М..1973. - Т.11.4.1.- С.497,499 ^^ Окладников А.П. История Якутской АССР, - С.359; Савинов Д.Г. Енисейские кыргызы и курыканы // Проблемы реконструкций в этно­ графии, - Новосибирск, 1984. Санжеев Г.Д. Заметки по этнической истории бурят // Современность и традиционная культура народов Бурятии. - Улан-Уда, 1983. - С. 87-89. ^^ Бартодьд В.В. Сочинения. - М., 1973. - Т. 2. ч. I. - С.97. ^^ Исторические предания и рассказы якутов. - М.; Д.,1960.-Ч. I. - С.

103-104. ^^ Рассадин В.И. Монголо-бурятские заимствования... - С.81, 90. ^^ Серошевский В.Д. Якуты. - СПб., - 1895. - Т. I. - С.248; См. также: Ксенофонтов Г.В. Эллэйада. М.. 1977. - С, 158-161. ^^ См. об этом: Дашибалов Б.Б. Археологические памятники курыкан хори. - С. 157. ^^ БадмаеваР.Д. Бурятский народный костюм. - Улан-Удэ, 1987. - 94-95. ^° Е Лун-ли. История государства киданей.(цидань го чжи). / Перевод с китайского, введение, комментарий и приложения B.C. Таскина. - М., 1979.-С. 15

248

Васильев В.П. История и древности восточной части Средней Азии от X до ХШ века. - СПб., 1659 (ТЗОРАО.-Т. 3-4) 92

Залкинд Е.М. Кидане и их этнические связи. - СЭ - 1948, №1

93

История государства киданей. - С.24

94

Стариков B.C. О литературе киданей //Литературные связи Монголии -

М.,1981. - С.39; См. также: Стариков B.C., Наделяев В.М. Предвари­ тельное сообщение о дешифровке киданьского письма. - М..1964. Лигети Л. Рецензия на кн.: Г.Д.Санжеев. Сравнительная грамматика монгольских языков. - М., 1953. - Т.1.// ВЯ. - 1955. -№5. - С. 138 ^^ Там же.-С. 136, 97

Владимирцов Б.Я. Монгольские литературные языки// Записки ИВАН.- 1931.-Т.1.-С.4-5 по

Лигети Л. Рецензия.-С.139 ^^ Бертагаев Т.А. Монгольские языки//Языки народов СССР. - Л., 1968. Т.5.-С.7. ^^^ Кара Д. Книги монгольских кочевников.- М.,1972, - СЮ. '^'

Будаев

Ц.Б. Лексика

бурятских

диалектов

в

сравнительно-

102 историческом освещении.

- Новосибирск, История государства киданей.

- С.29-30,1978.41. С.88

^^^ История Монгольской Народной Республики. - М., 1983. - Изд. 3-е, перераб. и дополн. - С.118 '°'* Кычанов Е.И. О ранней государственности у киданей// Центральная Азия и соседние территории в средние века. - Новосибирск, 1990. С.23 '^^История государства киданей.- С.505-506; Материалы по дунху. С. 154,186. '°^ Материалы по дунху. - С. 156-157, 163,172,186.

249

1 Г\П

История государства киданей. - С.ЗЮ.

1 АО

Пиков Г.Г. Семейно-брачное право у киданей //Центральная Азия и соседние территории в средние века. - Новосибирск, 1990. - С.29.

109 История государства киданей. -С.ЗЮ *'° История государства киданей. -С.508 ; Материалы по дунху. С. 155. ' " Кычанов Е.И. О ранней государственности у киданей. - СЮ. "^ Возможно лишь проведение параллелей между именами дахэ и дахур (дагур) 11-3

Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники и родословные.

- С.207. ^''^ Кычанов Е.И. О ранней государственности у киданей.-С.Ю "^ Тамже.-С.20. "^Тамже,-С.18-19. Не исключено, что данный обряд носит в себе следы древних тоте­ мистических воззрений, если судить по сюжетам некоторых мифов. Со­ гласно одному из них, "небожитель верхом на белой лошади плыл по реке Ту Ляохэ от горы Ма-юй на восток. Небесная дева в повозке, за­ пряженной серым быком, спускалась вниз по реке Хуан (Шара-Мурэн) из местности Пиндинсунлин. У горы Му-е, при слиянии двух рек, они встретились... У них было восемь сыновей. Впоследствии их потомки постепенно размножились. Они разделились на восемь племен"; См. Пиков Г. Г. Семейно-брачное право у киданей. - С.36. '^^ Кычанов В.И. О ранней государственности у киданей. С.20 "^ История государства киданей. - С.ЗЮ, 507, 508; Материалы по дунху.

-С.155, 157, 189 '^° См. Пэрлээ X. Киданьские города и поселения на территории МНР (Х-нач.ХП в.)// Монгольский археологический сборник.- М., 1962; Он же. Киданьские могильники (по материалам раскопок). // Реферат, жур-

250

нал "Общественные науки за рубежом". - Сер.5.Ист-я., -1983. - № 4. С.187-188. Окладников А.П. Древнее Забайкалье// Быт и искусство русского на­ селения Восточной Сибири. - С.20.

1 99

Ивлиев Д.Д. Погребения киданей// Центральная Азия и соседние тер­ ритории в средние века. - Новосибирск. 1990. ^^^ Материалы по дунху. - С. 189 ^^^ История государства киданей. - С.310, 507, 506; Материалы по дунху.

-С.155, 189.

19S

История государства киданей. - С.310; Материалы по дунху. -С. 157, 189 126 127

Пэрлээ X. Киданьские города.- С.62. История государства киданей. - С.505

'^^ История государства киданей. - С.505 '^^ История государства киданей. - С.508; Материалы по дунху. - С. 155 Кычанов Е.И. Монголы в VI-первой половине ХП в.// Дальний Вос­ ток и соседние территории в средние века. - Новосибирск, 1980. - С. 143 131

Рашид-ад-дин. Сборник летописей. - Т. I, кн. I. - С. 114

132

Судя по примечанию, возможно и несколько другое чтение данного

имени.

I T T

Рашид-ад-дин. Сборник летописей. - Т. I, кн.1. -С. 114. '^"^ Марко Поло. Путешествия. / Перев. со старофранцузского.- М., 1955.

-С. 93.

'•^^ Гумилев Л.Н. Судьба меркитов // Финно-угорские народы и Восток. Тарту, 1975 ^^^ Туголуков В.А. Конные тунгусы (Этническая история и этногенез) // Этногенез и этническая история народов Севера. - М., 1975. - С. 104105.

251

' " Тиваненко А.В. Меркиты в истории Бурятии ХП века // Актуальные проблемы истории Бурятии. - Улан-Удэ, 1990; Он же. Гибель племени меркитов. Улан-Удэ, 1992. - С. 56-58. '^^ Рашид-ад-дин. Сборник летописей.-T.I, кн.1. - С. 116. '^^Taмжe.-С. 116 '"^^ Султанов Т.И. Опыт анализа традиционных списков 92 "племен илатийа" //Средняя Азия в древности и средневековье. - М., 1977. - С. 166167Абдрахманов А.А. Историческая близость тюркских народностей Сибири и казахов на основе этнонимики и топонимики // Происхожде­ ние аборигенов Сибири и их языков. Томск, 1969. ''^'Авляев Г.О. Этнонимы-тотемы в этническом составе калмыков и их параллели у тюркских народов // Этнография и фольклор монгольских народов. - Элиста, 1981. - С. 67; Он же. Происхождение калмыцкого народа/АДД. - М. - Элиста. 1994. - С. 24 '"^^ Румянцев Г.Н. Происхождение хориноких бурят.- С.241-242. "' ^^ Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники и родословные.

-С. 199-201. "'^"^ Рашид-ад-дин. Сборник летописей. - Т. 1, кн.1. - С. 150 '^^ Зориктуев Б.Р. Прибайкалье в середине VI-ХШ вв.- С.51 '^^ См. напр.: Логашова Б.Р. Родо-племенная структура туркмен как ис­ точник по изучению их этнической истории //Историческая динамика расовой и этнической дифференциации населения Азии. - М., 1987. '"^^ Авляев Г.О. Об основных этапах этногенеза калмыков // Историче­ ская динамика... ^'^^Румянцев Г.Н. Происхождение хоринских бурят. - С. 139. Цыдендам­ баев Ц.Б. Бурятские исторические хроники и родословные. - С. 192-193. '"^^ Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники и родослов­ ные. - С .225-226.

252

'^° Зориктуев Б.Р. Прибайкалье в предмонгольское и монгольское время // Цыбиковские чтения. - Улан-Удэ, 1989; Он же. Прибайкалье в середи­ не VI-ХШ вв. - С.55-59. '^^ Санжеев Г.Д. Некоторые вопросы этнонимики. - С.61-64. ^^^ Барадин Б.Б. Бурят-монголы. Краткий исторический очерк оформле­ ния бурят-монгольской народности// Бурятиеведение -1927,- № 3-4. С45. ' " Нимаев Д.Д. О средневековых хори и баргутах. '^"^ Зориктуев Б.Р. Прибайкалье в середине VI-XIII вв. - С.58. '^^ Вайнштейн СИ. Происхождение саянских оленеводов (Проблема эт­ ногенеза тувинцев-тоджинцев и тофаларов) // Этногенез народов Севе­ ра. - М.,1980. - С.83. '^^ Там же. - С.84. ^" Древнетюркский словарь. - Л., 1969. - С.596-597.

158

Зориктуев Б.Р. Прибайкалье в середине VI-ХШ вв., - С.56,58

^^^ Там же. - С.56.

160 т^

Там же. '^' Санжеев Г.Д. Некоторые вопросы этнонимики... - С.61 Данзан Л. Алтан Тобчи./ Перев. и коммент. Н.П.Шастиной. - М..

1973.-С. 185-186. '^^ Рашид-ад-дин. Сборник летописей. - Т. 1, кн. 1. - С. 322. '^^ Там же. С. 160 '^^ Арх. Палладий. Дорожные заметки на пути по Монголии в 1847 и 1859 гг. - СПб.. 1892. - С. 91, СИЗ; Рашид-ад-дин. Сборник летописей. Т.1,кн.1.-С. 161. ^^^ Зориктуев Б.Р. Прибайкалье в середине VI-XIII вв.- СЗЗ. ^^^ Там же.-С 32-33.

253

'^^ Рашид-ад-дин. Сборник летописей. - Т.1, кн.1. - С.78, 152; Т.1, кн.2.С. 10. ^^^ Зориктуев Б.Р. Прибайкалье в середине VI-XIII вв. - С.55-56. Рашид-ад-дин. Сборник летописей. - 1.1, кн.1. - С И 8 '^^ Там же. - С. 121, 150. 151. 156, 322. ^''^ Зориктуев Б.Р. Прибайкалье в середине VI-XIII вв.- С.56-57. '^ Возможность существования, например, урянхайского тумэна (тума­ на) допускал Б.Я.Владимирцов. См. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм. - Л., 1934, - С. 135. ^^'^Отметим, что некоторые якутские исследователи отдавали предпоч­ тение варианту "тумэт" вместо "тумат". См. Ксенофонтов Г.В. Ураангхай-оахалар. -Якутск, 1992. -Т.1, кн.1.-С.411-412 1 ПС

Данзан Л. Алтай тобчи. - С. 356 Зориктуев Б.Р. Прибайкалье в середине VI-ХШ вв. - С.56,59 О том, что тумэты считают себя выходцами из Прибайкалья, мне со­ общил Абида Бодонгутский из г.Хайлара, известный местный краеведисторик. Отметим также, что прибайкальское происхождение монголь­ ских тумэтов не вызывало сомнений у Г.В.Ксенофонтова. См. Ураангхай-сахалар, - Т.1 , кн.1. - С.412.

1 по

Зориктуев Б.Р. Прибайкалье в середине VI-ХШ вв. - С.57. Рашид-ад-дин, Сборник летописей. - Т. 1, кн. 1. - С. 151 ^^Чам же. - Т L KH.2. - С. 178. '^' Сокровенное сказание. - С. 176. Номинханов Ц.Д. 0Q этническом составе донских калмыков // УЗКНИИЯЛИ, - 1969. - Вьш.7; Авляев Т.О. Опыт классификаций кал­ мыцких этнонимов //Этнографические вести. - Элиота, 1973.-№3. - С.

132. '^^ Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники... - С. 198-200.

254

1 ОД

Балдаев СП. Родословные легенды и предания бурят.-Улан-Удэ.

1970, 4.1.-С. 289-305. ^^^См. напр.: Румянцев Г.Н. Происхождение хоринских бурят.- С. 144; Константинов И.В. Происхождение якутского народа и его культуры // Якутия ее соседи в древности. - Якутск, 1974.-С.150-156. 156; Егунов Н.П. Прибайкалье в древности и проблемы происхождения бурятского народа. - Улан-Удэ, 1984. - С.257-258; Нимаев Д.Д. Проблемы этногене­ за бурят. - С. 107-108; Он же. О средневековых хори и баргутах. - С.150158. Зориктуев Б.Р. Прибайкалье в середине VI-ХШ вв. - С.59-71 1 on

Зориктуев Б.Р. Прибайкалье в предмонгольское и монгольское время; Он же. Прибайкалье в середине VI-ХШ вв. - С. 59.

1 ЙЙ

Рашид-ад-дин, Сборник летописей. - Т.1, кн.1,- С. 125.

1 ЙО

Румянцев Г.Н. Баргузинские буряты // Труды Кяхтинского краевед­ ческого музея и Кяхтинского отделения ЕГО. - Улан-Удэ, 1949. - С.3839; Шубин А.С. Краткий очерк этнической истории эвенков Забайкалья (XVII-XX вв.). - Улан-Удэ, 1973. - С. 10-11,16 ^^° Ксенофонтов Г.В. Ураангхай-сахалар. - Т. 1, кн. 1. - С.412 '^' Ионов В.М. Орел по воззрениям якутов. СПб., 1913. - С.1-7; Алексе­ ев Н.А. Ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири. - Ново­ сибирск, 1980.-С. 112 Михайлов Т.М. Из истории бурятского шаманизма (с древнейших времен по ХУШ в.) - Новосибирск, 1980. - С. 158. '^^ Скрьшникова Т.Д. Божества и исполнители обрядов у монголоязычных народов //Сибирь: этносы и культуры (традиционная культура бу­ рят). - Москва - Улан-Удэ, 1998. - Вьш.З. - С. 121

255

'^"^ Сказания бурят, записанные разными собирателями // Записки Вос­ точно-Сибирского отдела РГО по этнографии. - Иркутск, 1890. - Т.1. Вып.2.-С. 112-113. ' ^ Михайлов Т.М. Бурятия в период создания единого Монгольского государства // Актуальные проблемы истории Бурятии. - Улан-Удэ, 1990. - С. 17; Гоголев А.И. Якута (проблемы этногенеза и формирования культуры). -Якутск, 1993. - С. 61. '^^ См. напр.: Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники и родословные. - С. 270-285; Бертагаев Т.А. Об этнонимах бурят и курыкан //Этнонимы. - М., 1970; Он же. Этнолингвистические этюды о пле­ менах Центральной Азии // МИФЦА. - 1976. -Вып. 6. - С. 34, 35, 39; Егунов Н.П. Прибайкалье в древности и проблема происхождения бу­ рятского народа. - Улан-Удэ, 1984.-С. 190-196; Санжеев Г.Д. Заметки по этнической истории бурят // Современность и традиционная культура народов Бурятии, - Улан-Удэ, 1983. - С. 94-108; Он же. Некоторые во­ просы этнонимики...- С.47-49 Нимаев Д.Д. Проблемы этногенеза бурят. - С. 12-20; Зориктуев Б.Р. О происхождении и семантике этнонима бурят. // Монголо-бурятские эт­ нонимы. - Улан-Удэ, 1996 ^^^ Дугаров Д.С. О происхождении этнонима "бурят" // Аборигены Си­ бири: проблемы изучения исчезающих языков и культур. - Новоси­ бирск, 1995. - Т. 1. - Филология. '^^ Зориктуев Б.Р. О происхождении семантики этнонима бурят. С.22-25 ^°° Хамарханов А.З. Бурятия: приключения этнонимов и топонимов// Цыбиковские чтения-7. - Улан-Удэ, 1998. - С. 186. ^°' Банзаров Д. Об ойратах и уйгурах. // Собрание сочинений. Улан-Удэ, 1997. - С. 103. Г.Н. Румянцев, как известно, признавал эту этимологию "явно не удовлетворительной", считая более "правдоподобной" догадку

256

Г.И.Рамстедта (См. там же. - С.210-211). Последний выводил имя ойрат от огуз. (См. его работу: Этимология имени Ойрат// Сборник в честь се­ мидесятилетия Г.Н. Потанина. СПб., 1909. Цнденжапов Ш.Р. Об этнониме "ойрат" и так называемых "лесных народах"// П.И.Кафаров и его вклад в отечественное востоковедение, (к 100-летию со дня смерти) - М.,1979, Цыремпилов В.Б. Об этимологии этнонимов монгол, хори, бурят и ойрат// Монголо-бурятские этнонимы.

- Улан-Удэ,1996. - С.98-100.

203

Такой этимологии придерживается, в частности, В.И.Рассадин ^^^ Баскаков Н.А. О некоторых этнонимах, общих для тюркских и финноугорских народов// Финно-угорские народы и Восток.- Тарту, 1975 Банзаров Д. Об ойратах и уйгурах. - С. 104-105. Эту версию Г.Н.Румянцев назвал "одной из самых неудачных его догадок" См. Древнетюркский словарь. -С.365; Мурзаев Э.М. Тюркские гео­ графические названия. М.,1996.- С. 112. ООП

Зориктуев Б.Р. О происхождении и семантике...- С.25-26.

90й

Эрдниев У.Э. Этнический состав и проблема происхождения калмы­ ков // УЗКНРШЯЛИ.-Сер.ист., вып.5,ч.1. - 1967; Авляев Г.О. Об основ­ ных этапах этногенеза калмыков. ^^^ Рашид-ад-дин. Сборник летописей, -Т.1, кн.1. - С.118-П9. ^'° Сокровенные сказания. Рашид-ад-дин. Сборник летописей, - Т. 1, кн. 1. - С. 119. Лувсан Данзан. Алтай тобчи, - С.29. ^'^ Там ж е . - С . 184,200-246 ^''^ Санжеев Г.Д. Заметки по этнической истории бурят. - С.96-97. ^'^Тамже.-С.98. ^'^ Зориктуев Б.Р. Прибайкалье в середине

VI-XIIIBB.

С.48

^'^ Рашид-ад-дин. Сборник летописей. - Т. 1, кн.1. - С. 166

257

Дугаров Д.С. К проблеме происхождения хонгодоров //Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. - Но­ восибирск, 1993. - С.213-214. Санжеев Г.Д. Заметки по этнической истории бурят. - С.98-100 Калмыцкие историко-литературные памятники в русском переводе. Элиста,19б9.-С.19. ^^' Миллер Г.Ф. История Сибири. - Л,1937.- Т. 1. - С. 179 Банзаров Д, Собрание сочинений. - С. 103. Зориктуев Б.Р. Монголо-бурятские этнонимы. - С.24.

994

См. Хамарханов А.З. О культуре и быте монгольских народов в труде Н.Витсена "Северная и Восточная Тартария // Культурно-бытовые тра­ диции бурят и монголов. - Улан-Удэ, 1988.

99S

Идее И., Брандт А. Записки о русском посольстве в Китай. М..1967. С.140. ^^^ Цит. по: Туголуков В.А. Межэтнические связи и культура приангарских эвенков в

XVII-XVIIIBB-,

//Проблемы этногенеза и. этнической ис­

тории аборигенов Сибири. - Кемерово, 1986, - С. 149 К главе III ' История Монгольской Народной Республики. - С. 137-141 Сборник документов по истории Бурятии. XVII. Выпуск I - УланУдэ,1960.-С.12-13 ^Тамже-С.14-15. '* Сборник документов по истории Бурятии. - С. 16,18,19,20,22,26. ^Тамже-С.18 ^ Там же. - С. 20. '' Окладников А.И. Очерки из истории западных бурят-монголов / XVIIХУ111вв.).-Л.1937.-С. 53. ^ Сборник документов... - С. 28-30

258

^ Сборник документов... - С. 27. Серебренников И.И. Покорение и первоначальное заселение Иркут­ ской губернии. Иркутск, 1915.-С.25-27. Александров В.А. Русское население Сибири. XVII - нач. XVIII в- М.

1964.-С. 51-52. Окладников А.П. История и культура Бурятии. - Улан-Удэ, 1976. - С.

112-113. Сборник документов,... - С. 45 Там же. - С. 38 ^^ Там же. - С. 38 '^ Сборник документов.... - С. 41-42 '^ Там же.- С. 109-112 I7

Сборник документов... - С. 118-120 Залкинд Е.М. Присоединение Бурятии к России. - Улан-Удэ, 1958. - С.

48-49. '^ Подробнее об этом см.: Токарев С.А. Расселение бурятских племен в XVII в. // ЗГИЯЛИ. - 1939. - Вып. I; Залкинд Е.М. Указ.работа. " С. 6075. ^° Чимитдоржиев Ш.Б. Ундур-гэгэн и монголо-русские отношения в конце

ХУП в.// Монголоведные

исследования. - Улан-Удэ,

1997.-

Вып. 2. - С. 77. Сборник документов по истории Бурятии. - С. 38. ^^ См. напр.: Румянцев Г.Н. Баргузинские буряты // Тр. Кяхтинского краеведческого музея. - Улан-Удэ, 1949. - Т. 16, вып. I; Он же. Родоплеменной состав верхоленских бурят // ЗБМНИИК. -Вып ХП, ХУ; Он же. Нредания о происхождении аларских бурят // Этнографический сбор­ ник. - Улан-Удэ, 1961. - Вып. 2. Он же. Селенгинские буряты // МИФЦА. - 1965. - Вып. 2.; Он же. Идинские буряты (родоплеменной со­ став) // Этнографический сборник. -Улан-Удэ, 1969. - Вып. 5.; Он же.

259

Происхождение хоринских бурят. - Улан-Удэ, 1962.; Токарев С.А. Рас­ селение бурятских племен в ХУП в. // ЗБМНИИЯЛИ - 1939. Вып. I.; Долгих Б.О. Некоторые вопросы древней истории западных бурят // КСИЭ.- 1952. - Вып.ХУШ. Он же. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII веке -М., 1960; Цыдендамбаев Ц.Б, Бурятские историче­ ские хроники и родословные. - Улан-Удэ, 1972.; Балдаев СП. Родослов­ ные легенды и предания бурят. - Улан-Удэ, 1970. - Ч. I. Нимаев Д.Д. Проблемы этногенеза бурят. - Новосибирск, 1988 - С. 89133; Он же. О средневековых хори и баргутах // Этническая история на­ родов Южной Сибири и Центральной Азии,- Новосибирск, 1993; Он же. Этимологические заметки (, по материалам тюрко-монгольской этнони­ мии) - Улан-Удэ, 1996. ^"^ Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники и родословные.

- С. 283. ^^ Там же. - С. 284. ^^ Считаем возможным указать, что слово "соболь" в монгольских язы­ ках произносится скорее как булган. ^^ Санжеев Г.Д. Заметки по этнической истории бурят // Современность и традиционная культура народов Бурятии. - Улан-Удэ, 1983. - С. 82-86. ^^ Цит. по: Петров К.И. К истории движения киргизов на Тянь-Шане и их взаимоотношений с ойратами в ХШ-XV вв. - Фрунзе, 1961. - С. 42. ^^ Петров К.И. Очерки феодальных отношений у киргизов

BXV-XVIII

вв.

- Фрунзе, 1961. - С. 137. Там же. - С. 139. ^° Там же.-С. 139. ^' Насколько известно, подобную трактовку термина поддерживает большинство современных бурятоведов. ^^ Егунов Н.П. Бурятия до присоединения к России. - Улан-Удэ, 1990. С. 100-101.

260

^^ Материалы по истории киргизов и Киргизии. - М., 1973.-Вып. I, - С.

208. См. напр: Аристов Н.А. Опыт выяснения этнического состава киргизказахов Большой орды и каракиргизов //ЯС. - 1894. -Вып. Ш-IV. - С. 43. Зориктуев Б,Р. О происхождении и семантике этнонима булагат //Вопросы социально-экономического и культурного развития общест­ ва: исторический опыт и современность. - Улан-Удэ 1989; Он же. Об эт­ ническом составе населения Западного Забайкалья и Предбайкалъя во второй половине I - первой половине П тысячелетия н.э. //Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. - Новосибирск, 1993.-С. 125-128. Дугаров Д.С. К проблеме происхождения хонгодоров // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. -Новосибирск.

1993.-С. 211 Гоголев А.И. Якуты. Проблемы этногенеза и формирования культуры.

-Якутск, 1993.-С. 113-114 то

Ермолова Н.М. Лошади из могильника Уоть-Талькина //МИФЦА 1965. - Вып. 2. См. напр. Балдаев СП. Родословные легенды и предания бурят. "^^ Румянцев Г.Н. Летопись рода Согол // Сборник трудов но филологии, - Улан-Удэ. 1949. - Вып. П. - С. 144, 147; Буряадай туухэ бэшэгууд. Улан-Удэ, 1998. - Вып. П, - С. 67-69. "*' См. Сборник документов по истории Бурятии. - С. 52.; Токарев С.А. Расселение бурятских племен в ХУП в. - С. 105. '^^ Мурзаев Э.М. Очерки топонимики. - М., 1974. - С. 250; Он же. Тюрк­ ские географические названия. - М., 1996. - С. 109. "^^ Бернштам А.Н, Очерки истории гуннов. - Л., 1951. - С. 224. '^'^ Древнетюркский словарь. - С. 108.

261

Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники и родословные.

-С. 285.

46

47

Дугаров Д.С. К проблеме происхождения хонгодоров. - С.211 Дугаров Д.С. К проблеме происхождения хонгодоров -С.213-215.

48

Токарев С.А, Расселение бурятских племен...- С.115;Долгих Б.О. Родо­ вой и племенной состав... - С.216. Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники... -С.251-252. ^° Рашид-ад-дин. Сборник летописей. - Т.1,кн,1. - С. 161 ^' Румянцев Г.Н. Идинские буряты. - С.82. " Там же. - С. 83 " Идее И. и Бранд А. Записки о русском посольстве в Китай (16921695).-М.,1967.-С.140? Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники... С.525

54 55

Рассадин В.И. Очерки по исторической фонетике бурятского языка" -

М.,1982; Бураев И.Д. Становление звукового строя бурятского языка. Новосибирск, 1987. - С.65-72 ^ Подробнее об этом см.:Цыдендамбаев Ц.Б. Заметки об этнитческих и языковых контактах бурят и эвенков //Языки и фольклор народов Севе­ ра. - Новосибирск, 1981; Нимаев Д.Д. О роли тунгусского компонента в этногенезе бурят// Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века, - Новосибирск, 1989 " Санжеев Г.Д. Некоторые вопросы этнонимики... - С.49-50. ^^ Сокровенное сказание. - С.116; Рашид-ад-дин. Сборник летописей, Т.1,кн.1,-С.1б5 ^^ Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники...- С.288 ^° Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники...С.261 ^' Сухбаатар Г. Сяньби, - Улаанбаатар.1971. - С.50-52.

262

Румянцев Г.Н. Предания о происхождении аларских бурят, - С. 117; См. также: История Бурят-Монгольской АССР. - Улан-Удэ, 1954. - Т.1. С.58. Румянцев Г.Н. Предания..,- С.118. ^'^ Чимитдоржиев Ш.Б. Откуда ро дом хонгодоры? // Монголоведные ис­ следования. - Улан-Удэ, 1996. - Вып.1. - С.65. ^^ Герасимова К.М, Культ обо как дополнительный материал для изуче­ ния этнических процессов в Бурятии// Этнографичеокий сборник. Улан-Удэ. 1969.- Вып.5. - 0.111-124, Цыдендамбаев Ц.Б. Этническое прошлое закаменских бурят по данным их исторических легенд// Крае­ ведение Бурятии, - Улан-Удэ, 1979, - С. 155-156. ^^ Цыдендамбаев Ц.Б. Этническое прошлое... ^^ Зимин Ж.А. К вопросу о выходе хонгодоровских родов ид Монголии и их расселение в Алари //Этнические и иоторико-культурные связи монгольских народов. - Улан-Удэ, 1983; Он же. Аларские хонгодоры. Иркутск. 1996; Егунов Н.П, Бурятия до присоединения к России, - С.151161. ^^ Дугаров Д.С. К проблеме происхождения хонгодоров... С.211 ^^ Там же. ^° Там же. - С.208.233, ^' Доржи Банзаров. Собрание сочинений. - Улан-Удэ. 1997. -С. 106-117 ^^ Клюкин И. Древнейшая монгольская надпись на хархираском ("Чингисовом") камне //Тр. Дальневосточного ин-та. - Владивосток 1927. Сер.6., №5 ^^ с Галданова Г.Р.

Закаменские буряты. Историко-этнографические

очерки (Вторая половина XIX - первая воловина XX в.). - Новосибирск 1992. - СП; Она же. Хонгодоры - хонгирады? //Монголо-бурятские эт­ нонимы. - Улан-Удэ. 1996.

263

74

Цыденжапов Ш.Р. Тайна Чингис-хана. - Улан-Удэ, 1992, -С. 33 ^^Тамже.-С.31-33. Амгархаеа А. Единство из глубины тысячелетий (хонгодоры-это хонгирады)// Буряад унэн, 1999, II марта.

77

Галданова Г.Р. Закаменские буряты. - С. 11-12.

78

Долгих Б.О. Родовой и племенной состав.,. - С.300 Галданова Г.Р. Закаменские буряты. - С, 12 ^^ Зимин Ж.А. Аларские хоигодоры. - СП. Балдаев СП. Бурят арадай аман зохёйлой туубэри (Устное народно­ поэтическое творчество бурят). - Улан-Удэ, I960.- С. 322-323. ^^ Балдаев СП. Убранное. - Улан-Удэ. 1961. - С.81.

84

Долгих Б.О. Родовой и племенной состав... - С.300-301 Галданова Г.Р. Закаменские буряты. - С12-14

^^ Нимаев Д.Д. Проблемы этногенеза бурят. - С, 107-112. ^^ Токарев СА. Расселение бурятских племен... - СП8-123; Залкинд Е.М. Присоединение Бурятии к России. - С. 134-135; Долгих В.О" Родо­ вой и племенной совтав... - С.327-334; Румянцев Г.Н. Происхождение хоринских бурят. - С. 183-187,223-226; Цыдемдамбаев Ц.Б, Бурятские исторические хроники... - С. 51,53,58, 63-65. ^^ Сборник документов по истории Бурятии. - С. 110-112. ^^ Долгих Б.О. Родовой и племенной состав... - 212. ^^ Окладников А.П. Очерки из истории западных бурят-монголов. - Л., 1937.-С44. ^° Цыдемдамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники...С 128 ^' Долгих Б.О. Родовой и племенной состав... - СЗ15-316. ^^ Шубин А.С. Краткий очерк этнической истории эвенков Забайкалья (XVn-XX вв.). - Улан-Удэ. 1973. - С.9-10.

264

Востриков A.M. Поппе Н.Н. Летопись баргузинских бурят. Тексты и исследования, - М.; Л.. 1935. - СЮ. ^'^ Шубин А.О. Краткий очерк... - С И . ^^ Неупокоев В. Большой шаман-кындыгыр (из преданий северо­ байкальских тунгусов) //ЖБ. - 1926. - № 4/6. -С.30. ^^ Тихонова Е.Л. Русские предания об исчезнувших народах Забайкалья //Проблемы традиционной культуры народов Байкальского региона. Улан-Удэ, 1999. Румянцев Г.Н. Происхождение хоринских бурят. -С.206,216 ^^ Меньшиков П.Н. Краткий исторический очерк Маньчжурии //Вестник Азии. - 1917. - № 2 (48); Кормазов В.А, Барга. - Харбим. 1928. - С.45. ^^ Галзут Тубшинима, Исследования по истории баргутов. - Х?хэ-Хото, 1983. - С.69. (Перевод со старомонгольского М.П.Хомовова. '^° Румянцев Г.Н. Баргузинские летописи. - Улан-Удэ, 1956, .53. '°' Серебренников И.И. Покорение л первоначальное заселение. С. 2537. '°^ Долгих Б.О. Родовой и племенной состав.,. - С.315} Румянцев Г.Н. Селенгинские буряты. - С. 90-91. Баргузинские буряты. - С. 51 '^'^ Токарев СА. Расселение бурятских племен... - С. 110-111 Долгих Б.О. Родовой и племенной состав...- С. 299-301. '°^ Цыдендамбаев Ц.Б. Новое в работе диалектологов

Бурятии

//Исследование бурятских и русских говоров. - Улан-Удэ, 1977, С 5 . '°^ Долгих Б.О. Родовой и племенной состав...- С. 301-303. "^^ Галданова Г.Р. Закамеские буряты. - С. 24-25 ^^^ Будаев Ц.Б. Лексика бурятских диалектов в сравнитель ноисторическом освещении. - Новосибирск, 1978. - С.23;Рассадин В.И., Присаянская группа бурятских говоров. - Улан-Удэ, 1996. - С. 8-10.; Бу-

265

раев И.Д. Проблемы классификации бурятских диалектов //Проблемы бурятской диалектологии. -Улан-Удэ, 1996. - С. 14. '^^ Долгих Б.О. Родовой и племенной состав...- М., 1960. С. 615-617. "*^ Патканов С. Статистические данные, показывавшие племенной со­ став населения Сибири, язык и роды инородцев (на основании данных специальной разработки материала переписи 1897 г)1 Сводные таблицы и краткие выводы. - СПб., 1912. - Т.1.- С.2-8. ' " Патканов С. Статистические данные... - С. 153. Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российского госу­ дарства.- СПб., 1788. - Ч. 3, полов, первая. -С. 330-331. Георги И. Описание всех в Российском государстве обитающих на­ родов. - СПб.,1779, - Т. 3, - С. 42, 46. '''^ Бромлей Ю.В. Современные проблемы этнографии. М.1981- С. 257273. ''^

Всесоюзная перепись населения 1926r.-T.VI. Сибирские край,

БМАССР.-М.,1928.-С.346. "^ Долгих Б.О. Родовой и племенной состав... - С. 298-299. Андрианов А.В. Путешествие на Алтай и за Саяны, совершенное в 1881 г.// Записки ИРГО по общей географии. - СПБ., 1888. -Т. XI. - С.

338-339; Африканов A.M. Урянхайская земля и ее обитатели // Известия ВСОРГО. 1890. - T.XXI, № 5. - С. 34-59; Горощенко К. Сойоты // Рус­ ский антропологический журнал. 1902. - № 2. - С. 62-73. '^^ Татаринцев Б.И. О происхождении этнонима "саян" и его носителей // Проблемы истории Тувы. - Кызыл, 1984. "^ Сборник документов по истории Бурятии. ХУП век. - Улан-Удэ.

1960.-С. 10, 12. Потапов Л.П. Очерки народного быта тувинцев. - М., 1960. - С. 26. '^' Долгих Б.О. Родовой и племенной состав... - С. 295;

266

Африканов A.M. Урянхайская земля. - С. 3. ' ^ Всесоюзная перепись населения 1926 - Т. VI,- С. 346 '^'^ Рассадин В.И. Присаянская группа бурятских говоров.- С. 17 Петри Б.Э. Этнографические исследования среди малых народов Восточных Саян (предварительные данные). - Иркутск, 1927. Нефедьев Е., Гергесов Е. Окинские сойоты.- ЖБ,1929. №б. Нефедьев Е., Гергесов Е. Окинские сойоты. - С.38; Полтараднев П.Г. Тункинские сойоты.- ЖБ, 1929. №1-2; Дугаров Б.С. О происхождении окинских бурят // Этнические и историко-культурные связи монголь­ ских народов.- Улан-Удэ, 1983. - С.97-98; Рассадин В. И. Присаянская группа бурятских говоров. - С. 16. Петри Б.Э. Этнографические исследования. - С. 19 Нефедьев Е., Гергесов Е. Окинские сойоты. - С. 38; Полтараднев П.Г. Тункинские сойоты. - С. 126. '^'^ См. данные V ревизии (1795-97 гг.) по: Асалханов И.А. Влияние вхождения Бурятии в состав России и хозяйственное и общественное развитие бурят //ТБК1ШИ. - 1959. - Вып. I. Патканов С.К. Статистические данные... - T.I; Т.Ш. Иркутская губер­ ния. Забайкальская, Амурская, Якутская, Приморская обл. и о.Сахалин. СПб., 1912. Михайлов Т.Н. Религии в этнической истории бурят (XVH -начало XX в.) // Этническая история и культурно-бытовые традиции в Бурятии.

-Улан-Удэ, 1984.-С. 38-40. Щапов А.П. Собрание сочинений. Дополнит, том к изданию 19051908 гг. - Иркутск. 1937. - С. 115. '^"^ Покшишевский В.В. Заселение Сибири. - Иркутск, 1951.- С.З '^^Серебренников И.И. Буряты, их хозяйственный быт и земле­ пользование. - Верхнеудинск, 1925. - С. 214.

267

Хрестоматия по истории Бурятии: Документы и материалы с древ­ нейших времен до 1917 г. - Улан-Удэ, 1986. - С. 61-62. Там же. - С. 76; Серебренников И.И. Буряты, их хозяйственный быт...

- С. 215 и далее.

1 ЧЯ

Современные этнические процессы в СССР.-М., 1977.- С.64 '^^ История Сибири. Л., 1968. - Т. 2. - С. 504 ' ^ Хрестоматия по истории Бурятии. - С. 91 '''Там же.-С. 106 '''^ Гирченко В.П. К истории бурят-монголов - хоринцев первой полови­ ны XIX века. - Зерхнеудинск, 1928. - С. 7. ^^^ Декабристы о Бурятии. - Улан-Удэ, 1975. - С. 59. '"*'' См.: Асалханов И.А. Хозяйственное и обш;ественное развитие бурят после вхождения Бурятии в состав России. - С. 27.

145 Сборник документов по истории Бурятии. - С. 14-15 ''^^ирченко В.П. К истории бурят-монгол ов-хоринцев первой половины XIX в. - Верхнеудинск, 1928. - С. I. '''^ Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. - М.,1983. - С.212-214. ''Чамже.-С.286-287. '"'^ См. Свод этнографических понятий и терминов. Этнографические субдисциплины. Школы и направления. Методы. - М., 1988. - С.49. ^' *^ Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. - С. 177 '^' Токарев С.А. О происхождении бурятского народа. -СЭ. - 1953. №2.-С.46 '^^ Долгих Б.О. Некоторые данные к истории образования бурятского народа. - СЭ. - №1. - С.62; Он же. Некоторые ошибочные положения в вопросе об образовании бурятского народа. - СЭ. - 1954. - №1; Залкинд Е.М. Присоединение Бурятии к России. - С.150-151. '^^ Никонов В.А. Этнонимия // Этнонимы. -М., 1970. - С.13.

268

'^"^ Михайлов Т.М. Религии в этнической истории бурят, - С.34. '^^ Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. - С.284-285.

269

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Абдрахманов

А.А. Историческая

близость тюркских

народностей

Сибири и казахов на основе этнонимики и топонимики // Происхождение аборигенов Сибири и их языков. Томск, 1969. - С. 11-14.

2. Абетеков А.К. О погребении собаки в усуньском кургане в Чуйской долине//КСИА,- 1978.-Вып. 154.- С.59-65.

3. Авляев Г.О. Об основных этапах этногенеза калмыков // Историческая динамика расовой и этнической дифференциации населения Азии. - М.: Наука,1987.-С.108-116.

4. Авляев

Г.О.

Опыт

классификаций

калмыцких

этнонимов

//

Этнографические вести. - Элиста, 1973.- №3.

5. Авляев Г.О. Происхождение калмыцкого народа: Автореф. дисс.докт. ист. наук. - М. - Элиста. 1994.- 32 с.

6. Авляев Г.О. Этнонимы-тотемы в этническом составе калмыков и их параллели у тюркских народов // Этнография и фольклор монгольских народов. - Элиста, 1981.- С. 62-71.

7. Аксенов Н.П. Многослойный археологический памятник Макарово-П // Древняя история народов юга Восточной Сибири. - Иркутск. 1974. С.91-126.

8. Александров В.А. Русское население Сибири. XVII - нач. XVIII в. - М.: Наука, 1964.-299 с.

9. Алексеев В.П. Гохман И.И. Антропология Азиатской части СССР. - М.: Наука, 1984.-208 с. Ю.Алексеев В.П. Историческая антропология и этногенез. - М.: Наука, 1989.-445с. П.Алексеев В.П. Новые данные о европеоидной расе в Центральной Азии // Бронзовый и железный век Сибири. - Новосибирск, 1974. - С.370-390.

270

12. Алексеев В.П., Гохман И.И., Тумэн Д. Краткий очерк палеоантропологии Центральной Азии (каменный век - эпоха раннего железа) //Археология, этнография и антропология Монголии. ~ Новосибирск, 1987. - С. 208240.

1 З.Алексеев В.П., Мамонова Н.Н. К палеоантропологии эпохи неолита верховьев Лены //СЭ. - 1979. - № 5. - С. 49-63.

14.Алексеев Н.А. Ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири. Новосибирск: Наука, 1980. -216с.

15.Ангархаев А. Единство из глубины тысячелетий

(хонгодоры-это

хонгирады) // Буряад унэн. - 1999. - 11 марта.

16.Андрианов А.В. Путешествие на Алтай и за Саяны, совершенное в 1881 г.// Зап. ИРГО по общей географии. - СПб., 1888. - T.XI. - С. 147-444.

17.Антонов Н.К. Материалы по исторической лексике якутского языка. Якутск: Якут. кн. изд-во, 1971. - 175с.

18.Аристов Н.А. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численности //ЖС- 1896. ~ С.277-456.

19.Асалханов И.А. Хозяйственное и общественное развитие бурят после вхождения Бурятии в состав России // Улан-Удэ, 1985. - С.

20.Асеев И.В. Прибайкалье в средние века. - Новосибирск: Наука, 1980. 151 с.

21.Асеев И.В., Кириллов И. И., Ковычев Е.В. Кочевники Забайкалья в эпоху средневековья. - Новосибирск: Наука, 1984. - 201 с : ил.

22.Афанасьева Г.М., Симченко Ю.Б. О брачных системах автохтонных народов Северной Азии //СЭ.- 1981. - С.39-52.

23.Африканов A.M. Урянхайская земля и ее обитатели // Изв. ВСОРГО.

1890.-Т.ХХ1,№5.-С. 34-59.

24.Бадмаева Р.Д. Бурятский народный костюм. - Улан-Удэ: Бурят, кн. издво, 1987.-142с.

271

25.Балдаев СП. Бурят арадай аман зохёолой туубэри (Устное народно­ поэтическое творчество бурят). - Улаан-Удэ: Буряад. ном. хэблэл, 1960. 409 н.

26.Балдаев СП. Избранное. - Улан-Удэ: Бурят. Кн. изд-во, 1961. - 255 с.

27.Балдаев СП. Родословные легенды и предания бурят. Ч. 1: Булагаты и эхириты. - Улан-Удэ: Бурят. Кн. изд-во, 1970. - 363 с.

28.Балданжапов П.Б. Altan Tobci. Монгольская летопись XVIII в. - УланУдэ, 1971.-416 с.

29.Банзаров Д. Об ойратах и уйгурах // Собр.соч. - Улан-Удэ, 1997. - С102105. ЗО.Барадин Б.Б. Бурят-монголы. Краткий исторический очерк оформления бурят-монгольской народности. // Бурятиеведение - 1927. - С.39-52.

31.Бартольд В.В. Сочинения.

Т.5: Работы по истории и филологии

тюркских и монгольских народов. - М.: Наука, 1968. - 758 с.

32.Басаева К.Д. Традиционное бурятское жилище и его членение // Этни­ ческая история и культурно-бытовые традиции в Бурятии. - Улан-Удэ.

1984.-С109-124.

33.Баскаков Н.А. Модели тюркских этнонимов и их типологическая классификация //Ономастика Востока. - М.,1980. - С. 199-207.

34.Баскаков Н.А. О некоторых этнонимах, общих для тюркских и финноугорских

народов

//Финно-угорские

народы

и

Восток.

-

Тарту,1975.-С5-7.

35,Баяр Д. Прически монголов в XIII-XV вв. // Из истории хозяйства и материальной культуры тюрко-монгольских народов. - Новосибирск, 1993.-С.13-124. Зб.Бернштам А.Н. Заметки по этногенезу народов Северной Азии // СЭ. 1947.-№2.-С60-66.

37.Бернштам А.Н. Очерки истории гуннов. - Л., 1951. - 256 с.

272

38.Бертагаев Т.А. Монгольские языки. // Языки народов СССР. Т. 5.- Л., 1968.-С. 7-12.

39.Бертагаев Т.А. Об этимологии слов "Баргуджин, "баргут" и "тукум" // Филология и история монгольских народов - М., 1958. - С. 173-174.

40.Бертагаев Т.А. Об этнонимах бурят и курыкан // Этнонимы. - М., 1970.С.130-132.

41.БИЛЭГТ Д. Гипотеза о времени ухода монголов в Эргунэ-кун. // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск, 1993.-С.106-112.

42.Бира Ш. Монгольская историография ХШ - XVH вв. - М.: Наука,1978. 320 с.

43.Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена: В 3-х т. - М.-Л.: Изд-во АН СССР. T.I., 1950. - 380 с ; Т.П., 1950.-323 с.

44.Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. - М.: Наука, 1983. - 412 с.

45.Бромлей Ю.В. Современные проблемы этнографии. - М.: Наука, 1981. 390 с.

46.Будаев Ц.Б. Лексика бурятских диалектов в сравнительно-историческом освещении. -Новосибирск: Наука, 1978. - 300 с.

47.Бураев A.M. Хунну, население культуры плиточных могил и их средневековые наследники (краниологический очерк) // 100 лет гуннской археологии. Номадизм: прошлое, настоящее в глобальном контексте и исторической перспективе.,.-Улан-Удэ. 1996.- С.12-13.

48.Бураев И.Д. Проблемы классификации бурятских диалектов // Проблемы бурятской диалектологии. -Улан-Удэ, 1996. - С.3-16.

49.Бураев

И.Д. Становление

звукового

строя

Новосибирск : Наука, 1987. - 184 с.

50.Бурятские летописи. Улан-Удэ, 1995. - 198 с.

бурятского

языка.

-

273

51.Вайнштейн СИ. Проблема происхождения и формирования ХКТ кочевых скотоводов умеренного пояса Евразии. - М.,1973. - 12 с.

52.Вайнштейн СИ. Происхождение и историческая этнография тувинского народа: Автореф. дисс... докт. ист. наук. - М.,1969.

53.Вайнштейн

СИ.

Происхождение

саянских оленеводов

(Проблема

этногенеза тувинцев-тоджинцев и тофаларов) // Этногенез народов Севера.-М., 1980.-С68-88.

54.Вайнштейн СИ. Раскопки могильника Кокэль в 1962 г. (Погребения Казылганской

и

Сыын-Чюрекской

культур)

//

Тр.

Тувинской

комплексной археолого-этнографической экспедиции. - Л.. 1970. Вып.З. - С.7-79.

55.Вайнштейн СИ., Крюков М.В. Об облике древних тюрков // ТС. - М., 1966.-С.177-187.

56.Василевич Г.М. Эвенки. - Л.: Наука,1969. - 304 с.

57.Васильев

В.И.

Проблемы

формирования

северосамодийских

народностей. - М.: Наука, 1979. - 243 с.

58.Васильев В.П. История и древности восточной части Средней Азии от X до XIII века. - СПб., 1859.

59.Викторова Л.Л. Монголы. Происхождение народа и истории культуры. М.:Наука,1980.-224с. бО.Владимирцов Б.Я. Монгольские литературные языки // Зап. ИВАН. 1931.-Т.1.

61.Владимирцов Б.Я. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм. - Л.: Изд-во АН СССР, 1934. - 223 с.

62.Волков В.В. Бронзовый и ранний железный век Северной Монголии. Улан-Батор, 1967. - 147 с.

63.Волков В.В. Оленные камни Монголии.-Улан-Батор, 1981.- 254 с.

274

64.Волков В.В. Улангомский могильник и некоторые вопросы этнической истории монголов //Роль кочевых народов в цивилизации Центральной Азии.- Улан-Батор, 1974. - С.69-72.

65.Востриков А.И. Поппе Н.Н. Летопись баргузинских бурят. Тексты и исследования. - М.-Л., 1935. - 76 с. - (Тр. / Ин-т востоковедения. Т. 8). бб.Галданова Г.Р. Закаменские буряты. Историко-этнографические очерки (Вторая половина XIX - первая воловина XX в.). - Новосибирск: Наука, 1992.-183 с. б7.Галданова Г.Р. Хонгодоры - хонгирады? //Монголо-бурятские этнонимы.

-Улан-Удэ. 1996. - С.83-92.

68.Гемуев И.Н. Семья у селькупов (Х1Х-начало ХХв.) - Новосибирск : Наука,1984.-156с.

69.Георги И. Описание всех в Российском государстве обитающих народов.

-СПб.,1779.-Ч.З.-376с.

70.Герасимова К.М. Культ обо как дополнительный материал для изучения этнических процессов в Бурятии // Этнографичеокий сборник. - УланУдэ,1969.-С.105-144.

71.Гирченко В.П. К истории бурят-монголов-хоринцев первой половины XIX в. - Верхнеудинск : Буручкум и БМНО им. Д.Банзарова. - 1928. - 19 с.

72.Гоголев А.И. Историческая этнография якутов: Вопросы происхождения якутов. - Якутск, 1986. - 200 с.

73,Гоголев А.И. Якуты: Проблемы этногенеза и формирования культуры. Якутск: Изд-во ЯГУ, 1993. - 200 с : ил.

74.Гонгор Д. Халх товчоон. - Улаанбаатар, 1970. - 339 х.

75.Горощенко К. Сойоты // Рус.антропол.журн. -1901. - №2. - С.62-73.

76.Гохман И.И. Антропологические материалы из плиточных могил Забайкалья. // Сб. МАЭ, 1958. - T.XVII. - С.428-443.

275

77.Гохман И.И. К вопросу об антропологических особенностях древних скотоводов Забайкалья. // СЭ. - 1967. - №6. - С.95-99.

78.Гохман И.И. Материалы по антропологии древнего населения низовьев Селенги. // КСИЭ. - 1954.- Вып.ХХ. - С.58-67.

79.Гохман И.И. Происхождение центральноазитской расы в свете новых палеоантропологических

материалов

//

Исследования

по

палеоантропологии и краниологии СССР. - Л.,1980. - С.5-34.

80.Грач А.Д. Хронологические и этнокультурные границы древнетюркского времени. // ТС. - М., 1966. - С.188-193.

81.Гришин Ю.С. Памятники неолита, бронзового и раннего железного века лесостепного Забайкалья, - М.: Наука, 1981. - 202 с.

82.Гумилев Л.Н. Судьба меркитов. // Финно-угорские народы и Восток. Тарту, 1975.-С.22-23.

83.Гумилев Л.Н. Хунну. Срединная Азия в древние времена. - М.: Наука, 1960.-291 с.

84.Гурулев С.А. Что в имени твоем, Байкал? - Новосибирск: Наука, 1991. 168 с.

85.Давыдова А.В. Иволгинский комплекс - памятник хунну в Забайкалье. Л:Изд-воЛГУ, 1985.-111с.

86.Давыдова А.В. Новые данные об Иволгинском городище. //ТБКНИИ.1960.-Вьш.З.-С.143-165.

87.Данзан Л. Алтай Тобчи. / Перев. и коммент. Н.П.Шастиной. - М.: Наука, 1973.-439 с.

88.Данилов СВ. Жертвоприношения животных в погребальных обрядах монгольских племен Забайкалья. // Древнее Забайкалье и его культурные связи. - Новосибирск, 1985. - С.86-90.

89.Данилов СВ., Коновалов П.Б. Новые материалы о курганах-керексурах Забайкалья и Монголии //Памятники эпохи палеометалла в Забайкалье. Улан-Удэ, 1988.-С.61-79.

276

90.Дашибалов Б.Б. Археологические памятники курыкан и хори. - УланУдэ, 1995.-190 с.

91.Дашибалов

Б.Б.

Погребальные

памятники

и

обряды

позднего

средневековья Прибайкалья как источник по этногенезу бурят // Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века. Новосибирск, 1989. - С.62-70.

92.Дебец

Г.Ф.

Могильник

железного

периода

у

с.Зарубино.

//

Бурятиеведение. - 1926. - №2. - С. 14-16.

93.Диков Н.Н. Бронзовый век Забайкалья. - Улан-Удэ, 1958. - 106 с.

94.Долгих Б.О. Некоторые данные к истории образования бурятского народа. // СЭ - 1953. - №1. - С.38-63.

95.Долгих Б.О. Некоторые ошибочные положения в вопросе об образовании бурятского народа. // СЭ. - 1954.- С.57-62.

96.Долгих Б.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. - М.: Изд-во АН СССР, 1960. - 721 с.

97.Долгих В.О. Некоторые вопросы древней истории западных бурят //КСИЭ. - 1953. - Вып. XVIII. - С.39-46.

98.Древнетюркский словарь. - Л.: Наука, 1969. - 676 с.

99.Дугаров Б.С. О происхождении окинских бурят. // Этнические и историко-культурные связи монгольских народов. - Улан-Удэ, 1983. С.90-101.

100. Дугаров Д.С. Исторические корни белого шаманства. - М.: Наука, 1991.-297 с.

101. Дугаров Д.С. К проблеме происхождения хонгодоров // Этническая история

народов

Южной

Сибири и Центральной

Азии. - Но­

восибирск, 1993. - С.207-234.

102. Дугаров Д.С. Лебедь в орнаменте женского костюма тюркомонгольских народов. // СЭ. - 1983. - №5. - С. 104-113.

277

103. Дугаров Д.С. О происхождении этнонима "бурят" // Аборигены Сибири:

проблемы

изучения

исчезающих

языков

и

культур.

-

Новосибирск, 1995. - Т.1: Филология. - С.94-96.

104. Дульзон А.П. Древние топонимы Южной Сибири индоевропейского происхождения // Топонимика Востока. - М., 1964. - С. 14-17.

105. Е Лун-ли. История государства киданей. (Цидань го чжи) / Перев. с китайского, введ., коммент. В.С.Таскина. - М.: Наука, 1979. - 607 с.

106. Егунов Н.П. Бурятия до присоединения к России. - Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1990.-174 с.

107. Егунов Н.П. Прибайкалье в древности и проблема происхождения бурятского народа. - Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1984. - 285 с.

108. Еремеев Д.Е. "Тюрк" - этноним иранского происхождения? (К проблеме этногенеза древних тюрков) //СЭ, 1990. - №3. - С. 129-135.

109. Ермолова Н.М. Лошади из могильника Усть-Талькина // МИФЦА 1965.-ВЫП. 2.-С.203-209.

110. Зайцев М.А., Свинин В.В. Могильник раннего железного века ХужирII (о-в Ольхон на Байкале) // Археология и этнография Восточной Сибири. - Иркутск, 1978. - С.39-41.

111. Залкинд Е.М. Кидане и их этнические связи. - СЭ - 1948 - №1. С.47-62.* 112. Залкинд Е.М. Присоединение Бурятии к России. - Улан-Удэ, 1958. 320 с.

113. Зимин Ж.А. Аларские хонгодоры. - Иркутск, 1996. - 28 с.

114. Зимин Ж.А. К вопросу о выходе хонгодоровских родов из Монголии и их расселение в Алари

// Этнические и историко-культурные связи

монгольских народов. - Улан-Удэ, 1983. - С. 102-113.

115. Зориктуев Б.Р. О происхождении и семантике этнонима булагат // Вопросы социально-экономического и культурного развития общества: исторический опыт и современность. - Улан-Удэ, 1989. - С. 40-42.

278

116. Зориктуев Б.Р. О происхождении и семантике этнонима бурят. // Монголо-бурятские этнонимы. - Улан-Удэ, 1996. - С.8-30.

117. Зориктуев Б.Р. Об этнических процессах в Прибайкалье во второй половине I тыс. н.э. // Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века. -Новосибирск, 1989. - С . 104-ПО.

118. Зориктуев Б.Р. Об этническом составе населения Западного Забай­ калья и Предбайкалъя во второй половине I - первой половине II тысячелетия н.э. // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. - Новосибирск, 1993. - С. 121-130.

119. Зориктуев Б.Р. Прибайкалье в предмонгольское и монгольское время // Цыбиковские чтения. - Улан-Удэ. 1989. - С.59-62.

120. Зориктуев Б.Р. Прибайкалье в середине VI- XIII в. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦСОРАН, 1996.-84 с.

121. Зыков И.Е. Схема поэтапного расчленения этногенеза якутов. // Проблемы археологии и перспективы изучения древних культур Сибири и Дальнего Востока. - Якутск,1980. - С.134-136.

122. Ивлиев А.Л. Погребения киданей. // Центральная Азия и соседние территории в средние века. - Новосибирск. 1990. - С.42-62.

123. Идее И. и Бранд А. Записки о русском посольстве в Китай (16921695).-М.,1967.-404с.

124. Именохоев

И.В.,

Коновалов

П.Б.

К

изучению

погребальных

памятников монголов в Забайкалье // Древнее Забайкалье и его культурные связи. - Новосибирск, 1985.- С.69-85.

125. Именохоев Н.В. Раннемонгольская археологическая культура. Истоки формирования. // Проблемы истории Бурятии. - Улан-Удэ. 1993. - С.4951.

126. Именохоев Н.В. Раннемонгольская археологическая культура. // Археологические

памятники

эпохи

средневековья

Монголии. - Новосибирск, 1992. - С.43-47.

в

Бурятии

и

279

127. Именохоев Н.В. Средневековый могильник у с.Енхор на р.Джиде (предварительные

результаты

исследования)

//

Памятники

эпохи

палеометалла в Забайкалье. - Улан-Удэ, 1988. - С. 108-128.

128. Ионов В.М. Орел по воззрениям якутов. - СПб., 1913. - 28 с.

129. История Монгольской Народной Республики. - 3-е изд., испр. и доп.М.: Наука, 1983.-661 с.

130. История Сибири. Л.: Наука, 1968. - T.I. - 454 с.

131. История Усть-Ордынского бурятского автономного округа. - М.: Прогресс, 1995.-543 с.

132. Казакевич

В.А.

Современная

монгольская

топонимика.

/

Тр.

Монгольской комиссии.- №13. - Л., 1934. - 29 с.

133. Калмыцкие историко-литературные памятники в русском переводе. Элиста, 1969.- 102 с.

134. Кара Д. Книги монгольских кочевников: ( Семь веков монгольской письменности) - М.: Наука, 1972. - 196 с.

135. Киргизско-русский словарь: В 2-х кн. / Сост. К.И.Юдахин. Фрунзе, 1985. Кн. 1 - 1985. - 474 с. - Кн. 2. - 1985. - 503 с.

136. Клюкин И. Древнейшая монгольская надпись на хархираском ("Чингисовом") камне // Тр. Дальневост. ин-та. - Владивосток. - 1927. Сер.6, № 5.

137. Ковычев Е.В. История Забайкалья ( I- сер. II тыс. н.э.) - Иркутск: Изд-во ИГПИ, 1984. - 82 с.

138. Ковычев Е.В. Монгольские погребения из Восточного Забайкалья // Новое в археологии Забайкалья. - Новосибирск, 1981.- С. 73-79.

139. Ковычев Е.В. Этническая история Восточного Забайкалья в эпоху средневековья

(по

археологическим

данным)

//

Этнокультурные

процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века. - Новосибирск, 1989.-С.21-26.

280

140. Козин С.А. Сокровенное сказание монголов. Монгольская хроника 1240г. -М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1941.-619 с.

141. Комиссаров С.А. Комплекс вооружения древнего Китая (эпоха поздней бронзы). - Новосибирск, 1988. - 120 с : ил.

142. Коновалов

П.Б.

Древнейшие

Центральной

Азии

//Этнические

этнокультурные и

связи

народов

историко-культурные

связи

монгольских народов. ~ Улан-Удэ, 1983. - С.36-46.

143. Коновалов П.Б. К истокам этнической истории тюрков и монголов. // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск, 1993. - С.5-28.

144. Коновалов П.Б. Какие археологические памятники связаны с историей бурятского народа? // Проблемы истории Бурятии. - Улан-Удэ, 1993. ~ С.3-10.

145. Коновалов П.Б. Кириллов И.И. Состояние и задачи археологии Забайкалья // По следам древних культур Забайкалья. - Новосибирск, 1983.-C.3-25.

146. Коновалов П.Б. Корреляция средневековых археологических культур Прибайкалья и Забайкалья // Этнокультурные процессы в ЮгоВосточной Сибири в средние века. - Новосибирск, 1969. - С.5-20.

147. Коновалов П.Б. Хунну в Забайкалье. - Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1976.-221 с.

148. Коновалов П.Б. Этнические аспекты истории Центральной Азии. (Древность и средневековье). - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ, 1999. - 213 с.

149. Коновалов П.Б., Данилов С.В Средневековые погребения в Кибалино // Новое в археологии Забайкалья. - Новосибирск, 1981. - С.64-72.

150. Кононов А.Н. Способы и термины определения стран света у тюркских народов. - Т С - 1974. - С.72-89.

151. Константинов И.В. Происхождение якутского народа и его культуры // Якутия и ее соседи в древности. - Якутск, 1975. - С. 106-173.

281

152. Кормазов В.А. Барга. - Харбин: Эконом, бюро КВЖД. -1928.- 281 с.

153. Крюков М.В., Сафронов М.В., Чебоксаров Н.Н. Древние китайцы: проблемы этногенеза. - М.: Наука, 1978. - 342 с.

154. Ксенофонтов Г.В. Ураангхай-сахалар. - Якутск, Т. 1, кн. 1.

155. Ксенофонтов Г.В. Эллэйада. М.: Наука, 1977. - 246 с.

156. Кызласов Л.Р., Ранние монголы // Сибирь, Центральная и Восточная Азия в средние века. - Новосибирск, 1975. - С.170-177.

157. Кычанов В.И. О ранней государственности у киданей // Центральная Азия и соседние территории в средние века. - Новосибирск, 1990. - С.Ю24.

158. Кычанов Е.И. Монголы в VI - первой половине XII в. // Дальний Восток и соседние территории в средние века. - Новосибирск, 1980. С.136-148.

159. Кюнер Н.В., Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. - М,: Изд-во вост. лит., 1961. 391 с.

160. Ларичев

В.Е.

О происхождении

культуры

плиточных

могил

Забайкалья //Археологический сборник. - Улан-Удэ, 1959. - T.I. - С.6373.

161. Лигети Л. Рец.на кн.: Г.Д.Санжеев. Сравнительная грамматика монгольских языков. - М . , 1953. - Т . 1. //ВЯ. - 1955. - № 5. - С. 21-35.

162. Лигети Л. Тогачский язык - диалект сяньбийского // НАА. - 1969. - № L-C.107-117.

163. Логашова Б.Р. Родо-племенная структура туркмен как источник по изучению их этнической истории //Историческая динамика расовой и этнической дифференциации населения Азии. - М., 1987. - С. 156-165.

164. Малов СЕ. Памятники древнетюркской письменности. - М.-Л., Издво АН СССР. - 451 с.

282

165. Малявкин А. Г. Танские хроники. О государствах Центральной Азии.

-Новосибирск: Наука, 1989. - 431с.

166. Малявкин А.Г. Тактика Танского государства в борьбе за гегемонию в восточной части Центральной Азии // Дальний восток и соседние территории в средние века. Новосибирск, 1980. - С. 103-127.

167. Малявкин А.Г. Уйгурские государства в 1Х-ХП вв. - Новосибирск: Наука, 1983.-297с.

168. Марко Поло. Путешествия / Перев. со старофр.- М., 1955. - 314 с.

169. Материалы по истории древних кочевых народов группы дунху. Перев., введ. и коммент. В.С.Таскина. - М.: Наука, 1984. - 486 с.

170. Материалы по истории киргизов и Киргизии. - М.: Наука, 1973. - 280 с.

171. Мельхеев М.Н. Топо- и этнонимические связи в топонимике Восточной Сибири // ИБСОГО. - Иркутск, 1976. - Т.69. - С. 128-135.

172. Мельхеев М.Н. Топо-, этно- и антропонимические связи в ономастике. // Ономастика Бурятии. - Улан-Удэ, 1976. - С.29-43.

173. Мельхеев М.Н. Топонимика Бурятии. - Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1969.-185 с.

174. Меньшиков П.Н. Краткий исторический очерк Маньчжурии. // Вестник Азии. - 1917. - № 2 (42). - С.3-39.

175. Миллер Г.Ф. История Сибири. - Л.: Изд-во АН СССР,1937.- Т.1. - 607 с.

176. Миняев С.С. К проблеме "ранних" и "поздних" памятников сюнну // Древние памятники Северной Азии и их охранные раскопки. Новосибирск, 1988. - С. 4-53.

177. Михайлов Г.И. Мифы в исторических сочинениях ХШ-Х1Х вв. монгольских народов // Фольклор и историческая этнография. М.,1983. С.88-106.

283

178. Михайлов Т.М. Бурятия в период создания единого Монгольского государства // Актуальные проблемы истории Бурятии. - Улан-Удэ, 1990.

-С.18-28.

179. Михайлов Т.М. Из истории бурятского шаманизма (с древнейших времен по XVIII в.) -Новосибирск: Наука, 1980. - 320 с.

180. Михайлов Т.М. К вопросу о складывании этнического самосознания бурят. // Цыбиковские чтения - 6: Проблемы истории и культуры монгольских народов. - Улан-Удэ, 1993. - С.8-10.

181. Михайлов Т.М. Развитие этнического самосознания монголов в XIIXIV вв. // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. - Новосибирск, 1993.-С. 179-198.

182. Михайлов Т.М. Религии в этнической истории бурят (XVII-начало XX в.) // Этническая история и культурно-бытовые традиции в Бурятии. Улан-Удэ, 1984.-С.30-54.

183. Монгол-орос толь. - М: Гос.изд-во иностр. и национ. словарей, 1957.

-715с.

184. Мурзаев Э.М. Очерки топонимики. - М.: Мысль, 1974. - 382 с.

185. Мурзаев Э.М. Тюркские географические названия. - М.: Изд-во «Восточная лит-ра» РАН. - 1996. - 253 с.

186. Мурзаевы Э. и В. Словарь местных географических терминов.- М.: Географгиз, 1959.-302 с.

187. Мэнэс Г. О соотношении одного погребального обряда хунну и дунху в свете археологических и этнографических данных // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии - Новосибирск, 1993.-С.29-45.

188. Мэнэс Г. Символика солнца в системе погребального обряда монгольских племен // Археологические памятники эпохи средневековья в Бурятии и Монголии. - Новосибирск, 1992.- С.7-22

284

189. Неупокоев В. Большой шаман-кындыгыр (из преданий северо­ байкальских тунгусов) // ЖБ. - 1926. - № 4/6. - С. 28-30.

190. Нефедьев Е., Гергесов Е. Окинские сойоты // ЖБ.- 1929. - № 6. - С.

38-43.

191. Николаев B.C. Средневековые погребения с конем в Приангарье

//

Цыбиковские чтения: Проблемы истории и культуры монгольских народов. - Улан-Удэ, 1993. -С.74-78.

192. Никонов В.А. Краткий топонимический словарь. - М.: Мысль, 1966. 509 с.

193. Никонов В.А. Этнонимия // Этнонимы. - М.,1970. - С. 5-33.

194. Нимаев Д.Д. Микротопонимия Селенгинского района // Быт бурят в настоящем и прошлом. - Улан-Удэ, 1980. - С. 132-138.

195. Нимаев Д.Д. О роли тунгусского компонента в этногенезе бурят. // Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века, Новосибирск, 1989.-С.98-104.

196. Нимаев Д.Д. О средневековых хори и баргутах. // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. - Новосибирск, 1993. С.144-165.

197. Нимаев Д.Д. Проблемы этногенеза бурят. - Новосибирск: Наука, 1988.-168 с.

198. Нимаев Д.Д. Этимологические заметки (по материалам тюркомонгольской этнонимии) // Монголо-бурятские этнонимы - Улан-Удэ, 1996.-С.77-83.

199. Новгородова Э.А, Ранний этап этногенеза народов Монголии (конец Ш -1 тыс. до н.э.) // Этнические проблемы истории Центральной Азии. М.,1981.-С.207-215.

200. Новгородова Э.А. Древняя Монголия.-М.: Наука, 1989. - 384 с.

285

201. Новикова

К.А.

Названия

домашних

животных

в

тунгусо-

маньчжурских языках // Исследования в области алтайских языков. Л.,1979.-С. 53-134.

202. Новикова К.А. Названия животных в тунгусо-маньчжурских языках //Алтайские этимологии. - Д., 1984. - С. 189-219.

203. Номинханов Ц.Д. Об этническом составе донских калмыков // УЗКНИИЯЛИ. - 1969. - Вып.7. - С. 199-202.

204. Окладников А.П. Археологические данные о появлении первых монголов в Прибайкалье // Филология и история монгольских народов. М., 1958-С.200-213.

205. Окладников А.П. Археологические работы в зоне строительства Ангарских гидроэлектростанций // Зап. Иркут.обл. краевед, музея. Иркутск, 1958.

206. Окладников А.П. Бурхотуйская культура железного века в ЮгоЗападном Забайкалье //ТБКНИИ. - 1960. - Вып.З. - С.16-30.

207. Окладников А.П. Древнее Забайкалье // Быт и искусство русского населения Восточной Сибири. Ч.2: Забайкалье. - Новосибирск, 1975. С.6-20.

208. Окладников А.П. Древняя тюркская культура в верховьях Лены. // КСИИМК. - 1948. - Вып.19. - С.3-11.

209. Окладников А.П. История и культура Бурятии. - Улан-Удэ: Бурят. Кн. изд-во, 1976. - 458 с.

210. Окладников А.П. Якутия до присоединения к Русскому государству. 2-е изд., доп. и перераб. - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1955. - 432 с : ил. (История Якутской АССР; Т. 1).

211. Окладников А.П. Неолит и бронзовый век Прибайкалья. Ч.З. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1955. - 373 с.

212. Окладников А.П. Очерки из истории западных бурят-монголов (XVIIXVIII) - Л.:СОЦЭКГИЗ, 1937. - 425 с.

286

213. Окладников А.П. Петроглифы Байкала - памятники древней культуры народов Сибири. -Новосибирск: Наука, 1974. - 124 с.

214. Окладников А.П., Рижский М.И. Археологические исследования вблизи ст.Оловянная // Уч.зап. Чит.пед.ин-та.-1959. - Вып.4. - С. 110-116.

215. Окладников А.П.. Кириллов И.И. Юго-Восточное Забайкалье в эпоху камня и ранней бронзы. - Новосибирск: Наука, 1980.-176 с.

216. Ольдерогге Д.А. Эпигамия: Избранные статьи. - М.: Наука, 1983. - 280 с.

217. Очир А. О происхождении этнических названий монголов боржигин, хатагин, эджигин и цорос // Монголо-бурятские этнонимы. - Улан-Удэ, 1996.-C.3-8.

218. Палладий, арх. Дорожные заметки на пути по Монголии в 1847 и 1859 гг. - СПб., 1892. - 238 с. - (Зап. ИРГО по общей географии. Т. 22, № 1).

219. Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российского государства. - СПб., 1788. - Половина 1-я. - 624 с; Половина 2-я. - 480 с.

220. Патканов С. Статистические данные, показывавшие племенной состав населения Сибири, язык и роды инородцев (на основании данных специальной разработки материала переписи 1897 г). Сводные таблицы и краткие выводы. - СПб., 1912. - 174 с. - (Зап. ИРГО по отд.статистики. , 9, вып. 1).

221. Пелих Г.И. Кольцевая связь у селькупов Нарымского края. // Сибирский этнографический сборник. - М.,1962.

222. Петри Б.Э. Этнографические исследования среди малых народов Восточных Саян (предварительные данные). - Иркутск, 1927.

223. Петров К.И. Очерки феодальных отношений у киргизов в XV-XVIII вв. - Фрунзе: Изд-во АН Киргиз.ССР, 1961. - 173 с.

224. Пиков Г.Г. Семейно-брачное право у киданей // Центральная Азия и соседние территории в средние века. - Новосибирск, 1990. - С.25-41.

225. Покшишевский В.В. Заселение Сибири.- Иркутск, 1951 .-207 с.

287

226. Полтораднев П.Г. Тункинские сойоты.- ЖБ. - 1929. - № 1. - С. 125131;№2.-С. 94-99.

227. Попов А..Й. Географические названия.- М.: Наука, 1965.-181 с.

228. Попова В.Н. К этимологии гидронима Иртыш. // Языки и топонимия Сибири. - Томск, 1970.

229. Потапов Л.П. Очерки народного быта тувинцев.- М.: Наука, 1969. 402 с.

230. Пубаев Р.Е. Материалы по истории монголов в труде "ПагсамЧжонсан" Ешей Балчжора // Материалы и исследования по Монголии. Улан-Удэ. 1974.-С.188-195.

231. Пэрлээ X. Гурван мОрний монголчуудын аман туухийн мОрийг мешгЭсен нь. // Studia historica. - Том.8 - Ulan-Bator 1969.- P. 108-109.

232. Пэрлээ X. Киданьские города и поселения на территории МНР (Xнач.ХП вв.) // Монгольский археологический сборник. - М., 1962. - С. 5562.

233. Пэрлээ X. Киданьские могильники (по материалам раскопок). // РЖ "Общественные науки за рубежом".- Сер.5:

История.-1983.

234. Пэрлээ X. Некоторые вопросы истории кочевых цивилизаций древних монголов.

Доклад,

обобщающий

содержание

научных

трудов,

представленных по совокупности на соискание ученой степени доктора исторических наук (вместо реферата). - Улан-Батор, 1978.

235. Пэрлээ X. Нууц Товчоонд гардаг "алан"_гэдэг угийн учир. // Халх дархадын этнографын бутээл. - Улан-Батор, 1964.

236. Рассадин

В.И. Бурятская

животноводческая

терминология

источник по исторической этнографии // Этническая

как

история и

культурно-бытовые традиции в Бурятии. - Улан-Удэ, 1984. - С.55-80.

237. Рассадин

В.И. Монголо-бурятские

заимствования

тюркских языках. - М.: Наука, 1980. - 115 с.

в

сибирских

288

238. Рассадин В.И. Очерки по исторической фонетике бурятского языка. М.: Наука, 1982.-198 с.

239. Рассадин В.И. Присаянская группа бурятских говоров. - Улан-Удэ, 1996.-217 с.

240. Рашид-ад-дин. Сборник летописей. В 3-х т. - М.- Л.: Изд-во АН СССР. -T.L, КН.1. - 1952.-222 с; кн.2. - 1952. - 316 с.

241. Румянцев

Г.Н.

Баргузинские

буряты

//

Труды

Кяхтинского

краеведческого музея и Кяхтинского отделения ВГО. - Улан-Удэ, 1949. Т.16,вып.Г-С.34-62.

242. Румянцев Г.Н. Баргузинские летописи. - Улан-Удэ, 1956. - 100 с.+ 50 с. при л.

243. Румянцев

Г.Н.

Идинские

буряты

(родоплеменной

состав)

//

Этнографический сборник. -Улан-Удэ, 1969. - С.76-104.

244. Румянцев Г.Н. К вопросу о происхождении бурят-монгольского народа//ЗБМНИИК. - 1953.-Вып. 17.-С.30-61.

245. Румянцев Г.Н. Летопись рода Согол. // Сборник трудов по филологии, - Улан-Удэ. 1949. - Вып. П. - С.133-175.

246. Румянцев Г.Н. Предания о происхождении аларских бурят. // Этнографический сборник. - Улан-Удэ, 1961. - Вып. 2. - С. 115-128.

247. Румянцев Г.Н. Происхождение хоринских бурят. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1962. - 265 с.

248. Румянцев

Г.Н.

Родоплеменной

состав

верхоленских

бурят

//

ЗБМНИИК. -Вып ХП. - С.78-108; Вып.ХУ. - С.53-80.

249. Румянцев Г.Н. Селенгинские буряты // МИФЦА. - 1965. - Вып. 2. - С.

87-117.

250. Рыбаков Б.А. Древние русы. // СА. - 1953. - XVII. 251. Савинов Д.Г. Енисейские кыргызы и курыканы реконструкций в этнографии,- Новосибирск, 1984.

// Проблемы

289

252. Санжеев Г.Д. Заметки по этнической истории бурят // Современность и традиционная культура народов Бурятии. - Улан-Удэ, 1983. - С.81-108.

253. Санжеев Г.Д. Некоторые вопросы этнонимики и древней истории монгольских

народов // Этнические и историко-культурные связи

монгольских народов. - Улан-Удэ, 1983. - С.47-69.

254. Санжеев Г.Д. Тайлаган бурятских кузнецов. // Быт бурят в настоящем и прошлом. - Улан-Удэ, 1980. - С. 100-120.

255. Сборник документов по истории Бурятии. XVII век. - Улан-Удэ, 1960.

- 4 9 3 с.

256. Свинин В.В. Основные этапы древней истории населения побережья оз.Байкал

// Древняя история народов юга Восточной Сибири. -

Иркутск, 1974. - Вып.П. - С.7-24.

257. Свинин В.В., Зайцев М.А. К вопросу о так называемых "Шатровых могилах" // Проблемы археологии и перспективы изучения древних культур Сибири и Дальнего Востока.- Якутск, 1980. - С. 138-140.

258. Свод этнографических понятий и терминов. - М.: Наука, 1988. - 224 с.

259. Седякина Е.Ф. Могильник Усть-Талькин. // ТБКЬЖИ. - Вып. XVI. С. 196-202.

260. Серебренников И.И. Буряты, их хозяйственный быт и земле­ пользование. - Верхнеудинск, 1925. - 226 с.

261. Серебренников

И.И.

Покорение

и

первоначальное

заселение

Иркутской губернии. Иркутск, 1915. - 80 с.

262. Серошевский В.Л. Якуты. - СПб., - 1895. -720 с.

263. Скрынникова

Т.Д.

Божества

и

исполнители

обрядов

у

монголоязычных народов // Сибирь: этносы и культуры: (традиционная культура бурят). Вып. 3. - М.-Улан-Удэ, 1998. - С. 106-161.

264. Скрынникова Т.Д. Этнотопоним Баргуджин-Токум. //История и культура народов Центральной Азии, -Улан-Удэ, 1993. -С.41-50.

290

265. Соколова З.П. Эндогамный ареал и этническая группа (на материалах ханты и манси). - М., 1990. - 208 с.

266. Стариков B.C. О литературе киданей. //Литературные связи Монголии -М.Д981.-С. 39-50.

267. Стариков B.C., Наделяев В.М. Предварительное

сообщение о

дешифровке киданьского письма. - М.,1964. - 36 с.

268. Султанов Т.И. Опыт анализа традиционных списков 92 "племен илатийа" // Средняя Азия в древности и средневековье. - М., 1977. - С.

165-176.

269. Суперанская А.В. Что такое топонимика? - М.: Наука, 1985. - 176 с.

270. Сухбаатар Г. Монголчуудьш эртний 0в0г. - Улаанбаатар, 1980. - 288 с.

271. Сухбаатар Г. Сяньби. Улаанбаатар, 1971. - 217 с.

272. Таскин B.C. Китайские источники о древних тюркских и монгольских племенах. // П.И.Кафаров и его вклад в отечественное востоковедение / Мат-лы конф. - М., 1979. - Ч.П. - С.34-49.

273. Таскин B.C. Материалы по истории ухуани и сяньби. // Дальний Восток и соседние территории в средние века. - Новосибирск, 1980. С.54-102.

274. Татаринцев Б.И. О происхождении этнонима "соян" и его носителей. // Проблемы истории Тувы. - Кызыл, 1984. С.233-245.

275. Тиваненко А.В. Гибель племени меркитов. - Улан-Удэ, 1992. - 69 с.

276. Тиваненко А.В. Меркиты в истории Бурятии ХП века. // Актуальные проблемы истории Бурятии. - Улан-Удэ, 1990. - С.21-25.

277. Тихонова Е.Л. Русские предания об исчезнувших народах Забайкалья //Проблемы традиционной культуры народов Байкальского региона. Улан-Удэ, 1999.-С.132-135.

278. Токарев С.А. О происхождении бурятского народа // СЭ. - 1953.- №2.

-С.37-52.

291

279. Токарев С.А. Расселение бурятских племен в ХУП в. // ЗГИЯЛИ 1939.-ВЫП.1.-С.101-130.

280. Туголуков В.А. Конные тунгусы (Этническая история и этногенез) // Этногенез и этническая история народов Севера. - М., 1975. - С. 79-110.

281. Туголуков В.А. Межэтнические связи и культура приангарских эвенков в

XVII-XVIIIBB.

// Проблемы этногенеза и. этнической истории

аборигенов Сибири. - Кемерово, 1986. - С. 148-158.

282. Хамарханов А.З. Бурятия: приключения этнонимов и топонимов. // Цыбиковские чтения-7. - Улан-Удэ, 1998. - С. 186-194.

283. Хамарханов А.З. О культуре и быте монгольских народов в труде Н.Витсена "Северная и Восточная Тартария // Культурно-бытовые традиции бурят и монголов. - Улан-Удэ,1988, - С.143-161.

284. Хамзина Е.А. Археологические памятники Западного Забайкалья. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1970. - 140 с.

285. Хангалов М.Н. Собрание сочинений. - Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во. T.I. - 1958. - 551 с ; Т.П. - 1959. - 444 с.

286. Хандсурэн Ц. Жужаны аж байдал, соел зан заншалын тухай // Туухийн судлал, 1969,т.УШ.

287. Хандсурэн Ц. Жужаньское ханство. // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. - Новосибирск, 1993. - С.66-105.

288. Хобитуев Шираб-Нимбу. Хориин арбан нэгэн эсэгын буряад зоной туухэ // Буряадай туухэ бэшэгууд. - Улан-Удэ, 1997. - С. 92-125.

289. Хрестоматия по истории Бурятии: Документы и материалы с древнейших времен до 1917 г. - Улан-Удэ, 1986. - 224 с.

290. Худяков

Ю.С.

Об

этнической

интерпретации

средневековых

памятников Юго-Западного Забайкалья // Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века. - Новосибирск, 1989. - С.27-33.

291. Худяков Ю.С. Херексуры и оленные камни. //Археология, этнография и антропология Монголии. - Новосибирск, 1987. - С. 136-162.

292

292. Цыбикдоржиев Д. К вопросу о происхождении этнонима «курыкан» // Гуманитарные исследования молодых ученых Бурятии. - Улан-Удэ, 1996.

-С.143-147.

293. Цыбиктаров А.Д. Культура плиточных могил Монголии и Забайкалья.

- Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 1998. - 288 с.

294. Цыбиктаров А.Д. Херексуры Бурятии, Северной и Центральной Монголии//

Культуры и памятники бронзового и раннего железного

веков Забайкалья и Монголии. - Улан-Удэ, 1995. - С.28-46.

295. Цыдендамбаев Ц.Б. Новое в работе диалектологов Бурятии. // Исследование бурятских и русских говоров. - Улан-Удэ, 1977. - С.3-7.

296. Цыдендамбаев Ц.Б. Этническое прошлое закаменских бурят по данным их исторических легенд. // Краеведение Бурятии. - Улан-Удэ, 1979.-С.152-157.

297. Цыдендамбаев Ц.Г. Бурятские исторические хроники и родословные.

- Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1972. - 662 с.

298. Цыденжапов Ш.Р. Об этнониме "ойрат" и так называемых "лесных народах" // П.И.Кафаров и его вклад в отечественное востоковедение (к 100-летию со дня смерти) - М.,1979. - С. 63-74.

299. Цыденжапов Ш.Р. Тайна Чингис-хана.- Улан-Удэ, 1992. - 40 с.

300. Цыремпилов В.Б. Об этимологии этнонимов монгол, хори, бурят и ойрат //Монголо-бурятские этнонимы. - Улан-Удэ, 1996. - С.93-100.

301. Чагдуров С.Ш. Происхождение Гэсэриады. - Новосибирск: Наука, 1980.-271 с.

302. Чебоксаров Н.Н., Чебоксарова И.А. Народы, расы, культуры. М.,1971.-256с.:ил.

303. Черемисов К.М. Бурятско-русский словарь. - М.,1973. - 803 с.

304. Чернецов В.Н. Опыт выделения этнокультурных ареалов в СевероВосточной Европе и Северной Азии. //Происхождение аборигенов Сибири и их языков. - Томск, 1969. - С. 110-119.

293

305. Чеснов Я.В. О социальной мотивированности древних этнонимов // Этнонимы. - М.,1970. - С. 46-50.

306. Чимитдоржиев Ш.Б. Откуда родом хонгодоры? // Монголоведные исследования. - Улан-Удэ, 1996. - Вып.1. - С. 62-66.

307. Чимитдоржиев Ш.Б. Ундур-гэгэн и монголо-русские отношения в конце XVn в. // Монголоведные

исследования. - Улан-Удэ,

1997.-

Вып. 2.-С.77-80.

308. Шавкунов Э.В. Об археологической разведке отряда по изучении средневековых памятников //Археология и этнография Монголии. Новосибирск, 1978. - С. 16-23.

309. Шинэхуу

М.

Орхон-Сэлэнгын

руни

бичгийн

шинэ

дурсгал.-

Улаанбаатар, 1980. - 83 х.- (Археологийн судлал. Т. 8).

310. Шостакович В.Б. Историко-этнографическое значение названий рек Сибири. //Изв.ВСОРГО. - 1926. - С. 115-130.

311. Штернберг Л.Я. Семья и род у народов Северо-Восточной Азии (Материалы по этнографии. - Т.Ш). - Л,1933.

312. Шубин А.С. Краткий очерк этнической истории эвенков Забайкалья (XVn-XX вв.).- Улан-Удэ: Бурят.кн.изд-во, 1973.- 108 с.

313. Ш,апов А.П. Собрание сочинений. Дополнит, том к изданию 19051908 гг. - Иркутск. 1937. - 380 с.

314. Ш,ербак A.M. О характере лексических взаимосвязей тюркских, мон­ гольских и тунгусо-маньчжурских языков // ВЯ. - 1966. - № 3. - С. 21-35.

315. Ш,ербак A.M. Ранние тюрко-монгольские языковые связи (УШ-Х1У вв.). - СПб: ИЛИ РАН, 1997. - 291 с.

316. Энгельс

Ф. Происхождение

семьи,

частной

собственности

и

государства // Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения.- Изд. 2-е. - М., 1961. С. 23-78.

317. Эрдниев У.Э. Об этнониме "калмык" // Историческая этнография: традиции и современность. - Л., 1983. - С. 62-67.

294

318. Эрдниев У.Э. Этнический состав и проблема происхождения калмыков //УЗКНРШЯЛИ.-Сер.ист., вып.5,ч.1. - 1967. - С.145-153.