Татьяна Маркинова

Page 1


Антон Алексеевич Байдулов Антон Алексеевич Байдулов родился 20 октября 1927 г. в деревне Оселки Киселевского района Кемеровской области, в семье бедного батрака Алексея Ильича и крестьянки Веры Никитичны. В 1928 году, когда Антоша был еще малышом, родители переехали в Беловский район. Приехали они сюда в самом начале рождения города Белово. Хотя слово «город» на тот момент громко сказано. В 1926 году появилась первая заимка беглого крестьянина Федора Белова, которая постепенно расширялась. Из 30 семей была организована комунна — люди объединялись для того, чтобы создать себе лучшие жилищные условия. В 1930 году на территории Поморцевского сельского совета был создан колхоз «Красный Октябрь», где семья Байдуловых устроилась на работу. В это время у них родилось еще два мальчика Витя и Алеша — младшие братья Антоши. Родители старались, чтобы их дети не знали нужды, хотя как бы они не трудились, жить приходилось очень скромно. Сыновья с малых лет помогали взрослым. В 1934 году в колхозе, где жила семья Байдуловых, появился первый трактор, и первым человеком, который выучился управлять этой, на тот момент, диковинной машиной, был папа маленького Антоши — Алексей Ильич. Сыновья своим отцом очень гордились. Несмотря на работу по дому, маленький Антон успевал учиться и в школе. Он окончил 4 класса. С 1940 года начал работать помощником конюха. Тут грянула война. Все резко изменилось. Антон, как и другие подростки, быстро повзрослел, стал работать конюхом самостоятельно. Отца Антоши забрали на войну. Уходя, Алексей Ильич передал старшему сыну свои обязанности по колхозной работе. Мальчику было всего-то 14 лет. Он наравне с другими селянами боронил, пахал, косил, метал сено, возил зерно на элеватор и корм для животных. Все мужчины села были на фронте, поэтому вся работа лежала на плечах женщин, стариков и детей. Приходилось работать за десятерых.



В своей семье Антон стал главным мужчиной. Он был не только старшим братом для младших Вити и Алеши, но и заменил им отца, потому что уже перед окончанием войны на Алексея Ильича была получена похоронка. Забегая вперед, хочу сказать, что он и после войны заботился о своих младших братьях, помогал им во всем и поддерживал до тех пор, пока они сами не встали на ноги и у них не появились свои семьи. 20 ноября 1944 года Антона призвали в армию и отправили в училище молодых командиров г. Красноярска. А уже в июне 1945 года сержант Байдулов А. А. был отправлен в Приморский край г. Петрозаводск — помощником командира взвода.


9 мая закончилась Великая Отечественная Война. Во многих странах праздновали победу. Наконец-то всем показалось, что наступил мир. Мамы, жены, дети ждали своих мужей, сыновей и братьев с войны. Но вернулись не все. Да и не все дождались. Сколько людей умерло от голода, от страданий, от рук фашистов. Многие мужчины не вернулись с войны, потому что погибли в боях, другие же продолжили воевать. Домой вернулись лишь искалеченные, больные, пожилые бойцы.

Сколько было слез радости и слез горя, когда одни встречали, а другие — смотрели на счастливые лица и вспоминали тех, кто отдал за этот мир свою жизнь. Не вернулся домой и Алексей Ильич — папа Антона. Он достойно воевал, но так случилось, что незадолго до окончания войны погиб. Не вернулся и его старший сын, потому что 8 августа 1945 года началась война с империалистической Японией. В составе военной части Приморского военного округа Антон Алексеевич продолжил воевать с 3-й Квантунской армией, находившейся в Маньчжурии.


Родные Антона оплакивали отца и молились за старшего сына и брата, чтобы он поскорее вернулся домой живым и здоровым. Эта война закончилась 3 сентября 1945 года. С 1945 по 1947 г.г. Антон Алексеевич служил в разных частях Приморского военного округа. А в 1947 году его перевели в Северо-Кавказский военный округ, в г. Сталинград. Здесь с 1947 по 1949 г.г. он участвовал в съемках кинокартины «Великая Сталинградская битва». С мая 1949 по 1951 г.г. служил в Германии старшиной роты. В июне 1951 года демобилизовался. Вернувшись, Антон начал работать бригадиром и в то же время налаживать семейную жизнь.


Ирина Федоровна Байдулова (Агеева) Ирина Федоровна Агеева родилась 27 апреля (28 мая) 1928 года в селе Уроп Беловского района Кемеровской области, в крестьянской семье Федора Михайловича и Аредаковой Матрены Трофимовны. В семье, кроме Ирины, было еще четверо детей: Яша, Гриша, Коля и самая младшая Варя. Когда Ирина подросла, семья Агеевых переехала из Уропа в Задубровку. Ирина очень скучала по своему селу и, бывало, даже без родительского разрешения убегала к старым друзьям. Там она любила купаться в реке Уроп. Родители объясняли дочери, что так делать нельзя. Ира все понимала, соглашалась и спустя несколько месяцев она успокоилась, прижилась на новом месте, нашла новых друзей.


После Ирина пошла в школу, но проучившись 3 года, девочка оставила учебу. Как она сама говорила: «…из-за того, что не готовилась к урокам. Один раз спросила учительница, я не ответила. Другой раз спросила, я опять не готова. Стало стыдно, и я решила больше не ходить в школу». На самом деле, я думаю, бабушка, говоря об этом, кое-что умалчивала. Время было трудное, жили они в селе, в семье было четверо детей, не хватало денег на одежду и тетради, да и времени на уроки, скорее всего, тоже не оставалось. Ведь нужно было помогать родителям трудиться в поле. Я помню, что она рассказывала, как, будучи еще девчонкой, голыми руками полола осот. Подумайте только, огромное поле с сорняками, которое нужно было выполоть вручную. Говоря о прошлом и о настоящем, находится столько «разного», что, кажется, это было не несколько лет, а много веков назад. В эту минуту я сижу за своим компьютером, пишу, и в голове мелькает много мыслей, в горле стоит ком от жалости и боли за тех людей, которым пришлось пережить войну и послевоенные годы. Хотя и до войны было нелегко, неспокойно. Приведу несколько случаев из жизни бабушки, которые она нам рассказывала, когда мы были маленькими. Эти события со временем мной немного подзабылись, но, поговорив с мамой и Валей, мне вспомнились некоторые случаи, которые в разное время я слышала от бабушки несколько раз. Об этом я и хочу написать.


Все знают о том, что с продуктами питания в войну было тяжело. Нам представить это трудно. А в то время и представлять было не нужно. Действительность диктовала свои условия. Например, когда бабушке было 13-14 лет, во время войны хлеб выдавали по несколько граммов в сутки. В один из таких обычных рабочих дней Ирина, как и все работяги, получила свой пай и отправилась в поле. Она была так голодна, что, сидя на телеге и отщипывая хлеб маленькими кусочками, съела весь свой пай, который предназначен был ей на день. Как она отработала до вечера без крошки хлеба во рту? Она — хрупкая девочка, на тяжелой работе, да еще и голодная. Как они работали? Что придавало сил? Чем и как жили? Ответ на эти вопросы один: ОНИ ЖИЛИ НАДЕЖДОЙ О МИРЕ! Еще был случай, когда Ирина отправилась работать в г. Ленинск-Кузнецкий к тете Клаве (сестре мамы). Мама Ирину не отпускала, но дочь ослушалась и все равно поехала в далекий город. Она хотела заработать хоть копеечку, чтобы помочь семье. Старший брат Гриша в то время работал на железной дороге машинистом поезда. И так как у Иры не было билета, брат посадил ее на сцепку между вагонами. К сожалению, путешествие это для Ирины оказалось неудачным. В момент, когда поезд начал спускаться с горки, ее нога попала между сцепкой и была зажата. По приезду к тете Клаве ей было не до работы. Весь месяц тетушка лечила её ногу, ведь Ира не могла даже наступать.


Поправившись, Ирина вернулась домой. Она поняла, что если бы послушалась маму, с ней ничего ужасного бы не произошло. Хотя, все мы можем догадаться, что ею двигало не непослушание, а желание заработать себе на кусок хлеба и хоть как-то помочь младшим братьям и родителям. Спустя время она все-таки устроилась в Ленинске-Кузнецком на кирпичном заводе (обжигать кирпичи). Все трудящиеся жили в общежитии, а Ирина жила у маминой сестры. Муж Клавдии, Леонид, был обувных дел мастером. Он починил Ирине обувь, подлатал одежду. Родные заботились об Ирине. Каждое утро молодую работницу ждал стакан молока и кусок вкусного хлеба. По возвращению с работы ее тоже ждали молоко и хлеб, которые в то время были на вес золота. Но на то и родные, чтобы заботиться, помогать и поддерживать в трудную минуту. Спустя несколько месяцев Ирина вернулась домой не только с денежками, но и с чемоданом вещей, которые собрали для нее дядя Леня и тетя Клава. Это были, конечно, не новые вещи. Откуда такая роскошь в то время? Но все было чистенькое, заплатанное и очень нужное. «…Залог семейного счастья в доброте, откровенности, отзывчивости…» Э. Золя


Объединение судеб В 1951 году 26 ноября Антон Байдулов и Ирина Агеева поженились. Вместе они прожили всю жизнь и родили пятерых детей: Нину, Мишу, Лиду, Галю, Валю. Я точно не помню, что бабушка рассказывала о том, как они встретились с дедушкой и как решили создать семью. Но это было примерно так: сразу после демобилизации молодой командир Антон Алексеевич пришел к ней в военной форме и сделал предложение. Его солдатская выправка, серьезность, решительность сыграли свою роль. Она согласилась. Кроме того, хоть и редко, но из ее уст можно было в последующем услышать такие слова: «Он был красивячий». Хотя на самом деле они мало хвалили друг друга. Как будто боялись показаться друг перед другом и в глазах других сентиментальными. Время было такое, что о романтике особо думать было некогда. Но они всегда были рядом и, крепко взявшись за руки, шли по жизни.


Поначалу молодая семья жила в маленькой избенке. Однако с рождением детей встал вопрос о строительстве большого добротного дома. Общими усилиями новый дом был отстроен и, насколько было возможно, обустроен. К сожалению, в избе не было воды, приходилось ходить почти за полкилометра к роднику или на водокачку, а потом на коромысле нести домой полные ведра воды. Воды же нужно было очень много: и для стирки, и для готовки, и для скота, и для полива огорода, который был около 50 соток. Зимой воду возили в бочке на санях, запряженных лошадью. Тем не менее, это нисколько не облегчало труд. Воду сначала нужно было в бочку закачать, а после из этой же бочки вычерпать ведрами и занести в дом.

В 1953 году Антона Алексеевича пригласили работать заместителем председателя колхоза. Эту должность он занимал до 1955 г. В 1958 г. — 1959г. отработал агрономом. А с 1960 г. по 1975 г. трудился бригадиром животноводства. Вместе с женой они работали в коровниках и телятниках. Дети тоже помогали родителям, ведь каждая доярка должна была подоить больше десятка коров, разнести им силос, а после убрать


навоз. Вместе же все делалось быстрее и веселее. После колхозной работы все спешили домой, но не для того, чтобы полежать на диване или почитать газеты, как это делает современный труженик. Например, в сенокосную пору родители и дети выезжали на покос и вместе ставили сено. Родители косили, а дети скошенную траву подскребали граблями, делали копны и на лошадях возили их к стогу, метали. В то время каждая сельская семья держала большое подворье: домашний скот и огород. Времени на отдых совсем не оставалось. Забыв о позднем времени, и взрослые и дети трудились не покладая рук.

И только после того, как все было сделано, начинали готовиться ко сну. Впрочем, и во сне они продолжали пахать, сеять, собирать хлеба. Говоря о бесконечной занятости, хлопотах, труде, хочу сказать, что во время посевной или уборочной молодой Ирине приходилось работать не только дояркой и телятницей, но и вязать снопы или работать поварихой. Однажды, когда выпал снег, Ирине пришлось через все поле на коромысле нести ведра с супом. Она валилась с ног от тяжести и усталости, но не решилась отказаться от похода, ведь там ее тоже ждали голодные, уставшие люди.


И так было каждый день. Согласитесь, работа не для слабых… Но не всё трудности и тягости. Были и радости. Семья Байдуловых самыми первыми в деревне купили черно-белый телевизор. Ух, что творилось. Соседи и деревенские ребятишки приходили смотреть мультфильмы и кино: кто сидел на полу, кто на кроватях, кто на стульях. По словам Лидии, одной из дочерей Антона и Ирины, их родители были очень заботливыми и внимательными. «Папа сам возил нас на базар и покупал нам одежду. Он очень любил красный цвет, поэтому при выборе для нас нарядов, останавливался на красных платьях», — говорит, улыбаясь, Лида.


Действительно, бабушка и дедушка за каждого своего ребенка болели душой, переживали и помогали всем, как могли. Особенно бабушка радела за Мишу, потому что, как говорила она сама, он их единственный сын. Она просила у Господа, чтобы он послал ее сыночку благополучия и здоровья.


Антон Алексеевич и Ирина Федоровна были честными людьми, любящими родителями, сердечными друзьями. В то время люди жили простой, но трудной жизнью. В нашем дедушке все видели обязательного и решительного человека. По словам бабушки: она, за всю их семейную жизнь, ни разу не будила его на работу. Дедушка сам вставал до петухов и шел в контору. Это была обычная маленькая изба, которая называлась «раскомандировкой». Даже, уйдя на пенсию, дедушка продолжал во время уборки урожая помогать совхозу «Дунайский». Его ценили, как человека ответственного, работящего, доброго, отзывчивого и надежного. Он же никогда не отказывал и ни минуты не сидел без дела. Деда хотел быть нужным людям, приносить пользу. Он был довольно властным человеком, но очень справедливым. Отлично понимал, что и когда нужно делать. Хорошо знал землю, очень любил цветы. В своем саду он выращивал цветники, ухаживал за которыми с огромным удовольствием. Помню, как мы с ним ходили в лес и выкапывали корешки огоньков, ромашек, колокольчиков, незабудок, приносили их домой и сажали в саду. Бабушка же пекла вкусные курники и блины. Мы, внуки, часто прибегали к ним, чтобы отведать ее пирогов, а если мы в какой-то день не навестили своих бабушку и дедушку, то она накладывала пирожки в тряпичный мешочек и приносила нам сама. В начале 2005 г. наши дедушка и бабушка переехали из деревни Задубровка в город Белово. Они очень любили свою деревню, свой дом, но так как самим уже было трудно приносить в дом уголь, топить печь, носить воду, зимой чистить заснеженные дорожки, они решили переехать в квартиру, где не нужно было прикладывать такие большие усилия. К сожалению, дедушка серьезно заболел и в 2007 году ушел из жизни. Через три месяца и три недели ушла и бабушка — не смогла перенести одиночество. Я помню этот день. Это было неожиданно, еще утром я разговаривала с ней по телефону. И вот другой звонок: мама сказала, что бабы больше нет. Да, их больше нет, но нам они запомнились веселыми, добрыми,


улыбчивыми и очень заботливыми. Вот что говорит о них внучка Алена: «Помню из своего детства, когда я была еще совсем маленькая, мы перебирали с бабой гречку и смотрели в окно, там ходили гуси. Баба мне говорит: «Гуси», а я говорю: «Усь». А еще помню, что когда приходила к ним в гости, деда всегда крепко обнимал, как будто мы с ним давно не виделись и очень соскучились. Еще запомнилось, как деда катал меня на коне. Он вел его под уздцы, а я сидела в седле. Рассказывал, что мечтает о белом коне, как на картине, которая висела в кухне над кроватью… Они были для меня, конечно, самые лучшие, самые любимые. Я даже сейчас, когда мысленно с ними разговариваю, говорю им: «Баба и деда, я так вас люблю». Не говорю, что любила, потому что в душе они до сих пор со мной настоящие, а не прошедшие».


Когда мы были детьми, а папа и мама уходили на работу, нашим воспитанием занимались бабушка и дедушка. Почти все время я и мои сестренки проводили у них. Бабушка и дедушка рассказывали нам истории из своей жизни. Очень часто истории эти повторялись много-много раз, но, несмотря на это, мы слушали их с большим интересом, потому что они не были похожи на нашу реальность. Казалось, что бабушка рассказывает сказки. Например, до сих пор помню, как бабушка рассказывала о том, как они жили в доме, где был глиняный пол, который время от времени нужно было обновлять. Или же позже, когда в избах был постлан деревянный пол, и они его мыли с песком, чтобы «досочки были желтенькими». Дедушка же не часто рассказывал о себе. Разве что о войне, когда нам нужны были рефераты для школы. Впрочем, это были больше рефераты о его биографии, о его военной службе. Ничего из жизни до и после войны он не рассказывал. Уже позже, примерно за два года до смерти, дедушка начал делать записи в тетрадь, которую позже передал мне. Спасибо ему огромное за доверие! Сейчас его рукопись передо мной, она до сих пор хранит тепло его рук и служит для нас своеобразной реликвией. Я перелистываю страницы, испещренные его почерком. Здесь запечатлены его мысли и чувства. Я читаю, и на глазах наворачиваются слезы… Я понимаю, что не имею права оставить это только себе, поэтому некоторыми его воспоминаниями я бы хотела поделиться с вами. Но прежде, чем вы начнете читать воспоминания дедушки, хочу познакомить вас со стихотворением Мусы Джалиля из его «Моабитской тетради». Эти строки так и сквозят той болью и страданием, которые пришлось пережить людям того времени. Даже природа рыдала, кричала, негодовала против такой бесчеловечности. Эти строки дают полное понимание того, за что боролись, проливали кровь и умирали наши мужчины. Варварство Они их собрали, спокойно до боли, Детишек и женщин…и выгнали в поле.


И яму себе эти женщины рыли. Фашисты стояли, смотрели, шутили… Затем возле ямы поставили в ряд Измученных женщин и хилых ребят… А день был дождливый, касалися луга Свинцовые тучи, толкая друг друга. Своими ушами я слышал тогда, Как реки рыдали, как выла вода… Кричали ручьи, словно малые дети… Я этого дня не забуду до смерти… Но звук автомата сумел вдруг прервать Проклятье, что бросила извергам мать! У сына дрожали ручонки и губки. Он плакал в подол ее выцветшей юбки. Всю душу ее на куски разрывая. Сын будто кричал, уже все понимая: «Стреляют! Укрой! Не хочу умирать!» Нагнувшись, взяла его на руки мать, Прижала к груди: «Ну не бойся, сейчас Не будет на свете, мой, маленький, нас… Нет, больно не будет…Мгновенная смерть… Закрой только глазки. Не надо смотреть… Он глазки закрыл, пуля в шею вошла… Вдруг молния два осветила ствола И лица упавших, белее, чем мел… И ветер вдруг взвизгнул, и гром загремел. Пусть стонет земля, пусть рыдает крича; Как магма, слеза будет пусть горяча… Муса Джалиль «Война в одинаковой мере облагает данью и мужчин и женщин, но только с одних взимает кровь, с других — слезы». Уильям Теккерей


Воспоминания дедушки (из его рукописи)

«…мир не кровью, А дружбой и любовью Должны мы уберечь». Сакс Ганс


Жили надеждой или Промолвите слово о женщинах «Деревня у нас была маленькая, но очень красивая. Бывало, глянешь вокруг — на зеленые луга, леса, реки, и сердце переполняется любовью к родной земле, из души уходят накопившиеся боль и усталость. Однако отдохнуть и оглядеться вокруг селянам удавалось только после посевной. Природа в это время радовала своим благоуханием: цвели акации и черемуха, распускались огоньки и колокольчики. Любители рыбной ловли выкраивали время и рыбачили на своих излюбленных местах. Но свободные дни для сельского жителя выпадали редко. Ведь раньше все полевые работы выполнялись вручную или на конях. Первый трактор в селе появился только в 1934 году, а первым трактористом стал мой отец Алексей Ильич. (Об этом дедушка упоминал и в другой небольшой статье, которую я писала на тему: «О каких исторических событиях нашего района вы знаете (помните)?», дедушка ответил: «Деревня Задубровка, в которой я жил, была маленькая, а люди дружные, работящие, все делающие вручную или на конях. Только в 1934 году в нашем колхозе «Красный Октябрь» появились тракторы. Мой отец – Алексей Ильич Байдулов — научился управлять одним из них — ХТЗ. Все ждали перемен от жизни, надеялись, что жить и работать станет легче»). Вместе с моим отцом на пару работал Василий Марченко. Как сейчас помню: чудо-технику вышли встречать все от мала до велика. Это значит Советскую Власть, счастливую жизнь! Из-за отсутствия комбайнов хлеба убирали вручную серпами. Чтобы хоть как-то облегчить ручной труд, мы пытались приспособить, для уборки хлебов, конную сенокосилку. На правое колесо пристраивали беседку, а на пласт косилки — решетку из штакетника так, чтобы можно было управлять им правой ногой. Например, набралось на сноп, машинист, у которого сделаны специальные косые деревянные грабли, сбрасывает его на землю. Таким образом, сколько снопов вязальщицы за день свяжут, столько раз, чтобы сбросить снопы с сенокосилки, наклонялся и машинист. За самодельной ма-


шиной шли пять-шесть женщин, которые вязали в день по тысяче и более снопов. Особо запомнились мне их натруженные руки, от одного взгляда на которые, сжималось сердце — оцарапанные соломой и сухой травой, они сочились кровью. Представьте только, каждый день с утра до вечера, от зари до зари надо было навязать по тысяче снопов и составить их в суслоны. Кровоточащие руки обвязывали до локтей самодельными бинтами. Это был адский труд. Работы хватало всем: женщины постарше убирали хлеба, другие девчонки, кому по 15-16 лет, доили коров, поили телят, пололи поля. Очень хорошо помню, когда отец уходил на войну, он вручил мне вожжи и пару коней. Мне приходилось возить зерно на элеватор. Весом я тогда был 40-45 кг., а мешки приходилось таскать по 60-65 кг. Носили мы их по узким плахам длиной 27 метров (три плахи по 9 метров каждая), круто поднимаясь в гору. Это было невозможно сложно, приходилось напрягаться так, что после ломило кости и позвоночник. До сих пор страдаю заболеваниями опорно-двигательного аппарата, а все идет оттуда.


Организмы были надорваны тяжкой работой, непосильной для подростков. Однако жаловаться, отказываться было нельзя. Кроме нас трудиться больше было некому. Во время войны работы хватало всем — женщинам, детям, старикам. Тогда я, тринадцатилетний подросток, работал коногоном, а мой лучший друг, шестнадцатилетний Трофим Анучин, — машинистом. Однако основные тяготы в годину лихолетья легли на хрупкие плечи женщин, которые работали в поле, на собственном огороде, растили детей, ждали с войны мужей, сыновей, отцов. Но, несмотря ни на что, молодежь и старики не унывали. Жили надеждой на скорое окончание войны, на лучшую и счастливую жизнь. В нашей округе вдоль реки Уроп было пять деревень, которые находились друг от друга примерно в двух километрах. Природа была такая красивая.


Посмотришь вокруг на наши луга, вся земля горит, так много цвело огоньков. Казалось, что нет деревни краше нашей, нет ничего красивше нашей родной земли. Как сейчас вижу: цветет акация по берегу реки, а на воде плавают гуси и утки, играет рыба, щука гоняет окуней. Любители рыбной ловли рыбачат на своих излюбленных местах, а старики–мастеровые делают морды-корчаги, ставят сети. У каждого свое ремесло, свое место. Довелось мне тоже однажды рыбачить со своим другом Николаем Степановым. И хоть место было хорошим, у нас почему-то не клевало. Сидели мы долго. И вот Коля поставил жарлицу на окуня с пескарем. Смотрим: начал у него поплавок тонуть, и удочку потянуло вглубь. Давай Коля тянуть удочку на себя. Не сразу удалось выловить рыбу, но когда она оказалась на поверхности, мы увидели огромную щуку. Коекак мы ее вытащили на берег. Тут щука отцепилась и запрыгала по земле. Пока вертелась, оказалась у самой реки и опять нырнула в воду. Мы тоже за ней в воду кинулись, а река на том месте была глубокая, давай мы барахтаться, чуть-чуть не утонили. Еще до войны, да и после, любили мы отмечать великий праздник Троицу. Бывало, собирались все жители соседних деревень в нашей деревне, что-бы послушать гармониста Леню Артемьева. В этот праздник он никому не отказывал в просьбе сыграть любимую мелодию. Приезжали к нам и работники из сельсовета. Все плясали, пели частушки, играли в разные игры. Иными словами наша деревня была центром «Играй гармонь». В эти моменты мы хоть и ненадолго, но забывали о каторжном труде, страданиях, боли, которые я до сих пор вспоминаю с ужасом».




Мысли о доме «Отдушиной, связью с прошлой мирной жизнью были весточки из дома. Но, к сожалению, радовали они не всегда. Однажды я получил от родных письмо, в котором было написано о том, что пропала корова, сена привезти некому. И сообщена страшная весть — на папу пришла похоронка. Мне стало очень тяжело и горько. Я вспомнил родную деревню, отца, как меня и пять моих односельчан провожали в армию. За день до отправки, запряг я коня, на котором работал, и поехал за соломой. Получилось так, что мы не успели вовремя заготовить сено для своей коровы, а без нее в военное время, да еще, если маленькие ребятишки в доме, не выжить. Председатель про это узнал, прибежал, закричал на меня: «Кто тебе разрешил привезти солому?» Я ему отвечаю: «Завтра меня в армию забирают, повестка уже пришла. А без меня некому будет это сделать». Он тогда еще больше рассердился: «Какой с тебя солдат?! Вези всю солому на ферму». Пришлось отвезти. А вот по пять килограммов просяной муки мне и моим пяти товарищам -новобранцам он выписал. Мама намешала в тесто картошки, морковки, тыквы и испекла булочки. 20 ноября собрались наши мамы и еще три старухи у нас в доме. Когда я заиграл на гармошке, женщины заплакали, заголосили: «Последние крошки наши забирает война». Стали мы собираться. Товарищи вышли вперед, а я с родными стал прощаться. Младший братишка кинулся мне на шею и заплакал: «Братка, не ходи!». А другой пятилетний братишка все спрашивал: «Братка, ты куда? А мы теперь как будем?» Спустя некоторое время, привезли нас в город Красноярск, поместили на карантин в свободную казарму-землянку. Пробыли мы там неделю, пока не забрали нас наши командиры. За это время из моих просяных булочек получился комбикорм.


Чтобы как-то утолить голод, я насыпал его в котелок, заливал кипяченой водой, получалась каша. А когда наливал побольше воды, получалась похлебка. Товарищи у меня спросили: «Что у тебя там в мешке?» И когда узнали, набежали и весь его растащили. Сижу и горюю: до этого хоть комбикорм был, а сейчас и этого нет. Хорошо, что оказались рядом ребята из соседней деревни, двоюродные братья Сидоровы, Иван и Афоня. У каждого из них было по две булки белого пышного хлеба. Они и поделились со мной. Каждый отдал по булке. Я же, увидев, что у меня теперь две, а у них по одной, вернул им одну булку. Случилось так, что Иван погиб, а про Афоню, с тех пор, ничего не знаю. Вечная благодарность людям, приходившим на помощь, когда она особенно нужна». От себя хочу добавить известные слова Марка Твена: «Мир, счастье, братство людей — вот что нужно нам на этом свете!». В то время каждый человек был надломлен горем за своих близких, которые воевали или за тех, кто остался дома. И спасала только любовь и дружба. Это было лекарством для истерзанных, измученных человеческих душ. Только взаимовыручка, взаимоподдержка помогали в то жестокое и печальное время выживать и сохранять в себе лучшие человеческие качества.



Гречневая каша «Однажды был со мной такой случай. Был я на наряде на кухне. Вместе с семерыми друзьями работал кочегаром. После сдачи дежурства нам принесли целое ведро гречневой каши с фаршем. Стали накладывать кашу в котелки. Случилась же такая оказия, что у меня котелка с собой не оказалось. Гляжу: крутится вокруг нас мой друг Кутузов. Он отлично знал, что после окончания работы, мы будем ужинать. Вот он и говорит: «На мой котелок». Наложили ему полный котелок и договорились, что я приду попозже, и мы поедим вместе. Я считал его другом и поверил ему. Однако, когда вечером в личный час, я пришел к нему на ужин, Кутузов сказал, что кашу утащили. Пришлось мне ночевать голодным. Позже выяснилось, что кашу съели сам Кутузов и его друг Туркин».






Кто курил? «Нас, ребят 1927 года рождения, призвали на войну в ноябре 1944 года. Из-за того, что все мы были невысокого роста, многие называли нас «огольцами». Почти половина взвода состояла из Иванов. Помню Ивана Жилина, Сарина, Кучина, Симакова, Батина. Время шло, и мы исправно несли свою службу. Однажды в феврале, после занятий на полигоне, который находился в восьми километрах от нашего расположения, помощник командира взвода повел нас на обед. Немного позже, возвращаясь назад, кто-то из ребят завернул папироску и закурил. Погода стояла ясная и дым, четко проглядываясь, поднимался ввысь. Селюминов это заметил и сразу же построил нас в строй. На вопрос «Кто курил?» никто отвечать не торопился. Из всех ребят я был единственным, кто не курил, поэтому на меня Селюминов и не подумал. Приказав принести сорок лопат, он назначил меня старшим. После того, как лопаты были розданы и дано задание вычистить старый туалет, Селюминов удалился. Когда мы приступили к работе, я заметил, что ведут еще одного провинившегося солдата. Позже, когда незнакомец стал меня уговаривать отпустить его, выяснилось, что он из Худяков, то есть мой земляк. Я пошел на уступки, ведь на войне, вдали от дома, не часто удавалось встретить своих односельчан. К тому же, они очень напоминали о родных краях и близких, которые там остались».


По долинам и по взгорьям или Тяжелое расставание «Я ростом невысок. А в тесноте Окопной с виду вовсе не батыр. Но нынче в сердце, в разуме моем, Мне кажется, вместился целый мир» Муса Джалиль «Мы с Колей Киселевым подружились с первого дня нашей службы. Рядом спали, всегда и везде были вместе. Вместе служили на Дальнем Востоке в 157-й стрелковой дивизии. Наша часть стояла в Уссурийской тайге рядом с границей, в районе заставы Решетникова, и готовилась к войне с Японией. 8 августа 1945 года, когда американцы сбросили атомную бомбу, нас подняли по тревоге и собрали на митинг. После напутственных слов командиров мы под маршевую музыку, печатая шаг, направились навстречу войне.


В полночь началась артподготовка, от которой по ногами задрожала, заходила земля от самого Иркутска до Сахалина. В небе вспыхнуло красное зарево, стало светло, как днем. Затем пошли танки и пехота. Границу переходили уже днем. Вдруг, как только первые батальоны вышли на шоссе, сзади прозвучала пулеметная очередь. Огонь открыл японский солдат-смертник, закованный в доте. Рядом с нами шла тяжелая артиллерия. Кто-то скомандовал открыть огонь. Началась перестрелка. Когда огневая точка противника была уничтожена и перестрелка прекратилась, мы увидели раненых. Вокруг слышны были шум, крик, плач, стоны, причитания: «Ой, мамочка. Ой, мамочка, не увидишь ты меня больше. Спохоронят меня в чужой дальней стороне». Эти слова до сих пор эхом откликаются в моей душе. В 2 часа дня объявили привал. В это время подъехали на походной кухне повара и приготовили обед. Пообедав, несколько ребят по нужде побежали за дорогу в кусты, откуда начиналась непроходимая тайга, горы и сопки, где полно самураев. Вдруг слышим — стрельба. Это японцы открыли огонь. Смотрим: бегут наши ребята, а на руках несут раненого в грудь друга. До сих пор не могу смириться с равнодушием наших командиров в тот момент. Никто не помог раненому солдату. После короткого привала прозвучал приказ идти дальше.


Полк поднялся, раненого положили на носилки и понесли с собой. Он тихо умирал. По дороге нас встречали жители китайских деревень. Они были доброжелательны и, указывая на ведра с водой, приглашали утолить жажду. Мы шли целый день, а вечером заняли круговую оборону и выставили часовых, но отдохнуть после утомительного марша удалось совсем немного. Первый бой произошел перед городом Мулин. Враг укрепился за сопкой. Нам было тоже приказано занять сопку. Наша рота оказалась в самом центре высоты лицом к лицу с противником. Около двух часов ночи противник окружил нас со всех сторон. Опережая врага, мы открыли огонь. Тем самым определили, где спрятались японцы. Завязался бой. Нам удалось отбить атаку самураев и уничтожить их. В этом бою было убито 28 японцев, мы же вышли без потерь. Именно с этого момента начались настоящие боевые действия.


Самураи ни одну сопку не отдавали без боя. Пока мы отбиваем одну, они занимают другую. Очень быстро бегают. Все дело было в том, что они хорошо знали эту местность, ведь уже несколько лет самураи оккупировали эти места. Нас же вели, как баранов. Мы мест этих не знали, по таким горам, тайге ходить были не натренированы. А когда нам тренироваться? Нам было-то всего по 17 лет. Но мы все равно двигались вперед и раненого продолжали нести с собой. К 4-м часам утра все громче и громче слышались орудийные выстрели и пулеметные очереди. Мы опять остановились на одной сопке, а напротив — японцы, которые открыли по нам сильный огонь. Наши командиры тоже скомандовали приготовиться к бою. Я в то


время был сержантом, помощником командира взвода. Я своим подчиненным тоже дал команду приготовиться к атаке. Когда же услышал, что японцы лезут по нашей сопке, скомандовал открыть огонь, встать за мной и вперед. Если бы я тогда опоздал хоть на три секунды, то японцы положили бы нас всех до единого. К счастью, мы их опередили и выиграли бой без потерь.

Раненый наш на третью ночь скончался, так и не получив никакой медицинской помощи. Мы его похоронили. Это был красивый, здоровый, высокий блондин из Олеска. До сих пор вспоминаю его слова: «И родные не узнают, где могилка моя». Скорее всего, они действительно и не узнали, где похоронен их сын или брат. Вскоре дивизия с тяжелыми боями вышла к реке.


На ее противоположном берегу виднелся город Муданьцзян, в котором находился генеральный штаб вражеской армии. Ближе к вечеру мы услышали гул моторов — прямо над нашим расположением летели бомбардировщики. Казалось, что самолетов несколько тысяч, потому что не было видно на небе даже просвета. Достигнув города, они начали его бомбить. После наши солдаты всю ночь восстанавливали мост, разрушенный во время бомбежки. К утру советские войска вошли в город. Нашему полку пришлось штурмовать генеральный штаб. После чего последовал приказ императора сдаться. Тогда было взято 11 генералов и 1 полковник, начальник разведки японской армии, который отлично говорил по-русски. Нашему взводу было доверено охранять этих генералов. Я был помощником начальника караула. Японский генерал задал мне вопрос: «Куда нас повезут?» Я, не задумываясь, ответил: «Вы с Гитлером хотели поделить Советский Союз. Гитлеру — Европу, вам — Азию, в Свердловске хотели встретиться и пожать друг другу руки. Теперь вы поедете во Владивосток помогать Сталину восстанавливать наше хозяйство. Вы начнете с Владивостока, а немцы — с Бреста восстанавливать разрушенное. До Свердловска дойдете, там встретитесь и, как старые друзья, пожмете друг другу руки. И скажете другим, что война — это не игрушка. Это смерть, нищета, лишение родителей, голод, разруха, болезни, тысячи детей-сирот, калек». Когда я ему это сказал, он перевел своим генералам. Те переглянулись и рассмеялись. Полковник ответил: «А ты грамотный». Я ему ответил, что нас всех учили любить Родину. Потом я стал задавать другие вопросы о том, есть ли среди них кто-то, кто командовал на озере Хасан в 1938 г. дальше спросил, есть ли среди них тот, кто казнил Сергея Лазо* Оказалось, что и этот человек был здесь. Показали мне одного генерала. Я не удержался и спросил у него: «Лично вы его в топку паровоза бросили?» Генерал ответил, что лично. Я опять поинтересовался: «Поди еще и орден за это получили?» Ответ был таким: «Да, получили от самого императора».


Пока я их расспрашивал, в глаза мне бросился один человек. Он был одет в полувоенную форму, без погон, зеленые брюки были навыпуск, по штатскому. Я к нему обратился, спросил, как его фамилия. И он ответил, что его зовут Судзуки. А у них как раз в это время был император Судзуки. Сразу хочу отметить такой момент, что за несколько дней до этого, в дивизионной газете появилось сообщение о том, что император Судзуки отказался от ультиматума и что, как будто бы, на днях он прилетал сюда сам. Тут я вспомнил, что, когда мы подходили к городу, на поляне стоял самолет защитного цвета. Я сказал ребятам о том, что у нас сам император Судзуки, но наш полковник ответил, что это просто однофамилец — генерал в отставке. Давно это было, но я и сейчас гадаю: неужели это был сам император Судзуки? После окончания войны с Японией армию стали сокращать. Более пожилые солдаты были демобилизованы, а молодые — остались дослуживать. Многих из них отправили в Германию, Венгрию, Румынию, Польшу, Чехословакию. В 1946 году я оказался в госпитале и встретил там друга Колю Киселева. Нас вместе и выписывали. Отправили меня и Колю в запасной полк в Раздольное. А мне так хотелось остаться, ведь тут стоял Автополк. Мне же очень хотелось выучиться на шофера. В моем аттестате было написано, что я старший сержант, должность «Помощник командира взвода» с зарплатой 200 рублей. Чтобы осуществить свою давнюю мечту, я снял погоны сержанта и одел рядовые. Думал, что меня пропустят. На тот момент еще и прошел слух, что рядовых солдат досрочно отпустят домой. Да, домой тоже хотелось, но поступить на службу в Автополк хотелось больше. Друг Коля Киселев меня уговаривал туда не ходить, аргументируя это тем, что я сержант. Предлагал мне сразу ехать в Раздольное. Он боялся, что явившись в Автополк вдвоем, мы опять потеряемся, ведь его точно возьмут — он шофер, а меня отправят в другую часть. Только я на уговоры не поддался. Решил пойти и попытать счастье.


Когда явились мы к воротам КПП, Коля опять сказал: «Давай вернемся. Толя, тебя не примут». Но я все-таки не отказался от своего решения. Вот подошли мы к воротам и попросили дежурного по КПП, чтобы он позвал начальника штаба Автополка. Капитан посмотрел наши документы, продовольственные и финансовые аттестаты и спросил: «Кто Байдулов?» Я ответил. Капитан посмотрел на меня внимательно и сказал: «Такой вакансии у нас нет. Кто Киселев, шофер? Приму. А Байдулова принять не могу». Загрустил тут мой друг Коля, говоря, что не хотел он сюда поступать. Хотел служить вместе со мной. Но что делать? Пришлось нам опять расстаться. Когда Колю увели, я остался один. Стало мне както не по себе, страшно. Куда идти — не знаю. Вспомнил, что наша часть стоит в Спаске и поехал туда. Добравшись до места, я узнал, что нашу часть расформировали. Меня отправили служить в запасной полк районного населенного пункта Раздольное. В мае 1947 года я оказался в городе-герое Сталинграде. Здесь как раз снимали фильм «Великая Сталинградская битва», и весь наш полк принимал участие в массовых съемках. Благодаря этому я понял, как тяжело было отстоять этот город. Наши войска вплотную были прижаты к реке, оборонялись на берегу несколько раз в день, переходили в контратаку. Защитники дома Павлова героически сражались, чтобы отстоять это здание. Вокруг дома Павлова на 200 метров не осталось ничего, только развалины, а дом был сохранен. Наш взвод снимался еще и в действии, где наших генералов брали в плен, где выводили их из наблюдательного пункта на Мамаевом кургане, где соединились два фронта, а также, как обороняли тракторный завод, как отбивали одну атаку за другой при защите завода «Красный Октябрь». В 1948 году мне пришлось участвовать и в перезахоронении испанского летчика, который сложил свою голову в боях за нашу Родину. Его прах перенесли на площадь Павших Борцов. В 1949 году вместе с молодым пополнением я попал в Германию и работал старшиной, потом начальником офицерской гостиницы. В 1951 году демобилизовался.


В моей памяти о том времени осталось слишком много воспоминаний. И все они разные: тяжелые, горькие, печальные, радостные, связанные с окончанием войны и возвращением домой». ——————————————————————— *(Сергей Георгиевич Лазо — русский революционер, один из советских руководителей в Сибири и на Дальнем Востоке, участник Гражданской войны. После так называемого Николаевского инцидента, во время которого был уничтожен японский гарнизон, а сам город сожжён красными партизанами. В ночь с 4 на 5 апреля 1920 года Лазо был арестован японцами, а в конце мая 1920 года Лазо и его соратники были вывезены японскими интервентами из Владивостока и переданы казакамбелогвардейцам. Согласно распространённой версии, после пыток Сергея Лазо сожгли в паровозной топке живьём) Журавлиные танцы или Последний вечер перед полетом «После демобилизации из армии в 1951 году, я вернулся в свои родные края и стал работать бригадиром полеводческой бригады. На дворе стоял сентябрь, погода была теплой и ясной. Проезжая по полю, услышал я журавлиный крик-курлыканье. А когда присмотрелся, невдалеке, вблизи болота, увидел около ста журавлей.У них начинались танцы, пляски, удивительно похожие на человеческие. Они ходили кругом, потом разделились по парам, целовались, танцевали в обнимку, подпрыгивая и приседая. Вели себя так, будто собрались на свадьбу или важный вечер. Казалось, что журавли выкрикивают какие-то слова, поют песни, похожие на частушки. Такое зрелище я видел в первый и, к сожалению, в последний раз. Оно произвело на меня очень сильное впечатление. …Но вот они зашумели и громко закричали. Вожак стаи первым поднялся в воздух, а за ним остальные, чтобы улететь в теплые края, а потом вновь вернуться…» P.S. Еще тогда, слушая дедушку, и сейчас вспоминая о нем, я думаю, что в нем жила душа поэта. Он замечал такие вещи, мимо которых большинство людей прошло бы и не заметило. Напри-


мер, его такие яркие воспоминания о журавлях. Согласитесь, что ему удалось сохранить в себе, то самое человеческое отношение к жизни, к людям, к природе. Сколько раз я слышала, как дедушка просыпался с криками по ночам. Ему снилась война. Но просыпаясь, он смотрел вокруг и — то немного хмурился, то улыбался, то задумчиво наблюдал за нами. Что он думал в эти минуты? Какие мысли крутились в его голове? Я думаю, вы догадаетесь сами. Я сейчас хочу сказать о другом: дедушка, несмотря на то, что ему пришлось столкнуться со смертью, после не замкнулся, не закрылся от нас. Он был искренним, скромным, честным человеком. Такая же была и бабушка. Не знаю, сейчас почемуто вспомнились бабушкины сказки и прибаутки, которые она нам рассказывала, когда ей приходилось с нами «водиться». Вот, например, такая прибаутка, которая сейчас вспомнилась: «Тень-тень-потетень, Выше города плетень. Сели звери под плетень, Похвалялися весь день…» Наверняка, сейчас каждый, кто читает эти строки, улыбнулся и мысленно, хоть и ненадолго, но вернулся в свое детство. А вот другой стишок, который бабушка часто проговаривала, когда мы у нее что-то начинали просить: « Ладно, ладно, детки, дайте только срок, Будет вам и белка, будет и свисток!» Помню, как по вечерам, если мы оставались ночевать, я слушала в темноте, лежа тихонько в кровати, бабушкины молитвы. Она молилась за всех, особенно за детей и внуков. Всем просила здоровья, счастья и защиты. Я слушала и боялась пошевелиться. Я слушала и любила бабушку за ее такую чистую, добрую и детскую душу. Да, да, именно детскую, потому что те прибаутки, которые она нам сочиняла или пересказывала то, что ей когда-то напевали ее мама или бабушка, могла пересказывать так красиво и добро только она, наша милая и заботливая бабушка. Рядом с ней всегда было интересно и весело. Она была для нас самой дорогой и горячо любимой.


Слово детей


— Не знаю даже, что сказать. Мыслей много, а вот словами все свои чувства и эмоции выразить сложно.Конечно же, в памяти наши родители остались для нас самыми лучшими, дорогими и любимыми людьми. Спасибо им за все, что они делали для меня на всем протяжении жизни.

— От себя хотелось бы в первую очередь поблагодарить своих папу и маму за то, что воспитали нас, заботились, поддерживали в трудную минуту и добрым словом, и советом, и делом. Отдельно хочется сказать спасибо за то, что помогали воспитывать моих детей. Все время пока мы были на работе, папа и мама растили Таню, Олесю и Алену. Сколько любви и заботы они им подарили, сколько времени посвятили, сколькому научили. Моя им за это глубокая благодарность. Вспоминая прошлое, я сожалею, что мы так мало времени проводили вместе, потому что после четвертого класса приходилось уезжать в другое село. Там учиться и жить в интернате. Я по родителям очень скучала. После воскресенья, были случаи, что уезжала из дома со слезами. Так не хотелось расставаться. По ним тоже было видно, что они переживают за каждого из нас, скучают по нам. Для меня они были самыми лучшими, самыми любимыми папой и мамой на свете. Многому меня научили, привили любовь


к труду, к семье. На их примере я видела, что никакая тяжелая ситуация не может сломить человека. Сколько им пришлось пережить, так даже страшно представить. Мы это все понимали и, в свою очередь, старались помогать им, быть рядом и тоже поддерживать. Низкий им поклон за все, что они для меня сделали. Я буду их всегда помнить и любить!

— Мои родители для меня были главными учителями. Они научили меня трудолюбию, честности, порядочности, уважению к окружающим. Папа и Мама всегда радовались моими большими и маленькими успехами, переживали со мной неудачи и трудности. Их советы были главными ориентирами в различных ситуациях и за все это я им очень благодарна


— Наши родители научили нас быть дружными. Мы всегда всей семьей все делали вместе: работали на покосе, на огороде, ездили по грибы… Я все это перенесла в свою взрослую жизнь, в свою семью. Хотелось бы поблагодарить папу и маму за то, что они нас вырастили, воспитали, научили хорошему, доброму. Они стали для нас примером во многом. Сейчас вот вспомнился один случай из моего детства. Однажды, когда мне было пять лет, папа и мама отпустили меня в гости к дяде Коле в Ст. Белово. Но мы редко куда-либо выезжали, поэтому я очень быстро заскучала без родителей. Я там расплакалась, запросилась домой. Дядя Яша забрал меня к себе в Бабанаково. Как- то об этом сообщили родителям. Папа и мама вскоре приехали за мной. А так как автобусы ходили редко, то мы отправились в Задубровку пешком. Я в дороге очень устала, папа посадил меня на плечи и понес на себе. Вот так я то ехала, то шла… На самом деле много чего в жизни было. Но вот так сразу и сложно вспомнить, и красиво пересказать.


Светлой памяти наших родных и любимых «28 сентября 2007 года ушел из жизни замечательный человек, мудрый и заботливый отец, любящий дедушка А.А. Байдулов, не дожив до своего 80-летнего юбилея всего несколько дней» — такими строками начинается статья, посвященная нашему дедушке в газете «Сельские зори» от 16 октября 2007 года.

Говоря от себя, хочется сказать, что жизнь он прожил тяжелую, в которой было место и горестям и радостям. Наш дедушка, Антон Алексеевич, родился в обычной крестьянской семье. И будучи подростком, наравне со взрослыми трудился в поле и дома. Как уже говорилось, в 1944 году его призвали защищать Родину. Свой долг он выполнил с честью. Сейчас пишу и жалею, что так мало знала о его жизни. Он не любил рассказывать о своем прошлом и предавался воспоминаниям только когда мы, школьницы,


приходили к нему и просили рассказать нам о его жизни для наших рефератов. Он сначала не хотел ничего рассказывать, ссылаясь на нехватку времени, работу и т.д. Но потом, все-таки поддавшись на наши уговоры, тихим грустным голосом начинал вспоминать о событиях из своей жизни. Мы — внуки, глядя на его заслуженные награды, понимали, что интересных и невероятных событий в его жизни было много. Мы слушали, записывали, потом рассказывали другим ребятам о своем дедушке-герое и гордились им и нашей бабушкой, которая была для него самой верной, надежной и любимой спутницей! К сожалению, наступает время, когда человек уходит из этого мира. Человек уходит, а светлая память о нем остается.

Маркинова Татьяна Николаевна по рукописям Байдулова Антона Алексеевича 2011 г.



Turn static files into dynamic content formats.

Create a flipbook
Issuu converts static files into: digital portfolios, online yearbooks, online catalogs, digital photo albums and more. Sign up and create your flipbook.