Личность
СЫН ВОЙСКА ПОЛЬСКОГО – Виктор Александрович, ваше жизнеописание начинается страшной историей о том, как вас вскормила молоком львица, но потом взбесилась и разорвала на куски. – Это метафора. Просто с года до четырех у меня был костный туберкулез. Но я ожил. «Разорвала на куски, чтоб не жил меж чужих. Я ж живу». Львица была цирковой артисткой и возникла не случайно: отец Виктора Сосноры до войны выступал как акробат-эквилибрист в Ленинградском цирке. Вот откуда такое пристрастие к поэтическим трюкам и словесной эквилибристике. – А то, что вы были снайпером в восемь лет, – это уже не метафора? – Нужно же было в фашистов стрелять. Он пережил первую блокадную зиму, потом его переправили по Ладоге на Большую землю. В это время его отец воевал на Ленинградском фронте, а когда из поляков создали польскую армию, стал командовать там двумя дивизиями. «Он забрал меня к себе, и я был два года сыном Войска Польского. Носил форму. Выполнял солдатские обязанности».
ДО СВИДАНЬЯ, КНИГА. ПРОЩАЙ, ПОЧЕРК!
4 – Можно как-то обозначить ваше поэтическое направление? – Можно: психопатическое. В советское время он был «эстетическим диссидентом» – многие его произведения не печатали не по политическим, а по поэтическим мотивам. Действительно, зачем было грузить советских граждан словесной эксцентрикой, ощущением трагизма бытия, психологической напряженностью стиха? И потом, для Сосноры не существовало никаких авторитетов. «Я вас любил. Любовь еще – быть может. / Но ей не быть…» – это посягательство на святое вызвало появление шаржа: Соснора похищает с письменного стола Пушкина рукопись.
рисовать, и его графические эксперименты даже покупали – по трехе штука. – Художником я себя никогда не считал. Но однажды нас с женой Ниной зазвали в Марсель. Делать там было нечего, а в номере лежала громадная стопка лакированной бумаги. Я купил тушь, перья и прочие причиндалы и от полного безделья стал рисовать. И дорисовался – оставил там полторы тысячи рисунков. Совершенно неожиданно для меня в Марселе была издана очень красивая книга моих рисунков. Потом по Франции возили передвижную выставку «самобытного русского графика Сосноры». В России же его рисунки были представлены для всеобщего обозрения лишь этой весной. Символично, что произошло это в Библиотеке имени Маяковского, который тоже был рисующим поэтом, а его главная возлюбленная Лиля Брик очень полюбила поэта Соснору и семнадцать лет до самой своей смерти занималась его литературными делами. Это с ее легкой руки он стал знаменит во Франции, где жил месяцами, читал в университетах лекции по древнерусской литературе.
– Классика вас, кажется, не устраивает своей дидактичностью: «Все учат, как тучи, нависая надо мною своими бородами, бакенбардами и пенсне». А что вы скажете о современной поэзии? – В Ленинграде у меня было не меньше десяти ЛИТО. Весь костяк современных поэтов – все из моих ЛИТО.
вять лет и три месяца». – «Где?» – «Не дома. В городе на букву Т.». И пророчество сбылось: «Я умер 18 августа 1981 г. В срок. В г. Тарту». После клинической смерти он перестал слышать. «Я живу, как глухой орел с двумя головами». Зато видит за двоих, в том числе и будущее. «Теперь у нас пища – для размышлений», – только он однажды обмолвился на эту тему, как тут же опустели прилавки. А задолго до эпидемии уличных переименований персонажи его книги уже гуляли в Мигайловском саду, проезжали по Обуквенному проспекту, торопились на вокзал Св. Витта и пили бормотуху на Несском проспекте, когда выплывало семиглавое чудовище Несси, то есть открывались винные магазины. Соснора в это время жил на проспекте Удавленников. Эту странную «арфографию» (так он называет свои лирические отступления от правил) музыка навеяла, а именно – небесные звуки арф. Поэт их слышит – и у него случаются озарения. «До свиданья, книга. Прощай, почерк!» – написал Виктор Соснора тридцать два года назад. Как он догадался про Интернет?
Виктор Соснора – человекметафора с диковинной судьбой. А его квартира на проспекте Ударников – наш поэтический олимп.
ТЕКСТ I СВЕТЛАНА МАЗУР ФОТО I МИХАИЛ БОРИСОВ
ВНАЧАЛЕ БЫЛО «СЛОВО» «Я всадник. Я воин. Я в поле один…» Это случилось после службы в армии, когда, вернувшись в Ленинград, он работал слесаремэлектромонтажником на заводе и заочно учился на философском факультете ЛГУ. Накопленные знания о Древней Руси вдруг вылились в стихи. Как-то в андеграундном салончике известного театрала Бориса Понизовского и поэта Анри Волохонского Соснора прочел кое-что из своего поэтического переложения «Слова о полку Игореве». Кто-то записал эти стихи на магнитофон, кто-то перепечатал на машинке… Так они и разлетелись по рукам, добрались до Москвы, попались на глаза поэту Николаю Асееву. И однажды в сосноровской коммуналке на Стремянной раздался звонок: «Говорит Асеев. Немедленно приезжайте в Москву. Я занимаюсь вашим «Словом». Это то, что за последние тридцать лет меня тронуло». В результате хлопот известного поэта в 1962 году вышла первая книжка Сосноры «Январский ливень». Возникла, по признанию автора, из туманов российской истории.
«РИСОВАНЬЕ КУВШИНА, БУДТО ОН НЮ» – С кем из своих коллег вы были особенно близки? – Я не имел дурной привычки дружить с поэтами и писателями. По образу мысли и жизни мне больше подходили художники-леваки. – Но вы и сами недавно стали почетным академиком Российской академии художеств. – Даже если бы я стал президентом земного шара или Галактики, нисколько бы не удивился. – Ваша графика похожа на стихи? – Как слон на моську. Автору виднее, но графический язык Сосноры оказался таким же сложным, как и поэтический: причудливые очертания мыслей, образы-парадоксы, «эти линии плясок в сиянии искр». «Только хаос огня возбудит дуновенье штриха, ну а пепел несу в унитаз и смываю»… В семидесятые он стал для души
IННI июнь №6 (173) 2011
У Лили Брик был дар абсолютного поэтического слуха. «Вы удивительный, ни на кого не похожий. Надо стараться, чтоб это поняли. Уже идете с великими в ногу, уже начали обгонять», – писала она ему больше сорока лет назад.
«ВЫХОЖУ ОДИН Я. НЕТ ДОРОГИ» – Лиля Брик и Николай Асеев уже в шестидесятые называли вас первым поэтом. Вы разделяете это мнение? – Считаю, что правильно называли. Светская насмешливость ему к лицу. «Много пишут о моей божественности. Это не совсем так. Я с одной стороны посланец, на большее не претендуем», – иронизировал как-то Соснора, видимо, имея в виду своих ветхозаветных предков: его дед со стороны матери был главным раввином Витебска. Правда, женился на гувернантке-француженке. Дедушка по отцу, поляк, небогатый шляхтич, имел поместье в Луге, служил в гвардии при Зимнем дворце и женат был на эстонке, девичья фамилия которой была Барклай де Толли… Вот и литературные корни Сосноры столь же разнообразны.
– Ну и как вам нынешние поэты? – Уровень раз в десять ниже, чем в советское время. Гонор в десять раз больше.
РУГОПИСЬ И АРФОГРАФИЯ – Придумайте какую-нибудь метафору современной жизни в России… – Как всегда: барак и бардак. – Недавно вы стали лауреатом премии «Поэт» – за вклад в русскую литературу. Вам было приятно ее получить? – Конечно, это же деньги. – Ну, не так и много. Хутор в Эстонии на них не купишь. – Нет. Это в середине шестидесятых я купил хутор в Эстонии и жил там тридцать лет. А в 72-м в Варшаве, у ограды монастыря кармелиток белобородый старик в балахоне, взвешивающий желающих за гроши, посмотрел на Соснору и сказал: «Пан идет к смерти». «Сколько еще?» – спросил Соснора. «ДеРисунок Виктора Сосноры