Таким образом остановил он одного Генерала, который повторял ему
Я намеренно прервал цитату Фукса, чтобы первым в продолжении
беспрестанно о своей к нему дружбе. Он велел записать своему
цитаты был факт, очень важный для понимания Суворова.
Адъютанту сии слова: « Служба — дружба — две параллельные линии,
Интересные факты
которые вместе не сходятся». — Питье его за столом обыкновенно было
Денис Давыдов: Известно, что он морщился и мигом обращался
стаканы вина Кипрского и стакан Английского пива или другого, за неимением сего. Он имел привычку сидеть за столом очень долго,
спиною в ответ на самые утонченные лесть и похвалу, исключая тех
иногда до четырех часов, и сие называл он единою своею роскошью.
только, посредством которых разглашалась и укоренялась в общем мнении его непобедимость; эту лесть и похвалу он любил и любил
Признаться должно, что для гостей было сие весьма тягостно: ибо
страстно, вероятно, не из тщеславия, а как нравственную подмогу и,
горница его была всегда чрезвычайно натоплена. И сей человек,
так сказать, заблаговременную подготовку непобедимости.
который не боялся стужи и никакой погоды, любил весьма натопленные горницы! Иногда он за столом засыпал, и тогда Прошка его толкал, и
Итак, Фукс продолжает «Здесь видел я совсем другого человека; все,
советовал лечь спать. Не всегда он на сие соглашался. Часто случалось,
странности были оставляемы. Он даже был однажды недоволен, что я
что он вдруг вскроет глаза, и начнет продолжать недоконченный свой
нечаянно пошутил. Нет, это matiere de table, всех бы ты уморил. По
разговор или вмешается в чужой, дабы показать, что дабы показать, что
окончании докладов, дав на все бумаги нужные разрешения, заставлял
он не спал. Всегда были, разговоры его отрывистые; но если начнет
он читать вслух газеты, журналы, или какие либо книги о воинском
рассказывать что-либо продолжительное и остроумное; то после
искусстве, и делал весьма любопытные примечания, которые будут в
извинялся, что был в горячке. Всякого, в первый раз обедающего у него,
Истории моей помещены на своем месте. Большая часть оных на
приводил он в изумление, как человек, толь подвигами знаменитый, мог
Что касается дней сражений, то распорядок несколько менялся: Вот что
рассказывать небылицы, ни с чем не сообразные. Вдруг скажет он
говорит Фукс: «... Он обыкновенно накануне, отпуская всех, приказывал
сентенцию какого-либо мудреца древности. Вдруг сделает вопрос
являться в полночь, дабы с первых петухов, что он называл пастушьим
странный, на который получает ответ столь же странный, и между тем
басом, быть при нем. Помолясь Богу и благословив всех, кратко, но
никогда он не смеялся. Казалось, как 6удто бы в сем беспорядке все
сильно напоминал всем обязанности к Богу, к Государю и к Отечеству.
было в порядке. Обед оканчивался тем, что хозяин вдруг из-за стола
Потом, садясь на лошадь, кричал: « На кони, на кони! Кто со мной не
встанет и стремглав бросится на сено, которое в другой горнице для
поедет, того волки съедят». Признаюсь, что однажды быв с ним в огне,
него изготовляемо было. Самый лучший его сон был после обеда: он
отважился я ему открыться в своей трусости, — «Не бойся ничего,
просыпал иногда четыре и пять часов. В шестом часу после обеда,
держись меня, я сам трус, был его ответ»; и поскакал со мною вперед.
созывал он всех ему нужных чиновников. Тогда приходил и я со всеми
Но, благодарение Всевышнему! всюду была победа; всюду был слышен
бумагами. Через несколько времени все выходили; и я имел счастие
глас Суворова: «Ура! Велик России Бог!»
докладывать по всем своим делам, удивлялся глубокомысленным его
Фукс подчеркивает умеренность Суворова: «Он приказывал отводить
рассуждениям и дальновидным предположениям.»
себе квартиру не более трех или четырех горниц. Все блестящие предметы роскоши, диваны, люстры, а наипаче зеркала, в которые он не
14