образом. Молитвой, наконец, нельзя назвать мысль о Боге, ибо одно дело – размышление, а совсем другое – молитва. Молитва – это мысль, обращенная к Богу. Но не только мысль, а еще и сердце, и воля. Не об этой ли полной обращенности человеческого существа к Богу в молитве говорит наибольшая заповедь Закона: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всей душой твоею, и всем разумением твоим»? Молитва – это труд, равного которому, пожалуй, не сыскать. Едва лишь встанешь на молитву – сыщутся тысячи неотложных больших и малых дел, требующих немедленного разрешения. Приступишь к самой молитве – откуда ни возьмись, в душе подымется такая круговерть мыслей, такое рассеяние помыслов, что невольно приложишь к себе начало известного стихотворения Пушкина: «Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя...». И вообще, рассуждать о молитве гораздо легче, нежели совершать ее. Прежде всего, это святое дело требует постоянства. Штурмом здесь ничего не возьмешь. Иные с жаром, горячностью берутся за подвиг молитвы, но весьма скоро охладевают к нему, забывая, что вслед за порывистостью по пятам ходит лень. К обучению себя молитве как нельзя более подходит русская поговорка: «Тише едешь – дальше будешь». Легко представить себе суть дела на примере двух угольков. Один – докрасна раскаленный, пышущий жаром, – это сама молитва; а другой – черный, совсем холодный – это наше сердце. Если просто положить угольки рядом и оставить их, то первый остынет, а второй не воспламе-
105