«Новая газета» среда. №6 22. 01. 2013
/
культурный слой премьеры
Спето!
Евгений ФЕЛЬДМАН — «Новая»
ет, не так. Это авторский моноспектакль «Галич», поставленный и сыгранный Макаревичем. И начинается он с пролога — фрагмента «Поэмы о Сталине». Галич ее поет. Макаревич подошел иначе. Он цитирует. Читает именно как стихотворный текст. И звучит она без пафоса, негромко и, черт возьми, до мурашек. А я ведь хорошо знаю творчество Александра Аркадьевича. Это пугающе современно.
Н
И это бред, что проезда нет, И нельзя входить без доклада, А бояться-то надо только того, Кто скажет: «Я знаю, как надо!» Гоните его! Не верьте ему! Он врет! Он н е з н а е т — к а к надо! Это нас с вами зачем-то убеждает сегодняшний повзрослевший Макар словами Галича… Без надрыва. Без особого ожидания ответа. Потому, что не может не убеждать. У меня вообще есть серьезная уверенность в том, что ему трудно дался этот альбом. Это не драйв времен «Машины», это не одним движением росчерк времен «Креольского танго». Тут другое… Он его мучил. Ему — автору действа — было некомфортно с действом.
Андрей Макаревич записал альбом песен Галича
Это не обвинение. Это сочувствие. Это, как у самого Галича, — нелегкая обязанность. По моему необъективному мнению, Макаревич эту обязанность с честью выполнил. Вообще, прочтение классика — опасная штука. Две засады как минимум: лечь самому под автора или — положить себя под него. Ведь исполнение Галича наложило отпечаток на восприятие любого, кто хоть раз слушал. Слышать — невелика заслуга, а вот слушать — надо уметь. Я с некоторой осторожностью включала «Облака» в исполнении Андрея. Еще в эпоху, когда все эти произведения создавались, был «магнитофон системы «Яуза». И всего-то… Гитара Александра Аркадьевича была единственной соучастницей действа. У сегодняшнего исполнителя возможности куда шире. И возникают две опасности: либо задушить авторскую интонацию в чрезмерном бо-
«
СМОТРИТЕ, КТО иголочки одетый 36-летний Сохиев — красавец, пышущий немосковской энергией и средиземноморским здоровьем, руководитель двух европейских оркестров. Директор Большого Урин не первый месяц с большим трудом нанизывает на суровую нитку события новейшей истории театра. После неожиданного ухода в декабре из ГАБТа главного дирижера Василия Синайского затыкание дыр на тонущем корабле стало еще сложней. Но Урин настойчиво искал дирижеров как на текущие спектакли, так и «на царство». Новый музыкальный руководитель Большого театра помимо таланта должен был обладать русской выучкой, опытом, обаянием, позитивностью. В воздухе витали имена Владимира Юровского, Семена Бычкова, Василия Петренко (все давно работают за рубежом)… Имя избранника до последнего дня было тайной: Урин, театральный человек, — держал паузу! На первую пресс-конференцию Тугана Сохиева пришли не только журналисты, но и, кажется, столько же сотрудников Большого театра. Руководитель оперы Маквала Касрашвили и балета — Сергей Филин стояли у стенки. И для них это явно тоже была первая встреча. Ведь новый главный дирижер не пробыл в Москве и пары дней, а после пресс-конференции сразу улетел в США, где дебютирует со знаменитым Филадельфийским оркестром. Туган Сохиев (ударение — на «о») родился во Владикавказе, учился в Петербурге — начинал у Ильи Мусина, заканчивал у Юрия Темирканова. Вот уж 12 лет сотрудничает с Маринкой, и потому ему никогда и никуда не деться от конспирологических подозрений в тайных связях с Валерием Абисаловичем, давно рвущимся к объединению Мариинки и Большого. Даже если он совершенно самостоятелен в выборе предпочтений и пути. Музыкальная Москва вполне знакома с Сохиевым: он еще в 2009 году открывал IV фестиваль Оркестров мира
С
гатстве сопровождения, либо обездолить ухо современного слушателя нарочитым аскетизмом звучания, копирующим оригинал. Бог миловал. Тут идет многослойное действо, целый парад звуков эпохи… Нет, «парад» — слово неправильное. Это не парад, это будничная торопливая походка… Скрипит дверь. Едет поезд, звякают рюмки. Воет ветер, лязгают замки. И весьма аккуратная и вполне современная гитара соседствует с расстроенным аккордеоном. И ударные инструменты, как блокадный метроном в осажденном Ленинграде во время налетов… Быстрый темп — тревога. Медленный — отбой… Я не очень понимаю, как это получается. Но картинка, встающая перед глазами, — результат второго слоя этого звука… Макаревич очень просит слушать альбом в хорошем звуке. Он прав. У слушателя есть возможность стать зрителем. Надо заметить, для каждого из тех, кто любит
Галич Макаревича мучил: для меня это несомненно. Но попытка рассказать все то же — в 2014 году, кажется мне, удалась
Туган СОХИЕВ:
«
Галича, новый, современный исполнительский альбом с его песнями — многотонная бомба. Почему-то у Галича не было лишнего пафоса, а у тех, кто его перепевает, этот пафос появляется, натужный и неуместный. А не надо пафоса. И нет его в макаревичевском Галиче. Еще одно: полное отсутствие попытки создать вот такое каноническое музыкальное произведение. Это истории, сочиненные в 60-х годах века XX. И рассказанные в 14-м году XXI века. В итоге, еще раз: это авторский моноспектакль. С ним можно соглашаться, с ним можно спорить. В нем есть весь опыт Александра Аркадьевича. Но и собственный опыт Макаревича никуда не ушел. Рассказчик выступает как своего рода трансформатор. Со страхом включаю следующий трек — «Караганда». Мера нужна, песнято «женская», если можно вообще такое сказать о Галиче… И соблазн — пережать на эмоции. А Макаревич даже чуть отстраненно поет такой северный плач, снова цитирует. Второй звуковой слой рисует эту комнатенку, эту несчастную бабу… «Когда я вернусь» — одна из самых болезненных вещей Александра Аркадьевича. Снова со страхом жду перебора. Снова его не происходит. Одна из заслуг этого моноспектакля — некая адаптация картины, не понятной сегодня. Я как-то спросила Арсения Рогинского, одного из сидельцев политической зоны, чего ему больше всего не хватало в лагере. «Цвета», — коротко ответил он. Тут есть цвет, картина. Ощущение. Сначала абсолютно не приняла последнюю «Мазурку». Потом поняла, что это не песня Макаревича в альбоме Галича. Это послесловие рассказчика. Это попытка примирения с таким царапающим произведением, которое он — самому себе — не мог не исполнить. По мне, спето. Снято. Сделано. Слушайте. «Облака», «Синтез Рекордс», выйдет в конце января. Звуковая среда и музыка Леонида Каминера и Андрея Макаревича. Запись голоса — Александр Кутиков. Нателла БОЛТЯНСКАЯ
Режопера — звучит как-то неприлично Большой театр впервые встретился с новым главным дирижером
РИА Новости
20
в Колонном зале — дирижировал французским оркестром Капитолия г. Тулузы. Ошеломительного впечатления не произвел, однако запомнилось, что в Москву его сопровождал вице-мэр Тулузы, который надышаться на него не мог. Недавно французы вручили дирижеру
орден Почетного легиона. Одновременно Сохиев возглавляет Немецкий симфонический оркестр в Берлине. Как он согласился на Большой? Ну он же у нас рос, не иностранец какой, чтобы повторять, что это «театр, где обливают кислотой». Показалось даже по его сияющему, раскрасневшемуся лицу, что он действительно хорошо понимает, какой исторический шанс ему выпал. Контракт с ним заключен до 31 января 2018 года. Посоветоваться Туган Таймуразович успел только с мамой да с Гергиевым. Весь нынешний сезон он будет примерно раз в месяц прилетать для знакомства с оркес-
тром. Первый раз встанет за пульт на спектакле в сентябре 2014 года. С Уриным согласованы две премьеры сезона 2014/2015 годов (скорее всего, они едва намечены). И — как было озвучено на пресс-конференции — планы продумываются еще на три года вперед… Сохиев, конечно, привлечет к театру новых интересных исполнителей. О своем отношении к радикальной режиссуре (больной вопрос!) говорит резко: «Нет ни режоперы, ни музоперы. Есть то, что сочинил композитор. А режопера — звучит даже как-то неприлично». Он не собирается даже в будущем завершать контракты ни с Францией, ни с Германией, продолжит сотрудничество с Венским филармоническим и Лондонским симфоническим оркестрами. При этом уверяет: «Буду работать здесь, в Большом, столько, сколько потребуется. Но наездами, конечно, не получится». С июля Сохиев плотно приступит к работе в Москве. Удастся ли ему начать новую главу в истории Большого театра? Создать такую атмосферу, чтоб на пресс-конференциях театра наконец перестали спрашивать, почему дверные ручки не как при царе и когда в «Лебедином озере» станцует Волочкова… Наталья ЗИМЯНИНА