Создатели миров
30
занятии разбирается этот вопрос: кто, чем и как играл в детстве. Да, одни ребятишки играют с пистолетами, другие - с машинками, третьи - с куклами, но есть и такие, которым все равно, с чем играть – с кнопками, спичечными коробками, пластилиновыми человечками и так далее. Не важно, с чем, важно, что эти дети сочиняют во время игры целые истории и иногда проговаривают их вслух. У этих малышей есть потенциал будущих писателей. Они обладают ярким воображением и умеют рассказывать. Я именно из таких. Почему вы выбрали именно такое направление для получения образования - физикоматематическое? Уже в 15-16 лет я понял, что у меня есть два дара: фантазия и умение сочинять истории и способности к точным наукам. Оба дара скромные, на большой талант никак не тянут, но что есть, то есть. Я сознательно выбрал физику, а не литературу – можно сказать, пошел по линии меньшего сопротивления. Дело не только в том, что в советские времена было гораздо легче и проще стать физиком, чем писателем, существовало еще одно - решающее! - обстоятельство. Я был начитанным парнем, и мне хотелось писать так, как писали Конан Дойл, Джек Лондон, Саймак, Гаррисон - словом, писать фантастические и приключенческие истории, будучи полностью свободным в выборе тематики. В Советском Союзе это было невозможным. Поэтому в 1967 году я получил диплом физика, а литературой занялся только через 25 лет. У меня получились как бы две жизни, сначала в науке, а потом в литературе, и я считаю себя очень счастливым человеком. Но не всем так повезло. Часто я с горечью думаю о талантах, и физиках, и лириках, которых безвозвратно погубила советская эпоха. У нас сейчас тоже не сахар, но можно хотя бы не беспокоиться, что твоя рукопись попадет не к издателям, а в органы. Как сложилась дорога от точных наук до непрактичной работы - сочинительства и перевода? Сочинительство, на мой взгляд, очень практичная работа - сейчас я зарабатываю не меньше, чем в бытность заведующим лабораторией в научном институте. Сочинительство, как и всякие иные художества, относится к свободным профессиям, и это великолепно: не надо тратить время на дорогу к работе, не надо рано вставать, не надо руководить людьми и отвечать за них. Сидишь у компьютера, пишешь, вспоминаешь, как вызывали «на ковер» к директору или как с пеной у рта делили премии, и тихо хихикаешь. Теперь я, наконец, свободен. Не нужен этому издателю мой новый роман - пошлю другому. Вообще не напечатают - тоже не страшно, останется для потомства. Никто и ничто не мешает мне писать, что моей душе угодно. А наукой заниматься мешали, и здорово! Вспомнить только отчеты по соцсоревнованию и «повышенные обязательства» - брр! Но к делу. В начале девяностых я перевел две книги американских фантастов, ощутил вкус профессии и продолжил это занятие, не оставляя своей работы в институте. Потом стал творить свое, и в конце девяностых был принят в Союз петербургских писателей. К этому времени я распрощался с физикой, теперь наукой занимается мой сын. Постепенно установились связи с издателями - так, с «Эксмо» я сотрудничаю 17 лет, а с «Невским проспектом» и его дочерними фирмами - 12. Определился круг моих интересов: приключенческая, фантастическая, историческая и научно-популярная литература. В общем, это был плавный эволюционный путь, и, двигаясь по нему, я получил массу удовольствия. Надеюсь, мои читатели тоже.